***
Собственно, именно так и начался второй день этой пятидневки — с двухчасового сеанса в разуме Поттера. Северус отобрал только три воспоминания, просматривая лишь посиделки у психолога, перебирая диалоги столь скрупулезно, что у Гарри руки чесались вытурить мага вон, да подальше! Ведь слышать разговоры о том, как шестилетний еще мальчишка хотел когда-нибудь стать известным на весь мир архитектором — смешно до жути! То краснея от стыда, то бледнея от него же, Поттер терпеливо переживал раз за разом одни и те же воспоминания, дивясь тому, насколько он был наивным в детстве. Ведь Северус мог не только слышать сами разговоры в воспоминаниях, но и слушать мысли маленького зеленоглазого сироты, мечтающего о том, чтобы некий психолог больше проводил с ним времени. А еще маленький Поттер хотел когда-нибудь отправиться на пикник вместе с четой Тафт за город, как это делали Дурсли. И покататься на лодке с Лесли, чтобы тот научил его ловить рыбу… Ну хоть как-нибудь научил, ведь дядя Вернон уже рыбачил с Дадли, так что и ему хотелось. «Интересно, а миссис Тафт могла бы научить меня печь пироги»? — думал тогда мальчик, пробуя первый в своей жизни пирог с мясом и грибами. Он восхищенно наблюдал за тем, как доктор Тафт уплетал свой кусочек, мыча от удовольствия. Его жена, которую Гарри тогда увидел впервые, так счастливо улыбалась, словно накормить своего супруга вкусным пирогом было её заветной мечтой, что вот-вот исполнилась. — «Это так удивительно. И, видимо, весело». Психолог как-то рассказывал, что Эми работала на тот момент в пекарне по Моттингем-Роуд, как раз на границе между Бромли и Гринвичем. Это было достаточно близко к клинике доктора Тафта, так что иногда мужчина позволял себе такую слабость, как «свидание с пышечкой», забегая в обеденное время к своей любимой хотя бы на пару минут. Гарри ужасно хотелось вместе с Лесли попасть на такое «свидание», иногда даже воображая то, как они вместе будут сидеть за столом в кафе-булочной, уплетая очередной шедевр Эми. Такая картинка казалась столь соблазнительной, что маленький Поттер периодически строил в своем воображении целые улицы от клиники к заветной пекарне, размещая дома различной величины и формы, что на фоне грязного неба Туманного Альбиона выделялись яркими пятнами всех оттенков синего, голубого и фиолетового, приветливо распахивая створки окон, когда серенький форд проезжал мимо зданий подобно ветру. — У тебя богатая фантазия, Гарри, — сказал тогда Северус, покинув воспоминание. Маг немного постоял на месте, впервые за долгие годы так широко улыбаясь, и все-таки двинулся в сторону выхода из зала воспоминаний. — Надеюсь, она такой и осталась? «Увы, она стала еще хуже», — проворчал мысленно юноша, уперев взгляд на настенные часы. Прошло ровно два часа.***
Третий день для Гарри начался примерно в пять часов вечера с хлопка «нематериальной» дверью. Зельевар буквально смерчем влетел в зал воспоминаний, тут же направившись в сторону дымок за семилетний период жизни своего студента. Небывалая ярость прорывалась сквозь напускное хладнокровие, грозясь в любой момент вырваться и учинить что-нибудь непоправимое в чужом разуме. Выбрав первое попавшееся воспоминание, мужчина очутился в той самой пекарне на Мотиннгем-Роуд, вдыхая чувствительным носом притягательный запах выпечки. Гарри в этот момент активно болтал ногами, сидя за столиком у большого окна, что выходило на дорогу. «Сегодня миссис Тафт должна раньше освободиться», — размышлял мальчик, неаккуратно закрашивая синим карандашом очень знакомое по своей форме кресло. — «Можно будет всем вместе поехать на берег Темзы, погулять. Дойти до пирса, посмотреть на проплывающие баржи, а потом попробовать посчитать все канаты на мачтах Катти Сарк, если не будет достаточно поздно». Гарри мечтательно прикрыл глаза, а Северус, усевшись за стол рядом с мальчишкой, тяжело