Freaky Friday

Такие вещи никогда не происходят, за исключением дешевых подростковых фильмов, в которых главная задача героев состоит в принятии жизненного урока как должное и осознании того, что хождение в чужой обуви это не так легко, как они могли подумать. Но это не кино, и Пит не Линдси Лохан, а Патрик не Джейми Ли Кертис, но тем не менее, это случилось. Они пялятся друг на друга с каким-то противостоянием, стоя посреди мини-кухни в автобусе. Патрик удивлен, что не сбежал в истошном крике, как обычно удирают от кровавого убийцы; он не уверен, гордится ли он или расстроен тем, что это, возможно, не самая странная вещь из всех, которые происходили с ним с момента встречи с Питом. — Я не знаю, как это случилось, — говорит Патрик и нахмуривается, потому что его голос очень странный. Он трясет головой, и продолжает, — но я уверен, что это все из-за тебя. — Чувак, почему всегда я? — спрашивает Пит, но теперь у него голос Патрика. Пит это Патрик, и ему хочется запереться в комнате, потратив три замечательных часа на мастурбацию, пока он не классифицирует все звуки, которые может издавать этот потрясающий рот. Но он знает, что Патрик кастрирует его за это, поэтому, обычно, довольствуется лишь пением. — Прекрати. Это странно. — Говорит Патрик, скрестив руки на груди. Вид татуированной кожи с такого ракурса начинает опьянять его, поэтому он убирает руки обратно. — Ну, думаю, я сейчас вырублюсь, — спокойно произносит Патрик, несмотря на то, что он совсем не спокоен. — Эй, нет, вспомни, что тоже самое случилось с Батчером и Сиски две недели назад, но они полностью вернулись в нормальное состояние, поэтому, нам просто нужно подождать пару дней, — говорит Пит, надеясь, что Патрик не закатит истерику и не начнет кидаться дерьмом, потому что для себя он получил лучший конец сделки. — Прекрасно, но все же, если мы не поменяемся обратно, то ты проведешь много хорошего времени, объясняя людям, почему ты стал таким скучным. -предупреждает Патрик. Исходя из собственного разума, Пит просто запутан. — Что ты имеешь ввиду? — Я имею ввиду, что не собираюсь становиться тобой, если мы так и застрянем. Больше никаких прыжков в толпу, никаких татуировок, никаких поцелуев с другими парнями, — Пит удивленно вздыхает, или это Патрик так звучит. Как только эти слова выходят из его уст, Пит накрывает свой рот рукой Патрика, и это первое прикосновение с того момента, как чертова пятница прошлась по их телам. Это так странно ощущать, как они оба почти сразу же задрожали. — Вау, это и правда странно, — говорит Патрик и тянется к своей шляпе, чтобы снять ее и провести рукой по волосам. Он пугается, когда не ощущает ее полей руками; на его голове нет ничего, что может помешать ему дотронуться до своих волос, и это вызывает странное чувство уязвимости. Когда Патрик осознает, что только что сделал, он неохотно оглядывается на Пита, который отвечает ему обожающей улыбкой. Он знает, что она обожающая, потому что именно такой взгляд он всегда давал Анне, до того, как все начало рушиться. Этот взгляд не должен заставлять его чувствовать что-то еще, но его тело только что послало счастливый трепет куда-то в область живота, хотя он мог ошибаться, так как, Пит, возможно, просто проголодался. — Прекрати делать это с моим лицом, — бормочет Патрик. — Чувак, быть тобой, это удивительно, я собираюсь спеть… — Нет, только не Спайс Гелс, не 'Нсинк, не Бэкстрит Бойс, не Пуссикэт Доллс, и, боже мой, только не Келис, — Патрик почти визжит, представляя свой голос, извергающий эту песню Келис, это в любом случае была бы именно та песня, потому что она единственная из ее репертуара, которую знает Пит, и Патрик бы никогда не стал так унижаться. — А знаешь, что