Мёнсу быстро вылетает за дверь, с шумом захлопывая её.
Он чуть не проболтался ему. Возмущение от того, насколько донсэн худой и, как казалось старшему, хрупкий и беззащитный, так захлестнуло его, что он чуть ли не выложил младшему
правду. Мёнсу положил руку на грудную клетку, сжав её в кулак. Внутри всё грохотало с неимоверной силой, воздуха не хватало. И всё из-за чего? Из-за той прелестной картины, что предстала перед ним вчера чуть ли не полностью в обнажённом виде, в непростительно красивом виде. И это была картина по имени Ли Сонджон. Да, Мёнсу всё помнил. Как ни странно, но он прекрасно всё помнил «от и до». Он помнил, как донсэн обжёг свой палец и позже смутился, делая вид, что ему не больно; помнил, как тот заботливо пытался его накормить; он особенно помнил, как они заснули вместе, в обнимку.
Мёнсу всё это помнил.
И вот, оказавшись на улице, в холоде, сердце Кима хоть немного успокоилось и отрезвилось от нахлынувшего.
Мёнсу, вспомнив, зачем он выскочил за дверь, поплёлся в магазин, чтобы купить всё необходимые продукты и, наконец, накормить своего донсэна чем-то очень вкусным и сочным.
Ким ходил с корзинкой в магазине в раздумьях.
— Хм, что же мне приготовить? — шептал себе под нос он, приложив указательный палец к губам. — Может, самгёпсаль? Хм, нет. О, а может, кальби? Да, точно. Рёбрышки. Мне нужна говядина, — заключил Мёнсу, начав искать нужные продукты.
— Оппа? — вдруг позвал его кто-то.
Мёнсу оглянулся и увидел
её.
— Доён? Ты как здесь?
— Я проезжала мимо, тут дела были по работе, вот и зашла в магазин. А ты?
— Ну, я... — Мёнсу не знал, как лучше ответить.
— Ты опять был у него, да? — каким-то разочарованным тоном спрашивает Доён.
— Откуда ты знаешь?
— Я тебе больше скажу — это уже все соц.сети знают, — на выдохе отвечает она.
— Что? Как?
— А вот так. Вчера кто-то из журналистов заметил, как ты в обнимочку со своим донсэном заходили в его дом. Вот и поползли слухи.
— Какие ещё слухи?
— Что ты нетрадиционной ориентации, вот какие! — тон голоса девушки повысился.
— Что я... Что за бред?!
— А что, скажешь, это не так? — спрашивает Доён, приподняв брови. — Только не надо отнекиваться. Я прекрасно всё знаю. Да вот только он об этом знает? Он вообще в курсе,
сколько ты для него сделал, а? Сколько раз прилетал по первому его зову, выполнял всё его прихоти, дарил дорогие подарки, а? Он в курсе?!
— Доён... — пытался сказать Мёнсу, опустив взгляд.
— Что «Доён»? Ты даже для меня ничего такого не делал! А ещё говорил, что любишь меня!
— Доён, я правда...
— Не надо! — прервала она парня, немного отдышавшись между монологом. — Меня всегда бесил этот мелкий капризный идиот, который не в состоянии даже о себе позаботиться! Который только и знает, как пожаловаться хёну!
— ДОЁН-А!! — кричит со всей злости Эл так, что чуть ли не все посетители супермаркета обращают на них внимание. — Не смей! Не смей, слышишь, никогда оскорблять его! — говорит он сквозь стиснувшие зубы, рука непроизвольно сжимается в кулак.
— А то что? Ты готов меня ударить?! Ты совсем из ума выжил? Помешался на своём Сонджоне! Только спишь и видишь, как найти повод к нему примчаться!
— ЭТО НЕ ТВОЁ ДЕЛО! — так же злостно кричит Мёнсу. Кажется, он совсем на взводе. — Лучше уходи отсюда молча, пока я ещё помню,
кем ты была для меня.
— Ты сумасшедший, Ким Мёнсу! — напоследок выкрикивает девушка и скрывается из виду.
Парень сначала отходит от злости, что накипела в нём за время разговора с бывшей девушкой, потом оглядывается по сторонам. Вокруг него столпились люди. Большинство из них стоят и снимают на телефон.
— Айщ! — выругался вслух Мёнсу.
