POV Андрей Жданов.
Катюша пошла к себе, а я остался разбираться какие же модели и у кого так беззастенчиво воровал Милко. Увлекся и не заметил, как Клочкова вошла в кабинет, поставила кофе на стол, да так и прикипела взглядом к документам. Очнулся только от звука Сашкиного голоса. — Андрей, у меня сегодня времени не так много, так что… — Клочкова! — взревел я. — Кто вам дал право читать документы у меня из-за плеча? Что вы здесь вынюхиваете? — Андрей! Это бомба! — выскочила из своей каморки Катюша. Три крика слились в один неясный гул и наступила тишина. — Виктория, если не трудно, пригласите ко мне Малиновского, — сказал я спокойно и безразлично, как будто ничего и не случилось. — Да, конечно. Только я хотела вначале объясниться. Андрей Павлович, я ничего не вынюхивала. Понимаете, у меня фотографическая память. Фотографическая… Я ставила поднос с кофе на ваш стол и глаз выхватил бумаги, которые я уже видела. Вот я и зацепилась взглядом за документы. — И где? — Что? — Где вы раньше это видели? — У Мишеля, в его доме в Париже. — Где? — в один голос вскричали мы с Катюшей. — У Мишеля, в Париже, в его доме. — Мишеля ко мне. Срочно. — Вначале Малиновского или… — А что, обоих сразу вызвать, это так сложно? — Извините, — Клочкова ушла. Катя сразу приложила палец к губам и жестом позвала нас с Сашкой к себе в кабинет. — Посмотрите на монитор, — прошептала Катюша одними губами. — Я не думаю, что теперь Павлу Олеговичу удастся стать президентом, да и Кире Юрьевне тоже. Я даже думаю, что теперь они оба будут бежать от президентства, как от чумы. — Ни хуя себе! — словно в прострации пробормотал Воропаев. — Андрей! Мне кажется, что в первую очередь нужно опечатать кабинет Ветрова. — Александр Юрьевич, — словно и не заметив его мата, сказала Катя. — Это ни к чему, мне кажется, что так они только насторожатся. Пусть думают, что мы ничего не знаем, а я уже перекачиваю все данные на свой компьютер, потом все продублирую на выносной диск. Я смотрел на экран компьютера и понимал, что это действительно, как сказала Катюша, бомба. Бомба с уже приведенным в действие механизмом. И она обязательно рванет! В любом случае! И выбор у меня небольшой — взорваться самому или взорвать отца, третьего не дано. Вот они на мониторе, все номера счетов, все переводы денег, все платежки, все аферы. С ними, конечно же, придется еще разбираться и разбираться. Но уже сейчас, и это было ясно, как белый день, я мог вызвать бригаду ребят из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, и уже назавтра, если не сегодня ночью, все счета будут арестованы, а фигуранты пойдут под суд. А фигуранты кто? Правильно! Папа и Ветров. Нет, Юрий Васильевич тоже, конечно, пошел бы прицепом, да разве его достанешь, даже если он и жив. Есть, правда, еще один вариант развития событий — отправить родителей куда-нибудь по подложным документам, похоронить все эти файлы, отдать «Zimaletto» банку-кредитору, отдать мою квартиру и машину банку «ЛлойдМорис» и самому пойти под суд. За что? Если бы вы посмотрели на монитор, вы бы не спрашивали. Чего тут только не было… Включая последние четыре месяца, время моего правления. В этом случае я ведь даже Ветрова не смогу притянуть к ответу вместо себя, он тут же переведет стрелки на отца и тому придется не спокойно доживать свою жизнь, пусть и под чужим именем, а прятаться! Прятаться от Интерпола. Как там Сашка сказал? «Ни хуя себе»? Вот именно ни хуя себе, все кому-то! Первый вариант дает возможность расплатиться с кредиторами и вытащить «Zimaletto» из ямы. Всего-то и надо, что утопить папу (а вместе с ним и маму, потому что ей не выжить без мужа). Всего-то… А как потом жить? Утопиться самому? Да я же не против! Был не против… еще вчера, а сегодня ночью у меня появилась Катенька! И что мне теперь делать? — Андрей Павлович, к вам Мишель, — по селектору сообщила Виктория и мы все переместились в кабинет. — Пусть войдет, вы тоже, будете переводить. — Андрей Павлович, с ним Сергей Петрович. Зачем вам я? — Виктория, разве я просил комментировать мои распоряжения? Сергей пусть останется в приемной, — сказал я, пожалуй даже злее, чем собирался. — Хотя зачем мне это все нужно? — пробормоталось под нос, но Катюша услышала. — Ты только никаких действий не предпринимай, пока мы все не обговорим, ладно? — попросила она тихонько. Я кивнул. Мишель вошел, нет даже не вошел, а впорхнул в кабинет раскрасневшийся, с горящими глазами. — О, Андрэ! — вскричал он. — Я такое придумал, такое! Это будет бомба! Просто бомба! И никаких дополнительных затрат! — Виктория исправно все переводила, несмотря на то, что все присутствующие, включая Сашку, прекрасно понимали язык Гюго. Правда об этом ни к чему было знать ни Гортье, ни Клочковой. — Еще одна бомба? В одну воронку? — усмехнулся я. — Не слишком ли большой заряд взрывчатки на этот кабинет? Катенька бросила на меня взгляд полный сочувствия, остальные, включая Сашку, и бровью не повели. — Мишель, о вашей бомбе мы поговорим чуть позже. А сейчас я хотел бы у вас спросить совершенно иное. — Я слушаю, — в глазах Гортье словно погасли лампочки и сам он стал похож на большую черную птицу, подстреленную в полете. Я мог его