***
Умывшись холодной водой, я задерживаю взгляд на своём отражении. Чувствую себя измученным, ужасно хочется спать. Виктору нездоровится, и по этой причине я уже не так яро спешу на тренировку. Может, стоит позвонить Якову и отменить её? Чёрт... За столом Виктор ведёт себя обыденно, по-домашнему. Кажется, ему и правда стало лучше, хотя голос по-прежнему хриплый. Он о чём-то говорит, но я, как и прежде не слушаю. Я полностью погружён в собственные мысли. В очередной раз, мимолётно бросив взгляд в его сторону, я, наконец, решаюсь заговорить с ним. - Виктор… - я нервно перебираю вилкой уже давно остывшие макароны, - Ответь мне… Что ты ко мне испытываешь? Его улыбка моментально сходит с лица. Не ожидав такого вопроса, он смотрит на меня с лёгким удивлением. - Что? – будто не расслышав, спрашивает он. - Ответь на вопрос, - продолжаю я смотреть в тарелку. Виктор молчит, а я боюсь услышать то, что мне и так известно. - Юрио, я… - я поднимаю взгляд и настойчиво смотрю в ледяные глаза напротив. Он не может сказать. Смотрит на меня и не решается. Ещё пару секунд я жду от него ответа, а затем отодвигаю тарелку и встаю с места. - Юрио, - Виктор хватает меня за руку, когда я прохожу мимо него, - После случая в пансионе, я и подумать не мог, что ты будешь испытывать ко мне что-либо. Я был удивлён. Я должен извиниться перед тобой за то, что намеренно избегал и игнорировал тебя. Я думал, что ты… что это последствия… - Изнасилования? – спокойно перевожу я на него взгляд. Чего уж там, пусть говорит как есть. - Юрио, пойми, - он поднимает голову, сжимая сильнее предплечье, - Когда я узнал о том, что произошло… - Сейчас это не имеет никакого значения, - убираю я его руку, освобождаясь от хватки, - Я не слепой. Я прекрасно понимаю, что я для тебя просто Юрий Плисецкий – ни больше, ни меньше. - Это вовсе не так, - старается он оправдаться, отчего я закатываю глаза и делаю шаг в сторону гостиной. - Не лги хотя бы себе. - Ты не всё знаешь, Юрио, - успевает он ухватиться за кисть моей руки, - У меня уже были подобного рода отношения. Неожиданная новость заставляет меня оцепенеть на месте, и я с удивлением оборачиваюсь и хмуро смотрю на Никифорова. - Чего? Он отпускает меня и отворачивается к столу, чтобы я не видел его лица. - На самом деле я тебя прекрасно понимаю. Однако я не считаю, что тебе нужны такие отношения. Мой выбор был добровольным, можно даже сказать, что именно я был инициатором. Но с тобой… - Не решай за меня, - Виктор поднимает голову, когда я возвращаюсь к столу, но сесть обратно на своё место я так и не решаюсь, - Мне лучше знать нужно ли мне это или нет. - Тебя к этому принудили, - не отступает Виктор. - И что? Это никак не связанно с тем, что я чувствую сейчас. - Во-первых, ты бы и думать не смел обо мне, если бы не случилось то, что произошло в пансионе, - хмуро смотрит он на меня, поднимаясь с места и упирая руки в горизонтальную поверхность стола, - Во-вторых, ты несовершеннолетний – я из принципов к тебе не притронусь. Ну, а в-третьих… - Ну? – настойчиво требую я продолжения, чувствуя, как закипает кровь. Никифоров молча сверлит меня взглядом, затем делает глубокий вдох и садится на место. - А в-третьих, сядь и поешь. Ты так и не притронулся к еде. Я продолжаю упрямо глядеть на Виктора. У меня к нему возникло ещё больше вопросов, но судя по тому, что он перевёл тему разговора, ответы на них в данный момент я получить не смогу. - Ну, и с кем же ты состоял в «подобных» отношениях? – мне с трудом в это верится, но если он говорит правду, я хочу это знать. - На сегодня