Cause I can t love you more than this

За пределами моего ада царила полная темнота. Но теперь, смог бы я быть в месте, где моя душа не сгорала бы от этого неистового огня? Меня трясло, ветер гнал моё безвольное тело в неизвестном направлении. Ведь, на самом деле, меня здесь не было, и не могло быть, ведь разум мой думал лишь об одном: ошибка. Именно так он назвал меня, верно? Это сказал мне Зейн Малик, а если это он, значит это было правдой, потому что он был всем, чем я дорожил в этом мире, и если даже он сказал, что я — ошибка, видимо, так и было на самом деле. Вдруг осознавая, что на моих плечах висит огромный груз, я позволил себе осторожно упасть на землю, прижимаясь к ней лицом. Все моменты, проведённые с ним, пролетали перед моими глазами, в то время как ледяной воздух заставлял всё тело дрожать. «В тебе нет ничего плохого» говорил он «Это просто мир вокруг — неправильный.» его ложь пронизывала мою душу, что металась из стороны в сторону, отчаянно и нелепо. Я с силой сжал руками корни своих волос, тяжело дыша, с болью в груди, а в голове всё слышался его голос «Я уже говорил, чтобы ты доверился мне, пожалуйста, не сомневайся в моих словах» эти фразы эхом пронеслись во мне и словно этот ледяной ветер заставляли сжиматься от мороза. «Ты мой.» я всё ещё мог почувствовать тепло его слов на своей коже, в тот день он оставил на мне свой след, вынуждая быть его, раз и навсегда. И теперь я просто зависел от его губ. Как и всегда, чувства взяли верх, моё сердце взяло под контроль моё тело, а с ним и разум. Ведь если бы я только смог раскрыть глаза, если бы смог мыслить здраво, то никогда бы не влюбился в Зейна Малика. Или, хотя бы, никогда не признался бы в этом себе, и уж тем более ему. Что-то пронзило мою грудь, словно внезапный удар молнии. Тот самый удар молнии, которого я ждал уже долгое время, тот самый удар, что уничтожил бы мою бесполезную и жалкую жизнь. И вот, наконец, он пришёл, это был он - Зейн, тот самый брюнет, которого я так любил, любил больше всего на свете. И не было теперь сомнений — моё сердце принадлежало только ему. Однако он, словно дикий, коварный зверь, просто разорвал в клочья мой дар, сжёг его в огне, что мучил его изнутри. Сколько же раз твердил мне Гарри «Держись подальше от таких, как он, ведь пострадаешь от этого только ты один.» Мой любимый Хазза не смог остановить своего глупого инфантильного друга, и какие теперь следуют последствия? Я лежу на земле, тяжело дыша, выкрикивая имя того, кто лишь обманывал меня, использовал, высмеивал. И сейчас во мне была только боль, но она была... другая. Никогда в жизни я не испытывал такой сильной боли. Всё во мне просто горело, превращаясь в серый, унылый пепел, всё скручивалось в узлы, однако физически этого нельзя было ни почувствовать, ни увидеть, это было нечто гораздо, гораздо более мощное. Любовь. Как сильно она могла ранить? Подняв взгляд, я понял, что нахожусь посереди дороги, а прямо на меня летели две слепящие фары. Но я не поднялся, не двинулся с места, а стал лишь ожидать тот момент, когда наступит конец, ведь я хотел этого. Хотел положить конец этой агонии, и любая боль была лучше той, что давал мне Зейн Малик. Он и его ненависть ко мне. Странно, я даже и не заметил, как дал ему слишком много власти над собой, он — тот, кого я так любил, а сейчас всё его отвращение, его страхи и неуверенность, всё это было против меня, раздавливало, душило. Я лишь закрыл глаза в ожидании, однако ничего не произошло, если не считать визга тормозов и яростного звука авто-гудка, что будто возмущённо кричало о том, кем я был. Даже этот