Стук дождя

Прошло 9 месяцев       Съёмки давно закончились, стафф собрал весь инвентарь и укатил в гостиницу, чтобы оттуда уже поехать на море. Да, всем нравилась эта мысль об отдыхе у лазурного моря под голубым небом, где изредка пролетают кудрявые тучки облаков, солнце светит ласково и нежно, а свежий бриз не даёт телу припекаться жарой. Стояло начало лета, и погода в Сицилии ещё не устоялась, не было жуткого марева, от которого хотелось только спать и больше ничего. Поэтому все, конечно же, со скоростью света отделавшись от съёмок, поехали поплавать. Было трудно им отказать, но видя, что я не в лучшем настроении, они потихоньку прекращали все допросы и упрашивания, коллективно согласившись с тем, что мне будет лучше побыть одному и "познакомиться с какой-нибудь горячей сицилийской". Я лишь отмахивался от таких глупостей, но прекрасно понимал, что эта моя возможность отделаться от этих шумных и настойчивых ребят.       А в чем, собственно, было дело? Конечно, прозвучит немного странно, но сама мысль о том, что я нахожусь ближе к Нури, к той самой дурацкой художнице, которая безбожно захватила все моё сердце, заставила почувствовать себя полным кретином и ничтожеством на всю оставшуюся жизнь... короче, я понимал, что я стал хоть чуть-чуть ближе к ней на этой чертовой земле, и это всё делало из меня совершенно иного человека. Ещё до поездки я стал жутко замкнутым и постоянно думал. Я вспоминал всё - что между нами произошло, все мои и её слова, жесты, поступки - и невольно понимал, как глупо себя повёл, что она на самом деле чувствовала и как относилась ко мне. Да, я был полнейшим идиотом. Ведь как потом выяснилось, с Тэу её ничего не связывало. То есть они были друзьями, но ничего более. Это понял Бэкхен, когда Тэу рассказал, что кое-кому симпатизирует. Тогда мой одногруппник очень сильно удивился и спросил, неужели они с Нури расстались, на что Тэу лишь удивленно покосился на него и ответил, что между ними исключительно дружба и ничего более никогда не намечалось.       Вот тогда-то я почувствовал себя полнейшим дебилом. Знали бы вы, каково это, когда мир открывается тебе с совершенно иной стороны, даёт тебе пощёчину и, отворачиваясь на сто восемьдесят градусов, уходит восвояси, забирая с собой все твои надежды и желания, превращая их в пепел и оставляя лишь горестное сожаление о содеянном. Я ведь и тогда уже жалел, но теперь этот мой проступок заиграл совсем другими красками. И я себя ненавидел. Ненавидел за то, что так гнусно повёл себя с Нури, за то, что пудрил и себе, и ей мозги, за каждую слезинку, пролитую ею по моей вине, и за каждое болезненное слово, которое бросил в её сторону. Ведь она все безоговорочно терпела и не говорила ничего поперёк. Лишь последние мои слова стали наполнившей её чашу терпения каплей её железной выдержке. "Как ты можешь встречаться с Тэу и целоваться со мной?" Эти слова даже сейчас летают надоедливой вереницей в моей голове, задевая болезненные язвочки на сердце. Я оскорбил её и чуть ли не обвинил в измене, когда сам именно так и поступал. Изменял. Предавал.       Я рассуждал обо всем этом и поднимался вверх по склону рядом с нашей гостиницей. На улице стоял зной, но свежий ветерок с моря не позволял уставать или почувствовать неимоверную жару. Я поднимался все выше и выше по тонкой тропинке, оттенённой множеством деревьев. Все здесь было таким зелёным и цветущим, что невольно хотелось слиться с природой и часами наслаждаться ею. Я брёл по неизвестной мне дорожке всё выше и выше, и почему-то в районе груди начинало покалывать, словно сердце в предвкушении чего-то медленно подергивалось, заставляя меня волноваться на пустом месте...       Кстати, о Суджон. Все наши отношения сошли на нет. Мы поняли все без лишних слов, просто разошлись, как в море корабли. И лишь когда виделись на общих концертах или в коридоре компании, то грустно улыбались друг другу, стараясь не сделать больнее. Вот так люди и расстаются. Некогда бывшие друг другу самыми дорогими в мире, мы стали чужими, будто вовсе никогда и не были вместе, не проводили вместе сотни ночей, не делились переживаниями и не раскрывали догола все чувства.       