хватит. Отложим разговор, - откидывается он на спинку стула. - Виктор…! - Юрио! – одарив меня недовольным взглядом, он жестом указал на тарелку с макаронами, а после положил локоть на стол и притронулся ко лбу. Кажется, ему снова поплохело. Возможно, у него подскочило давление из-за разговора, поэтому я не стал его продолжать и молча сел на место. Проходит пару минут прежде, чем ему становится лучше и он также приступает к еде. - Хочешь, я схожу на тренировку вместе с тобой? - решается он вновь заговорить. - Ты себя в зеркале давно видел? – неотрывно и недовольно смотрю я на него, накалывая на вилку пару макаронин, - Сиди дома и лечись. От такого замечания он тихо смеётся. - Зря, - с улыбкой тянет он, продолжая жевать рагу, - Я бы мог дать тебе парочку полезных советов по поводу элементов. - Обсуди это с Кацуки, - сдержанно, но сердито говорю я, отчего Виктор начинает сдавленно кашлять, подавившись куском курицы. Я смотрю на него исподлобья, продолжая неспешно есть, но видя то, как остро он отреагировал на мои слова, я тактично придвигаю ему стакан воды. - Что ты имеешь в виду? - удивлённо, но в то же время настороженно спрашивает он меня, после нескольких глотков. Судя по всему, он не догадался о том, что я слышал его ночную беседу с Кацудоном. Поэтому, чтобы не волновать его ещё больше, быстро перевожу разговор в другое русло. - Я бы не одобрил, если бы Яков решил потренировать моего соперника. - Соперника? – немного заторможено переспрашивает меня Никифоров. - Именно, - доедая макароны, вновь повторяю я, - Например, твоего же японского поросёнка. Или Джей-Джея. Чёрт… Ляпнул не подумав… Виктор смотрит на меня с удивлением. Он никак не ожидал, что я вдруг заговорю о Лерое. Он давит на меня своим взглядом и мне от этого становится не по себе. - Что? – немного растеряно спрашиваю я и сглатываю от напряжения. - Скажи мне, - отодвигая от себя недоеденное рагу, Виктор наклоняется чуть вперёд, положив руки на стол и серьёзно смотря мне в глаза, - Как часто ты вспоминаешь о Жан-Жаке? Я беру в руки стакан сока и медленно отпиваю пару глотков, растягивая паузу, что Виктора не очень-то радует. И зачем я только упомянул Джей-Джея?! Твою мать! - Почему ты спрашиваешь? – я делаю вид, что не понимаю, о чём идёт речь. - Я хочу знать. От подобного ответа я почти, что теряю самообладание. Как он может требовать от меня ответа, не отвечая на мои вопросы?! - Я не стану отвечать, - сдержанно говорю я ему, чувствуя, как начинаю сердиться. - Юрио, ответь на вопрос, - требует он. - Для чего? – поднимаю я на него сердитый взгляд, - Ты же на мои не отвечаешь. Никифоров тяжело вздыхает, сцепляя пальцы в замок. - Юрио, мы же договаривались… - Ты не можешь мне запретить думать о нём, - теряя контроль, я отвечаю с лёгким раздражением, - И раз на то пошло, я могу позволить себе не только думать о Джей-Джее. Я могу забронировать один билет до Канады… - я делаю паузу, внимательно наблюдая за тем, как Виктор меняется в лице, после чего добавляю, - Если захочу. - Ты же хотел, чтобы я был рядом. Разве нет? – не зная, что сказать мне на моё заявление, спрашивает он, - И ты говоришь мне такое, когда я здесь, рядом с тобой? - Находиться рядом друг с другом и быть вместе – это не одно и то же, - отодвигаю я пустую тарелку, после чего встаю с места и быстрым шагом направляюсь в гостиную. - Юрио, подожди, - поднимается он и также быстро следует за мной, сердито смотря мне в спину, - Я тебе уже говорил и повторю ещё раз – я не притронусь к тебе до твоего совершеннолетия. Этого не будет, пока тебе не