понять — он летел в президентский кабинет полный творческих планов, и вот такой облом, с ним желают говорить совсем о другом. — Вы когда-нибудь видели эти бумаги? — спросил я, — подавая Мишелю документы с компроматом на «Zimaletto». Он только мельком взглянул на них и глаза его забегали, вглядываясь с лица то Виктории, то Катюши. Паника — вот, пожалуй, самое точное слово, которым я мог бы охарактеризовать состояние в которое впал Мишель. — Да, я видел эти документы раньше, уже давно. Но сказать где и при каких обстоятельствах, я не могу, пока не позвоню. — Кому? Милко? Да? — зарычал я. — Ты знаком с Милко? Где он? — Мне нужно позвонить. Пожалуйста, — Гортье чуть не заплакал. — Я принесу воду, — Катя резко вышла из кабинета. Я посмотрел ей вслед, подумал, что у моей любимой огромное сердце… И все вспомнил! — Ну да, конечно, как же я мог об этом забыть?! Ты знал Милко! Он воровал твои работы, а ты молчал… И на парижской выставке, когда мы повезли твои модели под именем Милко, ты тоже смолчал… Мишель, успокойся. Я понял, я все понял. Ты любил его? Да? Поэтому и молчал. И эти документы ты видел в своем доме, потому что… — Это был и его дом, — закончил фразу француз. В этот момент зазвонил его мобильный, Гортье посмотрел на меня, я кивнул, и он приложил трубку к уху. Послушал пару секунд. — Oui, оui. — он убрал аппарат в карман. — Андрей Павлович, я видел эти документы, только я не знаю, что это. Правда не знаю. — Тогда чего ты испугался? — по-русски вкрадчиво спросил Сашка. — Почему запаниковал? — Александр Юрьевич, — неожиданно вмешалась в разговор Виктория, — я думаю, что вы сами можете ответить на свой вопрос. А вы бы не запаниковали, если бы выяснилось, что вы пришли работать в компанию и заняли место своей бывшей, которая эту компанию подставила и уволилась. — Он что, не знал, что его принимают на место Милко? — Можно я разъясню ситуацию? — спросила Клочкова. — Пожалуйста, — разрешил Сашка. — Андрей Павлович, вам нужен был модельер, я знала, что Мишель без работы, вот и предложила вам его кандидатуру. Он понятия не имел куда… — Это не так, Виктория. — перебил Гортье. — Я знал, что Милко работал в «Zimaletto». Прекрасно знал! Вернулась Катя с графином воды, налила ее в стакан и подала модельеру. — Спасибо! — он выпил воду, помолчал пару секунд и рассказал такую историю, что кровь застыла с жилах. Тут было все… И то, что он долгие годы считал Милко Питом, и то, как он отказался от приглашения работы в «Zimaletto», и то, почему он это сделал. Мишель даже рассказал нам, что мы похитили Вукановича прямо из Парижа, а потом держали его в рабстве… — Мы расстались. Нет, не правда! Это он меня бросил. А я его вычеркнул из своей жизни, когда понял, что он мною только манипулировал. Это все. Я ни в чем не виноват перед вашей фирмой. Наоборот, я хочу сделать для «Zimaletto» как можно больше, чтобы загладить ущерб, нанесенный Милко. И это правда. Он еще что-то говорил, я кивал головой в такт его словам, а сам думал, что я трачу время напрасно. Какое мне дело до Милко и Мишеля, до всего этого сумасшедшего дома, когда бомба вот-вот рванет и единственное, что мне сейчас действительно нужно, так это принять решение, кого взрывать. Очнулся я от своих мыслей, когда в кабинете поднялся невообразимый шум. — То есть, мы добавляем пять-шесть процентов к себестоимости и продаем на пятьдесят процентов дороже? — захлебываясь словами говорила Катя. — Я должна все рассчитать. — Как интересно! Одежда-тransformer! И каждый из вариантов от кутюр! — хлопала в ладоши Виктория. — Я бы заплатила за такое, если бы у меня были деньги. — И вы все хорошо продумали? — вопрошал Сашка. — Стоп! — взмолился я. — Что здесь происходит? — Андрей Павлович! Я же только что рассказал и показал эскизы. — Простите, я прослушал. — Я придумал к каждой модели новой коллекции добавить всего лишь одну деталь, но такую, которая поможет одно платье трансформировать в другое, совершенно непохожее ни по модели, ни даже по цвету в другое, а то и в третье и в четвертое. Таким образом приобретая в «Zimaletto» всего одну вещь, пусть и дороже на пятьдесят процентов, покупатель получает две, а то и три вещи. И все это мы будем демонстрировать на подиуме. Показ можно сделать очень интересным. Я уже открыл было рот, чтобы спросить: «А на хера нам все это в пропасти?», как Катенька взглянула на меня очень пристально и сказала: — Мишель, давайте о вашей идее мы поговорим завтра. Ладно? Виктория, пригласите Малиновского и тоже можете быть свободны. — Я что, могу идти домой? — не поверила ушам Клочкова. — Нет! Вы просто впустите Романа Дмитриевича и покинете приемную, отдав мне ключи от нее, — строго сказала Катюша. — И куда мне идти, и что делать? — Сходите пообедайте, отдохните, помогите Мишелю в конце концов, а через три часа возвращайтесь на рабочее место. Возможно, вы нам еще понадобитесь. — Конечно, вам нужно подумать, — Мишель понимающе улыбнулся и вышел за двери. Следом за ним вышла и Вика, правда эта ворчала про себя. Через пару минут в кабинет ворвался Малиновский, как всегда перевозбужденный и с горящим взором. — Я дожал Ярика! Прикиньте! Дожал…В одну воронку...
6 ноября 2017 г. в 00:58