Нет худа без добра

12 января – А потом, – задыхаясь от восторга, рассказывает Прим, – я увидела её. Чистая, белая, красиваяяяя и с розовой ленточкой на правом роге. Я чуть не умерла от счастья. Выбежала на снег прямо в тапочках. Ах, Китнисс, у Леди шерсть мягкая как шелк, наверное, её шампунем мыли. – Какая прелесть! – кривлюсь я. – А рядом стояла Мэнди и улыбалась. Леди не сбежала: её привели! Козочка теперь наша: она больше не нужна Уилкерсам, а на мясо бедняжку пустить жалко, вот решили отдать нам. – И вы взяли? – Ну, да. Куда ж её? – удивляется сестра. – Мама хотела дать денег, но Мэнди ни в какую не взяла. Договорились сшить у миссис Уилкерс новое платье. – Кра-со-та! – волком хочется выть от такой радости. – Ага, видишь и пристройка пригодилась. Просто чудо какое-то! – Мугу, – прикусываю щёку до боли – во рту сразу возникает металлический вкус крови. Морщусь. Интересно, а мама тоже в эти бредни поверила? До такой степени коза не нужна, что Уилкерсы её сразу в «кукольный домик» повели вместо того, чтобы кому-нибудь втюхать подороже. – Ладно, Утенок, – возвращаюсь к привычной интонации в голосе. – Зайду через час, погляжу на твою козочку. – Ждём, – веселится Примроуз, и кладет телефонную трубку первой. Разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь в кухню. Чудо сидит за столом и пролистывает утреннюю корреспонденцию. – Зачем ты выкупил козу? – говорю я и ставлю на плиту чайник. – Доброе утро, – коротко бросает Пит, не отрываясь от газеты. Около него поблёскивает тарелка с недоеденным омлетом, который давно остыл и, скорее всего, полетит в мусорку. – Зачем? Я тебя не просила. – А я и не тебе купил. – Ты понимаешь, что лишил человека, больного язвой, хорошего лекарства? – молчание. – Тебе не стыдно? – опять ни слова в ответ. – Ну, естественно! Чего тебе стыдиться? Наверняка, заплатил им столько, что не только на козу с выводком козлят хватит, так ещё и на билет до Капитолия останется, а там гляди и к гастроэнтерологу заглянуть можно, – хоть бы какой-то звук издал. – Привык всё покупать: оборудование в больницу, сиделку, домик, козу… Кто дальше на очереди? – Если ты о себе, то ошибаешься. – Тогда начни бракоразводный процесс. – Я тебе всё вчера сказал, – переворачивает страницу. – Нет! – Пропади ты пропадом! – отключаю плиту и бросаю его тарелку в раковину вместе с недоеденной едой. – Я хочу к Прим. Погляжу на подарок. – Ближе к вечеру можем сходить, – наконец «муж» откладывает газету и удостаивает меня взгляда. – Скоро приедет доктор Аврелий. Хеймитч пошел встречать его на вокзал. – КТО приедет? – чувствую, что задыхаюсь от возмущения. На всякий случай отхожу от шкафа с посудой, чтобы ненароком не разбить о голову Мелларка какую-нибудь хрустальную салатницу. – Какой еще Аврелий? – Психиатр. Тот, что помог моей подруге из Дистрикта-4. – А меня можно бы спросить? – А смысл? И без того было понятно, что ты скажешь: «Мне не нужны никакие психиатры! – он как будто специально старается передразнить мой голос, – я справлюсь со всем сама!» – Вот и будешь с ним беседовать. А меня уволь! – поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь к лестнице. – Даже думать об этом забудь, – на этот раз Мелларк оказывается проворней и прикрывает дверной проём своим туловищем. – Если посмеешь сбежать и опять закрыться в своей комнате, то я выломаю эту чертову дверь и на руках притащу тебя на беседу с доктором, – голос звучит спокойно и размеренно, но жестокий взгляд дает понять: Пит Мелларк не шутит. – И не надейся играть в молчанку, если собираешься в ближайшую неделю увидеть сестру. – Раньше, – отступаю назад и усаживаюсь на стул, – ты хотя бы пытался казаться добрым. – А с тобой по-доброму нельзя! Я много чего испробовал, но ты по-хорошему не понимаешь! – Не хочу разговаривать с этим человеком. – А чего ты хочешь? С ума сойти? Заперла себя в четырех стенах одного дома. Боишься всех и вся и без конца лелеешь свою боль. – Я заперлась тут, потому что ты меня не отпускаешь. – А если я дам тебе желанный развод, ты запрешься в розовом домике у мамы, и там тебе резко полегчает. Так думаешь? Что ты