исполнится восемнадцать. - Да о чём ты вообще?! – взрываюсь я от злости и оборачиваюсь на Никифорова, - Ты и простых поцелуев избегаешь, я уже не говорю о чём-то большем! Позволь мне хотя бы прикасаться к тебе! Это был крик души. Я не хотел просить Виктора. Совсем не хотел, хоть мысленно и делал это бессонными ночами. Но видимо я настолько в отчаянии, что мольбы и просьбы сами слетают с губ. Я чувствую, как ком подкатывает к горлу, а Виктор замечает, что меня начинает еле заметно трясти. Я знаю наперёд, что он не позволит мне этого. А чтобы он не видел, как глаза становятся влажными от слёз, я отворачиваюсь и иду в прихожую. Я почти что срываюсь на бег, поднимая с пола спортивную сумку, набрасывая на плечо, быстро обуваюсь и тянусь к дверной ручке. Но только я приоткрываю дверь, чтобы покинуть квартиру, как Виктор, быстро подойдя сзади, с особой резкостью захлопывает её обратно. Затем, не теряя и секунды, также неожиданно хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом, с силой прислонив к той же входной двери. Отпустив, он упирает руки по обе стороны от меня, наклоняясь ближе. - Сейчас я здесь – стою перед тобой. Если тебе это действительно необходимо… От его резкости и от того, что всё происходило слишком быстро, я полностью растерялся. Я был слишком удивлён, а он спокоен и решителен. Его лицо так близко… Я на мгновение забываю, как дышать. - Прямо сейчас, - не даёт он и секунды на размышления. Он издевается надо мной. Просто издевается. Почему он вдруг позволяет это? Особенно после того, как я узнаю, что для него это не впервой? Я не знаю, что и думать. Я задаюсь вопросом: он меня не подпускал к себе потому, что не любит? Или это связанно с предыдущими отношениями? Если это так, я не могу потакать своим желаниям. Но я не могу. Я позволяю себе эту слабость. Поддавшись вперёд, я нежно целую его в губы. Я боюсь, что он вновь отстранится, но когда он отвечает на мой поцелуй и кладёт руки ко мне на плечи, спуская их ниже, я действую более уверенно. Углубив поцелуй, я бросаю сумку на пол и обхватываю его шею, прижимаясь сильнее. Он обнимает меня, принимает все мои прикосновения. Голова невольно начинает идти кругом. Спустя какое-то время Виктор кладёт свои руки ко мне на талию, как мне кажется, чтобы отстранить меня от себя. Но они так и остаются на месте. Одной рукой я спускаюсь ниже, оглаживая грудь под грубой тканью серой футболки, и завожу её за спину, прислоняя к лопаткам. Я впервые сам прерываю поцелуй от нехватки воздуха. Опускаю глаза, делая глубокие вдохи. Виктор возвращает свои руки ко мне на плечи и опускает голову, прислоняясь лбом к тыльной стороне своей ладони. Я обнимаю его, зарывая свои пальцы в светлые пряди; прижимаю к себе. Я думаю, может у меня ещё есть шанс быть рядом с ним? Может, мне стоит попытаться ещё раз добиться его расположения? Я слишком уязвим. Словно открытая книга – демонстрирую свои чувства, которые он игнорировал до этого момента. Он не верил в это. Не хотел верить… - Всё ещё сомневаешься? – спрашиваю я его, чувствуя как голос предательски оседает. - Нет, - так же тихо отвечает он мне, стараясь дышать как можно ровнее, - Ни капли. Я ещё сильнее обнимаю его, обхватывая руками светлую голову. Будь моя воля, никогда б его не отпускал. - Я не хочу делать тебе больно… - Уже сделал, - спокойно говорю я, - В самое сердце ранил. Вряд ли будет хуже. Он прислоняется щекой к моей шее, и я чувствую, как её обжигает от жара. Его учащённое дыхание всё никак не может прийти в норму, и я невольно хмурю брови. - Виктор? – зову я его и слегка