Оставляет корзинку прямо посреди магазина, накидывает капюшон куртки на голову и быстро выходит из здания.
«Вот же... теперь это ещё и в сети появится! — злится Мёнсу. — Доён! Чёрт возьми, кто тебя за язык тянул!»
Мёнсу зол. Он очень зол. Да что там...
Он в ярости! Никогда он ещё не испытывал настолько сильный гнев, что даже, в какой-то степени, боялся собственных ощущений и острого желания пойти и набить морду всем, кто только посмеет выложить это в сеть. Даже когда в интернете появлялись разные дурацкие комментарии хейтеров с оскорблениями его хёнов, даже когда его, теперь уже бывшую, девушку обвиняли чуть ли не во всех грехах, какие только бывают на белом свете, даже когда его самого поливали грязью всевозможными способами, пытались унизить, задеть, вывести из себя(а все почему? потому что завидовали!)... Всё это время Мёнсу держался и вёл себя достойно. Он говорил своим друзьям не растраиваться, да и вообще не обращать на этих глупых завистников внимание, которым больше и дела нет, что следить за личной жизнью других и искать любые слабые места, куда можно было бы уколоть побольнее.
Он быстрым темпом шагает в сторону дома Сонджона. Он думает только о том, как прийти домой, прижать своего донсэна к себе как можно крепче и никогда не отпускать. Джон же такой хрупкий... как весенний цветок: оборвёшь один лепесток — за ним опадут остальные,
и он погибнет. Душа у него слишком ранимая, восприимчивая к мнениям окружающих. Этот ребёнок всегда рос в ласке и заботе. Он знал только что такое счастье, радость и поддержка. Он(как думал Мёнсу) и не мог догадываться, что ждёт его там, по другую сторону его счастливой и беззаботной жизни. А ждёт его мир лжи, предательств, боли и страшных мук... Душа его угаснет быстро, тихо, бесследно, никто не сможет его защитить, будь он совершенно один...
Но Сонджон не один. У него есть его хёны, которые действительно спасут его от любых обманов, словно ангелы-хранители.
У него есть его Мёнсу. Это самое главное.
Мёнсу забегает в дом, надеясь, что в интернете ещё не появилось никаких лживых статей и Сонджон их ещё не читал.
— Омо! — удивляется он, когда видит хёнов, останавливаясь у входа.
— А вот и виновник торжества пожаловал, — улыбается Сонёль.
— Ага, скорее виновник твоего завтрашнего похмелья, — отмечает Ухён.
Сонёль бросает в сторону старшего укоризненный взгляд, но ничего не отвечает.
— Парни, а вы как здесь? — с тем же удивлением спрашивает Эл.
— Да знаешь... Совершенно случайно. Попутным ветром занесло, — ответил Сонёль, подходя к Мёнсу и обнимая его за плечо.
— Началось, — шепчет Ухён остальным. — Сейчас этого комика не заткнешь.
Мемберы кивают.
— Йа! Ухён-а! — возмущается Сонёль.
— Да-да, мой господин, я весь во внимании, — с более серьёзным и в то же время смешным выражением лица отвечает Ухён.
— Я всё слышал!
— Я тоже слышал. Почему снова обращаешься неформально, а?
— Ах простите великодушно за мою оплошность, хённим, — кланяется Сонёль, протягивая последнее слово.
Мемберы снова тупо наблюдают за происходящей картиной.
— Конечно, не хочется им мешать, — еле слышно говорит Хоя, повернувшись к тем, кто всё ещё сидел в гостиной, — но мы всё-таки пришли не ради этой мелодрамы, поэтому я рискну своей жизнью и прерву сие безобразие, — разворачивается лицом к только что пришедшему донсэну, — Мёнсу-я, оставь этих бедолаг в покое, пусть сами разберутся.
Мёнсу кивает, снимает верхнюю одежду и обувь и проходит в гостиную. Ухён, делая вид, что снова обиделся на младшего, следует за ним. Сонёль плетётся где-то сзади.
— Ну хёён, ты что, обиделся?
— Конечно, если твой донсэн тебя и за хёна не считает вовсе, чего обижаться-то, — бурчал Ухён, садясь на диван к остальным.
— Хён, я же в шутку, всего один раз, ну...
— Так! — наконец встревает лидер. — Дорама «Ухён и его непослушный донсэн» закончилась! Мы не ради вас сюда пришли!