еще лучше, никаких песен, написанных после девяностых, за исключением наших, конечно же. — Пит даже не выглядит расстроенным, он лишь ухмыляется. Патрик никогда не знал, что его лицо на самом деле может выглядеть так пугающе. Пит начинает петь Френка Синатру «Почти влюбленный». Он поет до того момента, как Патрик решает сказать ему заткнуться. Это так же момент, когда Энди и Джо возвращаются в автобус. Они останавливают свой путь, сконфуженно уставившись на Патрика в теле Пита. — Я серьезно не думал, что доживу до того дня, когда ты скажешь Патрику перестать петь. — Энди говорит медленно, будто боясь. Джо кивает в согласии. Патрик вздыхает, Пит оживленно смеется, и вау, этот смех действительно милый. Патрик трясет головой; этот опыт делает самовлюбленным. Ну, — начинает Пит, — помните «Инцидент» с ТАИ две недели назад? Да, они называют это инцидентом в кавычках, и все из-за того, что Билл слишком драматичен. Это не помогает тому, что он проводит нездоровое количество времени рядом с Гейбом. Его товарищам по группе не нужны дальнейшие объяснения, до того, как они вдвоем начинают заливаться смехом. Патрик ненавидит свою группу. — Вам смешно сейчас, но если это случится с вами двоими, никакой больше травы, Тро-мэн, и ты можешь поцеловать на прощание свое вегетарианство, Энди Херли. — Говорит Патрик злобно, и да, он полностью гордится тем, что благодаря грубости голоса Пита, может позволить себе звучать угрожающе. Энди и Джо перестают смеяться. Патрик очень любит Пита прямо сейчас, в эту секунду, в особую секунду, потому что он не уверен, что произойдет в следующую. — Ладно, тогда, что нам делать? — Спрашивает Джо, плюхаясь на кухонный диванчик. Энди садится рядом с ним. — Хмм, мы просто ждем. — Говорит Пит, который сейчас примеряет шляпу-берет Патрика, смотрясь в блестящую поверхность тостера. Патрик подходит к нему и шлепает по рукам, убирая их. — Прекрати. Это не игрушка. — Он слышит шум, похожий на подавленный смех, а затем оборачивается, злобно смотря на Энди и Джо; они, сама картина невинности. — Патрик, я хочу носить разные шляпы каждый час, будучи тобой. — Говорит Пит азартно в его лицо, светясь ликованием. В это время смех совсем не прекращается; Джо и Энди смеются как сумашедшие, опираясь друг на друга, чтобы не упасть. — Боже, его лицо, — Джо задыхается между потоками смеха. Патрик действительно ненавидит эту группу. — Пит, у меня даже нет такого количества шляп для этого, — говорит Патрик, игнорируя звуки кудахтающих гиен позади него. — Окей, это все конечно классно и весело, но у нас шоу через два дня, — говорит Энди, вытирая слезы радости со своего лица. Патрик вздыхает, — Что мы можем сделать, кроме ожидания? — А ты не хочешь поменяться обратно? — Спрашивает Джо, смотря на Пита, который запрыгнул на кухонную стойку, болтая ногами. — Посмотрите, какие у меня милые ножки, — заявляет Пит, сосредоточенно смотря на то, как ноги Патрика качаются туда-сюда. В данную секунду Патрик действительно ненавидит Пита за то, что он не так серьезен, как должен быть, потому что, что если они на самом деле так и застрянут? — Если мы не поменяемся обратно, — начинает Патрик, — тогда Пит станет лучшим басистом, скучнейшим человеком на Земле, и Патриком. — Скорее, станет объектом внимания шлюх и проституток, — поправляет Энди. — Эй! — говорят Патрик и Пит в унисон. Пит смотрит на Патрика, перестав болтать ногами, и его лицо сразу становится серьезным от того, что Патрик уделяет ему столько внимания. — Мы поменяемся обратно, Трик, поверь мне. — И Патрик делает это, безрассудно, как всегда с момента их первой встречи. *** Быть Питом сложно. Если это то, чему Патрик должен был научиться, тогда пусть космос