Пожар в моем лесу

– Курапика. М? – Ну, Курапика-а... Ну кто еще там? – Ну вставай, там уже все позавтракали! Нет. – Эй, Курапика, – кажется, другой голос. – У тебя повязка со лба сползла. Что?! Курапика рывком поднимается с футона, хватаясь за лоб, панически глядя по сторонам, беспомощно пытаясь вспомнить, кто эти дети, и почему он не в храме. Ах да. Рядом с ним выжидающе и с легкой усмешкой, проскальзывающей то во взгляде, то в улыбке, стоят и смотрят Гон и Киллуа. Мито-сан же согласилась. Первая мысль – «Какое облегчение!», а следующая, назойливее первой, врезается в сознание и не отпускает. «А Куроро тогда где?» – Эй, Курапика, – заинтересованно спрашивает Гон, впиваясь любопытным взглядом куда-то выше глаз. А… почему тебе разрешили сделать татуировку?.. – глаза Гона будто бы начинают блестеть. – Крест… это что-то значит? – и опускает взгляд со лба вниз, встречаясь с глазами Курапики. Курапика поспешно закрывает лоб ладонью, чувствует, как лицо и уши от смущения краснеют. – Н-нет, Гон… – лопочет Курапика, тщетно пытаясь придумать причину. Смотря в сияющие глаза Гона, мало того, что взгляд не отвести, так еще и соврать получается с трудом. – Это… – Просто так, да? – выгибая бровь, говорит Гон, всем своим потускневшим видом показывая, что если особенной причины нет – это как-то неинтересно и... даже немного глупо. – Да… – Вот ка-ак… – выдыхая, тянет Гон, наклоняя голову вбок, продолжая осматривать лоб блондина, не до конца, но почти поверив, что его слова правдивы. – А жа-аль… – Нас тебя пнуть отправили, – спокойно объясняет Киллуа, тоже внимательно рассматривая символ на лбу Курапики и иногда заглядывая тому прямо в глаза, пытаясь уловить в них огонек лжи, малюсенький намек на что-то более интригующее, какой-то более привязывающий и значимый смысл, чем просто сиюминутное желание иметь татуировку, что, пусть даже зная Курапику всего ничего, – кажется просто абсурдным. – Эх, ну ладно, – завершает своим разочарованным вздохом эту тему Гон. – Не хочешь – не говори… Курапика прекрасно осознает, что их неожиданное появление с Куроро, словно из воздуха, в глухой деревушке выглядит странно и подозрительно. Но даже несмотря на эти факты, чувствуется, что любопытство и искренний интерес мальчиков к новым гостям спотыкается о какое-то негласное правило. Словно бы у мальчишек не стало меньше вопросов, но есть некая внешняя причина, которая заставляет их больше не настаивать на откровенности со стороны Курапики. – Давай, поднимайся, иди завтракать! – загорелое лицо Гона снова озаряет лучезарная улыбка. «Какие же красивые и задорные у Гона глаза,» – эта быстро проскользнувшая мысль, заставляет Курапику несколько секунд с приоткрытыми от восхищения губами, бегло обвести взглядом бодрого, загорелого, не по годам мускулистого, пахнувшего чем-то пряным и терпким ребенка, беззаботно склонившегося над его футоном. – Поторапливайся! – шире улыбается Гон. – Скоро, наверно, Нобунага придет. Курапика, прежде чем переключится на вчерашние воспоминания и попытаться откапать в них, кто такой Нобунага, и почему в его же интересах быстрее встать, незаметно опускает руку со лба, позволяет себе ещё немного промешкаться, непроизвольно сжимает в руках простынь, которой недавно укрывался, нервно ее мнет и сперва задает самый мучащий его пока вопрос. – А Куроро… где? Гон и Киллуа смягчаются – улыбка Гона становится еще более симпатизирующей, а напряжение, застывшее в позе Киллуа исчезает, когда тот резко опускает уже довольно долго поднятые плечи: – Да, вставай ты уже! – легко улыбаясь, снисходительно выпаливает Киллуа, заставляя Курапику окончательно проснуться. – На улице твой Куроро. Хочется рывком откинуть одеяло и прямо в пижаме выбежать на