— Прости, Сонгю-хён, — извиняется Сонёль, виновно опустив взгляд.
Ухён сидит всё в той же застывшей обиженной позе.
— Мёнсу-я, ты в порядке? — осторожно спрашивает лидер.
Эл кивает.
— Ты какой-то загруженный. Точно всё нормально? — переспрашивает Дону.
Эл опять кивает.
— Хён? Что с тобой? — Мёнсу слышит тот самый, родной голос Сонджона, и на душе становится как-то легче.
Он здесь. Он рядом и он в безопасности. Это всё, что нужно Мёнсу сейчас.
— Я в порядке, — отвечает Эл тихим низким голосом, кладя свою руку на руку Сонджона.
Никто не придаёт этому жесту значения, но для этих двоих он значит многое. Макнэ вздрагивает, чувствуя, как по коже разливается приятное тепло. Он смотрит на Мёнсу и едва заметно улыбается.
Никто из мемберов не хочет напоминать Элу о его расставании с девушкой, предполагая, что это его заденет и он снова поникнет, поэтому Дону переводит тему:
— Йа, так чего мы сидим? Курочка сама себя не съест.
— И то верно. Давайте есть, — поддерживает Сонёль.
Все уселись в гостиной вокруг журнального столика, на котором и стояла вся еда. Каждый взял по небольшой банке пива и свою порцию курочки.
Мемберы где-то с час о чём-то болтали, шутили, смеялись, одним словом,
они были все вместе, в своём кругу Infinite. Они уже и не помнили, когда последний раз им удавалось вот так просто посидеть чисто дружеской мужской компанией, поговорить по душам. У кого-то был чётко составлен индивидуальный график, кто-то ездил за границу, а кто-то просто наслаждался недолгим отпуском дома, с родными.
— Йа, Сонджон-а, у тебя есть что-нибудь съестное на кухне? — спрашивает Дону, когда остальные не слышат их разговора.
— Хён, ты уже проголодался? — с удивлением поинтересовался макнэ.
— Эти занятия спортом так выматывают, — вздыхает старший.
— Опять бегаешь по утрам?
— Ага, и не только. Так что насчёт..?
— А... Посмотри по шкафам, там обязательно что-нибудь найдёшь, — отвечает Сонджон.
Дону лениво поднимается с дивана и идёт на кухню.
— Сонджон-а! — неожиданно подскакивает к младшему Сонёль, буквально запрыгивая на диван, ложится рядом на спину и кладёт голову к Джону на колени. — Как дела?
Сонджон даже не пугается и не удивляется. Сонёль делает так часто, когда ему скучно.
Пока Сонёль и Сонджон разговаривают о чём-то своём, в это же время Мёнсу с остальными смотрят какие-то смешные ролики в интернете и разные новости. Но Мёнсу вдруг становится совершенно не до смеха. Он обращает внимание на этих двух засранцев (как называет их он сам у себя в голове), которые наглым образом так миленько воркуют на глазах у своих хёнов.
Ревность. Кажется, словно Эл испытывает это чувство чуть ли не впервые в своей жизни, а если и испытывал раньше, то насколько же это чувство было ничтожно мало по сравнению с тем, что охватило его в эту минуту. Ему вдруг резко захотелось подойти, оттащить этого наглеца по имени Ли Сонёль от
своего донсэна и наорать на него как следует за столь непристойное поведение. Хотя Сонёль ничего такого и не делает. Он просто лежит на коленях младшего, как делал это раньше очень часто, шепчет ему что-то, а тот по-детски наивно улыбается Сонёлю, поглаживая его по волосам и иногда ударяя второй рукой по груди старшего, мол, «Айгу! Что ты такое говоришь, хён!».
«Он так мило улыбается, — подумал сначала Эл. — Хочу, чтобы он делал это как можно чаще. Но я буду эгоистом, если скажу, что хочу, чтобы он улыбался только мне? Только мне позволял лежать у него на коленях? И только мне разрешал называть его до невозможности мягкой формой его имени „Джонни“?» Эл и сам не знает почему, но ему хотелось так называть младшего. Это звучало действительно мягко. Ласково. Заботливо.
Мёнсу понимает, что пялиться так долго нельзя, нужно что-то сделать. Он подходит к ним, пытаясь держать себя в руках и не поддаться эмоциям. Иначе его просто не поймут.
