«Знаешь, Ханна, Джастин Фоли действительно заботился о тех кого любил, и стремился их защищать, хоть у него и не всегда получалось. А впоследствии твоих кассет и вовсе некого было.
После аудиозаписи номер один и номер девять в его жизни впервые появляются отметки цвета нефти: смерть, регулярные скандалы с семьёй, физические насилие, глубокое разочарование.
Когда он выходит из почтового отделения то осознаёт что не сумел отстоять самого близкого человека.
От него отворачиваются все: игнорируют друзья, бросает девушка, незнакомые люди смотрят с каким-то презрением.
Одиночество за одиночеством настигает на внутреннем и внешнем уровне.
Джастин Фоли не появляется в школе неделями. хоть кто-то это заметил?»
Всё пространство наполнено табачным дымом: он просачивается в лёгкие через нос и обжигает слизистую, густо облепляя стенки дыхательных путей — наполнял собой кровь, смешивался с ней и вытеснял в облике вскрытых шрамов.
Шторы в комнате плотно задёрнуты, и парень лежит на спине, медлительно докуривая сигарету по мере того, как она догорает, утопая дымом в лёгких, неспешно оглядывая пьяным взглядом помещение.
«Он был твоей первой причиной и поверь, Ханна, Джастин отплатил тебе тем же.
Открывая глаза по утрам у него лишь одно желание — туда, в темноту, прямо рожей об проезжую часть и дабы на осколки. Ему требуется срочно высвободить душу от гнили проклятого тела. а она у него есть?
С каждым днём в его красочную жизнь вливаются чёрные краски и со временем пышными лепестками проявляются симптомы болезни — психозы, истерики, апатия.
Его диагноз — клиническая депрессия.
Тем утром Джастин уже знает что не вернётся в комнату, пропахшую травкой.
Ему жутко вспоминать скольких людей он погубил.
Десятки и сотни лиц.
Только на крыше, подальше от суеты и высокомерных взоров, Фоли может вздохнуть полной грудью, даже на миг чувствует себя живым.
только вот умер ещё в день отправки кассет
Он стоит на краю и умоляет, чтобы его хоть кто-нибудь остановил.
Джастин Фоли делает шаг вперёд.
Никто не остановил его.»
В невозмутимых ледяных глазах юноши отражаются непроницаемые клубы дыма и более ничего. Никаких тебе радости, печали, любви или же надежды на завтрашний день. Будто сероватая личина прячет все эмоции.
«Прослушав кассету номер два, Джессика Дэвис улыбается и говорит, что Ханна Бейкер заслуживает титул королевы драмы.
Услышав запись номер девять, Джессика Дэвис смеётся и рассуждает, что Ханна Бейкер удостоена титула лучшей фантазии посмертно.
После того как Джессика Дэвис отправляет коробку своему бывшему парню, ей становится тошно от самой себя.
Всё начинается с отсутствия сна. Вернее невозможности заснуть, не выпив перед сном грамм сто-двести пятьсот рома — в противном случае в голове всплывают картинки с кассеты номер девять.
Джессика Дэвис действительно длительное время держится: днём — острит, смеётся, общается с друзьями, ночью — посиживает на кровати с бутылкой в руках.
А потом как-то причина ночных кошмаров по-дружески притягивает её к себе. И бетонная стена рушиться.
Джессика проклинает тот день, когда узнала правду.
Не в силах бороться, она рассказывает своей матери о случившемся. Женщина крепко обнимает дочь и поглаживает её по голове стараясь успокоить.
А через несколько часов дама стоит в роскошном доме и стреляет прямо в сердце хоть и уверена, что у оно отсутствует Брайса Уокера.
Дыра во лбу за дыру в сердце дочери.»
Он осматривает квартиру, больше похожую на притон.
Возможно вселенная и не принадлежит ему, однако он держит её под контролем одним едва лишь взглядом. У него создаётся впечатление, будто повсюду лишь только галлюцинации, и один он в силах создать действительность в своей голове. А в черепной коробке у этого парня
тотальный мрак, сплетённый кровожадными пауками, что прокусывают собственными зубами череп.
Он контролирует себя и своё тело.
А главное — свои мысли.
Мысли, от которых охота блевать кровью, своими внутренностями, прогнившими целиком.
Алекс Стэнделл так и не может разучиться лгать самому себе после кассеты номер три.
«Когда последний близкий человек отправляется в тюрьму вслед за её отцом, Джессика остаётся совершенно одна и старается заглушить боль утрат алкоголем и наркотиками.
Ей кажется, что она никогда не перестанет плакать по ночам, так как лишь только препараты перестают действовать, её боль становится ещё сильнее прежней.
Остаётся лишь судорожно дожидаться утра, чтобы достать новую дозу, и упростить собственные страдания. По-другому она не справляется.
Её диагноз — зависимость от эйфоретиков и наркотические психозы.
Джессика Дэвис не боится умереть.
Она умерла услышав
вторую и девятую кассету.»
