***
— Дим, откуда ты читал восемьдесят шестой вопрос? — Аня в очередной раз листала конспекты, разыскивая нужную тему. Они устроились в ее комнате и готовились к последнему в этом году экзамену, ожидавшему их уже завтра. — Посмотри третью лекцию, — Дима пролистал тетрадь и ткнул пальцем в нужную запись. — Вот эта здесь, и еще на следующей странице. — Нашла, спасибо! — Аня уткнулась в конспекты, подтянув колени к груди и устраиваясь на полу спиной к кровати. Для нее сейчас подготовка на первом месте. Дима сидел рядом в той же позе и честно пытался заниматься, но глаза то и дело перебегали на экран мобильника, зазывно лежащего в метре от кровати. Потрясения навалились на Диму все разом, увеличиваясь, будто снежный ком. Экран по-прежнему молчал: ни одного оповещения вот уже три недели. Дима закусил губу и начал повторять про себя тексты лекций, яростно вытесняя все посторонние мысли. Только бы не думать о… Грей не выходил на связь. Отправив то обличающее сообщение, он вышел из сети и больше не появлялся. Дима не мог оставаться спокойным, а как же иначе? Грей не пропадал просто из прихоти. Но и не это так перепугало Диму. Голос собеседника, такой счастливый и игривый, на последних словах сорвался, словно нечто поразило Грея до глубины души. Наверняка!.. Наверняка с ним что-то случилось! И Дима метался в неведении, не в силах выплеснуть свою боль. Ни любимого мучителя, ни родного друга — у него никого не осталось. Мир окрасился в монохромные тона, растерзанный когтями тьмы. «Что же с тобой, Грей? Ты цел или успел угодить в переплет? Куда же пропал так надолго? Ни в сети не появляешься, ни другими способами не сообщаешь о себе. Может, тебе нужна помощь?» Дима не знал, что и думать. Будто и не было никогда понимающего друга. Сон или реальность — его личный мирок рассыпался, и пробирающий до костей ветер разносил осколки. Нестерпимо! — О чем ты задумался? Дима поднял голову, встречаясь с взволнованным взглядом подруги. Аня утешающим жестом коснулась плеча, хмурясь. Он попытался изобразить улыбку, скрывая терзавшие его тревоги. Но Аню не проведешь: почти месяц она наблюдала подобную картину. — В чем дело? — переспросила Аня, видя, что первый вопрос прошел мимо него. Дима неловко передернул плечами, а зияющая пустота снова распахнула пасть, поглощая все больше и больше жизненных сил. — Грей до сих пор не вышел на связь. Я волнуюсь за него, — честно признался Дима, прокручивая в пальцах карандаш. — Я нашел ответы на его вопросы, но их некому рассказать. — Экзамены на носу, сосредоточься на этом, — бесстрастно бросила Аня и опустила взгляд в тетрадь. Конечно, она понимала это незримое душащее и рвущее изнутри чувство, называемое тревогой. Сама испытывает его ежечасно, буквально на коже ощущая все сомнения и страхи Димы. Удивляло ли ее, что он так привязался к почти незнакомому человеку? Отнюдь. Что ни говори, а Дима нашел отдушину в Грее. И его пропажа сильно ударила по излишне впечатлительной натуре любимого друга. Редко кому Дима мог полностью доверять, даже несмотря на свою детскую открытость. Такой противоречивый характер Аня впервые видит. Рассказать о себе он не боялся, а вот раскрыться и довериться… долгое время никому не мог. — Как думаешь, Алекс появится завтра на экзамене? — невзначай спросила Аня, желая увести его от меланхоличных мыслей. Не угадала. — Кто его знает, — Дима устремил взгляд в потолок, пожевав кончик карандаша. — Три недели пропадает. Может, у него неприятности? Зияние росло, поблескивая запрятанными в самой глубине тенями приглушенных