вздохнул. — И чего тебе, Поттер, не сидится на приеме у Тафта в этот день? — спросил маг, с любопытством следя за тем, как тупой кончик синего карандаша скользит по бумаге. — Гарри, солнышко, пойдем! — веселая женщина с русыми волосами, укороченными до каре, потрепала Поттера по лохматой голове и тепло улыбнулась. — Лесли сейчас за нами приедет. Будем кормить чаек! — Но ведь на Темзу почти что никогда не прилетают чайки, — удивился мальчик, несмело вкладывая свои пальцы в ладонь Эми. — Мы идем к Катти Сарк, — прищурив карие глаза, доверительным шепотом начала говорить она, — и если сам Гарри Поттер пошел с Эми и Лесли Тафт, то, значит, даже чайки прилетят, чтобы посмотреть на это знаменательное событие! Поттер тихонько засмеялся, прикрывая рот ладонью. Действительно, куда идет этот мальчишка — там обязательно произойдет нечто невероятное. Словно у него рядом с сердцем расположен магнит, который в равной степени притягивал как неприятности, так и самые удивительные чудеса. Северус фыркнул, покинув это воспоминание. Ему стало гораздо легче после столь недолгого пребывания в пекарне. Прислонившись лбом к немного исцарапанной столешнице, гриффиндорец зажмурился так сильно, что глазам стало больно. По переносью очков пробежала капля, что, как показалось парню, с громогласным звоном упала на лакированную поверхность рабочего стола. «Мерлин! Отчего так больно вдруг стало»? — в мыслях простонал Гарри, закусив губу. Было такое ощущение, словно его легкие пытались свернуться в клубок, заворачивая в себя и соседствующие с ними органы. — Поттер, с тобой все в порядке? — обеспокоенный голос зельевара слегка ободрил юношу, но тот все равно продолжал ощущать боль в груди. Закусив губу еще сильнее, парень попытался успокоиться, дабы не волновать попусту профессора своим внезапным всплеском чувств. С того дня прошло уже восемь лет, а поход к чайному клиперу до сих пор затрагивает порванные струны души, пытаясь вырвать из сломанного музыкального инструмента прежние звуки. Только вот вспоминать о той доброй и такой родной Эми оказалось настолько больно, что даже смотреть на эту сцену со стороны было до невозможного печально. Она не вспомнит о нем. Наверное, уже никогда не вспомнит. Женщина, что заботилась о Гарри, словно родная мать, никогда больше не посмотрит на него с той самой заботой и теплотой в глазах. То, что он всегда видел во взгляде своей тетки по отношению к родному сыну, было и у него. Но с тех пор прошло уже пять лет, а подобного чувства парень не смог испытать даже от взгляда Молли Уизли. И, видимо, не испытает уже никогда. От осознания столь простой истины стало еще тяжелее. Эмоциональное состояние ухудшалось с каждой секундой. — Гарри? — вновь позвал его Северус, добавив мягкости в голос. — Гарри, я знаю, что ты слышишь меня… Знаешь, я внезапно осознал, почему изменились твои эмоции. Понял на уровне нашей образовавшейся связи. Если ты продолжаешь влачить столь жалкую пародию на существование, значит, делаешь это ради кого-то. Чета Тафт — и есть та самая причина, они и есть те самые «кто-то», не так ли? Поттер вымученно улыбнулся, всхлипнув. Он медленно поднялся из-за стола, прошаркал ногами к окну, прислонился к холодному стеклу, за которым притаилась хищная тьма, и тихо произнес: — А ради кого еще? — Ради новой семьи, — так же тихо ответил ему зельевар, опять вернувшись к дымкам воспоминаний. Отбирая сеансы у психолога до зимних каникул, мужчина тяжело вздохнул, поясняя свои слова. — Профессор-мизантроп и студент-социофоб — чем не сумасшедшая семейка? — Идеальное сочетание, — усмехнулся юноша, прикоснувшись кончиками пальцев к стеклу окна, за которым вместо тьмы показалось изображение зала воспоминаний. Гарри позволил себе столь маленькую слабость, как посмотреть на мужчину хотя бы вот таким образом. — Вам так хочется возиться с безмозглым подростком, у