трахнет их обоих, потому что он уже знал об этом. Этот парень, его лучший друг, черт возьми. Кому как не Патрику знать, насколько нелегко быть Питом? У Пита вполне весомый эмоциональный багаж, однако, это не та причина, по которой сложно быть им. Нет. Эта честность принадлежит его собственному мозгу и телу, которое он сейчас занимает. Его разум все еще в его собственности, у него остались все воспоминания с детства до настоящего времени, он все еще может создавать музыку, и прочее. Хотя, несмотря на разум, это тело имеет свою собственную мышечную память.Ему не нужны очки, что очень хорошо, но оно нуждается в постоянном движении. Ему нужно бодрствовать все время. У него так же присутствует этот странный непроизвольный рефлекс, когда он протягивает руку к телу Патрика, всякий раз, когда оно находится вне досягаемости. Все эти причуды, с которыми вполне возможно ужиться. Он может справляться с режимом лечения, и со странными привычками. Может справиться со всем этим, может игнорировать и терпеть, потому что это временно. То, что он не может сделать, это разрулить ситуацию с тем фактом, что его тело полностью отказывается играть бас, хороший бас, и совершенно забывается, когда держит свою гитару. Поэтому, Патрик сидит на полу у их двухъярусной койки, толстовка Пита натянута на его голову до такой степени, что ему довольно-таки сложно что-либо увидеть, надувшись, как пятилетний ребенок, на свою брошенную гитару и онемевшие пальцы. Осознав, что неуклюжие руки Пита не могут играть вообще, он понял для себя, что может научить это тело играть хорошо. К сожалению, он забыл о результате этой бесконечной практики, которым являются кровоточащие пальцы. Сейчас Патрик не может играть на гитаре вообще, так как чувствует, что они вот-вот отвалятся. Тело Пита посылает сигнал переполненной энергии, о том, что двухчасовая игра на гитаре просто ничем не помогла. Патрик чувствует, что если он не сделает что-нибудь как можно скорее, то это тело просто взорвется. Со вздохом, он поднимается с пола, и идет к Питу, чтобы найти хоть какое-нибудь решение. Пит сидит на диване в комнате отдыха, щурясь в телевизор, потому что не надел очки. — Пит, — ты потерял мои очки, вертится у него на языке, но все, что он говорит это — Я чувствую себя странно. — Патрик делает нервные движения, сжимает руки в кулаки, пряча их в карманы толстовки. Его плечи поднимаются до самых ушей, он настолько напряжен, что чувствует легкий ветерок, который вполне может сейчас стебаться над ним. Пит поднимает глаза и поворачивает голову в бок, обращая внимание на Патрика. — Ты взял мои таблетки? — Патрик кивает, и это кажется очень странным, когда звук его голоса заставляет это тело расслабиться, он чувствует, как напряжение спадает с его плеч. — Ладно, иди сюда. — Пит подзывает его, и без дальнейших размышлений, Патрик подходит. Он не уверен, он ли это или тело, которое автоматически опускается, кладя голову на бедра Пита. Пит мурчит и пропускает свою руку через его волосы. — Ты помыл мои волосы, — заявляет он, прежде чем издать низкий смешок. Этот вызывает у Патрика тепло. Безопасность. Он так думает. — Да, прости за это, — говорит Патрик, без какого-либо намека на раскаяние в его голосе. — Чувак, ты видел все мои причиндалы. — Пит, каждый в интернете вместе со своими семьями видели твои причиндалы. — Патрик надеется, что Пит оставит эту тему, так как он не совсем готов разговаривать о том, какие ощущения вызвал у него этот случай. Да, он вполне самодостаточный, чтобы признать, что те чувства возбуждения, которые появились у него во время прикосновений к телу Пита во время принятия душа, действительно были. Все это, будучи Питом, не является чем-то новым, но