эмоций. Зря Аня затронула эту тему, он только выкинул его из головы. Алекс… Ох, почему ему не все равно? Откуда это смятение? — Алкоголизм называется, — фыркнула Аня, с шумом листая страницы. Ее передергивало от одного только воспоминания о том, что Алекс позволил себе с Димой. Эти алые метки до сих пор кое-где видны. — Запил и теперь никак не оклемается. — Ты считаешь? — робко поинтересовался Дима и опустил голову в тетрадь, пряча глаза. Пустота широко раскрыла пасть, будто зевнула, и безмолвно поползла дальше, разрастаясь злокачественной опухолью. Дима поежился. — Он ведь… ну, тоже человек. И даже… даже с сердцем… мне так кажется. — Ой! И давно ты защищаешь его? — Аня метнула на него взгляд, переполненный дикой ярости. На что именно подруга злилась, Дима не понял. Но точно не на него. — Ты же ненавидел Алекса — что-то изменилось? Или какое-то признание в корне переменило твое мнение? — Ань! — Дима захлопнул тетрадь и отвернулся. Слова злили, а еще больше Диму выводило ее отношение к мучителю. Что она знает, чтобы говорить… так? — Мы говорили об этом, и мое мнение осталось прежним. Да. Ничего не изменилось. Грызущая пустота или нежное признание в любви — ничто не способно вытравить те ненависть и недоверие, какие он испытывал к мучителю. Наглый, заносчивый, самовлюбленный эгоист! Дима ненавидит его, как и раньше! Раньше… — Вот и отлично, не вздумай вестись на его слащавые речи! — гневная колкость вырвала из раздумий, и Дима поднял взгляд на хмурое лицо подруги. Аня прикрыла глаза и добавила уже тише: — Алекс не изменится, даже если не врет о своих чувствах. — Давай ты не будешь говорить мне очевидные вещи, да? К черту мне его любовь, если сам не могу довериться! — в тысячный раз повторил Дима, жмурясь от распирающей злости, тупыми когтями скребущей по незащищенной душе, оставляя на ней глубокие рваные царапины. Говорить становилось все тяжелее, будто он каялся перед ангелами за связь с демоном. — И все-таки меня не отпускает предчувствие опасности. Алекс ни разу не исчезал так надолго. Аня ласково провела ладошкой по лицу и откинула в сторону несколько темных прядок, упавших на глаза. Дима нахмурился, между приподнятых бровей залегла морщинка. Больно видеть, как твой лучший друг мучается. — Какая тебе разница, Дим? Ну случилось, ну вляпался он в историю, и что? Неужели кинешься помогать? Не все ли равно? — Ань, хватит! Я… я не могу бросить его, ты понимаешь?! Три недели! Его нет уже три недели! Да и друзья его косо смотрят на меня, ходят слишком хмурые. С ним точно что-то произошло! — Ну. И. Что? — с расстановкой произнесла Аня, вперив в него тяжелый взгляд. Дима открыл глаза и скривился от промелькнувших на лице подруги сожаления вкупе с презрением. — Дим, он посмеется над тобой. Если позволишь себе влюбиться, он разобьет твое сердце. Алекс… он человек такой. Вы не пара с ним. — Знаю, — Дима подобрал с пола телефон и тетради и поднялся на ноги. Хотелось побыстрее сбежать к себе. Аня не понимает его. И, видимо, уже никогда не поймет. — Я пойду, уже поздно. Нужно выспаться перед экзаменом. — Дим, я ведь для тебя стараюсь, — Аня дернула его за руку, призывая дослушать. Дима нехотя повернул голову и, увидев крупинки слез в уголках глаз подруги, оттаял и обернулся, печально вздыхая. — Ты ведь не знаешь всего… — Не хочу, чтобы ты обжегся. Алекс из другого мира, ты же сам видел, сам мне рассказывал. Подумай, Дим, он совсем не подходит тебе. — Все останется как и прежде, — он спрятал глаза за челкой, скрывая постыдную боль, словно одни только слова