Он закрывает глаза — тут же переносится в иную, абсолютно параллельную вселенную.
Вселенную, где у него ещё были чувства и он рядом. Его душу больше ничего не может согреть.
Алекс Стэнделл ненавидит эту комнату, занавески, пьяных людей вокруг и,
Клэя Дженсена за компанию тоже, ненавидит.
«Откровенно говоря, Ханна, проступок этого человека был не таким уж и тяжёлым, по сравнению с тем, что сделали некоторые другие по отношению к тебе.
Только вот он переживал твоё самоубийство и, в отличие от других, все записи после номера три, с трудом.
Ты сказала, что это та самая бабочка, и мысли о том будто он стал причиной дальнейших десяти твоих добивала его с каждым днем. и она добила
„Каждый поступок влечёт за собой какие-то действия и, именно впоследствии моего, всё это дерьмо произошло с Ханной“, — постоянно твердит Алекс Стэнделл.
После твоей гибели у каждого, кто прослушивал кассеты, так или иначе, жизнь тесно переплеталась со смертью и разрасталась та самая дары внутри.
Только большинство пытались её заклеить, а Алекс не сумел отыскать под рукой клей или, хотя бы, скотч.»
Блондин держит сигарету в руках, затягивается и по привычке протягивает окурок парню рядом,
но там никого нет.
Чертов Клэй Дженсен постоянно курил прямо из его рук и никогда не задумывался о смысле и эстетичности этого процесса. О том, как его сухие губы прикасаются к пальцам, и насколько приятными спазмами это отдаётся внизу живота.
Его блядские кукольные голубые глаза смотрят на него щенячьим взглядом, и звоном в ушах отдаётся дьявольски сладкий смех из совершенно ребяческих уст.
Он желает ощутить вкус его губ ещё хоть на миг, но только не на приторном фильтре.
Его тонкие пальцы, в которых парень постоянно что-то нервозно крутит, так по-детски тянутся к нему с просьбой затянуться ещё.
Он просыпается в холодном поту от кошмаров, в которых они оставляют красные следы на его спине.
«После кассеты номер три и далее по списку Алекс Стэнделл спит большую часть суток, и чувствует что в его голове вот-вот что-нибудь взорвётся или сердцу попросту надоест функционировать в гнилом теле и оно самостоятельно перестанет биться, поэтому решает опередить свои внутренности.
Алекс Стэнделл стреляет себе в голову — он не собирается просить ни у кого помощи, он желает себя уничтожить.
Его диагноз — совесть.
Неким чудом мозг не был повреждён и он остался жив.
могу поспорить, что был мёртв еще до того, как приставил дуло к собственному лбу
Когда его выписывают, отец без замедления собирает все вещи и переезжает с сыном в другой город после чего, непосредственно я, его теряю.
Кстати я спас жизнь этому парню. Хотя, нет, не так.
Всего лишь дал врачам возможность
отложить его смерть, обрекая на те мучения, от которых он старался освободиться, с двойным напором.
В списке Алекса Стэнделла я бы, безусловно, занял тринадцатую позицию.
В моих ушах до сих пор отчетливо слышен резкий грохот выстрела. Он кажется настолько громким, что глухой стук от падения на пол сначала оружия, а потом и тела едва был слышен.
Помню, как находясь в состоянии шока, я стоял внизу,
не понимая что только что произошло и, лишь прочувствовав свои конечности, с трудом поднялся по лестнице наверх, параллельно набирая в скорую помощь.
Захожу в его комнату, и поначалу вижу только чёрную дыру, из которой медленно вытекает вязкая кровь, а затем, и самого Алекса с приоткрытым ртом, с тонкой кровавой дорожкой тянущейся из него.
Сам не понимая зачем, я опустил тогда свой палец в эту жижу и, лишь увидев ало-чёрную каплю на его кончике,
до меня дошло.»
Он ненавидит блядского Клэя Дженсена за то, что тот вынудил его существовать далее, обрекая остаток жизни на мучении, и позволил ему исчезнуть из жизни, оставив одного.
«В моей голове всё еще повторяется фраза доктора: „Мы в пути. У нас подросток семнадцати лет с огнестрельной раной головы. Пульс падает“,
— только после этих слов я осознал, что сегодня могу потерять Алекса Стэнделла.
А уже через пару секунду впервые нешуточно задумался о своём самоубийстве.»
Клэй Дженсен точь-в-точь как эти барбитураты, которые ему прописали, чтобы наконец уснуть и не свихнуться окончательно, а он — кретин — имел неосторожность подсесть на них.
Почему к нему не прилагается страничка где-нибудь на просторе даркнета с описанием вероятных побочных эффектов и действий при передозировке?
Он проклинает Ханну Бейкер за то, что именно она заставила обратить его внимание на этого странноватого фрика и не предупредила о том, что
ломка от блядского Клэя Дженсена вызывает желание прострелить свою черепную коробку.
Пожалуйста, напомните кто-нибудь ему какой сейчас год — Алекс Стэнделл был слишком занят саморазрушением.