улицу и проверить сказанное Киллуа, приложить руку к груди и облегченно выдохнуть, увидев в дверном проходе знакомую мужскую фигуру, спешно подойти к ней, робко дотронутся до ладони Куроро, заставив мужчину направить на тебя удивленный взгляд, и убедившись, что ёкай – не мираж, еще раз умиротворенно выдохнуть, расплывшись в смущенной счастливой улыбке. Но для этого нужно поскорее расправиться с завтраком. Мальчишки убегают из комнаты, а Курапика торопливо поднимается, спешно убирает в указанный шкаф футон, плотно обтягивает лоб белой тканью, завязывая, и вместо неопределенных звуков, доносящихся с улицы, вслушивается в ритм собственного сердца, восторженно скачущего по грудной клетке и улыбается в предвкушении скорой встречи. На столе уже стоит завтрак, вкус которого теряется за внутренними переживаниями, заглушается шумом крови в голове, неясной болью в груди, попыткой отсюда, из помещения разобрать, о чем болтают на улице и уловить среди нескольких голосов реплики бархатного низкого тембра. Комната при свете дня кажется просторней, мебель и стены обрисовываются в совершенно других цветах, и каждая деталь, которая вчера отразилась в памяти и теперь снова находится на том же самом месте так кстати напоминает – всё это не сон, не сон! Курапика быстрее и быстрее прожевывает рис, большими глотками допивает чай, убирает всё в раковину и разворачивается лицом к уже открытой, как и вчера подпертой камнем входной двери, из которой видно кусочек спины Мито-сан и головку Аллуки. Курапика уверенно, с радостной улыбкой шагает туда. – Ну наконец-то! – оборачивается к нему Мито-сан, прерывая какую-то фразу, почувствовав сзади себя приближение. – А мы уже начали волноваться. Зеленые холмы, по которым перекатывается прохладный ветер, соседские домики и ярко освещенные крыши, удивительно безоблачное небо, красные столики с навесами – всё-всё такое же, как и вчера, даже, кажется, еще живописнее и красочней. – Доброе утро, Курапика, – говорит Куроро с другой стороны столика тем самым низким тембром, заставляющий уголки губ смущённо подняться, щеки – слегка зардеться, и сердце – восторженно подпрыгнуть. За такое долгое время отсутствие нежного приветствия по утрам от кого-то значимого для тебя заставляет голову слегка кружиться. На какое-то мгновение разуму эта картина кажется просто невозможной – у Куроро такое красивое лицо, такой заботливый голос, такая почти непритворная полуулыбка и всё это богатство в виде заботы и внимания направлено на него. В голове до сих пор никак не может уложиться мысль: «Неужели?» «Неужели у меня снова будет дом?» Куроро, поднимая руку, приветливым жестом манит Курапику подойти. На несколько секунд Курапику накрывают чувство бесконечной тоски, потери и горечи, к горлу подкатывает комок, к глазам – готовые брызнуть слезинки, и страх, что ёкай прямо сейчас растворится в воздухе, словно утренний туман, оставив Курапику одного без надежды на обретение семьи и своего места в нового мире. Но за секунды Куроро не бледнеет, не исчезает словно аморфное сказочное существо и Курапика быстро делает вдох, собирается с мыслями и берет себя в руки, удерживаясь от необдуманных поступков и ненужной сейчас драмы. Такой далекий опыт, всплывший в памяти, словно суфлер, подсказывает, что это привычный для семьи ритуал пробуждения – обменяться поцелуями. Внутри Курапики всё растроганно, томительно и блаженно скручивается, по мере того, как шагов до Куроро остается сделать всё меньше и меньше, и Курапика, словно это привычно для них обоих и началось уже давно – наклоняется к лицу Куроро, и, в предвкушении закрыв веки, подставляет щеку. Выпавшие на щеку пряди белокурых волос ласково отводят за ухо, Курапика чувствует губы на