Тяга

Руки у меня конечно развязаны, но это совсем не помогает, когда вы лежите прижатая к кровати, и вам трудно дышать потому что ваша голова вдавлена в покрывало, а в руках у вашего оппонента имеется нож. Несмотря на полную безнадежность ситуации, в моей голове происходят глупые диалоги с пометкой «как я могла до такого докатиться», «умру молодой», «почему я не могу превратится в героиню боевика и раскидать всех плохих парней» и «почему в опасных ситуациях меня пропирает на бред». - Ты, что немая? – раздается голос у меня прямо над ухом. И это спрашивает мужчина, который после того как я запустила в него горелкой, повалил меня на кровать и теперь исследует мою кожу с помощью лезвия ножа. Хотя спиной я ощущаю его эрекцию приступать к действиям он не спешит. На мне все еще есть платье и вот эта затянутость сводит меня с ума. Я хочу закрыть глаза, пережить этот момент, а затем снова открыть их и попытаться сбежать, больше нечего. - А, что по-вашему мне следует говорить? – бормочу я в покрывало, которое пахнет стиральным порошком, теперь никогда мне не забыть этот запах. Он разворачивает меня к себе лицом и теперь старается улечься между моих ног, которые я крепко держу сведенными вместе, я начинаю жалеть, что вообще развязала их, пусть он бы мучился сам. Он все же раздвигает их и становиться понятно, что сила на его стороне, проблема в том, что даже если я сейчас начну колотить его и даже вырвусь, то кроме как кидаться в окно, выбора то особо и нет, а окно еще нужно успеть разбить. Никогда не понимала, когда с героинями в прочитанных мною книгах, при изнасиловании обязательно происходили моменты типа: и тут ее тело предало ее и она почувствовала возбуждение. Лично с моим телом все было в порядке, и оно было со мной полностью солидарно по поводу будущих событий. Я испытывала страх и отвращение, глядя на лицо незнакомого мужчины, смотря как он проводит лезвием по моим ногам, а затем возвращается и водит им по горлу. И тут фраза вырвалась прежде чем я осознала ее бредовость. - Можно побыстрее, - сказала я, глядя прямо в его темные глаза. Просто все это томимое ожидание в бильярдной, затем здесь, в этом старом номере, это порядком действовало на нервы, понятно, что он хочет, понятно, что он сделает, понятно, что я почти никак не могу этому помешать. - Ты куда-то опаздываешь? – спрашивает он, видимо спокойствие у него в крови. - Опаздываю умереть, - я отвернулась к стене, чтобы не видеть выражение его лица, но он повернул меня обратно, надеюсь он не воспримет мое высказывание как руководство к действию. Слегка отстранившись он перерезал лямки платья, затем довольно быстро разрезал ткань до конца и платье распалось по обе стороны от меня. В его глазах плещется желание и похоть, он явно наслаждался медлительностью процесса, и что-то подсказывало мне, что это не к добру. Он провел рукой по моей шелковой комбинации и задержался на бедрах. Раньше все подруги посмеивались над тем, что я ношу под платьем не только нижнее белье, но еще и комбинацию, которую они зачастую называли бабушкиным тряпьем, хотя выглядела она довольно презентабельно. На этот раз на мне была темно-синяя, шелковая комбинация, отделанная кружевом, ткань треугольником сходилась под лифчиком, и как никак была моим последним укрытием. - Надо же, - проговорил он, сжимая ткань в руках и оголяя мой живот, - по сравнению с тобой мои последние проститутки, просто дешевые шлюхи. Я обязательно вышлю твое фото Рамиразу после того как закончу с тобой. Видимо это должно было произвести на меня впечатление. - Этот ваш Рамирез наверняка очень удивиться, увидев их, потому что он не знает меня, как и я его. Ваши парни схватили первых попавшихся девушек в том клубе, - решила просветить я его. - Тем лучше, - проговорил он, нащупывая расстёжку лифчика, - тогда я оставлю тебя себе, и мы будем веселиться пока мне не надоест. Мой лифчик улетел куда-то за кровать, и на этом моменте я решила, что хватит с меня тупого послушания, пусть порежет меня ножом, если ему так уж хочется, но я буду сопротивляться. Я начала бить его в грудь, лягаться, пыталась вцепиться в его волосы и расцарапать ему глаза, при этом я продолжала молчать, из соображений что его люди внизу могут все это услышать и решат, что нужна помощь, или решат присоединится. Талли наблюдал за мной с насмешкой, все что я делала, вызывало у него снисходительную улыбку, на моей руке появился незначительный порез, но он не использовал нож всерьез. Когда я разбила стоящую на прикроватной тумбочке, пепельницу, он и глазом не моргнул, все же мне удалось выбраться с проклятой