— Йа, Сонёль, а ты в курсе, что Ухён-хён всё ещё обижается на тебя? — глупая отмазка, чтобы заставить Сонёля встать, но ничего другого Элу в голову не приходит.
— Он вечно обижается! Что мне теперь, на коленях перед ним ползать? — бурчал Сонёль, надув губы и приподнявшись с колен младшего.
— Он ведь твой хён, не так ли? Пойди, успокой Намстара, — подмигивает Мёнсу.
Сонёль бубнит что-то нечленораздельное, но всё-таки встаёт и идёт к Ухёну.
Эл победно улыбается и садится рядом с Сонджоном.
В это время Дону уже успел порыться на кухне и даже нашёл что-то в левом нижнем ящике.
— Йа! Сонджон-а, а это что за пакетик с сюрпризом? — кричит из кухни Дону, показывая пакет с разной едой(хотя нормальной едой это назвать сложно).
— А, это мои любимые сладости. Я купил их недавно, но так как сел на диету, отложил пакет подальше.
В пакете Дону обнаруживает всякие конфеты(в том числе, конечно же, лимонные), шоколад, чипсы, сухарики и остальная фигня, чем может обычно травиться молодое поколение.
— О! Палочки Pocky? — спрашивает Дону, доставая шоколадные палочки.
— Может, сыграем в Pocky game? — вдруг оживляется Ховон.
— Неплохая идея, кстати! — кивает Дону.
Мемберы переглядываются.
— Я за! Давайте, кто первым прервёт поцелуй — проигрывает! — предлагает Сонёль.
— Йа! Тебе что, курица в голову ударила? Какие нафиг поцелуи? — возмущается лидер.
— А тем временем наш наивный Сонгю-хён наотрез отказывается участвовать, пытаясь доказать свою ориентацию, — усмехается Дону.
Остальные издают заметные смешки.
— При чём тут ориентация? Вы чего вообще удумали, а?
— Мужа тебе найти! А то наша Сонгю-нуна совсем в девках засиделась! — отвечает Сонёль, еле сдерживая смех.
— Йа! Ты думай, чего говоришь-то! — глаза Сонгю, кажется, становятся раза в два больше.
— Я констатирую факты. Тебе что-то не нравится?
— Конечно не нравится! — тон становится более возмущённым.
— Так, я понял. Ребят, расходимся, нас обманули. Среди нас натурал, — делает вывод Сонёль.
Сонгю настолько поражается наглости Сонёля, что у него не хватает слов, чтобы высказать ему всё насчёт его поведения. Остальные же уже в открытую смеются.
— Ну так что, мы будет играть или как? — спрашивает заинтересовавшийся Дону.
— А чтобы игра не была бессмысленной, пусть проигравший заплатит за остальных в ресторане, — предлагает Ухён.
— Ваа, хён, я впервые за долгое время солидарен с тобой, — кивает Сонёль, обхватывая старшего за шею.
— Йа, Сонёль-а, давно не получал? — возмущается Ухён.
— Молчу, — буркнул младший.
— В общем, договорились. Кто проиграл, тот и платит, — завершает Хоя.
— Давайте на камень-ножницы-бумага? — спрашивает Дону. — Сонгю-хён, ты с нами?
— Вот же ж... Что за ребячество, вечно они меня втягивают в какие-то авантюры, а я потом разгребай, — бурчит недовольно Сонгю себе под нос.
— Ты что-то сказал, хён? — спрашивает Сонджон, ухмыляясь.
— Да с вами я, с вами! Я и так всё время за вас плачу, не хватало и в это раз проиграть! — говорит лидер. — Хотя идея эта мне совсем не нравится, — практически шепчет он.
— Вот видишь, Сонгю-хён, как деньги меняют людей, — встревает Сонёль. — Ты уже готов изменить своим принципам, — снова издевается.
— Йа, Ухён-а, уйми этого ребёнка, — просит Сонгю.
— Айгу, и чего это я его должен воспитывать? Я не его мамаша, — отвечает Ухён.
— Ну правильно, ты папаша, — поправляет Дону с улыбкой на лице.
Ухён лишь бросает свой пронзительный недовольный взгляд на Дону, после чего тот замолкает.