своей щеке и разлепляет глаза под сказанное куда-то на ухо: «Доброе утро». Курапика, стараясь не выдать свое смущение и восхищенную дрожь, быстро чмокает Куроро в выбритую щеку в ответ, желая мужчине также доброго утра. Кажется, что присутствующих, как это и должно быть, ничего не смутило и не удивило. Курапика намеревается отклониться назад и отойти в сторону, успокоить сердце, послушать восторженный рассказа Аллуки о вчерашнем фестивале, под стоны зависти Гона и Киллуа, но чувствует руку Куроро на своей талии, которая не дает уйти, а настойчиво удерживает стоять рядом. – Кстати, Курапика, тебе нормально спалось? – к нему неожиданно поворачивается Мито-сан, застав на лице Курапики преддверие дурацкой улыбки и налившееся кровью лицо. Когда Куроро перебирает белокурые пряди, одновременно очаровательно смеясь на какую-то реплику Мито-сан, и когда Курапика в ответ, как и вчера кладет руки на плечо Куроро, и мужчина надежно накрывает их сверху своей широкой ладонью – просто невозможно не улыбаться, чувствуя такое необычайно бережное отношение к своей персоне. Назойливые напоминания подсознания о том, что всё это всего лишь притворство, Курапика решительно стряхивает, быстро мотая головой и наслаждаясь удивительным ощущением не угнетения и безразличия, а уверенности и безопасности. Оставшееся время ожидания таинственного Нобунаги проходит за перебрасыванием незначительными фразами и короткими репликами, а когда Курапике начинает казаться, что темы для разговора начинают повторяться, где-то справа, где просёлочная дорога уходит вглубь деревни, начинает нарастать какой-то гулкий и трескучий звук, и чем громче тот становится, тем яснее, что в сторону магазина приближается какой-то крупный автомобиль. Высоко поднимая дорожную пыль и оглушительно бибикая на всю безлюдную улицу, извещая о своем приезде, из-за угла выезжает на вид достаточно дорогой, новый и на удивление чистый чёрный джип, внушительно рыча мощным двигателем, изрыгая густой дизельный дым, за которым можно проследить до самого неба. – А вот и Нобунага приехал, – поднимается со стула Мито-сан, поправляя юбку, провожая глазами машину до самого ее торможения у калитки магазина. Один за другим мощные поршни внутри двигателя начинают замедляться, последний мини-механизм внутри автомобиля прерывает свою работу, избавляя уши от этих ужасных грохочущих звуков. Курапика отскакивает от Куроро, озабоченно поправляет прическу и напряженно застывает, как по стойке смирно, пока Куроро расслабленно поднимается со стула и встает рядом с юношей, приобнимая того за плечи, как конечно же делают всё нормальные дяди. – Расслабься, – Курапика сомневается было ли это только что настолько тихо сказано вслух или голос Куроро звучит только в его голове. – Все идет по плану. И Курапика расслабляется. Представляться Мито-сан было страшнее, но внутренние детекторы опасности настойчиво напоминают не терять бдительность. Кто знает, что за человек – этот Нобунага? Тонированное стекло с характерной вибрацией опускается, давая возможность разглядеть, что в машине на передних креслах сидит не один, как предполагалось ранее, а два человека. – Всем привет! – машет рукой и кричит молодым голосом какой-то улыбчивый блондин, сидящий на пассажирском сиденье. – Упс… – кажется у незнакомца в кармане что-то пиликает, и он спешно лезет в брюки, а доставав из них смартфон и сделав несколько касаний по дисплею, снова убирает его. – Приве-е-т! – тем временем дверь со стороны водителя отворяется и, раскинув руки по сторонам в дружелюбном жесте, выходит щуплый астенического телосложения загорелый мужчина с острым горбатым носом, с невероятно длинными волосами, собранными в высокий хвост, одетый в темно-фиолетовое