которого гормоны бушуют и магия нестабильна? — Бушующие гормоны можно усмирить, — хмыкнув, Северус призвал к себе первую отобранную дымку. — Как и магию. Необразованность решается обучением, талант развивают практикой, чувства поощряют взаимностью, а судьбу вершит сам человек. — Я вам уже говорил про философию? — улыбнувшись, поинтересовался юноша. — С тобой, Поттер, не только философом стать можно, — губы профессора дрогнули в улыбке, но тут же вытянулись в прямую линию, когда мужчина окунулся в новое воспоминание. Выбранный день сразу показал Снейпу, что назревает нечто интересное. Во-первых, Гарри на приеме был не один, во-вторых, мальчишка не являлся пациентом на тот момент. Его любимое кресло стояло у книжного шкафа, а сам маленький волшебник спрятался за очередной детской маггловской книжкой, стараясь полностью отрешиться от происходящего. Ребенку не нравился мужчина, что пришел на сеанс во время привычных посиделок с Лесли. — Здравствуйте, мистер Найт, — поприветствовал психолог незнакомого Гарри мужчину. — Давно вас не видел. Как вы? — Здравстьвуте, доктор, — худосочный человек с длинными и неухоженными каштановыми волосами тяжело опустился в другое кресло, нервно оглядывая помещение. — А у вас нишего не поменялос. — Да, придерживаюсь старого стиля, — улыбнулся Тафт, постучав несколько раз пальцами по столешнице. — Почему вы пришли ко мне, а не к доктору Такеру? — Поньмаете, — все так же искажая слова, начал объяснять визитер, — я хотел пойти к… к-кх… к нему. Но я не уверен, што… что… — Что спустя полгода он вас примет? — мягко подсказал Лесли. — Д-да! — оживился мужчина. — Я… я очен виновать перет ним. — Как давно вы покинули свою «безопасную зону»? — открыв блокнот, поинтересовался психолог, тут же чиркая ручкой по бумаге. — Ниделю назад, — понурив голову, отозвался тот. — Вперьвые за тва месятса. Гарри заинтересованно выглянул из-за книги. Он раньше не слышал о таком понятии, как «безопасная зона», тем более из которой человек мог не выходить целых два месяца, да и то, как говорил этот незнакомец — весьма странно. Его шевеления заметил мистер Найт, тут же запаниковавший и часто-часто задышавший. — Ричард, познакомься, это Гарри, — с явно напускным спокойствием представил мальчика нежданному пациенту доктор Тафт. — Он так же проходит сеансы у меня уже второй год. Гарри, поздоровайся с мистером Найтом. — Здравствуйте, мистер Найт, сэр, — послушно, но очень тихо, отозвался мальчик. — З-стравстьву, Гари, — допустив еще больше ошибок, выпалил мужчина, нервно теребивший кончик русой пряди. — П-простите, што пьишол не по саписи. Не снал, што вы са… за… заняты. — Ничего страшного, Ричард, — успокаивающе улыбнулся психолог, сконцентрировав свое внимание на блокноте. — Гарри нам не будет мешать. На полках книжного шкафа можно найти много всего интересного, не так ли, Гарри? — Да, доктор Тафт, — мальчик прекрасно понял намек и начал с преувеличенной заинтересованностью вытаскивать книжки и ставить их на место, словно выбирая себе что-нибудь на прочтение. — Ричард, — вновь вернулся к беседе психолог. Он сделал очередную пометку в блокноте и сцепил пальцы в замок, переведя взгляд на пациента. — Могу ли я узнать, что с вами произошло полгода назад? Почему вы отказались приходить на сеансы к доктору Такеру? — Я… я не откасывался, — теперь мистер Найт пытался заплести маленькую косичку из нескольких прядей, видимо, таким образом успокаивая себя. — Шена… Шена уехала. Она уехала к Олверу. И отказалас возвращатся. Мама рье… крх… решила, что евсли… если я буту дома, то мне буит лекче. — Ваша мама как-то объяснила вам свое решение? Она вас заперла на втором этаже или увела в гараж? — голос Лесли заметно похолодел, когда речь зашла о матери мистера Найта. — Пыло еще холодно, это пы… было в апьеле, — продолжая плести неаккуратную косичку, уже тише говорил