Мёнсу всё это время разговора мемберов сначала держится в стороне, находясь в каких-то далёких своих размышлениях, но позже включается в компанию и решает также принять участие в этой глупой игре, чтобы хоть как-то отвлечь себя от ненужных негативных мыслей.
— Короче, начинаем! — говорит Хоя и даёт команду, — Каи-баи-бо!
Все резко реагируют. Чудо это или совпадение, но так получилось, что Сонгю и Ухён оба показали «камень», в то время как остальные — «бумагу».
— Айщ!! За что ж мне счастье-то такое привалило! — злится Сонгю.
— За полное отсутствие личной жизни, — ехидно замечает Сонёль. — Вот и заполняй это отсутствие!
— Чувствую, кто-то у меня сегодня доиграется! — шикнул лидер на младшего.
— Ага, накажи меня, хён! — опять фирменная улыбочка Сонёля.
— Айгу, следи за языком!
— А что, пошленькие мыслишки в голову полезли, а? Да наш Сонгю-хён тот ещё развратник!
— Смотри у меня! — цедит старший сквозь зубы.
Тем временем Дону достаёт из коробочки одну шоколадную палочку Pocky и даёт её Ухёну. Ухён подходит ближе к Сонгю, берёт его за подбородок и приставляет ко рту палочку.
— Держи её, а я буду откусывать, — командует Ухён.
Сонгю хочет снова возмутиться, выразить своё негодование, но понимает, что отступать некуда, и поэтому послушно следует просьбе младшего.
Ухён медленно начинает откусывать палочку, приближаясь к лидеру. Обстановка накаляется. Мемберы смотрят на них, словно маленькие дети на медведей в зоопарке, — с такими же большими наивными глазами и большим интересом.
Палочка становится всё короче. Сонгю, сам не зная почему, задержал дыхание и закрыл глаза. Проходит ещё одно мгновение и губы Ухёна касаются губ Сонгю. Мемберы начинают отсчёт:
— Ооо! Один! Два! Три! Четыре! Пять!..
Сонёль вдруг понимает, что не может смотреть на это, и прерывает их:
— Йа, йа, йа! Ну хватит уже, не в порнушке снимаетесь!
Парочка разрывает поцелуй, оба непонимающе смотрят на Сонёля.
— А ты что, ревнуешь? — спрашивает Ухён с усмешкой, ведь он на это и рассчитывал.
— Я?
— Ну не я же.
— Йа! Все ещё сердишься что ли? А ну иди сюда! — кричит Сонёль, но сам же в два счёта подскакивает к Ухёну.
Он берёт его лицо в ладони и, не задумываясь, впивается в губы старшего. Ухён не удивлён, он ждал этого. Он специально разозлил младшего, ведь тот всё никак не мог угомониться. Поцелуй недолгий, но приятный.
— А это так надо, да? — шепчет Хоя остальным.
— Тшш, не рушь семейную идиллию, — отвечает Дону.
Проходит пара секунд, Сонёль отстраняется.
— Ухён-а, так ты больше не сердишься? — спрашивает младший со странной ухмылочкой.
Ухён молчит.
— Айгу! Ну а теперь женитесь, дети мои, — говорит Сонгю, и все в комнате заливаются звонким смехом.
— Йа, Сонгю-хён, ты ли это? — сквозь смех спрашивает Мёнсу.
— Да он просто пополнил наши ряды ненатуралов. Поздравляю, коллега, — говорит Дону, пожимая лидеру руку.
Тем временем Ухён всё же находит, что ответить Сонёлю.
— Я на тебя и не сердился, — тихим голосом отвечает он.
Сонёль сменяет ухмылку на искреннюю улыбку.
— Океей, кто следующий? — интересуется Ховон.
— Сейчас и проверим, — отвечает Дону. — Каи-баи-бо!
Все замирают и смотрят на Мёнсу, ведь он один показал "ножницы".
— Айгу, и что теперь делать? — спрашивает лидер.
— Мёнсу-я, может, ты сам выберешь себе напарника, а? — улыбается Ухён.
Мёнсу сначала думает, стоит ли ему сейчас перед всеми сделать то, что он задумал, смотрит на Ухёна, затем переводит свой ледяной взгляд на макнэ, что аж того передёргивает от такого холода.
— Сонджон-а, — тихо произносит он.
— Ч-что? Я? — испугано тычет пальцем себе в грудь.