отстраняю от себя. Его щёки горят, но вряд ли от поцелуя. Я кладу свою ладонь ему на лоб. - У тебя что, температура? - Извини, - поднимает он на меня голубые глаза, - Кажется, мне и правда нехорошо. Не удосужившись даже разуться, я возвращаюсь с Виктором обратно в гостиную. Уверяя меня, что с ним всё в порядке, он садится на диван, и проводит рукой по светлым волосам. Потратив пару минут на то, чтобы найти градусник, я сбиваю ртуть и передаю тренеру. Проходит ещё минут пять прежде, чем Виктор возвращает мне его обратно. - Тридцать восемь и два, - смотрю я на градусник, после чего перевожу взгляд на Никифорова, - Лекарства есть? - Если и есть, то их срок годности давным-давно истёк. Положив градусник на стол, я возвращаюсь к спортивной сумке и достаю из неё кошелёк. - Я схожу в аптеку и вернусь, - говорю я из прихожей. - Юрио, ты на тренировку опоздаешь, - напоминает он мне, и, судя по скрипу дивана, решает встать на ноги, - Я сам схожу. Я оборачиваюсь на него, сверля недовольным взглядом. - Только попробуй встать с дивана, - доношу я из прихожей, доставая платёжную карточку, - Пришибу. Осознав всю серьёзность моей угрозы, он садится обратно. Я поднимаюсь, слегка пнув сумку в сторону, и выхожу из квартиры. Учитывая то, что ближайшая аптека находится в квартале от дома, я вернулся достаточно быстро, прошло не больше десяти минут. Однако этого времени было достаточно, чтобы Виктора вырубило. Пришлось разбудить его, чтобы он выпил лекарства. Поставив стакан с водой на столик, я выпрямляюсь и достаю телефон. - Может мне стоит пропустить тренировку? – спрашиваю я. - Юрио, я же не при смерти. Это просто температура. Лучше поспеши, иначе влетит от Якова. - Уверен? – переспрашиваю я, глядя на него. Он молча кивает в ответ и откидывается на подушку. - Ладно, - я прячу телефон обратно в карман, - Я вернусь сразу же после тренировки. А ты лежи и не вставай. Если станет хуже, звони мне или Якову. Он снова кивает. Видимо не желая спорить из-за того, что у меня совсем не остаётся времени, чтобы успеть на каток до начала тренировки. Осознавая это, я вызываю такси и, убедившись, что Виктору больше ничего не нужно я вновь покидаю квартиру.***
Возвращаюсь домой я под вечер. Тренировка сегодня не задалась: я то и дело отвлекался и не мог сосредоточиться на прыжках. Яков дважды с криками отправлял меня на перерыв, прося собраться с мыслями и настроиться на выполнение элементов, но это не особо помогало. Достав связку ключей из кармана, я вставляю один из них в замочную скважину и отворяю входную дверь. Разувшись, я оставляю сумку в прихожей и устало направляюсь в гостиную. Виктор спит на диване. Я пробегаюсь взглядом по журнальному столику: всё лежит там же, где я и оставил. Разве что стакан пустой. Присев на корточки, я осторожно, так, чтобы не разбудить Виктора, прикасаюсь к его лбу. Его всё ещё лихорадит и он слегка вспотел. Его щёки горят от жара, дыхание неровное, а его горячая кожа покрыта мурашками. Несмотря на разгорячённое тело, его сильно знобило, и по этой причине я решил достать тёплый плед. Аккуратно накрыв сверху, я поправляю края, а затем выпрямляюсь, чтобы направиться на кухню. Но стоит мне отойти от дивана, как я слышу тихий и хриплый голос. - Юрио, - замечает меня Никифоров, - Давно ты вернулся? Я возвращаюсь обратно в гостиную. - Только что. Я тебя разбудил? – присаживаюсь я рядом. Он слабо качает головой в знак отрицания. - Как ты себя чувствуешь? - Лучше, чем могло бы быть, - успокаивает он меня, - Я немного отлежусь, и всё будет в порядке. Наклонившись к столику, я