водитель не считал меня нормальным, достойным смерти, для него я был лишь жалким червяком, на которого даже глупо было тратить время, чтобы просто задавить. - Какого чёрта ты творишь, дебил! Пошёл прочь отсюда! - закричал голос водителя, прежде чем он снова включил двигатель и скрылся за углом. Пошатываясь, я всё же встал на ноги и теперь точно знал, что делать. Это была моя миссия. Наконец-то, я сделал бы то, чего все от меня хотят, я ушёл бы прочь отсюда, как выразился водитель, раз и навсегда. Не существует слова навсегда, говорите? Однако смерть, она навсегда. И, может быть, с ней я смог бы найти покой. И я побежал, так быстро, как никогда в жизни не бегал, до моего дома, моего земного дома. Никто никогда не задумывался над истинным значением слова «дом», он не был тем уютным местом где, к твоему возвращению все ждут тебя с распростёртыми объятиями? Я, в этих стенах, видел лишь ненависть, смерть, боль и горе. Я чувствовал себя монстром, ведь я покидал моих сестёр в такой ситуации, однако был уверен, что им будет легче без меня, без того самого педика — Луи Томлинсона. Быстрым шагом, я прошёлся по всем комнатам моих сестёр, но они были все пусты, и моём лице появилось слегка озадаченное выражение, когда, наконец, я обнаружил их у меня в комнате, на моей кровати, мирно спящими в обнимку с нашей мамой. Я закрыл глаза и прислонился к дверному косяку, чтобы не упасть на пол, был ли я столь важным для моей семьи? Нет. Ведь я был просто ошибкой. Да, вот кем я был, и в такой момент я не должен был переубеждать себя простыми иллюзиями, я должен был пойти до конца, на этот раз, до самого конца. Приблизившись к постели, я нежно погладил каждую из них по головке и почти невесомо поцеловал в их маленькие лобики. - Л-Луи? - внезапно услышал я тихий шепот моей матери, которая инстинктивно прижала к себе близняшек, спокойно спящих у неё на руках. - Спи спокойно, мама, я уйду в другую комнату, - твёрдым голосом успокоил я её. Нужно лгать, нужно быть как можно более убедительным. - Всё благодаря тому парню, Зейну, ты знаешь? Он очень хороший человек. Ты сделал отличный выбор, любимый. Спокойной ночи, до завтра, - зашептала она голосом, всё более и более тихим, а это означало, что она снова засыпала. От сказанных ею слов я лишь вздохнул, всегда Зейн, и только он, верно? Он был ангелом. И конечно же он был гораздо более правильным, нежели я. Шлюха. Потаскушка. Ошибка. Недостойный. Его слова вновь начали кружить в моей голове, заставляя выйти от туда с не присущей мне быстротой. Оказавшись на улице, я обернулся, посмотрев на наш дом в последний раз. Нагнувшись, я взял в руки маленький цветочек, выросший прямо на тротуаре и не заботившийся о том, что там ему не место. Он был немного похож на меня, строптивый, безбашенный, другой. Чувствовал ли он себя одиночкой? Ведь я был именно таким, большую часть моей жизни я был сам по себе, а теперь.... Теперь я был более одинок, чем когда-либо прежде. Но, возможно, этой ночью, мне удастся, наконец, найти те самые мир и спокойствие, которых я искал так долго и безнадёжно. Я дал этому маленькому цветку упасть на землю, вместе с моей слезой, последней слезой, так как сегодня у меня больше не будет времени на плач или отчаяние. От этой мысли мне стало легче, ведь, быть может, на самом деле я принимал правильное решение. Я был уверен в этом - путь, что я выбрал, был единственным правильным решением. Мой Зейн. Я начал свой путь, с этими самыми мыслями в голове, потому что, мне хотелось сосредоточить всё моё сознание лишь на нём, нравилось это ему или нет, он всегда был бы там — в моих