Он не может поверить, что его любимый хён только что выбрал его. Ему точно не послышалось? Но ведь нет же. Мёнсу уже стоит рядом с ним и ждёт.
— Возьми, — просит он, указывая на шоколадную палочку.
Младший покорно берёт её в зубы. Мёнсу подходит как можно ближе и начинает откусывать палочку.
Сонджон нервничает. Его сердце, как на зло, выдаёт его. Оно стучит с бешеной силой. Ноги трясутся, но Джон старается не подать виду. Он чувствует, как Мёнсу нежно обхватывает его одной рукой за затылок, и в ответ на это выставляет руки перед собой, упираясь ими в грудь старшего. Он пытается его оттолкнуть, но понимает, что хён сильнее его. Проходит мгновенье, и губы Мёнсу накрывают губы Сонджона. Такие холодные, сухие, но такие родные и желанные. По всему телу младшего разливается приятное тепло, ноги, казалось, и вовсе не держат его, сердце вот-вот выскочит, а кислород в лёгких закончится. Он закрывает глаза, чтобы больше насладиться этим недолгим моментом, и... отвечает. Неумело, робко,
чувственно.
Мёнсу же, зная неопытность донсэна, старается вложить в этот поцелуй всю свою нежность и ласку, какие только таятся в его сердце. Он хотел бы забрать всю боль, что испытал Сонджон, хотел бы прижать к себе ещё крепче и сильнее, хотел бы уберечь от любой лжи, хотел бы сделать всё, чтобы только видеть улыбку на лице младшего. Мёнсу не торопится. Он целует мягко, осторожно, боясь спугнуть Джона, ведь он так юн и наивен.
Этим двоим так хорошо вместе, они ощущают себя словно в другой реальности, где нет сплетен, обмана и зла, где только они вдвоём, и им так хочется, чтобы этот миг не заканчивался...
— Пс, а это ничего, что они уже секунд пятнадцать целуются? — еле слышно шепчет Хоя.
— Тшш, помолчи, а то я тебя следующим засосу, — также тихо отвечает Дону.
— ЧТО? Йа, ты что несёшь?! — повышает голос возмущённый Ховон.
Мёнсу прерывает поцелуй, так как понимает, что если он продолжит, то не сможет сдерживать себя.
— Я проиграл, — шепчет он, находясь все ещё в паре миллиметров от Джона.
— Ч-что? — спрашивает донсэн в каком-то смутном состоянии.
— Йа, а ты чего так покраснел, а? — смеётся Сонгю.
— Айгу, только не говори, что это был твой первый поцелуй, — также смеётся Сонёль.
— Да нет, — шепчет Сонджон и заливается краской, хотя сам прекрасно понимает, что лжёт хёнам. Это действительно был его первый поцелуй.
— Айгууу, наш малыш совсем взрослый стал, — вздыхает Ухён, а Джон ещё больше краснеет и не знает, куда себя деть.
— Итак, кто следующий? — интересуется Сонёль.
— Да вот Ли Ховон давно напрашивается, — говорит Дону.
— Я?! Не-не-не, я в ваш гей-клуб не записывался! — отмахивается Хоя и делает пару шагов назад.
— Да брось, даже Сонгю-хёну вон понравилось, — ехидно улыбается Дону и подходит ближе к Ховону, обнимая того за плечи.
— Убери свои лапы, извращенец!
— Да перестань, я тебя просто чмокну, а то что мы как нецелованные аджуммы тут ходим? — уже в открытую смеётся старший, а все остальные молча и с улыбкой наблюдают.
— Ааа, нет, не трогай! — кричит Хоя, в то время как Дону уже приближается к нему и оставляет на его щеке лёгкий поцелуй.
— Ну всё, — шепчет Сонёль и обращается к лидеру, — Доктор, мы потеряли последних натуралов. Дата смерти: осень 2016-го года.
Комната вдруг заполняется звонким и безудержным смехом. Атмосфера становится такой домашней и уютной. Парни действительно давно так не сидели и не общались в их мужской компании. Приятно было снова собраться вместе. И несмотря на все ссоры, что были когда-либо, парни и по сей день также продолжают радоваться, смеяться и плакать. Вместе и друг за друга.
Сонджон внезапно почувствовал себя плохо и тихо обратился к Мёнсу:
— Хён, мне что-то нехорошо, я пойду в комнату.
