POV Андрей Жданов.
Я вышел из банка «ЛлойдМорис» в состоянии близком к эйфории. Мне удалось не просто получить кредит, а получить его на очень хороших условиях, под невероятно низкий процент, причем всю требуемую для презентации коллекции сумму. — Катя! Мы получили кредит! Катенька! — я подбежал к ней, схватил в охапку и закружил. — Катя, у нас получилось! Катюша! Да что с вами… с тобой? Ты не рада? Улыбнись! Катя! Ничего не понимаю, почему у тебя такой грустный вид? Я и правда не понимал многого. Ни того, как Вика, всего с двумя курсами МГИМО, смогла составить такую замечательную справку, ни того, откуда она вообще узнала где мы. О «Ллойд Морис» мы говорили с Катей наедине. Но прежде всего я не понимал, отчего Катя чуть не плачет и вовсе на разделяет моей радости. — Андрей Павлович, я вышла из банка, а вас нигде не было. Зато здесь была Виктория Клочкова. — Катюша, она мне привезла справку-обоснование. — Нашлась! Как хорошо-то, — Катенька просияла. — А где Вика ее нашла, у вас в кабинете? — Да нет. Видишь ли, Катя, в чем дело. Клочкова сказала, что это она сама составила справку, да еще и письмо с гарантиями возврата кредита, и просьбу о кредите к ней приложила. И эта справка произвела хорошее впечатление на Совет. — Как это? А можно мне взглянуть на нее? — Конечно, я им оставил копию, оригинал у меня. — Тогда подождите, не показывайте мне бумаги. — Почему? — Андрей Павлович, посмотрите на последней страничке, там, где просьба о кредите. Там есть следующая запись: ЗАО «Zimaletto»… Катя продиктовала мне слово в слово то, что было написано на листе с просьбой о кредите. — А теперь посмотрите второй лист. Посмотрите пункт четвертый. Мммм… Сейчас, секундочку. В качестве гарантии возврата кредита ЗАО «Zimaletto» предлагает… И снова слово в слово. Значит, это была именно та справка-обоснование, которую составляла Катюша. Не могут два разных человека одними и теми же словами, вот просто тютелька в тютельку изъясняться. Да и пунктов гарантий возврата кредита было восемь. Так откуда Катюше было знать, что там в четвертом пункте, если бы не она сама писала все восемь пунктов. Мне даже интересно стало, а помнит ли она еще что-нибудь. Я пробежал глазами шесть из восьми пунктов гарантий, а на седьмом у меня глаза полезли на небо. — Катя, а ты не могла бы зачитать мне седьмой пункт? — Могла бы. — она смутилась. — В седьмом пункте «Zimaletto» предлагает в качестве гарантии возврата кредита рассмотреть вашу личную квартиру и машину. Андрей Павлович, но ведь это не основной гарант. Это просто, как демонстрация серьезности намерений возврата. — Катюша, вообще-то такие пункты неплохо бы согласовывать с самим владельцем квартиры и машины. — Я хотела согласовать, но вы так смеялись, что совершенно меня не слышали. А потом… — тут она и вовсе опустила голову. — А потом я тебя поцеловал и нам уже было не до согласований? Мне, потому что я совсем потерял голову, а тебе, потому что я тебя смутил этим поцелуем. Так? Катя упорно рассматривала асфальт под ногами и голову даже не думала поднимать. Нужно было срочно менять тему. — Кать, зато теперь я точно знаю, что справку-обоснование составляла ты. И с Викторией у меня будет не просто серьезный разговор, она у меня отправится на биржу труда. Надо же, какая дрянь. Впрочем, чего еще ожидать от Кириной подруги. Я надеялся, что теперь-то мы сможем нормально поговорить, но Катюша все также смотрела себе под ноги и головы не поднимала. Казалось, что она о чем-то очень крепко задумалась. — Катя! Катюша! Да что с тобой происходит? — Андрей Павлович, — голова поднята, глаза горят, как будто нашла решение глобальной проблемы, — Клочкову никак нельзя увольнять. — Это еще почему? — А что, если вместе с ней уйдет и Мишель? Вы подумали об этом? — Но у Мишеля контракт, он не может вот так запросто его расторгнуть. Там предусмотрен довольно серьезный штраф. — Допустим, но кто помешает ему саботировать работу? Например, провести итальянскую забастовку*? Когда и придраться не к чему будет, и коллекции будут проваливаться одна за другой. Нет, если они близкие люди, то от Виктории избавляться никак нельзя. Хотя бы до тех пор, пока мы не поймем насколько Мишель готов рискнуть работой ради Клочковой. — Ну, что же, это разумно. Только я все равно просто так этого не оставлю. Я придумаю, как наказать воровку. Обязательно придумаю. — Андрей Павлович, если разобраться, то что уж такого страшного-то произошло? Скорее всего, я вчера, когда убегала, — тут она снова смутилась, — оставила папку в вашем кабинете или в приемной. А Виктория ее сегодня привезла. Причем, заметьте, привезла вовремя и тем самым спасла нас всех. А то, что она попыталась присвоить мою работу себе, так это у нее не получилось. Вы знаете правду, а остальное — ерунда. — Ладно, Катюша, тогда я ей хотя бы за седьмой пункт пистон вставлю. Пусть знает, как