Your HeartBeat

POV Томас Открываю дверь в уборную и захожу. Никого не замечаю, везде тихо. Значит, тут никого нет. Со спокойной душой подхожу к раковине и смотрю на себя в зеркало. Краем глаза замечаю чью-то тень в углу. Мурашки проносятся по всему телу бешеной стайкой, ноги подкашиваются, но потом узнаю, кто там стоит. Скрестив руки на груди, с хитрой ухмылкой возле первой кабинки стоит О’Брайен. Судорожно выдыхаю, закрываю глаза. Твою ж мать! Он меня так напугал! Хотя, что я радуюсь? Это же О’Брайен. От него можно ожидать всего, что только можно. — Какими судьбами? — спрашивает как всегда властно, и от этого под кожей пробегает табун мурашек. Быстро открываю глаза. — Хонг знакомит меня с девушкой, — если честно, сам удивляюсь незначительности в моем голосе. — Значит, сегодня наш Томми лишится девственности? — усмехается и опускает руки. — Типа того, — продолжаю смотреть на него в зеркало, но потом опускаю глаза на раковину. Чувствую, что начинаю краснеть. Н-да, ну и разговорчики зашли. Понимаю, что сболтнул много лишнего. Но, по крайней мере, про «план» Ли. Справа, откуда-то далеко, раздается шорох. Поднимаю глаза и вижу, как ко мне не спеша подходит О’Брайен. — Дела… — парень вздыхает и смотрит на меня в зеркало. Остановился он позади меня, но не чисто сзади. Где-то сбоку. Отвечаю ему молчанием, только поднимаю на зеркало глаза и смотрю в чужие. В них отражается какое-то сочувствие и заинтересованность. — Я знаю, как уберечь тебя от столь приятной участи. В его глазах загораются искорки, делая карие, ореховые глаза еще ярче. — Валяй, Ватсон. — Что, если я тебя украду? ВОТ ЭТО ПОВОРОТ! — Ты серьезно? — Ну, я просто предложил… — И как ты себе это представляешь? — перебиваю его и поворачиваюсь. Стоим мы близко — чувствую, как соприкасаются мой пиджак и его клетчатая рубашка. Смотрю на него теперь в живую. Уголки чужих губ слегка дернулись, глаза засверкали. — Ну? — я же не могу просто стоять и смотреть, как он прокручивает что-то в голове. — Надо нам перестать встречаться в таких местах, — несколько раз хлопает длинными черными ресницами и смотрит в пол. Сучонок, тему переводит. Ну удачи, О’Брайен, удачи. Стоп. Он переводит тему. Значит все-таки представил. Все так пошло выглядит? Та нет. Этот молодой человек просто «слегка» испорчен. — Чем тебе не нравятся уборные? — усмехаюсь. Он оставил меня без ответа. Отойдя на несколько шагов к двери, Дилан, не поворачиваясь, открыл ее. — Ну что, ты идешь? — Все-таки решил меня украсть? — уголки губ самостоятельно потянулись наверх. — Ага. Отведу тебя в паб и продам какому-нибудь мужику, — издевается, сучок. — Эй! Только не туда! — выхожу следом за ним. В уши сразу бьет громкая клубная музыка. Прожектора ударяют в глаза. Не замечаю, как О’Брайен берет меня за руку и ведет к выходу. Удивлен, честное слово. Хотя это же Дилан, хрен ли. Выходим из клуба, брюнет сразу выпускает мою руку. — Я могу быть уверен в твоей гетеросексуальности? Он оборачивается, смотрит мне в глаза. — Вполне. Ты мог потеряться в клубе, я искал бы долго потом. Ага, конечно. Ну, может быть это и правда, но… тепло, получаемое мной тогда, согревало. Сразу стало как-то спокойно. Чувство, будто я за каменной стеной, и мне вообще ничего не угрожает, не оставляло до того момента, пока Дилан не отпустил руку. — Куда пойдем? — я немного вздрогнул, когда его голос вернул меня к реальности. Смотрю на него и отвожу взгляд. — В лес. — В лес? Томми, ты серьезно? — парень как-то странно смотрит на меня, будто я ему невозможное предложил. — До него недалеко… — Да какой, к черту, лес? — перебивает и, нахмурив брови, смотрит на меня. — У меня есть идея получше. — Не тяни кота, — вздыхаю, скрещиваю руки на груди. — В парк. Заброшенный. — До него переть… — Я тебе короткую дорогу покажу, — и снова эта ухмылка. — Я не умру? — Не знаю… Смотря на то, как себя вести будешь. Нет, ну он же шутит, да? Всем существом не хочу туда идти, да разве этот меня послушает? Не дожидаясь моего ответа, Дилан хватает меня за руку и быстрым шагом переходит дорогу. Я еле поспеваю за ним. Проходим быстрым шагом по тротуару еще несколько минут, потом О’Брайен замедляется, давая нам обоим отдохнуть. Ночь. Темно. Улицы, освещаемые тусклым светом фонарей, кажутся устрашающими, как в фильмах ужасов. Проходим мимо каких-то гаражей и выходим на ровную поверхность светло-серого цвета. До меня не сразу дошло, как так быстро мы оказались на лугу, ведущему к заброшенному парку. Дует холодный пронизывающий до костей ветер, колышет луговую длинную траву, делая похожей на морские волны. Несколько минут ходьбы, и на горизонте появляется черное пятнышко. Лес. Собственно, это и есть тот хвойный лес, в который я предложил пойти. Люблю уединенные места, в которых люди бывают очень редко. Всегда, когда мне грустно, плохо, все выбешивает до такой степени, что хочется треснуть кому-нибудь, я иду сюда. Пятиминутная прогулка по извилистым тропкам освобождает мозг от лишних нагрузок, ты сразу перестаешь много думать, накручивать себя, составлять планы на какие-либо действия…

***

По лесу мы шли не больше пятнадцати минут. Теперь перед нами открылась следующая картина: ржавый забор, его поскрипывающая дверца от легкого дуновения ветерка, облезлые пластмассовые игрушки, лодочки, движущиеся сами по себе, но складывается чувство, что их кто-то качает. — И зачем? — мой голос охрип после долгого пятнадцатиминутного молчания. — Прости, Томми. Хмурюсь и опускаю глаза вниз. Замечаю в руке О’Брайена маленький кухонный полотенец. До меня долго допирало, что он хочет сделать, но все же доперло. Но было слишком поздно. Делаю два шага назад, как мой рот тут же плотно прижимается к полотенцу. Поднимаю испуганный взгляд на парня, а тот лишь ухмыльнулся. Как будто так и надо. Легким категорически не хватает воздуха. Чувствую, как внутри все горит. Сопротивляюсь, но из-за этого не становится лучше. На физические силы нужно много кислорода, чтобы тот, в свою очередь, снабжал каждую клетку организма собой. И вот силы полностью оставили меня. Перестаю дергаться и в последний раз смотрю на О’Брайена. Вижу его пожирающий взгляд, он еще сильнее прижимает к моему рту полотенец. Хочу хоть что-нибудь разглядеть в его непроницаемом лице. Потом жуткая усталость накрывает меня, глаза покрываются мутной пленкой, и я проваливаюсь в огромную черную бездну забытия, уходя туда навсегда.