кимоно и непонятно зачем вооруженный деревянным мечом, висящим в чехле на поясе, и если бы не было видно, что мужчина уже старый и не очень симпатичный – с такой атрибутикой вполне мог смахнуть на героя манги о самураях. – Нобунага! – довольно машет рукой Мито-сан, а Гон и Киллуа как-то странно съеживаются, напрягаются, встают в боевую стойку. – Ага-а! – подпрыгивая, подбегает к ним Нобунага, на согнутых в коленях ногах, словно он с мальчиками играет в футбол с невидимых мячом, где является вратарем. – Кто это тут у нас?! А, ну-ка!.. Ха!.. – на самом деле это оказывается какая-то боевая сойка, мужчина ловко выхватывает свой меч и делает выпад в сторону мальчиков. Гон и Киллуа кажется совсем не весело от таких выкрутасов. Они отпрыгивают в разные стороны и не теряя бдительности остаются в боевых стойках. – Ну! – задорно и нетерпеливо машет к себе рукой Нобунага. – Нападайте! Гон и Киллуа обмениваются быстрыми взглядами и уже более решительно и, стремительно бегут на Нобунагу с разных сторон, словно два ловких зверька, и Курапика начинает думать, что, возможно во всем этом есть какой-то смысл. Подбежав достаточно близко, Гон с яростным криком подпрыгивает и в воздухе замахивается для удара ногой по лицу мужчины, а Киллуа с до жути серьезным лицом приседает и делает выпад в сторону Нобунаги, намереваясь лишить мужчину равновесия, нападая с другой стороны. Движения всех троих почти синхронны и это изумляет, заставляя на секунды забыть причину схватки. Однако Нобунага ловко уклоняется от удара Гона и одной рукой хватает паренька за эту самую ногу, одновременно отскакивая от атаки Киллуа и хватая того за руку, поднимая обоих сорванцов в воздух. – Опаздываете! – обиженно парирует Нобунага с искренним недовольством и разочарованием смотря на оторванных от земли подростков в своих руках. – Почему так медленно?! А?! – поочередно кричит на каждого. – Ай! Пустите! – брыкается Гон. – ВстУпите в секцию, спрашиваю, а?! – Отстать ты, старикан, со своей сектой! – огрызается Киллуа. – Киллуа! Не груби старшим! – перебивает Мито-сан, которую, кажется совсем не смутил факт драки, но задело хамство. – Вижу я, чему вас научил этот Винг-сан! – корчится Нобунага. – Сдалось вам это карате! – А нам - нравится! – вися вниз головой, обиженно складывает руки на груди Гон. – КЭН-ДО*1! – в порыве чувств выкрикивает Нобунага, восторженно поднимая руки вверх, не замечая, как разжимая кулаки, роняет бедных мальчишек на землю. – Вот настоящее японское боевое искусство! – Чокнутый старикан… – бурчит Киллуа, потирая ушибленную поясницу и пронзая мужчину ядовитым взглядом, а Гон исподтишка показывает в сторону Нобунаги язык. – Эй, Нобу, остынь ты со своим кэндо, – из машины, засунув руки в карманы расслабленно выходит подтянутый мускулистый молодой человек, и спустя последнее мгновение, когда Курапика видел его в машине, кажется, что его улыбка ничуть не изменилась, словно она искусственно натянута на лицо. – Шалнарк-сенсей! – приветливо машет ему Гон. – И вы здесь! – Йо! – юноша всё так же приторно улыбаясь поднимает мускулистую руку открытой ладонью, не утруждая себя махать ей. – Кто это?.. – шепчет Курапика, наклоняясь к Гону, который всё ещё сидит на земле. – Шалнарк-сенсей, наш учитель информатики, – поворачивается лицом к Курапике Гон и тоже переходит на шепот. – Он классный! Благодаря ему я понимаю хоть что-то… – он смущенно чешет затылок и виновато-игриво прикусывает язык. – И у него можно видеоигры клянчить!.. – с видом довольного котенка добавляет Киллуа. – Если заскучаешь тут и захочется погонять приставку – тебе к нему! Курапика испуганно сглатывает. Такое ощущение, что население этой деревни – сплошь одни чудики, и эти двое – еще не