рвали на куски. — Нас никогда ничего не связывало. Я ценю твою заботу, Ань. Но тебе не о чем беспокоиться. Аня права. Права во всем. Все ее замечания очевидны и правильны. Правильны. Правильны! И все же… — Дим, я люблю тебя. И поэтому волнуюсь, — Аня встала и крепко обняла его, положив голову на плечо. Ответное объятие вышло немного неуверенным, но благодарным. — Не связывайся с Алексом. — Понял я, понял, — Дима отстранился и мягко поцеловал в лоб. Аня смущенно хихикнула и отошла на шаг. — Спокойной ночи, Ань. — Ложись сразу, не сиди в телефоне, — Аня распахнула дверь и буквально вытолкала за нее. Дима опешил от наглости, когда перед его носом материализовалась деревянная гладь, а уже из-за нее до него донеслось напутственное: — Спокойной ночи. Мгновение Дима тупо смотрел на дверь, но потом пришел в себя и направился в комнату. Нахлынула привычная с недавних пор меланхолия, снова проснулось желание забиться в самый дальний угол и… нет, не плакать. Предаваться самозабвенной тоске, позволяя пустоте поглотить его, заполнить до краев своей тягучей тьмой. Змейка, явившая себя в ту злосчастную субботу да так и не отпускавшая по сей день, высунула раздвоенный тонкий язык, злорадно ухмыляясь. Ее тугие кольца все сильнее сдавливали хрупкую душу, вынуждая задыхаться при каждой неосторожной мысли о мучителе. Ох… ему явно нужна помощь. Дима захлопнул дверь ставшей ему родной комнаты и устало прижался к ней спиной, легонько стукнувшись затылком о жесткую древесину. Как же ему плохо… Ноги задрожали, он обессилено сполз по двери и уронил голову на колени. Откуда это чувство? Почему… Почему?! Он не должен думать о мучителе, не должен переживать! Но… Дима хотел увидеть его и убедиться, что Алекс в порядке и все так же беззаботен и охотлив до разного рода пакостей. Он соскучился по насмешкам, как ни противно признавать. Алекс со своими издевательствами невольно стал частью его жизни, как бы Дима ни противился правде, он вновь хотел вернуть те ненавистные дни. Просидев так почти час, Дима взял себя в руки и насильно заставил пустоту сжаться до размеров грудной клетки. Мерзостное чувство утраты отравляло его существование, но позволить этому ощущению господствовать над его жизнью — да никогда! Он решительно поднялся и достал мобильник. Так не могло продолжаться вечно. Дима разблокировал экран и в который раз посмотрел на пустое окно сообщений. Грей так и не появился. Дима устало вздохнул и завалился в постель, почти не раздеваясь. Сон — вот лекарство от скользкой змеи под названием тоска. Над ухом завибрировал мобильник, и Дима резко распахнул глаза от неожиданности. Давненько ему никто не писал, все социальные сети были отключены, для верности он даже удалил аккаунты. Сообщениям просто неоткуда взяться. Если только это не… Vault_grey: Прости, малыш. Только сейчас смог написать тебе. Дима чуть не подпрыгнул от радости, увидев долгожданное сообщение. Сколько же он ждал его! И даже проклятая змея ослабила хватку и заползла в зияющую воронку, заметно уменьшая ее, а на ее месте растеклось мягкое, приятное тепло. Будто личное солнышко. Daylight: Грей, где ты был все эти дни?! Vault_grey: Я был занят. А ты? Обдумал мои слова? Daylight: Да, у меня было достаточно времени. Но ты знаешь, я остался при своем мнении. Так будет правильно. Vault_grey: Поясни-ка, малыш. Daylight: Да черт с ним! Грей, что с тобой случилось? Три недели! Куда ты делся? Vault_grey: Оу… ты волновался за меня? Daylight: Ну конечно! Ты исчез так внезапно, я не знал, что и думать. Я места себе не