он, нервно кусая губу на паузах между фразами. — Я был на вто… тором… на втором этаже. Ф своей комнате… — Это уединение как-то помогло вам? — Гарри впервые слышал такой мрачный тон у всегда веселого психолога. И ему это очень не понравилось. — Не думаю, — теперь уже расплетая косу, выдавил из себя мистер Найт. — Я хотел посвонить ей, спросить её, поше… почему она уехала. Но я б-поюсь уснать ответ. Я не с-смог посвонить ей. Н-не с-смог… — Ричард, — остановил его доктор Тафт, захлопнув блокнот. — Ричард, скажите мне, если я вас сейчас отведу к телефону на ресепшене, вы сможете позвонить ей? — Нет, — не задумываясь, ответил шатен, скручивая волосы. — Она веть у Ольвера. Я… не хочу с ними говоить. Я… Я боюсь с ними г-говорить. — Ричард, если вы не переборете себя, то так и не узнаете, из-за чего ваша жена уехала от вас, так? — Лесли плавно поднялся со своего места и медленно подошел к креслу мистера Найта. Протянув ему руку, он будничным тоном произнес: — Ведь лучше прямо сейчас расставить все точки над «i», чем до конца своей жизни перебирать сотни причин того, почему это случилось. Согласны со мной, Ричард? — Да… — пациент ухватился за протянутую ладонь и несмело улыбнулся, направившись в сторону двери. — Гарри, подожди меня в кабинете, хорошо? Я скоро буду, — с этими словами Лесли покинул помещение, закрыв за собой дверь. — Хорошо, — в тишине комнаты раздался робкий голос Поттера, поставившего на место очередную книгу с потертым корешком. «Если этот мистер Найт был в „безопасной зоне“, где его не мучили мысли о какой-то там Шене, то зачем он оттуда вышел»? — задался вопросом мальчик, забравшись обратно в кресло. — «Я бы на его месте оттуда попросту не выходил». Северус покинул это воспоминание, тут же переходя к другому. Он нашел начало этой многоступенчатой загадки и не собирался выпускать нить запутанного клубка из цепких рук. Гарри с интересом следил за махинациями своего профессора, не мешая своими комментариями и продолжая стоять у окна. Ему нравилось следить за четкими и плавными движениями мужчины, чувствуя в этом некое постоянство и привычную обыденность, от которой становится легко на душе. Так было с доктором Тафтом и Дурслем старшим, когда психолог, по обыкновению своему, начинал фыркать, или когда дядя Вернон, задумавшись, принимался расчесывать свои моржовые усы. Но погружение в очередное воспоминание отвлекло его от этой мысли, тут же бросая в ностальгический трепет. Лесли расчертил листок на четыре части, в центре закрасив небольшой кружок. — Это наш с тобой пациент, назовем его мистером Н, — объяснял психолог, еще раз обведя круг ручкой. — А вот здесь, — он указал на верхний правый прямоугольник, — его семья. Вот этим левым прямоугольником будет его работа. Под ней мы поместим друзей. А последнее — остальные окружающие люди. Пока что понятно? — Да, — поправив на носу очки, согласно кивнул головой Поттер. — Мистер Н живет в кругу небольшой семьи, в которой есть: мама, жена, шурин, то есть брат жены, один кот и золотая рыбка. Теперь представим, что мама нашего пациента очень сильно любит своего сына и старается всячески его уберечь от всего на свете. Как думаешь, нравится это мистеру Н? — Если у него уже есть жена, значит он взрослый и самостоятельный, так что, наверное, не нравится, — старался логически рассуждать Гарри. — Верно. Жена его сидела дома без работы и читала романы, ничем не помогая по хозяйству и даже не готовя кушать, из-за чего ежедневно ругалась с мамой нашего пациента, а потом, когда мистер Н возвращался с работы, ругалась и с мужем. — Зачем тогда они поженились? — недоумевал мальчик, посмотрев в глаза Лесли. — Они же не любят друг друга! — Видишь ли, Гарри… — задумался доктор, потрепав малыша по волосам. — Наш пациент любил свою жену, а она его — нет. Просто притворялась, что любит. А потом случилось нечто, из-за чего она