ему все равно не нужно об этом знать. На секунду, кажется, что Пит собирается продолжить, но он отбрасывает это и ухмыляется ему. Патрик чувствует расслабление еще больше, но биение в его теле до сих пор остается. — Пит, — говорит он, снова начиная нервничать, хотя даже не знает, о чем спрашивает. — Да, хорошо. — Пит нихрена не умеет петь, но Патрик умеет. Поэтому, когда Пит начинает петь, это становится шокирующим для Патрика, для его тела, которое становится напряженным, настороженным, пока не наступает расслабление. Патрик делает глубокий вдох и слушает. — И я видел, как Бог плачет в образе моих врагов. — Пит поет. Патрик закрывает глаза и концентрируется на волне спокойствия, которое его голос приносит телу Пита. Это такой странный опыт, иметь возможность слушать самого себя чьими-то ушами. Он слышит откровенность своего голоса, рост и падение нот, идеальную подачу, мягкий гул, который как он знает, исходит глубоко из грудной клетки, и тело Пита любит это. Его мышцы расслабляются, дыхание выравнивается и бурлящая энергия, которую он чувствовал, отливается от его тела, оставляя чувство свободы, смешавшуюся с ленивой улыбкой на губах. — И молятся о том, чтобы они не выросли такими, как я. — К этому моменту Пит завершает последнюю ноту, Патрик так расслаблен, что чувствует, будто может заснуть навсегда. Он поднимает взгляд на Пита и видит, что тот смотрит на него все той же обожающей улыбкой. В этот момент осознание бьет по нему. Он медленно встает и перекидывает ноги через диван, садясь поудобнее. Он располагает свое тело напротив Пита, посылая ему серьезный взгляд. — И что ты в результате чувствуешь? — говорит Пит с пустым выражением лица. Патрику хватает секунды, чтобы почувствовать обиду; он уверен, что у него на лице никогда не было этой эмоции. — Мне интересно, когда ты зовешь меня в два часа ночи и задалбываешь с тем, что просишь спеть тебе, для чего это? Это помогает тебе расслабиться? И ты не просто такой… — он останавливается, подбирая нужное слово, и это причина, по которой он не автор песен. — Подонок, — добавляет Пит беспомощно. — Ну, да, — говорит Патрик, понижая голос, боясь ответа. — Да, — признается Пит. — Я заставляю тебя чувствовать это. — Это то заявление, которое, к радости, Патрику не нужно объяснять, потому что он даже не уверен, с чего вообще начать. — Да, — говорит Пит, и даже не смотрит на Патрика. Он пялится на свои руки, сложенные на коленях, его плечи находятся на уровне ушей, все его тело вжалось в самого себя. И не важно, что Пит сейчас в теле Патрика. Эта поза кричит о тоске так громко, что Патрик не может не вмешаться, забираясь на свои собственные колени и обнимая себя руками Пита, снова вызывая это чувство безопасности над ним. Это потрясающее польщение, потому что, вау, вау, он заставил Пита ощущать его. Он заставил Пита чувствовать безопасность, спокойствие, счастье. Пит доверяет ему, доверяет поставить себя на ноги, когда лекарства не могут. Патрик знает это, но тем не менее, это оставляет его в благоговейном страхе. Он трепещет от уровня доверия Пита к нему. — Спасибо тебе, — за то, что доверяешь мне, остается несказанным, — и прости, за то, что не всегда понимаю. — Шепчет Патрик и отстраняется, чтобы поцеловать свою собственную щеку, пытаясь отогнать странность ощущения его мягкой и слегка прохладной кожи под губами Пита. Тот лишь кивает, не требуя дальнейших объяснений, и притягивает свое собственное тело ближе. В данный момент Патрик хочет находиться в своем собственном теле, чтобы он мог держать Пита и чувствовать, как исчезает напряжение из его тела, и знать, что он является тому причиной. Он довольствуется тем, что закрывает свои глаза и представляет.