беру в руки пластину с таблетками. - Я так понимаю, лекарства ты больше не принимал? - машу я перед ним почти целой пластиной. - Я почти всё время спал, - слабо пожимает он плечами и делает попытку улыбнуться. Я беру в руки градусник и трясу им в воздухе. - Померяй ещё раз температуру. Пока Виктор выполнял мою просьбу, я направился на кухню с пустым стаканом, чтобы вновь наполнить его водой. Проходит немного времени, прежде чем я снова возвращаюсь. Виктор почти что спит. Молча забрав у него градусник, я всматриваюсь в шкалу термометра, которая отчётливо показывает «37,9». Я кладу градусник на место и снова иду на кухню. Спустя десять минут я возвращаюсь к дивану, чтобы разбудить Никифорова. - Виктор, - аккуратно трясу я его за плечо, - Проснись. Он немного вертит головой и открывает глаза. - Я разогрел суп. Ты должен поесть. - Я не хочу есть, - сонно говорит он мне. - Ты должен, - я оборачиваюсь и беру тарелку со столика, - Нельзя пить лекарства на пустой желудок. Не смотря на отсутствие аппетита, он тут же соглашается. Приподнявшись, он усаживается поудобнее и забирает у меня тарелку. Меня клонит в сон от усталости, но я продолжаю сидеть рядом, терпеливо выжидая, когда Виктор доест суп. - Извини, - произносит он, возвращая почти пустую тарелку, - Я не хотел доставлять тебе неудобства. - Нашёл, за что извиняться, - недовольно произношу я, ставя тарелку на стол и беря в руки несколько пластин, - Можно подумать, будто ты в этом виноват. - Как бы то ни было… - Как бы то ни было, выпей лекарства и ложись. Последние пару часов я только и делал, что обхаживал Виктора. После того, как он выпил таблетки, и озноб немного прошёл, я сделал компресс. Он ещё несколько раз извинился, на что я поспешно закатил глаза, а после, как заведённый, беспрерывно начал благодарить за заботу и беспокойство. Принеся дополнительные подушки, я помог ему удобно улечься. Когда я взглянул на часы, стрелки указывали на без двадцати одиннадцать. - Если тебе что-то понадобиться, зови, - поставив очередной стакан с холодной водой на столик, говорю я, - Я оставлю дверь открытой. - Иди, ложись. Мне ничего не нужно. Ты и так уже достаточно сделал. Наконец, я направляюсь в комнату, чтобы поскорее лечь в постель. Денёк сегодня выдался нервным; у меня нет сил, чтобы элементарно раздеться, поэтому грузом падаю на кровать в тренировочной одежде. Безумно хочется спать, однако, не смотря на всю свою усталость, уснуть мне удалось лишь под утро.***
Никифоров заболел сильнее, чем я мог предположить. Вот уже неделю он лежит с температурой. Я заставил его перебраться в собственную кровать, поскольку от постоянного лежания на твёрдом диване у него стали затекать мышцы, а сам занял гостиную. После каждой тренировки я спешил домой к Виктору. Делал всё, что от меня требовалось, чтобы ему стало лучше. Кацуки несколько раз звонил на его сотовый. Но поскольку Виктор почти всё время спал и не отвечал на звонки, он решил связаться со мной. Узнав о том, что его тренер заболел, он тут же предложил прилететь из Японии. Но я строго настрого запретил ему это делать, уговаривая сосредоточиться на тренировках. Не хватало мне ещё здесь японского поросёнка для полного счастья… Но поскольку мои аргументы не сильно его останавливали, я решил перейти к старым проверенным методам, а именно – угрозам. Этот вариант оказался куда более эффективен, отчего он дал слово, что не сунется в Россию. Я был вымотан. Изнурял себя на тренировках; почти не спал ночами, поскольку, как правило, в это время суток у Виктора вновь повышалась