POV Андрей Жданов.
Мультик про Простоквашино помните? Вот как раз там, в какой-то из серий, есть чудесный диалог мамы с папой: — Может быть, мы с ума сошли? — вопрошает маман. — Если бы мы сошли с ума, то не оба сразу. С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют*. — авторитетно, словно он в теме, отвечает отец. Не верьте! Врет он все! А может просто не коппенгаген в этой области медицины. Я заявляю вам официально: с ума сходят не только поодиночке, иногда это страшное заболевание становится инфекционным и поражает все живое вокруг. Вы сомневаетесь? Тогда вбейте в ГУГЛ «Психические эпидемии», прочтите там все внимательно, а потом перейдите к разделу «Массовый психоз». Вы сами убедитесь, вас обманываю не я, а папа из Простоквашино. Но! Была в нашей эпидемии сумасшествия своя, не поддающаяся науке, особенность… Как бы это так объяснить, чтобы и самому понять, что сказал? Ну, вот представьте, что какой-то регион поразила эпидемия гриппа, при этом у каждого отдельного больного своя, индивидуальная форма этого заболевания. Опять не ясно? Попытаюсь еще проще. Итак… В одном и том же месте, допустим в компании «Zimaletto», в одно и то же время, допустим в течение месяца со дня последних описываемых событий, все болеют гриппом (в нашем случае — психозом), но у одного это птичий грипп, у другого свиной, у третьего какой-нибудь рыбный, а у четвертого и вовсе подземно-кротовый. Так не бывает? А у нас было! «Нормально, Григорий?.. Отлично, Константин!»** Чем иным, кроме психоза, я могу объяснить, что Виктория, та самая Виктория, которая подруга Киры, которую внедрили в мою приемную исключительно для шпионажа за мной, и от которой я не ждал никакой помощи, буквально в тот же день, как только узнала, что и у Катюши сломана нога, а я остался совершенно «обессекретарен», приехала на работу, уселась на свое место за свой секретарский стол и всерьез начала делать то, чего я от нее ждал меньше всего: она начала работать! Вы как хотите, но о появлении Вики в «Zimaletto» я просто обязан вам рассказать. В двери кабинета постучали как раз в тот момент, когда я, устав разыскивать папку с договорами, устав даже материться от невозможности работать в таких условиях, собирался в очередной раз звонить Катеньке. — Войдите, — рявкнул я в бешенстве. То, что Шурочка Кривенцова, великодушно «уступленная» мне Ромкой (на время) не могла помочь в поисках документов, ибо знала об их нахождении не более моего, я понимал, принимал и совершенно на это не раздражался, а вот то, что она, как видно, снова заседала в курилке вместо того, чтобы работать, взбесило меня. Эдак в мой кабинет могут ломиться все, кому не лень. Хоть Кира, хоть папа… — Здравствуйте, Андрей Павлович, — в дверях стояла, опирающаяся на костыли, Клочкова. — Вика? Вы как здесь оказались? — я даже очки снял и глаза протер, чтобы убедиться, что это никакая не галлюцинация, а моя секретарша из плоти и крови. — Вы случайно не знаете, где договоры с Полянским и «РосТканью»? — Случайно знаю, у меня в столе. Катя же в пятницу передала мне папку и просила отправить в понедельник в «РосТкань» и Полянскому окончательный вариант для подтверждения. А я вот… — она кивком головы показала на свои костыли — Помогите, пожалуйста, сесть на место и я все сделаю. Самой мне не справиться, нужно немного выдвинуть стол, чтобы я смогла пройти. Мне стало ужасно стыдно. Вместо того, чтобы спросить девчонку, как она себя чувствует, я набросился на нее с расспросами о работе. А она… Мало того, что вышла больная на работу, так еще и стояла в проеме двери пока я, бугай здоровый, не дал себе