— Что с тобой? Где-то болит? — засуетился старший.
— Все нормально. Голова немного разболелась. Я полежу, и всё пройдёт, — говорит Джон и отправляется в комнату.
Остальные отрываются от веселья.
— О! Куда это он? — спрашивает Ухён.
— У него голова болит. Продолжим без него, — отвечает Мёнсу.
Все кивают и усаживаются обратно в гостиной.
***
Сонджон заходит в комнату, закрывает за собой дверь и падает на кровать. Медленно дотрагивается до своих губ, вспоминая произошедшее. Вспоминая его первый поцелуй.
Его первый поцелуй с Мёнсу. От одной этой фразы Джону кажется, будто он сейчас спит. Это всего лишь сон. Долгий, странный и приятно-счастливый. Он боится вот-вот проснуться. Он боится, что, когда проснется,рядом не окажется ни ребят, ни, тем более, Мёнсу. От такой мысли сердце Сонджона сжимается и больно ноет. Он боится заснуть, но глаза как-то сами закрываются.
Ему не даёт уснуть лишь звук оповещения на его телефоне. Сонджон достаёт смартфон из кармана спортивных домашних штанов и открывает вкладку «сообщения». Оно от Доён. Читает про себя: «Ли Сонджон, я тебя ненавижу!!!». Обнаруживает какую-то ссылку. Непонимающе и с большими удивлёнными глазами смотрит на текст сообщения, после чего нажимает на ссылку. Выскакивает сайт со статьей. Заголовок «Ким Мёнсу изменил своей девушке с Ли Сонджоном?» и ниже фото их двоих, когда младший помогал Мёнсу дойти до его дома с ним в обнимку.
— Что это за бред?! — возмущается опешивший Джон и читает статью вслух.
Вчера поздно вечером одному из наших репортёров удалось запечатлеть прекрасную картину, как Ким Мёнсу, участник и лицо группы Infinite, был замечен в нетрезвом состоянии вместе с его коллегой по группе, Ли Сонджоном. Эта парочка шла к дому макнэ в обнимку. Никто из фанатов, увидев эти фото в соц.сетях, и даже наши репортёры не придали им особого значения. Но сегодня один из наших репортёров снова стал свидетелем скандала, касающегося обсуждаемых выше айдолов. А именно публичную ссору Ким Мёнсу и Ким Доён в супермаркете. Наверное, многим стало известно ещё вчера, что пара объявила о своём расставании. Однако этого паре оказалось мало. По словам очевидцев, Ким Доён упоминала какого-то парня, ради которого Ким Мёнсу всегда был готов прийти на помощь. Также Доён назвала этого неизвестного нам парня идиотом, на что Эл отреагировал молниеносно. Он накричал на Доён и уже был готов ударить девушку, но вдруг заметил, что вокруг столпилось слишком много народа. Он быстро вышел из супермаркета и скрылся из виду(смотрите видео ниже). А о ком же на самом деле говорила бывшая девушка Эла — нам остаётся только догадываться.
Читая каждое последующее слово, глаза Сонджона округлялись, казалось, до неимоверных размеров. Он просто не понимал, что происходит. В его голове словно шла какая-то перезагрузка информации и её обработка.
Не обращая внимания на видео, он пролистал страницу на комментарии и начал читать:
«А я верила тебе, оппа!»,
«Как можно так подло изменить своей девушке?!»,
«Ким Мёнсу, я была о тебе лучшего мнения!»,
«Неужели он действительно готов был её ударить?! И это человек смеет называть себя айдолом?»,
«Только расстался, а уже в стельку и сразу к парню! Ким Мёнсу, тебе не стыдно?!»,
«Ли Сонджон не лучше! Это же надо — увести хёна у девушки!»,
«А ведь притворялся таким милым! Ли Сонджон, теперь мы увидели твоё истинное лицо!»,
«Вааа, каким же хитрым и подлым нужно быть, чтобы споить хёна после его расставания! Я уверена, это он заставил его напиться!»,
«Ли Сонджон, ты подонок!»,
«Ненавижу тебя, Ли Сонджон!!».
Все эти и другие комментарии Джон читает медленно, по несколько раз. Это доставляет ему боль, но он продолжает читать их дальше. С каждым предложением, с каждой буквой ком подступает к горлу. Слёзы наворачиваются на щеках, глаза неприятно колит, становится нечем дышать...