находил… Vault_grey: А твой мучитель? Daylight: А что с ним? Vault_grey: Неужели совсем ничего не изменилось? После таких громких признаний что-то да должно было случиться. Или он остался прежним? Daylight: Он исчез. Прямо как ты. Я не видел его почти три недели с того самого дня. Компания его говорит преподам, что он болеет. Но мне кажется, с ним что-то нехорошее случилось. Vault_grey: Ты и за него переживаешь? Столько волноваться вредно для здоровья. Daylight: Очень смешно. Vault_grey: Нет, серьезно. Почему не поговоришь с его друзьями, если так переживаешь? Daylight: Да ты что! Как я к ним подойду? Ты забыл, что у нас грызня? Если сунусь, только дам повод «элите» вспомнить о моем существовании. Мучитель и его свита впервые заняты собой, а не террором. Не трогают и слава богу, нечего лезть на рожон. Vault_grey: Хм, вот как… Не могу упрекать тебя. Малыш, а ты помнишь последний разговор с инквизитором? Daylight: Разговор? О чем ты? Vault_grey: Я тут подумал, что после признания в любви он должен был сказать тебе… ну что-нибудь важное. Помнишь? Дима перевернулся на спину и с тихим вздохом прикрыл глаза. Алекс в тот день много всего наговорил. И хорошего, и… не очень. Он помнил почти каждое слово, каждое прикосновение, каждый поцелуй… Сердце снова заныло, Дима свернулся клубочком и прижал ладони к груди. Из пучины выглянули уже две змейки, поблескивая бусинками черных мутных глазок. Они ликовали, праздновали победу, вновь получив возможность оплести цепями беспросветного отчаяния. Больно… Daylight: Ты снова хочешь вернуться к тому разговору? Vault_grey: Хочу, малыш. Daylight: Грей, прекрати сватать меня. Vault_grey: Сватать? О, да. Пожалуй, верное определение. Daylight: И зачем тебе? Vault_grey: Ах, разве нужны причины? Я волнуюсь. Он влюблен, и ты влюблен в него. И не начинай отрицать, я уверен в своей правоте. А любящим сердцам иногда нужно освещать путь друг к другу. Daylight: О! В тебе проснулся поэт? Ты сам, случаем, не влюблен? ;) Vault_grey: Безумно, малыш! У меня тоже было время подумать. Ох, я никогда не чувствовал ничего похожего. Это как наваждение, как сладкий запретный плод в моих руках, как порочная молитва к дьяволу и ангелам одновременно, как цунами, в котором я стремлюсь утонуть. Не могу описать, как я покорен им. Один мальчик навсегда завладел моим сердцем. Daylight: Какие громкие слова! Кто же он? Поделишься подробностями? Vault_grey: Нечем делиться. Он воротит от меня нос. Вот такие дела. Daylight: А, даже так… Значит, ты теперь занят? Vault_grey: Малыш… Daylight: Нет, я все понимаю. Сердцу не прикажешь. Рад, что ты нашел его. Vault_grey: Дэй, у меня не было шансов. Ты абсолютно точно влюблен в своего мучителя. Я ведь чувствую твое смятение, вижу в твоих словах и хочу помочь тебе разобраться и самому разглядеть истину. Дима резко вскочил и написал то, что так старался удержать в себе, но сейчас просто не смог. Слова рвались из груди, он и не заметил, как пальцы набрали злосчастное сообщение и отправили адресату. Истинное положение вещей. Алекс не был ему так близок, как Грей. Дима закусил костяшки пальцев, заглушая тихий стон. Не так, совсем не так он хотел поговорить. Не об этом. Daylight: Я люблю тебя. Vault_grey: … Блестящий ответ… Впрочем, теперь Дима понимал, как чувствовал себя Алекс на том идиотском шаре. Но не время отступать, если начал действовать, доведи дело до конца. Куда бы ни увели его… безрассудные слова. Daylight: Прости, вырвалось. Грей молчал минут пять. Однако значок «в сети» оставался на месте, и Дима не терял