труда даже задуматься о том, что ей неудобно и, наверное, больно. — Простите, — пробормотал я. — Виктория, вы не делайте лишних движений. Я сейчас пройду через конференц-зал и помогу вам. Но на выходе из зала заседаний я задержался. Ненадолго, только для того, чтобы устроить головомойку Шурочке, которая весело хохотала, выходя из курилки с подружками по женсовету. Все манкировали своей работой! Все! Весь секретариат, кроме Амуры, у которой, согласно новой должности, появились другие заботы, отличные от перемывания косточек. — Я сегодня же положу конец этому бардаку, — грозно пообещал я на прощание. — Это касается вас всех! Вы не в детском саду, а на работе, и порядок я навести сумею. Ага… Как же, навел порядок. До секретариата ли мне стало, когда в моей собственной приемной во всю шли петушиные бои. Два молодых петушка из ясельной группы, наперебой старались помочь Виктории сесть на ее рабочее место, при этом совершенно не замечая, что мешают не только друг другу, но и ей самой доставляют кучу неудобств. — Сашка, ты вообще ни черта не соображаешь. Ты стол отодвинь, а я Викусю на руки возьму и отнесу к креслу. — отталкивал Александра от Вики Ромка, при этом доставалось и самой секретарше. — Сам ты ни черта не соображаешь, ты же заденешь ее ногу. Не понимаешь? Да? Ну, это неудивительно, соображалка у тебя никогда не работала, — только что не показывал язык оппоненту Воропаев. Виктория стояла, тяжело опираясь на костыли, и едва не плакала. — Что здесь, черт возьми, происходит? — спросил я. Лучше бы промолчал… Оба наперебой начали мне рассказывать о том, какой дебил его визави. Причем, если Сашка еще сохранял долю иронии, то Ромка всерьез обижался. — Тихо! — рыкнул я. — Виктория, сядьте на диван и подождите, а мы пока произведем здесь перестановку. — Прежде всего нужно отправить факс, — устало сказа Вика. — Папка с договорами во втором правом ящике снизу. — Шурочка, — позвал я отруганную Кривенцову, которая топталась у двери приемной и все не решалась войти. — Да, Андрей Павлович. — Во-первых, — я протянул ей папку, — срочно отправьте факс. А во-вторых… Как хотите, где хотите, но немедленно разыщите кресло-коляску в которой Виктория Аркадьевна могла бы передвигаться. — Так, Андрей Палыч, можно же напрокат по интернету, с доставкой в течение часа. — Так действуйте, Шурочка, действуйте. — А какую модель брать? И на сколько? — Модель пусть Виктория сама выберет, ей сидеть. А срок? Я думаю, что пока на месяц, а там, если нужно сможем продлить. Пока мы с Шурочкой разговаривали, пока она отправляла факс, а мы с Ромкой делали перестановку в приемной, Сашка со своего ноута уже и сайт нашел, и модель выбрал, и к Викусе поближе подсел, демонстрируя образцы колясок… Ромка обиженно сопел в стороне. Через полтора часа в моей приемной появилась полноценно действующая секретарша, а в моем кабинете, вместо нормальной работы, продолжились петушиные бои. А теперь скажите мне, пожалуйста, чем иным, кроме массового психоза, я могу объяснить, что Сашка с Ромкой всерьез отстаивали право и в дальнейшем помогать Виктории? А ведь это значило, что нужно будет привозить ее на работу, отвозить домой, заботиться о ее обеде и чашечке кофе и так далее. У них своих дел мало? Или они помешались? Судя по эпидемии, скорее второе. Пришлось выступить арбитром и распределить между ними обязанности ровно поровну, иначе бы передрались. «Катенька, как же мне тебя не хватает», — в очередной раз подумал я, выпроводив Сашку с Ромкой из кабинета и приступив, наконец, к работе. И что вы думаете, мне дали поработать? Как бы не так… Ну, эпидемия