мыслях. Потому что он был центром всего, центром меня самого, и всегда остался бы им, до конца, до последнего вздоха. Смешно, я вдруг вспомнил слова Розы из Титаника, того прекрасного фильма с Леонардо Ди Каприо. «Если ты прыгнешь, прыгну и я, правильно?» эта мысль, это воспоминание заставило меня рассмеяться, ведь сейчас прыгнувшим буду я, но где же мой Джек, готовый придти на помощь? Мой Джек назвал меня неправильным, просто потому, что всё не происходит так, как в фильмах. Да и потом, это просто абсурдно представлять Розу в виде гея. Или, правильнее сказать — Розу парня? Такие глупые и смешные мысли вызывали во мне лишь презрение к самому себе. Но теперь, в этот самый момент, я мог думать только о таких вещах, потому что я был на краю, я и моя душа, я и моё сердце, я и моё сознание. Добравшись до моста, я встал возле перил и стал вглядываться в воду, такую тёмную и быстротечную. Моя кожа покрылась мурашками только от одной лишь мысли о ней и моём теле, поглощённым её холодом и тьмой. Наверное, она была ледяная. Однако меня больше ничто не пугало, а точнее ничто не пугало меня больше, чем возможность вновь увидеть его, его насмешки, его лицемерие, его притворство. Он же сам сказал об этом, не так ли? Всё это было лишь спектаклем для него, а сам он был отличным актёром. Я даже умудрился поцеловать Гарри этой ночью, потому что, несмотря ни на что, несмотря на то, что Зейн не вмешался в тот день, когда меня избили, я по-прежнему любил его. Продолжал любить, даже такого холодного, и никогда не перестал бы. Любил его ещё больше, в то время как он думал, что я больше не принадлежал ему, когда он пытался забыть, целуя ту девушку, я любил его несмотря на то, что он сделал и высказал мне. К чертям эту любовь! Рассердившись, подумал я, в то время как залезал на те самые перила, что всё ещё разделяли меня и ледяную воду. Губы Гарри были такими мягкими, такими приятными и такими... моими. Однако, целуя его, я окончательно понял, что не его я хотел, не его любил, не его желал. Прикосновение его губ не имело даже малейшего сходства с его прикосновениями, что околдовывали меня, манили, соблазняли. Но теперь, они никогда впредь не были бы моими. Совсем скоро мои лёгкие наполнятся водой и ничто больше не будет иметь смысла, только его лицо. Ведь я так сильно желал, чтобы моя последняя мысль была о его лице, что-то похожее на предсмертное желание, верно? Я посмотрел на звёзды, ещё раз, казавшимися в смятении этой ночью, потому что, как и моё сердце, без моего на то ведома, начало сильно стучать в груди. Тебе страшно? Задал я себе вопрос, делая шаг вперёд, всё ещё не отрывая глаз от звёзд. Они были безумно прекрасны, казалось, они тихо прощались со мной этим чарующим сиянием. Быть может, всё это было новым началом? И я отчаянно надеялся, что мне дадут второй шанс, может быть в другой жизни, в другом мире, кто знает. Возможно, в ней я был бы достойным Зейна. Был ли я уверен в том, что собирался сделать? «Забыл сказать тебе ещё кое-что: никогда больше не показывайся мне на глаза, потому что ты просто бесполезная ошибка.» его слова эхом пронеслись в моих ушах, и словно сильный ураган, оглушили меня. Значит, именно это было его желанием? Посмотри на меня, Зейн, я делаю это для тебя, я делаю это потому, что безумно люблю тебя. С грустью подумал я, медленно опуская взгляд со звёзд вновь в темноту, в мою погибель, в мой конец. Ведь там ждала меня лишь смерть, да? Или же вечный покой? Не обязательно было видеть всё с плохой стороны. Ведь в полной тишине, я смог бы найти тот самый покой, которого так желал, которого я