не только лавры чужие присваивать, но и чужие кренделя получать. — Вы сердитесь на меня за этот пункт? Да? — На вас? На тебя? Боже упаси! На Клочкову! Она же справку составляла, — засмеялся я. — Я серьезно. — А если серьезно, то… Катенька, мне не хотелось бы лишаться последнего, заработанного мною, ради компании, которая не известно чья. И потом… — Но ведь вы же собираетесь вернуть кредит? Ведь так? — Конечно! — Тогда какая разница, что в гарантию мы предлагаем банку? — Катя, я хочу, чтобы вы меня поняли. И поняли правильно. Это моя квартира и моя машина. Моя! Если завтра компанию придут забрать ее законные владельцы, значит и кредит повиснет на них. И уж они не станут церемониться. А расплатятся тем, что получить легче. Может я и не против, но я должен пойти на это сам. Сам, понимаете? — Понимаю. Простите, Андрей Павлович. — Все. Закрыли тему. Ну, что? Поедем на работу? — Андрей Павлович, мне хотелось бы обсудить ваш вчерашний разговор с Александром Юрьевичем. — Катенька, а давайте мы вот что сделаем. Вернемся сейчас в офис, поработаем. Я сегодня должен встретиться с Юлианой и с переводчиком для Мишеля. Затем нужно будет поработать с Мишелем. А затем мы поедем в какое-нибудь укромное место… — В укромное место? — глаза у Кати испуганно распахнулись. — Катюша, вы что? Нет-нет, это не то, что вы подумали и не надо смотреть на меня с таким ужасом. Я не насильник. Ну, простите меня за то, что я вас вчера поцеловал, если вам это неприятно… Простите. Этого больше не повторится. Когда я говорил об укромном месте, я имел в виду, что нам нужно прекратить совещаться в офисе. Если Клочкова могла украсть вашу работу, — я специально перешел исключительно на «вы», — то уж подслушивать и докладывать отцу или Кире, или еще кому-то, ее моральные принципы ей позволят тем более. Только поэтому я хотел провести совещание вне стен «Zimaletto». Ну, а чтобы вам стало совсем спокойно, могу сказать, что мы будем не одни. Ромка подъедет, а потом и Сашка придет. Если я вас успокоил, то давайте уже поедем в офис. И ни слова там о том, что компания в закладе. Не знаю, чего было больше в моем монологе — обиды, или боли. Я только знаю, что я очень расстроился из-за такого недоверия Катюши. И она это почувствовала. Взяла меня за руку, заглянула мне в глаза и робко сказала: — Прости. Я совсем не хотела тебя обидеть, — мамочки! Да что же это? Я перешел на «вы», а она на «ты»? — Может, я не тебя боюсь, а себя? Ты об этом не думал? — и снова опустила голову…***
«Юстас — Алексу». Донесение №…
Пап, ты снова играешь не по правилам. Не нужно было этого делать! Сказать, что я зла, это ничего не сказать. Как ты будешь заглаживать свою вину я не знаю, но тебе придется о-о-о-о-очень постараться, причем с хорошими материальными аргументами. Согласна на weekend в Париже для нас с Мишелем в качестве компенсации за мои тяжелые моральные переживания. Не скучаю. Не люблю. Твоя обиженная дочь.«Алекс — Юстасу». Телефонный звонок.
— Что случилось? — Пап, а ты подумай! Мы же договаривались, что мы вместе, что никаких тайн, что я снова твоя любимая дочка, а ты мой любимый папка. — Так и есть. — Неправда! Ты снова играешь не по правилам, повторяется парижская история. И мне это совершенно не нравится. — Какая парижская история? Что за глупости? — Это не глупости, я умею анализировать, да и задницей всегда чувствую, когда из меня пытаются сделать дуру. Понятно? А кроме того, мне стало известно, что у тебя появилась… — А это тебя не касается. Это только мое, личное дело. Ты всегда будешь моей дочкой, кто бы у меня не появился. — Серьезно? Я так не думаю. Маме же ты нашел замену. Мне тоже сможешь найти. Вот родит она тебе сына, наследника, и дочка уже не понадобится. — Ты с ума сошла? Даже если у меня будет десять детей, никто не сможет заменить мне тебя. Ты мамина! — Значит… Я поняла! Ну, вот что! Никогда не спрашивай у меня больше ни о моих романах, ни о моих планах. Теперь я знаю, как нужно отвечать любимому папочке на такие вопросы. — И как? — Это тебя не касается. Это только мое, личное дело.***
— Виктория, немедленно дозвонитесь Юлиане, пусть она подтвердит свой визит. Никто не запрещает ей работать на стороне, но и в компании появляться тоже нужно. — Хорошо, Андрей Павлович. А что с кредитом? Получили? — Через пять минут я жду вас в своем кабинете. — Андрей проигнорировал вопрос Клочковой, просто развернулся, открыл двери и сказал: — Проходите, Катюша. Та прошмыгнула мышкой, стараясь не встретиться с Викой взглядом, но Клочкова успела отметить, что губы девчонки не только горят, но и припухли, и справа на нижней губе появился небольшой синячок. — А вот это уже очень интересно, — пробормотала Викуся и негромко хлопнула в ладоши. Прошло ровно пять минут и Виктория, всем своим видом показывая, что готова исполнить любое приказание шефа, постучала в президентский кабинет…