будешь делать? Даже охотиться не можешь. Кошмары вернулись, на улицу выйти одна не смеешь. Я сделаю всё для того, чтобы ты вылечилась, – Мелларк останавливает на мне долгий и почти потухший взгляд, – даже если потом ты меня возненавидишь. – Не знаю, как первое, но второго такими темпами тебе долго ждать не придётся, – аккуратный стук в дверь заставляет меня замолчать и отвернуться. – Явились! – Пойдём, – он заставляет меня подняться, – Хотя бы встретим его по-человечески. Нехотя, плетусь в гостиную. Пит распахивает дверь и впускает в дом Хеймитча, за спиной которого прячется нечто. Нечто оказывается невысоким, пузатеньким мужичком лет пятидесяти двух с блестящей лысиной, серо-зелеными бегающими глазками и слегка приплюснутым носом. Образ завершает графитовое пальто, ярко-красный шарф и смешные угловатые очки с толстыми стёклами. – Мистер Мелларк, – почтительно пожимает руку Питу доктор Аврелий. – Превосходный дом! Украшения на стенах – Ваша работа? Наслышан о Вашем таланте, – Миссис Мелларк, рад знакомству. Я Вас такой себе и представлял, – психиатр наклоняется и, обхватив ладонями мою руку, пытается поднести её к губам, но я с силой выдёргиваю пальцы и прячу их за спиной. – А не обращайте внимания, доктор, – тут же звучит реплика Эбернети, – она у нас дикая: в лесу росла. О манерах вообще ничего не слышала. – На себя посмотри. Страшно представить, в каком дерьме ты, бывает, засыпаешь. – Вижу, вы тут не скучаете, – улыбается доктор Аврелий, оглядывая нас троих, снимая пальто и разуваясь. На пол падают блестящие остроносые туфли. – Пройдите на кухню. Побеседуйте там, – говорит Пит, подталкивая меня к дверям. – В доме, к сожалению, нет кабинета. Только мастерская, но там запах краски, который не всем нравится. – Не беспокойтесь об этом, – новая добродушная улыбка демонстрирует белоснежные зубы. – Ну, что же, миссис Мелларк, присядем? – говорит он, как только мы оказываемся у плиты. – Китнисс, зовите меня Китнисс. Обращение «Миссис Мелларк» бесит. Словно меня роднят с этой ведьмой. – Эта ведьма, – мужчина присаживается на стул, на котором ещё десять минут назад восседал Пит, – Ваша свекровь? И с ней у Вас отношения не складываются? – У меня в последнее время отношения ни с кем не складываются, – говорю я и бухаюсь на рядом стоящую табуретку. Ему ведь уже объяснили, что я и манеры – вещи несовместимые, – но Вам, наверное, об этом мой муж рассказал, иначе бы, Вы не приехали в такую глушь из самого Капитолия. – На самом деле я теперь живу в Дистрикте-4. Моей жене положен морской воздух, а оттуда до Дистрикта -12 путь не так уж долог, – склоняет голову, внимательно рассматривая моё лицо, отчего становится жутковато, – Расскажите, как Ваши дела? – Потрясающе. Вы даже не представляете, насколько у меня всё отлично. – Ммм, – качает он головой, – завидую Вам. – У меня вот не так радужно. – Тогда сообщите о том, что Вас укачало в поезде или о смердящем воздухе Двенадцатого моему мужу, и тот, конечно же, удвоит гонорар. – Понятно, – доктор подпирает подбородок рукой. Его зубы уже не видны, но глаза продолжают смеяться. Странный человек. – Может, поговорим о Вашем детстве? – Что Вам рассказал мой муж? – Что Вы имеете в виду? Не понимаю. – Что я имею в виду? – терпение заканчивается, и я срываюсь. – Что меня изнасиловал его брат, а по законам нашего дистрикта я должна была выйти замуж за этого подонка. Что их родители всеми правдами и неправдами выгораживали старшего сынка, а благородный Пит Мелларк взял вину на себя и сделал мне предложение. Что я забрала заявление, потому что пожалела его, что мой жених погиб под колёсами поезда, а я вскрыла себе вены, что Хеймитч Эбернети вытащил меня с того света, а я, пытаясь уберечь ни в чем неповинную сестру, согласилась стать женой Пита. – Хорошо, – абсолютно спокойным тоном продолжает психиатр, когда я заканчиваю рассказ, – если Вы так хотите, давайте поговорим о Вашем супруге. – Нечего говорить, – сухим тоном отзываюсь я. – Он ужасный человек. Жестокий и беспощадный. – Ну, это не новость, – мой собеседник позволяет себе расхохотаться. – Так думает каждая вторая