Остановка Бухарест

- Какого хера! Это короткая емкая фраза сопровождает Найджела на протяжении всей жизни, можно сказать с момента ее зарождения. - Какого хера! – воскликнула миловидная дама тридцать с лишним лет назад, когда ее торопливый любовник не успел вовремя вынуть. - Какого хера! – пришлось повторить ей, когда доктор с гордостью сообщил, что она разродилась мальчиком. Младенец кричал, но в его истошных криках тоже читалась «Какого хера!». - Какого хера! – были первыми словами малыша Найджела, реакцией на кич, коий мы называем жизнь. Эти слова станут его последним негодованием на смертном одре, но до этого еще далеко. Сейчас он возмущен, ведь его под руки выводят из оперы легавые, а он впервые прошел по купленному билету. - Какого хера! – все, что Найд может сказать в ответ на Адама, сидящего напротив. - Господин Найджел, как хорошо, что вы приехали… Произошло недоразумение! – торопливо начинает Адам. Его только что выпустили из КПЗ и он безмерно рад увидеть знакомое лицо. - Какого хера! – почти шёпотом повторяем румын, прежде чем тяжело вздохнуть. – Я же тебе сказал не соваться в полицию. - Но мои документы… - Да ебал я твои документы! – мужчина подрывается с места, заодно прихватывая Адама за загривок. – Меня посреди действия из оперы выдернули! Первый раз решил отдохнуть по-человечески. А тут ты. Сука. - Простите, сэр. – лепечет Адам, жмурясь. - Нахер ты сказал, что знаешь меня? Теперь они будут думать, что ты мой человек. Что я вожусь с такими педиками. - Я не гомосексуалист. - Станешь им, если взбесишь меня еще раз. – рука на шее сжалась сильнее, прежде чем отшвырнуть пленника. – Где деньги, что я тебе дал? - Полиция изъяла. - Все, бля, плакали мои деньги. Ладно. Вали. Ты свободен. – Румын вздыхает, отвешивает подзатыльник горе – туристу и выходит из участка. На улице темно, сыро и немного зябко. Найджел закуривает, шагая вдоль старинных зданий. Это его город. Весь. Полностью. Без остатка. Площади и закоулки. Дома с потертыми балюстрадами и неоновые небоскребы в сити. Здесь ему все понятно. Для этого долбонутого янки наверно все не так. Он нихрена не сечет в этом городе. Вообще во всей этой восточноевропейской многогранности. Небось, только в Париже был. Румын ухмыляется и сплевывает горькую слюну, он уже заметил хвост. - Нахер, ты за мной идешь? - Я просто иду. – отзывается неуверенный голос позади. - Просто ты щас в задницу пойдешь. – предупреждает мужчина. – Топай в другую сторону. Город большой. И красивый. – шаги вместо ответа. – Ты хоть знаешь кто я? - Нет. - Вот и вали подальше. Пока цел. Спутник не отвечает. Найд добредает до дома, быстро взбегает по лестницам и скрывается за тяжелой дубовой дверью. За спиной никого. Турист не посмел преследовать его в здании. Адам остановился у закрытых дверей кафе, что видно из окон румына. Найджел обожает наблюдать за людьми, особенно когда они об этом не догадываются, особенно сквозь прицел. Найд не страдает вуайеризмом. Наблюдение – основная часть его работы, работы киллера. Классная работенка, хоть и малоперспективная, в плане карьерного роста, да и немногословная, да и соцпакет не полагается. Ладно, работа собачья, но Найджел не жалуется. Жаль только, что поболтать не с кем. - Эй, янки. – румын высовывается на балкон и присвистывает в сторону бродяжки. – Будешь тут сидеть, обратно легавые загребут. – преувеличивает он, хотя Адам нахрен никому тут не нужен. – Ладно! Заходи! Вторая дверь. Обычно Адам не ходит в гости к незнакомцам, тем более, ночью, тем более в незнакомой стране. По - правде сказать, Адам ходил в гости два раза в жизни и те не слишком удачно. Жилище Найджела оказывается очень странным, по - мнению Адама даже слишком. Большие полупустые комнаты выстроились в галерею, потолок с тяжелой лепниной и немногочисленная мебель, будто украденная из музея. - Вы европейцы так странно живете… - парень прижался к пустой стене. Перспектива провести здесь ночь прельщать перестала. - А то! – Найджел увалился на диван с бутылкой вина. – Ты попал на землю с историей! В этом только доме произошло столько событий, что на всю вашу гребанную страну хватит. У нас тут охренительно! – мужчина сделал тост бутылкой и отхлебнул из горла. – За нас! Европейцев! Да, садись, американец! – Найд хлопнул по подушке рядом. – Располагайся. Адам только кивнул в ответ. Устроиться он решил подальше от хозяина, у окна, на табурете. - Нравится тебе у меня? - Много старинных вещей. – Адам еще не определился, нравиться ему или нет у нового знакомого. – Ты коллекционер? - Нет, блин! Антиквариат толкаю! – усмехнулся Найд, прежде чем стать серьезным. – Шутка. Это вещи моей матери. Это её квартира. Но я тоже немного руку приложил. Она научила меня ценить красоту. Была, знаешь ли, очень импозантная дама. - А где она сейчас? - Умерла. Давно. – Констатация без эмоций. Как будто выполнил заказ. - Соболезную. - Не стоит. Она отравилась. – Румын откупоривает следующую бутылку, на этот раз разливает напиток по бокалам, на двоих. - Сожалею. А отец? - Я его никогда не видел. Тоже, наверно, кони двинул. - Мои родители тоже скончались. Мама давно, отец недавно. – Адам на мгновенье грустнеет. - Ну. Вот и познакомились! – облегченный вздох. - Пить будешь, красуля? – Адам мотает головой в ответ, на что Найд садистки лыбится. – Не хочешь, а придется. Адам даже не представляет, как много ему «придется» благодаря Найджелу…