температура, которую с таким трудом удавалось сбить днём. Прошла ещё одна неделя, и август сменился жарким сентябрём. Виктор планировал десятого числа вылетать обратно в Японию, но вряд ли я позволю ему уехать в таком состоянии. Видя, что изменения не столь значительны, я решил всё же вызвать врача на дом, хоть Виктор и был против. Осмотрев больного фигуриста, врач посоветовал пить как можно больше жидкости и выписал неизвестные мне дорогостоящие антибиотики, которые, по его словам, быстро поставят Никифорова на ноги. - Тридцать семь и пять, - недовольно говорю я, глядя на шкалу термометра, - Надеюсь, это новое лекарство поможет и ночью температура не поднимется. Я сбиваю градусник, в то время как Виктор кладёт свою горячую руку ко мне на колено. - Не поднимется. - С чего ты так уверен? – перевожу я на него свой взгляд, кладя градусник на тумбу. - Можно попросить тебя кое о чём… Я уже привык к тому, что Виктор постоянно что-то просит. В основном воды. Поэтому я без лишних слов беру пустой стакан. - Нет, - качает он головой, и я застываю, - Не мог бы ты лечь сегодня со мной? Я удивлённо вскидываю брови и тут же прикасаюсь к его лбу. Да, он всё ещё горячий, но не настолько, чтобы бредить. Он перехватывает мою ладонь и прижимает её к щеке, ощущая прохладу холодной руки. Отведя взгляд в сторону, я сжимаю губы в тонкую полоску. - Ты холодный. Мне станет лучше, если ты немного полежишь со мной, - говорит он мне, надеясь, что я соглашусь. Вот только не ясно кому именно от этого станет лучше. Я только стал привыкать к обыденности, как он просит меня о таком… Видя то, что я не реагирую, размышляя, как лучше поступить, он забирает у меня стакан и ставит на место, а затем, слегка тянет за руку, заставляя наклониться. - Хорошо. Ладно, - соглашаюсь я, не желая, лишний раз спорить, - Я лягу. Но обещай, что ты постараешься сразу же уснуть. С лёгкой улыбкой он кивает и отпускает мою руку. Я отношу пустую тарелку на кухню, набираю стакан воды, чтобы не ходить дважды, а затем возвращаюсь в спальню. Виктор уже лежит с закрытыми глазами, стараясь уснуть, в то время как я заныриваю под одеяло. Придвинувшись ближе, он слегка задирает мою футболку, чтобы ощутить прохладу моего тела. Обнимая его, я сильнее прижимаюсь, прислоняясь носом к его ключице, а затем закрываю глаза. Виктор уснул достаточно быстро, и, на моё удивление, я тоже засыпаю в скором времени.***
Проснулся я неожиданно и резко, с бешеным сердцебиением в грудной клетке. На часах четыре утра, вставать пока рано. Я слышу лай своры собак за окном, но разбудило меня вовсе не это. Я чувствую, как грубая рука массирует напряжённые мышцы ног, оглаживает ягодицы, обводит внутреннюю часть моего бедра… Рука Виктора поднимается выше, к груди, прижимает меня спиной к разгорячённому телу, и я чувствую, как в поясницу упирается напряжённая плоть. - В-Виктор… - сдавленно зову я его, собираясь повернуть голову, но чувствую, как влажный язык проходит вдоль шейных позвонков. Горячее дыхание обжигает мне кожу, следует выше, к уху, после чего фигурист чуть слегка прикусывает мочку. Сердце на мгновение теряет ритм, и я замираю с приоткрытым ртом, не смея дышать. Всего несколько движений со стороны Виктора заставляют меня возбудиться, и я испуганно оборачиваюсь. - Виктор, - вновь зову я его, но оставшись без ответа, поворачиваюсь к нему лицом. Взглянув на тренера внимательно, я понимаю, что, не смотря на все свои действия, он продолжает спать, и это меня шокирует больше всего. Я чувствую, что его лихорадит как никогда прежде, но я никогда не видел, чтобы