же… — Андрюша, — и голос такой обиженный-обиженный, чувствуется, что сейчас заплачет. — Что, солнышко? — Как Вике, так можно на работу, да? А как мне… — все-таки заплакала. Етицкая сила! Я представил, как моя личная секретарша и моя личная помощница разъезжают на инвалидных креслах по коридорам «Zimaletto», взявшись за руки. Это уже не Модный дом, это уже клиника доктора Айболита получится. И обязательно найдется какая-нибудь Шестикова, которая вскользь назовет меня Бармалеем, ломающим ноги своим секретаршам. Нельзя было Кате в этой ситуации разрешать вернуться на работу. Никак нельзя. Но, вы же помните? Э-пи-де-ми-я! Значит, и меня поразил массовый психоз. — Катенька, ты же можешь работать дома. Ну, зачем тебе тащиться на работу? С больной-то ногой? — Что же ты не вспоминаешь о моей больной ноге по ночам? Там гипс тебе не мешает? — Ортез. — Что? — Я говорю, что не гипс, а ортез. Нет, там не мешает, — засмеялся я. — Кать, а ты откуда о Вике узнала? — Тоже мне, бином Ньютона! В «Zimaletto» все новости распространяются воздушно-бабельным путем! — наконец улыбнулась Катюша. — Андрюша, я с ума схожу в четырех стенах, я хочу на работу. Ну, пожалуйста. — Мда… Столько сумасшедших на одном квадратном метре никакое здание не вынесет. Но наше, вроде, построено прочно. Ладно, Катюш, не надо в четырех стенах с ума сходить, с завтрашнего дня будем это делать коллективно. — Что? — не поняла Катя. — Будем все вместе сходить с ума. Знаешь, сколько здесь психов, включая меня? Одним больше, одним меньше… Какая разница? — Ты завтра возьмешь меня на работу? — засияло мое солнышко. — Честно! — Честнее некуда. Целую тебя, пока. И знаете, сразу после звонка Катюши работа не пошла, она побежала! Одна только мысль, что моя девочка уже завтра будет весь день находиться рядом, удесятеряла мою работоспособность. Ну, психи, что с нас возьмешь? И последнее… Чем, кроме эпидемии можно объяснить, что Мишель, страдающий агорафобией, ничуть не запаниковал из-за сломанной ноги Викуси, а смиренно согласился, чтобы его на работу и с работы привозил его переводчик Сергей Петрович? Только психозом! Ведь до сих пор он категорически отказывался даже по «Zimaletto» передвигаться, если Викуся не сопровождала его…***
Ровно в семнадцать ноль-ноль позвонил Сашка и чуть не плача сказал, что застрял в пробке. Застрял надолго. Поэтому он уступает свою очередь, чтобы отвезти Викторию домой, Ромке. Увы, но и Романа мне разыскать не удалось. Его мобильный молчал, как рыба, его машины не было в гараже, а его самого, по словам вернувшейся к нему Шурочке, уже час как волной смыло и след простыл. — Виктория, неловко получилось, но и я не могу вас отвезти домой. Работы очень много. Что будем делать? Ждать Александра Юрьевича, или вызывать вам такси? — Я подожду Сашу. — Вот как? Уже Сашу? — А что здесь такого? Он сам попросил меня его так называть, — неожиданно огрызнулась Вика. — Он не вы, фамильярность терпит! — Кто? Александр Юрьевич? — пипец какой-то, все больные! — Александр Юрьевич! Может, он на меня запал, тогда как? Я что и понравиться никому не могу? Или в уставе компании существует пункт, который гласит, что работники не могут нравиться акционерам? — тон ее становился все агрессивнее. — Вика, я ничего подобного не сказал. — Значит, подумали! — Да, подумал. Ты уж прости. — Простила, я сегодня добрая. Андрей Павлович, — она замолчала, задумалась, потом вскинула голову, словно на что-то решилась, — мне надо с вами поговорить. Я хочу рассказать вам что-то очень важное. Только… — Что только? — Я боюсь, что вы меня уволите. — А есть за что? — И да, и нет…