И нет в этом никакой вины Суджон. Это я все испортил. Или изменился? Черт его знает. Но я в какой-то момент вдруг явно почувствовал, как мы отдаляемся. Как я отдаляюсь. И появление в моей жизни Нури ознаменовало новое начало чего-то совершенно неизведанного для меня. И черт, я правда думал, что за это все время смогу забыть эту историю, как страшный сон. Но получилось так, что я постоянно думал о ней, о своих поступках и словах, и это все сводило меня с ума. У меня вечно крутилась в голове фраза: "А что, если бы..." Звучит странно, да? Я уже почти год убиваюсь по одной и той же девушке, не в состоянии даже на мгновение взглянуть на другую. Я всем сердцем и душой принадлежу ей, и это даже пугает. Потому что ещё никогда не было такого. Не было такой привязанности, словно хроническая болезнь. В какой-то момент я даже стал получать от этого наслаждение. Как мазохист. Я считал, что поступил с ней и с Суджон дерьмово, а значит, судьба решила меня наказать...       Вдруг по округе донеслась какая-то музыка. Я остановился и постарался вслушаться, чтобы никакой треск ветвей под ногами не мешал мне. Это было пианино. Медленная мелодия чьей-то грусти разносилась по воздуху вокруг. Хоть она была тихой, но каждая нота отчётливо слышалась меж пением птиц и шелестом листьев на деревьях.       Странное чувство... Будто я где-то её уже слышал. Я осмотрелся по сторонам, и вдруг меня словно обухом ударило. Я уже был здесь. И мелодию эту я тоже знаю. И точно такое же солнце на ярко-голубом небе видел. И эти окрестности были такими до одури родными, словно раньше я очень много времени проводил здесь, проходился по этой тропинке.       Голова начала гудеть и кружиться, но я старательно делал вид, что все нормально. Может быть, я поднялся слишком высоко и давление начало скакать? Но вместо того, чтобы спуститься, я стал подниматься дальше. Я почти достиг вершины, значит, осталось прошагать совсем чуть-чуть. Там я сяду и смогу прийти в себя.       Именно так я думал, пока шагал дальше к вершине склона. Деревья становились все более редкими, открывая мне вид на обрыв и спокойное море спереди. Стараясь отвлечься от головной боли, я невольно загляделся на открывшийся мне вид, чувствуя, как по щекам бьёт тёплый ветерок, смешанный с песком. Воздух был пропитан запахом водорослей и йода. А солнце уже так сильно припекало, что я задумался о тенёчке. Смотря по сторонам, неподалёку я заметил огромное ивовое дерево, а под ним - скамейку, которую оно прикрывало своими мощными ветвями со свисающими листьями.       И в этот момент голова стала трещать с новой силой, а в глазах — двоиться. Боже, что со мной происходит? Эти приступы ведь прошли, почему я снова начал все это чувствовать? Кое-как балансируя на ногах, я потихоньку перемещался к этой самой скамье, которая так резко стала плыть перед глазами. Музыка стала ещё громче, била по ушам, мешая сосредоточиться на своей безопасности.       — Красиво играет, не так ли? — доносится до меня женский голос.       И кажется, будто он принадлежит кому-то знакомому, но я не могу разобрать. Поворачиваюсь и смотрю по сторонам, но никого не вижу. Я в полном одиночестве и, если потеряю здесь сознание, то никто даже не поможет мне... И что за голос?.. Я ведь один здесь.       — Впервые нахожусь так близко к ангелу, да ещё и разговариваю, — снова слышу этот женский голос, который словно везде, он окутывает все, он повсюду. Я отчётливо слышу насмешливые голос, который словно издевается надо мной. Что за странные галлюцинации стали меня преследовать?       — Кто ты? — спрашиваю тихо, пытаясь не пугаться неизвестности, которая решила слишком резко накинуться на меня. — Черт возьми, кто ты?! — кажется, я кричу в бешенстве, но небо крутится вокруг меня ходуном, и я еле различаю реальный мир и собственные галлюцинации.       — Я думала, ещё издалека чувствуется присутствие здесь демона ... — голос продолжает преследовать меня, будто уже находится в моей голове, оккупировал каждую мысль, не давая ни одной проступить через себя. Она улыбается, насмехается, я чувствую это по одному лишь её тону...       — Красть у людей тела, этому вас всех учат, да? — слышу я собственный голос и на мгновение замираю. Что? Я такого не говорил. Я молчал. Но я отчётливо слышал собственный голос, доносящийся совсем поблизости.       — Это не человек, — слышу я недовольный женский ответ и удивленно останавливаюсь. Мне кажется, или я слышал в нем нотки самого... дорогого и желанного в мире голоса. Человека, которым я брежу на протяжении уже почти года?       