жар доводил до такого состояния. Продолжая всё также крепко спать, он прижимает меня к себе – а Виктор, оказывается, сильнее, чем я думал, даже не смотря на своё состояние – проводит языком по впадине между ключицами, поднимается выше, заставляя меня запрокинуть голову, маняще медленно оставляет влажную дорожку на шее. Он поддаётся вперёд, трётся пахом об моё бедро, отчего я возбуждаюсь ещё сильнее. Одна рука находит и обхватывает моё запястье, другая продолжает гладить спину и слабо сжимать ягодицы. Моё состояние не даёт мне трезво мыслить, от сильного напряжения моё тело резко реагирует на каждое прикосновение. Но когда я заставляю себя рационально оценить происходящее, на глазах отчего-то наворачиваются слёзы. Виктор не в том состоянии, чтобы делать такое со мной. А в здравом уме он тем более не стал бы такое вытворять. Он всегда боялся ранить мои чувства и сделать больно. Не позволял себе ко мне прикасаться по многим причинам. И сейчас бы не стал. - Виктор… - чувствуя, как катятся слёзы, зову я его осевшим голосом, - Очнись... Тебя лихорадит… Я вовсе не хочу, чтобы он после жалел об этом и винил себя за то, что позволил себе прикасаться ко мне, будучи не в здравом уме. Я точно знаю, что он будет ругать себя, говорить о морали и принципах. Когда он целует в шею, засасывая и вылизывая бледный участок кожи, я заставляю себя оттолкнуть фигуриста и вскочить с кровати. Ещё секунду я смотрю на то, как он тяжело дышит, сворачиваясь калачиком; сжимает простыни в кулаке и упирается лбом в упругий матрас. Я отступаю спиной к двери, чуть ли не спотыкаясь, спешно ищу дверную ручку, а затем, быстро покидаю комнату и скрываюсь в ванной, не забыв при этом за собой запереть. Прислонившись спиной к двери, я провожу рукой по растрёпанным волосам, зачёсывая их назад. Воздуха не хватает – по этой причине я жадно дышу через рот, стараясь унять бешеный ритм сердца. Щёки красные и влажные от слёз, ноги подкашиваются, член стоит колом… Мысли путаются в голове и первое, что приходит на ум – это принять холодный душ. Не теряя времени и не удосужившись даже раздеться, я переступаю бортик ванной и поворачиваю кран на полную. Душ моментально окатил меня ледяной водой, отчего у меня на мгновение перехватило дыхание и помутнело в глазах. Ужасно холодно, но это единственное, что на данный момент может помочь прийти в себя. Меня начинает трясти, зубы клацают от холода, и я опускаюсь на колени. Я запрокидываю голову назад, позволяя струям воды стекать по моему лицу и плечам. На этот раз Виктор основательно меня довёл. Я ещё никогда не испытывал столь сильное напряжение. Подумать только… он даже не проснулся… Прошёл целый час прежде, чем я решился выйти из ванной. Часы показывали начало шестого. Ложиться уже нет никакого смысла – в семь тренировка. Я не спеша подхожу к спальне, трясясь от холода. Вода стекает с моего тела, капая на пол и оставляя влажные следы на светлом паркете. Заглянув в комнату, я вижу, что Виктор спит, как ни в чём не бывало. Обычно, когда у него поднималась температура по ночам, он просыпался и не мог уснуть до самого утра. А тут на тебе – спит как убитый. Пройдя в центр гостиной, я присел на край дивана. Плечи дрожат, зуб на зуб не попадает, но зайти в комнату, чтобы взять полотенце и сухую одежду я так и не решаюсь. Светлые пряди прилипли к щекам; в глазах застыли слёзы. Проходит ещё какое-то время, пока я не успокаиваюсь окончательно. Просидев так ещё немного, я медленно опускаюсь на диван, поджимая ноги к телу, и закрываю глаза, как мне кажется, всего на пару минут…