женщина про своего благоверного. Вероятно, и моя супруга в сердцах позволяла себе такое, но вряд ли через три месяца после свадьбы, – смех заканчивается, и господин Аврелий становится на удивление серьёзным, – Что же такое натворил господин Мелларк? Он унижает Вас? Бьёт? Или морит голодом? – Нет, – каждый раз на новый вопрос я отрицательно качаю головой. – Вчера я потребовала развод, а он сказал, что даст его только в том случае, если мой покойный жених встанет из могилы и потребует вернуть меня ему. – Интересное предложение. Возьму на заметку. – А сегодня он угрозами заставил меня разговаривать с Вами. – Ммм. – Недавно во время болезни, он признался, что любит меня. Что любил всегда. С детства. Но я не верю, потому что так не любят. – А как же любят? Расскажите, Китнисс? Как он должен Вас любить? – Никак не должен, – пожимаю плечами я , – но точно не таким образом. – Любовь не всегда ходит под руку с лаской. Мистер Одэйр характеризовал своего лучшего друга, как уравновешенного и очень доброго человека. А вот Вы сейчас напоминаете мою младшую дочь. Кстати, ей восемь. Она обиделась на свою говорящую куклу за то, что та сломалась. Вы не находите, что это очень глупый поступок, ведь сломала куклу она сама. Думаю, мистер Мелларк скормил Вам немало пряников, прежде чем взял в руки кнут. Вы, конечно же, увидели в его словах: «Не отпущу никогда. Будешь жить со мной вечность». А я читаю другое, – поднимает глаза к потолку, словно ищет вдохновения, – что-то вроде: «Я буду рядом, пока не найдется тот, кто сможет о тебе позаботиться». – Обо мне есть кому позаботиться. Это мама и Прим. – Они точно смогут? Или это Вы всегда заботились о них? – А, кажется, поняла, – хлопаю себя по лбу, точно на меня снизошло озарение. – Сразу после разговора с Вами отправлюсь искать ухажёра, а когда Пита назовут рогоносцем, то скажу, что это была идея доктора Аврелия. – Если бы Вы жили в Капитолии, Вас бы называли Огненной Китнисс: загораетесь с одной спички, а затухаете также быстро? – снова громко хохочет. – Знаете, мистер Мелларк ничего не говорил мне ни об изнасиловании, ни о причине скоропостижной свадьбы. Он упомянул лишь о том, что у жены есть некоторые трудности, и даже не уточнил, какие именно. Вы всё рассказали сами. Сбивчиво, спонтанно, но кое-что я сумел понять. И знаете: мне совершенно неинтересен Ваш случай. Вы не первая, не вторая и даже не десятая девушка на моей практике, которая подверглась изнасилованию. – Барышню, чью сестру разорвала акула, лечить намного интереснее? – Несомненно. – Вы прожжённый циник. Откровенно говорите мне, что приехали сюда только из-за денег. – Деньги никогда не бывают лишними, но суть не в этом. Может, Вам будет проще рассказать обо всём женщине. У меня есть превосходная ассистентка. – Нет. Мне не нужен психиатр. – Заметно. А мне всегда нравилась семейная психология. И здесь Ваши отношения с супругом дорого стоят. Любопытно, чем кончится этот конфликт. – Другими словами Вам интересен мой муж и его кошелёк, – он снова смеется. – Собираетесь устроить тотализатор? – Вряд ли, но очень хочу посмотреть кто кого. Пока бы я поставил на Вас, – кашляет, прикрывая рот кулаком. – Беда заключается в том, моя милая Китнисс, что лошадь можно привести на водопой и сунуть морду в воду, но пить заставить нельзя. Вам нужна помощь. Моя или кого-то другого, неважно. Вам не справиться в одиночку. Не загоняйте себя в гроб раньше времени. Вы вполне можете стать счастливой и обрести душевный покой. Без разницы с кем. Я не собираюсь убеждать в Вас в огромной любви мистера Мелларка и необходимости жить с ним. Это ни мне, ни Вам совершенно ни к чему. Поступайте, как считаете нужным, но Вы должны начать лечиться. Должны захотеть вылечиться. В целом мире Вам может помочь только один человек. Ни я, ни моя ассистентка, ни какой-то другой доктор, ни мистер Мелларк, ни Хеймитч Эбернети, ни Ваша мама, ни горячо любимая сестра, ни даже восставший из мёртвых жених. Только Вы сами. Только Вы сами в силах помочь себе. Научитесь принимать помощь! Когда Вы будете здоровы, мистер Мелларк не станет удерживать Вас подле себя.