надежды. Признание вышло спонтанным, но рассказать о своих чувствах он хотел почти неделю. Если раньше Дима колебался, то, когда любимый друг по переписке так внезапно испарился, все сомнения растворились в уверенности. Он любит Грея. Vault_grey: Малыш, ты ошибаешься. Ты перенес чувства к мучителю на меня, потому что я поддержал тебя. Благодарность перепутал с любовью. Daylight: Грей, ты меня совсем дураком считаешь? Vault_grey: Хорошо, допустим, нет. А если я не тот, кем ты меня считаешь? Что, если разочаруешься? Сможешь повторить те же слова? Daylight: Я верю тебе. Ты поддерживаешь меня, помогаешь решить трудности с мучителем. Мне обычно сложно общаться, даже в сети, а с тобой нет. Ты, как моя подруга, все понимаешь. И что бы ты ни скрывал, внешность или еще что, я закрою глаза. Vault_grey: На все закроешь? Совсем? Daylight: Да. Ты дорог мне, Грей. Vault_grey: Малыш, твое признание так греет душу. Я тронут. И все-таки ты ко всему готов? Daylight: К чему ты ведешь? Vault_grey: Давай обсудим потом? Тебе пора спать, Дэй. Время позднее. Daylight: Стой! Vault_grey: Что? Daylight: Подожди, а что ты говорил о мальчике? Vault_grey: Малыш, не бери в голову. С ним… у меня даже общение не выходит. Daylight: Так может тебе стоит быть настойчивее? Vault_grey: И этот человек признался мне в любви? Хм… Daylight: Не пойми превратно, я хочу для тебя счастья. В чем и ком бы оно ни заключалось. Vault_grey: Благородно, малыш. Но я не могу сказать тебе главного, а без этого ты не увидишь всю картину. Так что не бери в голову. Дэй, я не оставлю тебя никогда, запомни. Daylight: А как же твоя любовь? Vault_grey: Ох… сложно объяснить. Просто знай, что я ни на кого тебя не променяю. Да? Daylight: Грей… Vault_grey: Вот и чудно! Ложись спать. Daylight: Я не откажусь от своих слов. Что бы ты ни скрывал! Vault_grey: Вспомни их при встрече, малыш.***
— Ну что? Отлично? Аня прыгала под дверями аудитории, нервно теребя в руках зачетку. Она уже больше часа ждала Диму, а он все не выходил. Экзамен длился целую вечность, Аня уже начала волноваться, но друг наконец показался из аудитории, и синие глаза его горели озорным блеском. Ане, что называется, фортануло с билетом, и тянуть с ответом она не стала. Третья побежала к экзаменатору. А вот Диме попались неведомые вопросы, которые следовало прочесть в сто каком-то выпуске оранжевого учебника в зеленую полоску — то есть черти пойми где. Дима до последнего формулировал ответ, но все равно волновался перед преподом. Очень живенький для старичка, он спрашивал основательно и подробно, докапываясь до глупых мелочей и придираясь к каждому слову. Его хрипловатый голос с английским акцентом звенел на всю аудиторию, заставляя студентов подпрыгивать на каждом особо эмоциональном ударении. Дима шел последним. К концу экзамена энтузиазм пожилого преподавателя заметно снизился, шум затих до объема одного стола. Зато теперь он цеплялся чуть ли не к каждой букве. Дима не представлял, как вообще умудрился сдать ему, чувствовал себя выжатым как лимон. — Он изо всех сил пытался меня засыпать, но-о… — Дима ехидно улыбнулся, вскинув голову, — ничего у него не вышло. Отлично! — О, поздравляю! — Аня кинулась ему на шею, крепко обнимая. — Я знала, что ты справишься! — Впереди каникулы и отдых! — Дима снял подругу с шеи и забрал ее зачетку. Облегчение окатило с головы до ног теплой волной, в предвкушении долгожданной свободы от презрительных взглядов со стороны Диме не терпелось скорее убежать из универа. — Идем в деканат? — А потом в кафе, — Аня взяла его под