Your HeartBeat

POV Дилан Он даже не сопротивляется! Пребываю в неком шоке, но настроен серьезно. Я же обещал ему, что если захочу, а он будет всем своим существом против, все равно продолжу? Обещал, обещал. Продолжаю сминать его губы, такие сладкие, со вкусом этого гребаного чая. И почему жидкость так на него действует? Где твоя гетеросексуальность, Дилан? Где-то далеко в земле, вернее, в гробу, закопанной мной же. Что-то вспыхнуло в груди, когда я коснулся его губ. Что-то такое, что просто невозможно описать словами. Смотрю в глаза напротив. Они открыты. Сангстер даже не додумывается закрыть их. Зато теперь могу разглядеть его чувства, реакцию на происходящее. И самое интересное: мне нравится наблюдать за его реакцией на мои действия. Перед глазами снова стоит эта картина: Сангстер судорожно выдыхает, сладко прикрывает глаза в предвкушении, теплое дыхание на моей шее. Это напряжение, когда специально кладу руку на широкий ремень, опускаю ее ниже. И что чувствую? Выступающий маленький бугорок. Ему нравится. Этому чуду нравятся мои ласки. Боже. Вижу в его глазах удивление, сменяющееся отвращением, неопытностью, боязнью. Он боится. Боится того, что сейчас я с ним делаю. Радостные бабочки порхают в животе и улетают куда-то вниз. Стою в коленно-локтевом положении: опираюсь на локти, находившиеся на столе, колени расположил на стуле, садясь на них. Тянусь к Томасу. Томми, как же хочется прошептать это вслух. Хочется возобновить сны, которые мне в последнее время снятся. Я залип. На Сангстера. Хочу услышать эти стоны, ласкающие слух. Хочу чувствовать его рядом. Не так, как сейчас, а в прямом смысле. Сам того не понимая, провожу горячим языком по плотно сжатым губам, обдаю их обжигающим теплом. Сангстер вздрагивает и расслабляет губы, закрывая глаза. Наконец-то! Теперь передо мной другая задача: доставить ему максимальное удовольствие. Перестаю сминать чужие губы, он хмурится и пытается отлипнуть от моих. Закрываю глаза и запускаю руку в его волосы. Сжимаю их и тяну на себя. Тут слышится звонок мобильника. Это не мой. Сангстер сопротивляется, пытается отодвинуться, сжимает губы, открывает глаза. Отпускаю его. Чертов мобильный! Такой кайф обломал! Парень быстро рыпается и бежит за телефоном, который в итоге оказался у него в кармане. — Да? — произносит он сухо и возбужденно, все еще не отойдя от только что пережитого. Что-то подсказывает мне, что этот звонок изменит его жизнь. Встаю из-за стола, подхожу к нему, вслушиваюсь. Тот смотрит в пол и внимательно впитывает информацию. -… Мне очень жаль, мистер Сангстер, но ее уже не вернуть. — К-как? Нет, это неправда, — голос дрожит. — Нет-нет-нет. НЕТ! — Мы сделали все, что было в наших силах. — Когда я могу забрать тело? — в его голосе было столько слез, что я сам почувствовал, как горечь подступает к горлу, превращаясь в огромный неглотаемый ком. — Завтра в любое время. — сбросив, Томас выпустил телефон из рук. Я еле поймал его в полете. — Что случилось? — спрашиваю обеспокоенно, мягко. — Роза… — его глаза наполняются слезами. — Роза умерла. Что-то подсказывает мне, что этот звонок изменит его жизнь. Так и есть. Его жизнь сломана. Он любил ее. Я вижу это по его глазам, полным боли. Чувствую каждой частичкой своего тела его отчаяние и пустоту, в какой-то миг ставшую просто невыносимой. Надо успокоить парня. Успокоить того, кого так люблю и кому не желаю зла. И никогда не желал. Вся наша вражда была только