кровати, и я метнулась в ванную. Не ожидав подобной прыти, он подскочил к двери, когда я уже захлопнула ее на задвижку и подперла для надежности стоящей рядом корзиной. Оглянувшись я чуть не заорала от счастья, окно, раскрытое окно. Он выбил дверь в тот самый момент, когда я кубарем свалилась вниз. Как описать высоту второго этажа. Скорее всего, как что-то недооценённой мной. Даже если бы у меня было время оценить расстояние и собратья, я бы все равно просто бы выпала, потому как единственное, что пришло мне на ум, так это то, что кошки всегда приземляются на четыре лапы. Мое тело равномерно болело и мозг наконец-то внял моим молитвам. Я отключилась. Когда я снова увидела комнату номера на втором этаже, было темно. Понемногу предметы обрели четкость, а мой разум прояснился. Я слегка пошевелилась, чтобы убедиться, что не сломала нечего во время экстренного спуска. Все было в порядке, кроме ноющего бока по которому расползался огромный синяк. Мои руки были привязаны к изголовью кровати, и я чувствовала себя жутко уставшей. Я задремала и проснулась снова от того, что услышала звук поворачивающегося ключа. Щелкнул выключатель, и я зажмурилась от яркого света. Талли прошел в комнату и открыл ящик старого, деревянного стола, его фигура загораживала мне обзор, и я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Когда он приблизился к кровати и сел, в его руках оказался тонкий медицинский шприц, мои глаза округлились до невероятных размеров. - Нет, нет, нет, - начала я, когда он стал примериваться к вене на моей руке, усталости как не бывало, и я начала активно шевелиться, дабы ему помешать. - Я оказываю тебя услугу, детка, ты словишь кайф и нечего не почувствуешь, - размеренно говорит он. - Это очень плохая услуга, - я махаю ногами, и насколько позволяют руки верчусь в разные стороны, - что ж вы сами-то не колетесь тогда, - шиплю я, пытаясь укусить его за руку, ситуация безнадежней некуда, мое сердце сейчас выпрыгнет, я слышу его бешенный стук. Страх постепенно парализует меня, сознание подсовывает ужасные картины последствий этой ночи. Ему удаётся обездвижить мои ноги, и он подносить шприц так близко к моему лицу, что я вижу, как собирается водянистая капля на острие иглы, срываясь она скатывается, за ней следует еще одна и теперь маленькое влажное пятнышко образовывается на моей груди. - Сейчас самое время умолять, - подсказывает его голос. Он как будто доноситься издалека так как я вся погружена в яростный гул сердца, которое бьётся в горле и в ушах, я уже не чувствую кончиков пальцев, так крепко я вцепилась в изголовье, в надеждах оторвать его и обрушить на голову мужчины. - Ну же, ты даже не представляешь какими словоохотливыми становятся люди в таких моментах, - его улыбка не настоящая, когда его губы слегка растягиваются, обнажая ровные зубы, ироничная усмешка блуждает по его лицу, - а парни, так те вообще… - Хватит, - перебиваю я его, не хочу знать, что именно он делал с теми, кто оказался с ним по одну сторону высокой ограды, надеюсь, его сокамерники вообще живы. И опять это его чертова манера растягивать действия. - Тебя то, наверное, ни разу не насиловали, не обкалывали наркотой, верно? – спрашиваю я. Что мне остается, хоть выскажу все что думаю. Он морщит лоб, словно никогда не задумывался о такой возможности. Уверенна, он вообще никогда не задумывается на темы не касающийся его криминальных предпочтений. - Продолжай, - он водит острием иглы вдоль вен на моей руке, - чем больше мне будет интересно, тем меньше тебе будет больно, - обещает он. - Я не буду веселить тебя в обмен на… , - я делаю паузу, - на ни на что, не бывает менее больно, это как менее наркоман, тут либо да, либо нет. - Не согласен, одно время я увлекался травкой, но никогда не сидел на чем-то тяжёлом, - он снова выпрыскивает немного жидкости через кончик иголки и пальцами растирает капли по моей руке. - Рон, ты здесь? - доноситься голос из-за двери, и кто-то пробует открыть ее, - ты нужен нам внизу. Неохотно отстранившись, Талли кладет шприц на стол и достает из верхнего ящика пистолет, я напрягаюсь, мне следовало проверить их, когда я развязала ноги, тогда может быть я была бы уже далеко отсюда. - Не люблю, когда люди делают глупости, - он указывает на меня пистолетом и направляется к выходу, - я запомнил на чем мы остановились. Дверь за ним захлопывается, с минуту я слышу шум шагов на лестнице, и все снова становиться тихо. Руки занемели, живот издает урчащие звуки, несмотря на грозящую опасность, теперь, когда комната пуста и я не сижу под пристальным взглядом, мне жутко хочется есть.