руку и повела к выходу, так и светясь от радости. — Отметим окончание учебы! — Прекрасный план, — одобрил Дима. Идея посидеть с подругой в уединении и просто поболтать, как самые обычные ребята, казалась ему сказкой. Особенно после того разговора с Греем хотелось развеяться и забыть обо всем. Однако дальше выхода из здания уйти им не дали. Четверка друзей пропавшего без вести мучителя преградила им дорогу, и лица у всех были настолько хмурыми, что Дима явственно ощутил пробежавший по спине холодок. Они раньше не подходили, неужели с Алексом действительно стряслась беда? — На пару слов, — Серега вытянул Диму с дороги и отвел на несколько шагов. Тот не сопротивлялся. Вопреки ожиданиям, на лице рыжеволосого друга мучителя отразилась вовсе не ярость. Серега остановился в десятке шагов от дороги и развернулся. Дима мигом уловил его настроение по сжавшимся в тонкую линию губам и прикрытым глазам под домиком бровей. — Послушай-ка, ты казался мне адекватным человеком. За три недели ты так и не удосужился поинтересоваться, что произошло с Алексом. — В чем дело? — встревожился Дима, нервно оглядываясь по сторонам. Студенты проходили мимо, делая вид, что ничего и никого не замечают. — Он тебя совсем не интересует? — Серега недовольно нахмурился. — Неужели ты настолько самовлюбленный? — Подожди-подожди! — Дима замахал руками, сам не понимая, за что и почему пытается оправдаться. Внутри все сжималось, будто в предчувствии беды. Неспроста этот разговор. — Алекс ведь просто болеет, нет? — Это лишь отговорка для преподов, — отмахнулся тот, и глаза его вдруг потемнели и совсем чуточку повлажнели. — Ты же догадался, каков его любимый вид спорта? — Эм… вроде нет. Это имеет значение? Дима шагнул в сторону, ловя его отведенный взгляд. Что-то в нем показалось слишком неправильным, слишком пугающим. Сердце пропустило несколько ударов, а зияющая воронка пустоты вспыхнула, раскидываясь за пределы тела. Старая боль поползла под кожей от кончиков дрожащих рук вверх, Дима заломил пальцы в ожидании ответа. — Гонки. На автомобилях по загородным шоссе. Серега говорил медленно, с паузами почти после каждого слова. Рассказывать сейчас намного проще, чем еще неделю назад. Когда никто не знал, выкарабкается ли друг из объятий тьмы или потонет в небытии. — И что? — не понял Дима, однако промелькнувший в песочных глазах ужас уловил отчетливо. Не складывается в… — Почему ты отказал ему? Алекс тяжело переживал потерю любимца, ты не знал? Что между вами двумя произошло? — Ты извини, но это личное. Я не хочу обсуждать с тобой. Да и потом, я ничем ему не обязан. После всех его унижений и издевательств вы что, серьезно считали, что я полюблю его? — Люди меняются. А ты не даешь ему шансов. Если бы у вас… — Стоп! — дерзко перебил его Дима, не желая слушать во второй раз. Грей говорил что-то похожее, и уже тогда он все для себя решил. Они разные люди и не могут быть вместе. — Что ж… — Сергей откашлялся и в упор посмотрел на него. Дима инстинктивно отступил, песочные глаза так яростно сверкнули, что ему стало до дрожи жутко. — Алекс в больнице. Попал в аварию. Сердце остановилось. Дыхание пресеклось. Что-то внутри оборвалось после этих слов, Дима судорожно вдохнул — его словно окатили ведром ледяной воды и бросили в огонь одновременно. Страх и тревоги минувших недель всколыхнулись бурной волной и обрушились на него все разом. Дима задышал, как выброшенная на берег рыба, и почувствовал себя так же. — Ч-что? — заикаясь, выдавил он. — Поинтересуйся ты раньше, уже знал бы, — Серега неприязненно