словесной. И да, я понял, что люблю его. В тот момент, когда увидел его лицо, искаженное в непонимании. Его глаза, говорившие сами за своего обладателя. Его голос, в котором отчетливо слышалась боль. Я так хочу прикоснуться к нему телом, обхватить талию, притянуть и успокоить. Я не могу больше терпеть. Это сильное желание помочь, защитить от всего и всех. Молчу. Просто не знаю, что сказать. На миг мы встречаемся с ним взглядами, и я вижу в них столько боли, что ноги сделались ватными. Я чуть не упал, но удержался. Надо сделать это для него. Для Сангстера. Подхожу и обнимаю. Просто крепко обнимаю. Он начинает плакать. Беззвучно. Его сдают только капельки, впитывавшиеся моей рубашкой. Слышу поскуливания рядом с правым ухом. Сильнее притягиваю его, глажу по спине ладонью левой руки. — Томми, из-за чего? Вместо ответа слышу очередной всхлип. Чувствую плечом, как двигается его кадык. Он хочет сказать. Хочет, но не может. Томас переходит на крик. Он вовсю орет, когда я успокаиваю его. Чувствую несильную боль в правом плече. Крики заглушаются. Он кусает меня. Крепко хватается зубами за мое плечо. Я поддаюсь, не вырываюсь. Наоборот, только расслабляю руку, чтобы ему было мягче кусать не напряженные мышцы. Так мы простояли еще несколько мгновений, и Томас отцепился от плеча и отвернул голову в сторону, продолжая стискивать зубы и рычать. — Томми, давай сядем. Мой шепот заставил его задуматься на некоторое время и прекратить так громко кричать. Пока он обдумывал, что ему делать, я усадил его на стул, а сам достал корвалол и рюмку. Накапав в нее сорок капель, я залил получившуюся жидкость кипяченной прохладной водой и протянул Томасу. — Томми, прошу, выпей это. Сангстер молча взял рюмку и осушил ее. Я любил Розу за хорошее настроение, умение поддержать. Видя, как мучается сейчас мой Томми, хотелось выть. Вы не ошиблись в прочтении, мой Томми. Мой. Только мой. Я вдруг ощутил бремя ответственности за этого мальчишку, искалеченного горем. Я должен сберечь его от глупых поступков, которые, возможно, он совершит в дальнейшем. Молча подняв его со стула, я взял хрупкое тело на руки. Он был легок, как пушинка. После чего понес Томаса на второй этаж, в мою спальню. Положив его на кровать, я лег сам. Рассматриваю его лицо, покрасневшее и мокрое от слез. Стираю большим пальцем дорожку на левой щеке. Его глаза обращены в одну точку. Он ничего не замечает, как будто вокруг пустота. Приподнимаю его голову и обнимаю, прижавшись головой к чужой груди. В комнате, пораженной тишиной, разносятся всхлипы моего мальчика. И еще кое-что… Слышу, как выбивается дробь, точнее что-то ее выбивает. Медленно, тихо, где-то в глубине. Сижу тихо, не рыпаясь, перемещаю ухо к левому легкому. Там, далеко от всего происходящего, бьется искалеченное сердце. Я слышу, как каждый новый удар пополняется болью. Она течет вместе с обогащенной кислородом кровью по венам, оставляя жгучие раны внутри чужого тела. Смирись, Дилан. Время лечит. Скоро ему станет лучше, легче. Нет. Время не лечит. Совсем скоро он забудется, вспоминая ее темные волосы, карие глаза, приятные черты лица, мягкий характер. Пропускаю руку в его золотистые волосы. Томас все еще всхлипывает, но успокоительное действует, и его одолевает сон. Поднимаюсь с кровати, накрываю Томми одеялом и ложусь рядом. Ему нужно отдохнуть. Ему нужно прийти в себя. Это займет очень много времени. Мне будет плохо от осознавания того, что я не могу ему помочь.