последние чокнутые, с которыми им с Куроро предстоит встретиться. Этот факт скорее обнадеживает, чем заставляет волноваться о том, чтобы во всем вести себя безукоризненно, однако капля беспокойства, от осознания того, что стандартные схемы поведения могут с ними не сработать все же не дает расслабиться окончательно. – А во-от и наши но-овые знако-омые! – словно хищник к добыче с довольной улыбкой Нобунага шагает к Куроро и Курапике. Курапика тоже натягивает на лицо улыбку, и если бы не рука Куроро, надежно фиксировавшая парня на месте, Курапика бы стремительно попятился назад. – З... Здравствуйте!.. – говорит Курапика, быстро наклоняясь в знак приветствия, но даже согнувшись задирает глаза, следя за действиями мужчины. – С вами мы уже частично знакомы, - дружелюбно говорит Куроро и пожимает Нобунаге руку. – Напомню, мое имя – Куроро, это мой племянник Курапика. – Здрасте! Помню-помню! – ухмыляется Нобунага и пожав руку Куроро, передает ладонь для рукопожатия Курапике. – Ути! – усмехается он, когда их руки соединяются. – Какой хиленький! – Курапика из-за всех сил старается не запищать, чувствуя, как кости начинают скрипеть, а сухожилия ныть. – Тебе нужно вступить в секцию кэндо! Хочешь?! Что это вообще за предложение в духе «Тебе нужно вступить в бойцовский клуб!»? – Н… н-нет, спасибо… – лопочет Курапика и облегченно выдыхает, когда хватку отпускают. – А вот с вами мы не знакомы, – тише обращается Куроро к подходящему ближе блондину. – Я – Шалнарк, преподаватель информатики в местной школе, – молодой юноша поочередно жмет руку сначало Куроро, а потом Курапике. – Не обижайся, малыш, – тихо шепчет Шалнарк так, чтобы не быть услышанным Нобунагой и добродушно подмигивает. – Он, – кивает на бешено хохочущего Нобунагу. – Всегда так. Курапика сам не осознает, как расплывается в ответной улыбке и крепче отвечает на рукопожатие. – Ну что, – поворачивается Шалнарк к о чем-то болтающим Мито-сан и Нобунаге. – Пойдем уже на гору? – А? Да-да, – уже более спокойно говорит Нобунага. – Кто-нибудь ещё знает где вы? – на всякий случай уточняет Куроро, обращаясь к мужчинам. – Да, конечно, всего один человек, – кивает Шалнарк. – Мы сказали Шизуку, куда идем. – его застывшая улыбка приобретает какой-то оттенок вины. – Но будьте уверенны, следующий человек, которому вы представитесь будет староста, а эта цепочка постоянных разговоров и слухов о вас закончится на Шизуку – пока не случиться что-то экстремальное, что вынудит ее рассказать то, что ей известно – она не выдаст своим поведением ничего и будет молчать как рыба. А если с нами что-то случится, и мы не вернемся вовремя – вспомнит, расскажет обо всём всем и вызовет полицию. – А кто такая Шизуку? – первым спрашивает Курапика. – Школьный библиотекарь, – отвечает Киллуа. – Не так много людей, которым придет в голову что-нибудь у нее спрашивать, а если и придет – молчание с ее стороны и ее незнание последних новостей – вполне обычное дело, – он пожимает плечами. – Главным образом потому, что она просто забывает о том, что ей говорят. Если ей не напомнить. Что ж, похоже на правду. По крайней мере Курапику не удивляет, что в деревне может найтись такой человек. – Итак, Мито-сан, – обращется Шалнарк к девушке, заставляя ее принять внимательный вид. – Что насчет Аллуки-куна*2? Она пойдет с нами? Мито-сан задумывается на секунду, но потом поворачивается к девочке, явно не желая ее заставлять и принуждать к чему бы то ни было. – Аллука-тян, ты не испугаешься? - наклоняется Мито-сан к ней. – Или останешься в магазине за главную? Аллука напрягается, сжимает ладошками подол плиссированной юбки и выдает решительно: – Я пойду с вами! – Вот и славно, – объявляет Шалнарк. – Ну, что тогда пойдем уже?