Тяга

Люди в форме. Очень много людей в форме. Иду медленно, не привлекая внимания, какая-то женщина задевает меня плечом, и я чуть было не подпрыгиваю от неожиданности. Народу просто тьма: везде шум, громкие разговоры, смех, нытье детей, кто-то что-то постоянно роняет, теряет, выясняет отношения. Периодически слышится гул турбин, разнообразная музыка льется из всех кафешек, в общем, жизнь кипит по полной программе, и, кажется, подойти к любому и сказать: «люди, мне нужна помощь» - так просто. Так, вот это иллюзия, несмотря на то, что полиция на каждом шагу, куда ни плюнь и попала, я стою и жду Талли. Стою и как он сказал - «не рыпаюсь». Конечно, страх за близких, переживание из-за каких-то уродов, которые обязательно меня найдут и тогда все, пиши пропало, имеет место быть, но все же, приходится признать, что: первое - этот мерзкий, поехавший на все стороны ублюдок, с чувством определенно завышенного самомнения обладает просто дьявольской силой притяжения. Ну почему все отвратительное, так привлекает нас? И второе: с ним безопасней. Невообразимым образом, стоит ему появится, и я точно уверенна, если убьёт - то только сам, никого другого он не подпустит. «Пассажиры рейса 269, по причине позднего прибытия самолета, вылет вашего рейса задерживается, за дополнительной информацией просим обращаться в службу поддержки Вашей авиакомпании. Благодарим за внимание» Я судорожно просматриваю свой билет - фуух, номер моего рейса 263. Чтобы не стоять истуканом захожу в дамскую комнату. Несколько раз пройдясь расческой по волосам, в который раз удивляюсь новому цвету. «Давай, новый образ тебе пойдет» - говорил мне Талли, когда, в последний день пребывания на острове, протянул краску для волос. «А я думала, мужчинам нравятся блондинки» - пока я смешиваю ингредиенты, Талли, сидя на краешке ванны, с преувеличенным вниманием наблюдает за моими манипуляциями по превращению в шоколадную, с красным отливом, шатенку. «Милая, я не перестаю удивляться, что ты вообще умеешь думать». Возвращаюсь в огромный холл аэропорта, и вытираю мокрые ладони о джинсовую ткань коротких шорт. Черт, у меня ведь совсем нет сменной одежды, я даже не помню, чтобы в последние время у меня была именно моя, собственная, одежда. И, разумеется, я лучше буду в шортах и не первой моды длинной блузке, любезно одолженной мне Нэн, чем заикнусь Талли, о том, что мне, как бы, ходить не в чем. - Хорошо, что ты все еще тут, - голос Талли раздался прямо над моей головой. В последнее время, он обзавелся очень дурной привычкой опираться подбородком на мою макушку. - Думал, что найду тебя, застрявшей в багажной ленте, - он непринужденно берет меня за руку, как будто, так и надо, и, мы направляемся в зону свободной торговли. - Я не настолько глупа, чтобы пытаться сбежать, - отвечаю я, и рассматривая витрину, отвлекаюсь на башенку, выстроенную из разноцветных бомбочек для ванны. Раньше, не один мой перелет не обходился без посещения дьюти фри, и зачем только этот маньяк меня сюда притащил? Не так-то легко справится с воспоминаниями о прошлой, беззаботной жизни. - Надо бы тебя приодеть, - он оценивающе смотрит на меня и вручает в руки корзину, - и откормить не мешало бы, а то постоянно натыкаться на твои кости, знаешь ли, занятие не из приятных. - Ах, значит на кости мои тебе натыкаться неприятно, а мне на твой кхе-кхе, натыкаться приятно, думаешь? Он прячет широкою улыбку, и отправляется по рядам попутно кладя в корзину всякий хлам. - Тебе говорили, что у тебя очень своеобразное чувство юмора, если это оно, конечно, - Талли поворачивает в спорт товары и мне приходится тащится следом. - Говорили, так, что конкретно мы покупаем? Он снимает с манекена пуховик и, предварительно забрав корзину, одевает меня в него. - Ты на билет свой смотрела? Как думаешь, что может понадобится людям на Аляске? Талли подводит меня к зеркалу, где отражается не я, а какой-то снеговик утопающий в розовом пухе. - Размер не тот, и цвет, - констатирую я, стягивая этот кошмар. - Согласен, розовый тебе совсем не идет. - Что!? Да мне все цвета идут и, к твоему сведению, у меня гардероба нет не только для Аляски, его вообще нет. Девушка продавец неодобрительно смотрит в нашу сторону, когда Талли пытается натянуть шерстяные носки мне на голову, а я, в отместку, луплю его палкой из лыжного набора. Побродив еще немного, к кассе, мы подходим уже с двумя корзинками, просто ломящимися от всевозможных вещей, начиная от утеплённых, резных колгот и заканчивая пособием по обучению игры в керлинг. Пока нам пробивают товар, я кошусь на стенд с косметикой. Яснее ясного, что