Нет худа без добра

3 августа – Может быть, ты всё-таки никуда не поедешь, – шепчу я, прижавшись к его груди и ещё сильнее обняв руками за шею. – Останешься дома. – Кискисс, – в сотый раз вздыхает он, и по тоске в глазах цвета грозового неба я понимаю, как сильно он хочет выполнить мою просьбу. – Пойми, в Дистрикте-12 мне никогда не заработать денег нам на свадьбу. – Не нужна мне никакая свадьба! Ни платье, ни кольцо, ни фата с букетом!– восклицаю так громко, что остальные провожающие выворачивают себе шеи лишь бы поглядеть на ту, что смеет говорить такие речи. – Китнисс Эвердин! – он берёт моё лицо в ладони и дарит мягкий поцелуй, едва касаясь губами, но всё равно заставляя кровь быстрее бежать по жилам. – Даже если мы просто распишемся, нам негде жить. Твой дом ещё чудом не обвалился, а в моём ‒ нет места для молодожёнов. Ты хочешь, чтобы мы спали в одной комнате с Рори и Виком, прячась за шторкой? – он смотрит мне в глаза и объясняет, словно маленькому ребёнку. – Во Втором дистрикте за пять-шесть месяцев работы я смогу получить такие деньги, которые здесь у нас не накопились бы и за пять-шесть лет. Мы бы смогли купить небольшой домик и зажили бы там вместе. – Обещай, что будешь мне писать! – Каждую неделю. – Даже думать не смей глядеть на других девушек, – рычу я. – А ты на парней, ‒ смеётся он, ‒ а то я быстро обо всем узнаю. У меня повсюду свои информаторы. – Не буду, – шепчу, еле сдерживая слёзы, и сжимаю его холодные пальцы. – Это не вечность, Кискисс. Время пролетит незаметно, – он явно что-то хочет добавить на прощание, но я не позволяю этого сделать, жадно впиваясь в его губы последним поцелуем. Его язык скользит по моим зубам, и я почти забываю о том, как мне горько, пока гудок отбывающего поезда не возвращает нас в реальность. – Дождись меня, Кискисс, – произносит он, на ходу запрыгивая в вагон с никогда не закрывающимися дверями. - И помни, что я люблю тебя. – И я люблю тебя! – кричу я, не пытаясь укрыться от нарастающего ветра. Возвращайся!!! Красивый, высокий и сильный, он уезжает далеко прочь, и мне не остаётся ничего, кроме как верить в то, что нет худа без добра.