скривился, но уже через секунду все эмоции стерлись, уступив место той самой грусти, какую Дима видел все три недели до этого. И теперь он понимал почему. Дима отвернулся, прижав ладони ко рту. На глаза навернулись слезы, но он не спешил их стирать. И ведь недаром его снедали тоска и неясное волнение. В висках набатом стучала кровь, и звук этот слышался похоронным маршем. Алекс… он ведь жив, правда? Не… нет… только бы выжил! Дима зажмурился, тихо всхлипнув. Как же без него? Воспоминание о последнем прикосновении тут же перечеркнул образ ничего не выражающего лица с пустыми, потухшими глазами. Последняя их встреча… — Скажи, что с ним? — голос прозвучал глухо и совсем безжизненно. Дима вытер щеки тыльной стороной запястья и внутренне подобрался, готовясь к самой страшной новости. — Не хочешь навестить? — Серега положил руку на плечо, разворачивая лицом. Дима неуверенно поднял на него взгляд, ища хоть крупицу надежды. Рыжик улыбнулся уголками губ. — Сам увидишь. — Я? Но… — Поехали, Алекс обрадуется твоему приезду, — Сергей потянул его, махнув ребятам. Те мигом последовали за ними, не обратив внимания на ошарашенное лицо взволнованного Димы. И все же слова дали ему такую необходимую надежду на светлое. Алекс жив! Что может быть важнее в эту минуту? — Ань, я скоро! Занеси зачетки, ладно? — Дима передал перепуганной подруге красные книжечки перед тем, как его уволокли в знакомый алый «порш». Ничего, объяснит ей позже. Серега открыл заднюю дверцу и впихнул его внутрь. Похоже, у них с Алексом это схожая черта. Дима сел в самый угол, нервно перебирая в ладони краешек сумки. Его терзало необъяснимое предчувствие чего-то… нового. Эта встреча многое решит для них обоих, многое прояснит и заставит их задуматься. Дима хорошо понимал, что ненавидеть, как раньше, он уже не сможет. Одной секунды понимания, что без Алекса ему мир не нужен, хватило с лихвой. Если бы он погиб… Дима и думать не хотел. Из него будто душу вынули — так холодно и пусто вдруг стало. — Давно не виделись, — Вика села рядом с ним, закидывая ногу на ногу. Ее внимательные глаза окинули сидящего цепким взглядом, но и в них Дима углядел отпечаток грусти и волнения. Алекс дорог им всем. И, как ни прискорбно, ему тоже. — Отдохнул за месяц? — Не то чтобы… — неопределенно пожал плечами Дима. Андрей уселся на переднее сидение и обернулся назад, весело разглядывая его. А следом устроилась и Света. Водитель завел мотор и неспешно тронулся с места. — А, это же любимчик нашего Алекса, — со смешком протянул Андрей, изучая нового пассажира. Дима смутился под слишком пристальным взором и отвернулся. — Проблемный мальчик, да. Говорил я, что не стоит с ним связываться. Хлопот не оберешься. — Не подкалывай его, — одернул Серега, выезжая с парковки. Андрей скосил недовольный взгляд в сторону водителя. — Подумаешь, нежный! — фыркнул тот, отворачиваясь и пристегивая ремень. — Подкинешь домой? Я подъеду через пару часов к вам. — Дима, да? — Света села полубоком к нему, встревоженно хмурясь. Дима рассеянно посмотрел на нее, думая о своем. Вика потрясла его за плечо, приводя в чувства. — Так вот, сделай доброе дело и изобрази приветливую физиономию в больнице. Алекс… он из-за тебя там оказался. Не хватало только добить его твоей постной миной. — Как так из-за меня? — Дима аж подпрыгнул от такого заявления. Он-то при каких делах к любви мучителя искать на свой зад неприятности? Ледяное нечто внутри твердило, что еще как причем, но Дима упорно гнал эти мысли. Страх в груди душил обжигающе-холодными когтями, вцепившимися