заслужил. Или, быть может, я не заслуживал даже этого, ведь я был неправильным, геем до мозга костей, педиком даже в своих жестах и привычках. Моя жизнь была наполнена вечными страданиями, однако никогда раньше я не позволял никому касаться моей души. Чем отличался этот Зейн от всех остальных? Что за странную власть над собою я отдал ему в руки? Быть может, тогда было гораздо логичнее думать, что это я изменился, а не мир вокруг меня. «На что уставился, а педик? Уж не втрескался ли ты в Зейна?» Кто бы мог подумать. На этот раз, Эндрю был абсолютно прав, но даже этой фразой, такой просто и обычной, он не смог выразить мои настоящие чувства. Ведь то, что я чувствовал, не могло называться обычным втрескиванием, а чем-то большим, гораздо большим. Он был смыслом моей жизни. Он спас моё сердце, подобрал его, приласкал в своих объятиях и даже сейчас он хранил его у себя, вместе с моей душой. Сердце и душа... Захотели бы они вновь вернуться ко мне, когда с ними было такое совершенное и прекрасное создание, как Зейн? Нет. Они уже никогда не смогли бы расстаться с ним, и именно поэтому, мне приходиться покончить со всем этим, с моими страданиями, с его страданиями. Потому что видеть меня, каждый Божий день, несомненно, вызвало бы у него отвращение так же, как и у остальных людей на этой земле. Ведь я был тем грёбаным педиком, грёбаным педиком по имени Луи Томлинсон. Но, очень скоро, у меня больше не будет этого имени, ни тела, ни сердца, ни души, ни мыслей. Мне суждено быть пустым, наконец-то эта страшная ошибка сотрётся с лица земли, будет исправлена своей погибелью. Только смерть могла исправить меня. Взгляните на меня ещё раз, потому что скоро, совсем скоро я исчезну. - Он не любит меня, тогда какой смысл оставаться здесь? - прошептал я, вытянув ногу вперёд, уверенно, решительно. - Всё, что было между нами, было неправдой, лишь глупой ложью. Но даже так, я не хотел бы вернуться назад, чтобы всё исправить. Я слишком сильно люблю его, и сейчас подчинюсь его воле, - вымолвил я, закрывая глаза и глубоко вздыхая. - Я люблю тебя, Зейн Малик, - тихо, но решительно произнёс я, собирая в себе последние силы. Ведь я был безумно измучен, от всего этого. И я сделал шаг, позволяя моему телу совершить падение и, в тот момент, когда воздух ласкал моё лицо, я убедился ещё больше, что поступаю правильно. Несомненно, в мире стало бы гораздо лучше без этого Луи, без никому ненужного Луи. Когда вода окутала меня, я улыбнулся, чувствуя себя в спокойствие, в мире с самим собой и со своей душой. Тут внизу не было звука, не было цвета, ни вкуса. Сейчас я перестал бы страдать, сейчас я оставил бы мою боль позади, так же, как и его, его и его лицо. Тем не менее, почти невольно, его силуэт преследовал меня и сейчас, а я не сопротивлялся, лишь любовался этим прекрасным видением, наваждением, что создал мой разум. Прикрыв глаза, ощущая, как моё тело всё больше и больше погружается во тьму реки, я почувствовал себя хорошо. Потому что я умирал от любви, и это было так чертовски романтично. Да, я очень любил эти сладкие, девчачьи мысли и мечты. А с Зейном, я знал это, мне не удалось бы даже пальцем прикоснуться к ним. Посмотри на меня, Зейн, я начинаю превращаться в правильного человека, быть может сейчас я стою на ровне с тобой. Может сейчас ты, наконец, захотел бы меня, сейчас, когда я уже достоин тебя. Возьми меня в свои руки, обними, ведь на этом свете нет ничего прекраснее нас двоих вместе. Люблю тебя, той любовью, что ни к кому не испытывал доселе. Люблю, люблю просто потому, что ты - Зейн Малик и ты так чертовски совершенно несовершенен.