Взгляд падает на затенённую старую скамейку в паре шагов, и мне удаётся различить чью-то белоснежную руку. В глазах хоть и двоится и жутко кружится голова, но удерживая её двумя руками, я стараясь сконцентрироваться на одной точке. На этой самой женской руке. Она проскальзывает по дереву скамьи, словно прозрачная. Тонкие пальчики плывут через дощечки и возвращаются к коленке, которую я до этого вовсе не замечал. Что за странное видение?..       — Зачем ты принимаешь людской вид? — снова слышу свой собственный голос и вижу на скамье очертания человека в белом. Напрягаю зрение, стараясь сконцентрироваться на этой тени, и различаю черты лица. Господи... это же я. Весь в белом балахоне, сижу на скамье и смотрю вбок, в сторону руки и коленки; остальное тело незнакомки прикрыто тяжёлыми ветками ивы.       Вот ведь я, стою прямо напротив этой иллюзии. Но она такая правдоподобная... Глаза, устремлённые в сторону с ноткой страха и недоверия; тёмные волосы, развевающиеся на ветру; руки, напряжённо придерживающиеся за древесину скамьи; и прямая, ровная спина, не желающая выдавать внутреннее беспокойство.       — Возможно... Я не хочу быть тем, кем являюсь. Ты ведь понимаешь, о чем я? — шепчет девушка ему в ответ, а я только чувствую, как голова ещё сильнее раскалывается. Будто кто-то взял и начал сжимать её со всех сторон. Пытаюсь удержать равновесие, но это теперь кажется очень сомнительной мыслью. Перед глазами проявляются яркие вспышки, мешающие сосредоточить взгляд на чем-то одном. Голос незнакомки снова что-то говорит, но я уже потерял нить разговора из-за этой сумасшедшей боли, не дающей мне отдышаться.       — Зачем демону быть человеком? — последнее, что мне удаётся разобрать. Что? Что за бред? И этот мираж по-прежнему сосредоточенно смотрит на девушку, сидящую в тени. А я так сильно взбешён он боли и непонимания того, что здесь происходит, что резко убираю занавес ветвей. Падаю от бессилия на одну коленку и стараюсь сконцентрировать внимание на силуэте девушки.       Но, кажется, у меня в глазах двоится. Стоит мне прикрыть глаза, а после - открыть, как передо мной сидит Нури с поджатыми под себя ногами и альбомом в руках; прислонилась спиной к стволу дерево и закрыла глаза, судя по всему, спит.       Стоит мне снова присмотреться, как передо мной предстаёт та же Нури, только совсем другая. Она смотрит вбок, где сидит человек, похожий на меня. Он напряжённо рассматривает девушку, в глазах читается осторожность и страх. У Нури взгляд очень грустный, но на лице играет лёгкая улыбка. Она будто бы уже что-то для себя решила. Что-то, что неизвестно ни мне, ни тому, кто сидит рядом. Я чувствую отходящую от неё энергетику, и все тело невольно охватывает ознобом. Я весь дрожу, тело покрылось липким потом, а по спине бегут тысячи мурашек. Но я и сам не понял, почему. Меня просто окутал животный страх.       Вот она встаёт прямо передо мной и смотрит вперёд - то ли мне в душу, то ли сквозь меня. Но взгляд её совсем переменился, я не могу разобрать ни зрачка, ни радужку. Все покрылось чёрной плёнкой, будто она какой-то демон. Она наклоняет голову вбок и слегка улыбается. Мне? Или чему-то другому? Я не имею и малейшего понятия и чувствую лишь дрожь в ногах от её пронизывающего взгляда. Словно молния прошлась по всему моему телу, а электрический ток движется по каждой клеточке, не пропуская ни одну. Мне нестерпимо больно и страшно, но я даже вздохнуть не могу, попросить о помощи не в силах.       А она все улыбается своей грустной улыбкой и огромными чёрными глазами, устало вздыхает и делает шаг вперёд, ко мне. И в тот момент, когда она проскальзывает сквозь меня, я чувствую совсем иную боль. Будто кто-то взял в руку сердце и сжал в кулаке. Эти муки заставляют меня обо всем забыть, хватаюсь за грудь.       Последнее, что я вижу перед собой, это испуганный взгляд Нури. Она опустилась ко мне на корточки, волосы щекочут лицо, а руки придерживают голову. Она слишком удивлена, не понимает, что происходит. Но я так устал, чтобы оставаться в сознании... Закрываю глаза и, превозмогая бессилие, снова открываю. Передо мной по-прежнему Нури, но совсем другая. С чёрными глазами и нежным, усталым взглядом...       Кто ты?