в горло. — Представь себе, — зло отозвался Андрей, не удосужившись обернуться. — Не знаю, что ты ему наговорил, но Алекс из-за тебя напился. А потом сдуру полез за руль. Он был не в себе, когда вернулся в ту субботу ночью. И хотел утопить тоску в скорости. Эта авария — твоя вина! — Не бери в голову, мальчик, — Вика одарила его снисходительной улыбкой и нежно потрепала по щеке. Дима несколько раз моргнул, переваривая новость. — Будь веселей! Он любит тебя и обрадуется, увидев снова. Улыбнись ему! — Моя вина… — только и смог выдохнуть Дима перед тем, как горло предательски сжалось и он закашлялся в приступе. Вика несильно похлопала его по спине, пока кашель не стих. Дима вымученно улыбнулся и тут же отвернулся к окну, закусив губу, перебивая боль от их слов. Быть не может, что его отказ так подействовал на Алекса. Дима наивно полагал, будто это лишь его маленькая прихоть, и ничего не случится, если ребенок не получит очередную игрушку. А вон оно как вышло… Ложь за ложью, и уже не понимаешь, где среди океана обмана крупица правды. Они потонули в этом океане, не справились с волнами, и те погребли их в пучине боли и отчаяния. Обещания, угрозы, предложения, просьбы, откровения и требования… Как разобраться, где же истина? Слова лишь слова, пустой звук, не стоит предавать им такое значение. А что же поступки? Дима не мог себе представить жизнь, где он сможет полностью довериться мучителю. Алекс для него… нет-нет-нет! Алекс совсем не для него. Он яркий, дерзкий, самоуверенный, импульсивный, активный… полная противоположность. Так зачем переступать через себя, если они не сойдутся характерами? И все равно Дима ощущал грызущую пустоту вдали от него и хотел, неистово рвался увидеть его снова. Хоть на мгновение, чтобы от сердца отлегло. Или чтобы вновь ощутить его живое биение, а не заведенный механизм, раз за разом дававший сбои. Рядом с Алексом мучительно, но вдали от него мир чернеет, и тоска раскалывает на части. Совсем как… быть того не может! Приехали они в центральную больницу минут за двадцать. Кроме Сереги, никто больше не вышел из машины, и лица ребят снова отразили печать тревог и заботы. Дима выбрался следом и молча пошел за ведущим его внутрь мрачного заведения с белоснежными стенами и угольной оградой. Будто на кладбище оградка… Дима сглотнул и попытался взять себя в руки. Алекс жив, все будет хорошо. Самое страшное позади, ведь уже три недели пролетело с той аварии. Не о чем волноваться, все они говорили, что Алекс обрадуется его визиту. Может… он и сам того хочет? — Улыбнись, Алекс так ждал своего умничку, — Серега мягко сжал его плечо и через секунду оставил под дверью палаты номер пятьсот четырнадцать. В груди словно образовалась пустота. Дима смотрел на белоснежную поверхность, зеркально отражавшую его самого, и не мог отыскать в себе сил открыть. А что, если… если Алекс серьезно пострадал? Это все его вина: Алекс открылся ему, а Дима оттолкнул его. Не дал ни единой возможности что-то доказать, вцепился в свою неприязнь и не хотел ничего слушать. Как несправедливо, разве не каждый заслуживает второй шанс? Ручка мягко поддалась, дверь приоткрылась, пропуская гостя внутрь. Дима замер в нерешительности, в тысячный раз молясь, чтобы увиденное не сгрызло его изнутри. Паника неумолимо росла, стук сердца в ушах оглушал, а руки дрожали. Шаг. Еще один. Дыхание перехватило. Дима попытался сделать глубокий вдох. Смелее! Алекс ждет его, он обрадуется. Незачем мучить его и себя! И Дима переборол страхи, твердо шагая в палату номер пятьсот четырнадцать.