***
Мемберы ещё недолго сидят в гостиной, обсуждая разные непринуждённые темы, после чего Сонгю смотрит на часы и говорит:
— Что-то мы засиделись. Пора нам, — встаёт с кресла.
— Да, действительно. Мы, наверное, пойдём, — говорит Ухён, и все поднимаются на ноги.
Мемберы надевают куртки и обувь и направляются к выходу.
— Менсу-я, с тобой точно всё в порядке? — ещё раз спрашивает лидер, держа младшего за плечо.
— Да, всё нормально. Можете идти, — кивает он.
— Ну, тогда до встречи. Проследи там за младшеньким, — подмигивает Сонёль, и входная дверь закрывается.
Мёнсу вздыхает. В доме снова царит тишина и покой. На телефон Эла приходит сообщение. Он отрывает вкладку и смотрит на содержимое. Сообщение от Доён.
— Ким Мёнсу — самый ужасный и эгоистичный человек в мире! — читает он и находит после текста ссылку на какую-то статью.
Стоит ему только открыть сайт и прочитать заголовок, он сразу понимает, о чём будет идти речь.
— Чёрт! Сонджон! — выругался он вслух.
Мёнсу боится, что донсэн уже успел прочитать эту дурацкую статью, поэтому, не задумываясь, несётся сломя голову в комнату младшего.
Быстро врывается и громко кричит:
— Сонджон-а!!
На голос хёна донсэн оборачивается. Но не успевает он сказать и слова, как Мёнсу оказывается рядом с ним, берёт его лицо в ладони и, насколько это только возможно, нежно целует.
— Не читай это, — шепчет он, немного отстраняясь. — Прошу, никогда не читай подобное.
Мёнсу смотрит на его лицо и замечает, что оно очень красное и опухшее. Он замечает его слёзы, медленно скатывающиеся по щекам, которые наверняка неприятно щекочут и обжигают кожу. Он замечает всю ту боль в глазах Джона, что он боялся раньше увидеть. От этого Мёнсу становится больно. Невыносимо больно. Его будто насквозь пронзили ножом и повернули его на все 360 градусов.
— Ты что, плакал? — спрашивает Менсу, аккуратно вытирая пальцами скатывающиеся слезинки.
— Мёнсу-я, — всхлипывая, протягивает имя старшего Сонджон. Впервые за всё время он позволяет себе назвать хёна по имени, а тот не имеет права возразить, — неужели я действительно настолько ужасен? Я доставляю тебе неприятности, мешаю твоей личной жизни и... — у младшего не находится слов, и он снова заливается слезами.
Сердце Мёнсу сжимается. Он чувствует всю боль, что испытывает сейчас Сонджон. Он обнимает его крепко, одной рукой обхватывая хрупкую спину, а другой поглаживая по голове.
— Сонджон-а, всё хорошо, слышишь? Я с тобой.
Младший слышит эти слова, и на душе становится тепло, ведь это говорит его любимый хён, но слёзы всё не прекращаются, они будто льются сами собой.
— Все эти статьи, комментарии, сплетни... Всё это бред! Слышишь меня?
Сонджон, шмыгая носом, кивает.
— Главное, что у тебя есть я. Я рядом с тобой. Всегда рядом. Если тебе больно, если ты плачешь — я приду и успокою тебя. А если кто-то попытается тебя оскорбить — я убью его, слышишь?
Младший не верит своим ушам. Неужели Мёнсу действительно готов на всё ради него? Но... почему?
— Хён, я...
Он пытается сказать «люблю тебя», на что решался очень долгое время, но Эл догадывается об этом и берет инициативу на себя. Он снова целует его. Ещё более нежно. Более мягко. Более чувственно. Младший успокаивается, закрывает свои красные от слёз, усталые глаза, крепко обнимает парня своими хрупкими руками за талию и отвечает на поцелуй.
Вот он — тот самый момент счастья этих двух влюблённых. Только они вдвоём, тишина и абсолютное спокойствие. Неважно, что творится за стенами этого дома, неважно, что подумают и скажут о них другие,
важно, что они теперь вместе.
— Ты даже не представляешь,
как ты мне дорог! — говорит Мёнсу, глядя младшему прямо в глаза. —
Я люблю тебя, мой Джонни.