она мне не нужна, и вряд ли понадобится, но душа-то просит. Особенно выделяется набор зимних лимиток, они украшены белоснежными, крошечными бантами и переливчатыми искусственными снежинками. Талли прослеживает мой взгляд, и опять на его лице появляется что-то вроде: «смотрите, у этой куклы тоже есть желания». - Может, хочешь что-нибудь? – вежливо осведомляется он, и я отрицательно верчу головой. Конечно, это он меня куда-то тащит, и вполне нормально, что это он, покупает все, но принимая во внимание ситуацию, моя гордость, не перенесет, если я что-то попрошу или даже выскажу желание приобрести что-нибудь. - Нам, пожалуй, еще нужен вот тот набор, - и Талли машет в сторону облюбованных мною стендов. - Вот этот? - девушка проходит и стягивает первую коробку. - Да, и следующий, - говорит Талли, и девушка ставит поверх этой коробочки еще одну, - и вот этот тоже, короче, мы возьмем их все. - Надеюсь они хотя бы разные? – спрашивает он, наклоняясь прямо к моему ухо, и поигрывая локоном. - Мне они не нужны, - заверяю его я, в то время как, он туго наматывает прядь моих волос себе на палец. - Ты как-то странно произносишь слово «спасибо», ну ничего, я понял. До посадки остаются считанные минуты, но мы еще успеваем обзавестись рюкзаком и чемоданом, которые торопливо набиваем купленными вещами. Наверное, еще никто не собирался в аэропорт, в самом аэропорту. Стоя в очереди и медленно двигаясь к выходу на трап, я жутко волнуюсь. Меня бросает то в жар, то в холод, я постоянно отвожу взгляд от людей, на чьей форме виднеются нашивки «Авиационная безопасность». Посадочный талон трясётся в моих руках, стоит только вспомнить, что по паспорту я теперь какая-то Ванесса из Коннектикута. В свой паспорт, Талли мне заглянуть не разрешил, оставалось гадать летит ли он под своим именем или нет. Только когда мы заняли свои места и, Талли любезно усадил меня у окна, я смогла расслабиться. Прижимая к груди рюкзак, с которым я не пожелала расставаться и, хвала небесам, он не превышал допустимого максимума по весу, я всматривалась в иллюминатор. Что будет дальше, в какой бред я вляпалась и как остаться целой. Я прокручивала эти вопросы в голове и не заметила, как задремала. Талли потряс меня за плечо, когда самолет уже катился по полосе. За окном ничего не разобрать, все белым бело, лишь мигание сигнальных огней дает понять, что мы движемся в нужном направлении. Пилот сообщает температуру за бортом: 21 градус по Фаренгейту*, а ведь это только начало осени. - Ты точно уверенна, что надела все правильно? – спрашивает Талли, поглядывая на все те же короткие шорты надетых поверх вязанных колготок. - Да, уверенна, - говорю я, и сгоняя последние остатки сна, влажу в теплый свитер. Жаль, что я все проспала, у меня накопилось много вопросов к Талли, которые я хотела задать перед приездом. - Здесь нет прямого трапа в здание, будем топать пешком, - предупреждает он меня, и как только сигнал «застегнуть ремни» гаснет, я вижу, как пассажиры, снимая с полок багаж, начинают утепляться. Мой синий пуховик дарит блаженное чувство защищённости, когда я застегиваю все застежки и молнии. Талли пристегивает к нему капюшон, и от взглядов одной пожилой леди мне становится дурно. Она стоит позади нас и умильно улыбается, думает, что он заботливый. Ни черта, так и хочется мне прокричать ей в лицо, это чудовище, настоящая тварь, хоть и с некоторыми человеческими чувствами, вы просто его не знаете. Никто не знает, что у него на уме. Никто не знает, как он поведет себя в следующий момент, а непредсказуемых людей, всегда стоит опасаться, возможно за их экспромтом кроется продуманный до мельчайших подробностей, план. Мы двигаемся к выходу, и я потуже затягиваю шарф. Все мы, как сборище слепых котят, жмемся к перилам, и пытаемся сползти со ступенек, которые каким-то образом уже успели оледенеть. Ветер с мелким снегом задувает под шапку, он настолько холодный, что первое время тяжело дышать, уж слишком он свеж после рафинированного воздуха самолета. Уставшие, мы добираемся до терминала, и сбивая налипший снег с обуви, опять оказываемся на улице, где едва различим знак остановки такси. Никто не задерживается на улице, все проворно забираются в транспорт. В машине, я стягиваю перчатки, пока Талли набирает что-то в телефоне. - Скоро будем дома, - произносит он, все так же продолжая смотреть на дисплей. - Дома? – тихо отзываюсь я. Картина называется приплыли, да, прямо к «дому» и приплыли. Я начинаю всерьез задумываться о возможности затеряться где-то во льдах, подальше от него и его убежденности в свой абсолютной правоте.