была вынуждена выйти замуж за нашего пациента. Теперь же им не развестись, так как она от него полностью зависит, а мистер Н не может перестать её любить. — Как все сложно, — сведя бровки к переносице, тихо сказал Поттер, закрашивая участок «семьи» красным цветом. — Мне это уже не нравится. — Но мы только начали, — улыбнулся доктор Тафт, вернувшись к основной теме. — Шурин жил отдельно, но с мистером Н предпочитал не общаться, виня того в том, что сестра его вышла замуж за обычного человека со средним заработком, а не за богача. Кот же, который жил у них уже десять лет, постоянно гадил в обувь жены мистера Н, отчего ругани в доме было гораздо больше. Только золотая рыбка вела себя спокойно и никому не мешала, живя в аквариуме в комнате мистера Н и его жены. — Невесело живется мистеру Н, — печально резюмировал Гарри. — Это еще не все, — фыркнув, Лесли ткнул пальцем в прямоугольник с «работой». — Мистер Н работает иллюстратором в книжном издательстве. У нашего пациента запущенная дисграфия, из-за которой он не может нормально писать и читать, а так же связно говорить. Но он очень хорошо рисует, из-за чего его и приняли на работу на особых условиях. Но совсем недавно там поменялось начальство его отдела, которое, при проверке отчетов мистера Н, сделало ему выговор и лишило премии. Мистеру Н теперь трудно ходить в издательство, в котором его стали отчитывать из-за его болезни, и он взял работу на дом. — Но дома ведь жена и мама, — понимающе и при этом удивленно говорил маленький ученик, закрашивая «работу» серым карандашом. — Верно. Единственное место, куда он мог сбежать из дома и отдохнуть от творящегося там хаоса — кафе, в котором наш пациент встречался с друзьями. Назовем их мистер У и миссис У. — Они муж и жена? — переспросил Поттер. — Да, — придвинувшись в кресле поближе к кофейному столику, за которым и расположился Гарри, мужчина ткнул пальцем в нужный прямоугольник. — Но у мистера и миссис У родился ребенок, и они решили переехать в другой город, где нашли дом побольше и работу получше. Поэтому наш пациент остался без друзей в родном городе. — Мне уже жаль мистера Н, — закрашивая «друзей» голубым карандашом, печально вздохнул мальчик. — Но почему бы ему не найти себе новых друзей? — У мистер Н дисграфия, из-за чего ему сложно общаться с другими людьми, — напомнил доктор Тафт. — Он боится разговаривать с незнакомцами, стараясь не ставить их в неловкое положение. Вот как раз об окружающих людях мы и поговорим. Мистер Н необщителен, из-за чего многие его считают закрытым и неприступным человеком, хотя все с точностью до наоборот. Наш пациент очень хочет с кем-нибудь подружиться, но все его попытки заканчивались полным провалом, из-за чего общение сводилось до разговоров с матерью и ругани с женой. — Но если он был таким необщительным, как он тогда познакомился со своей женой, доктор Тафт? Это же нелогично! — возмущенно парировал Гарри. — Она училась на психолога и ходила на художественные курсы, где они и познакомились. Мистер Н тогда еще пытался с кем-либо познакомиться, но после свадьбы перестал делать подобных попыток. — Все жена его виновата, — кивал головой мальчик, закрасив участок черным цветом. — Не сказал бы, — фыркнул мужчина, дожидаясь того момента, когда Гарри отложит карандаш в сторону. — Мистер Н живет так уже три года. Жизнь мучает нашего пациента изо дня в день семейными разборками и гневными телефонными звонками из издательства. Работать ему становилось дома все тяжелее и тяжелее, из-за чего он решил оборудовать их пустующий гараж под мастерскую. Ни мама, ни жена нашего мистера Н не поддерживали эту идею, поэтому он, пойдя им наперекор, сделал все сам. Занимался обустройством гаража пациент целых полгода, потратив на это много времени и средств, за что мама его журила, а жена сетовала, что на эти деньги можно было бы сделать ремонт в их комнате. У мистера Н с каждым днем начинала созревать мысль о том, что он боится говорить с мамой и женой из-за этой постоянной ругани. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, придя на автобусную остановку, чтобы поехать в строительный магазин за новой дрелью, так как его перегорела, мистер Н не понял, что боится заходить в переполненный людьми автобус. Ведь там есть кондуктор, которая будет разговаривать с ним. А так же нужно будет говорить с продавцом в магазине, дабы побыстрее найти искомую дрель. Еще с ней он поедет обратно домой — а это тоже люди. Тогда мистер Н повернулся обратно к дому, но понял, что позади него к автобусу скопилось множество народа, которому он мешал пройти в дверь транспорта. Крики и ругань напугали его еще сильнее, поэтому наш пациент побежал домой со всех ног. На улице ему теперь было страшно находиться. Ругань жены и излишнее внимание от матери в этот же день в конец сломали мистера Н, из-за чего он закрылся на чердаке и не выходил оттуда целые сутки. — То есть именно чердак стал его «безопасной зоной»? — внимательно слушая доктора, спросил Гарри. — В какой-то степени так оно и есть, — протянув мальчику новый сложенный пополам листок, Лесли распрямил его и провел пальцем вдоль линии сгиба. — Но у людей, что пытаются спрятаться от мира, есть не только «безопасные зоны», но и так называемые «тайные комнаты», в которых они прячут то, что их пугает. — Это как тетя Петунья прячет в коробках тех страшных садовых гномов, что ей дарит наша соседка? — Что-то вроде, — широко улыбаясь, подтвердил мужчина. — Но в такие комнаты можно спрятать не только гномов, Гарри, но и много чего другого. Наш мистер Н спрятал там фотоальбом с фотографиями друзей, снимками со школы и художественных курсов. А так же вещи, подаренные коллегами по работе и соседями по участкам. Он прятал все больше и больше этих вещей в давно пустующей комнате, после чего, запихнув туда еще и коробку с одеждой, которую ему подарила мама, повесил большой замок и спрятал от него ключ в одном из своих наборов с краской. Его маме не нравилось состояние, в котором прибывал её сын, потому она все-таки умудрилась договориться с женой нашего пациента, дабы та нашла ему хорошего психолога. — Так вот как мистер Найт попал к вам! — воскликнул мальчик, округлив и так большие глаза до невозможного. — Вы все это время рассказывали мне о мистере Найте, ведь так? Как же я сразу не догадался! — Я был уверен в том, что ты догадаешься, — потрепав Поттера по волосам, тем самым превратив воронье гнездо в праведный ужас парикмахера, Лесли продолжил свой рассказ. — И вот мистер Н пришел… — Мистер Найт, — насупился маленький собеседник. — Хорошо, хорошо! — фыркнул психолог. — И вот мистер Найт пришел ко мне, после чего я направил его к одному из лучших специалистов по работе со взрослыми людьми, страдающими от недугов детства — к доктору Такеру. Но спустя три месяца наш пациент пропал, а вместо него нам позвонила его мама и сказала, что больше Ричард в клинику на прием не придет. Все это время мистер Найт сидел на чердаке и ел раз в два дня, совершенно разбитый и обездоленный. С работы его уволили, любимого кота переехала машина Оливера — брата жены, сама же жена — Шен — уехала жить к брату. Вот и переживал случившиеся наш пациент очень долго и болезненно. — Бедный мистер Найт, — Гарри в конец расстроился, откладывая в сторону вновь сложившийся листок бумаги. — Но я так и не понял, почему именно чердак стал «безопасной зоной» для мистера Найта? Почему не гараж? — Это хороший вопрос, — поднявшись с кресла, Лесли прошелся до окна и остановился у него, глядя на проезжающие по лужам машины и снующих туда-сюда прохожих под куполами своих черных зонтов. — Понимаешь, Гарри, человек выбирает «безопасную зону» не по укреплению её, не по внешнему виду и звуконепроницаемости, а по личным «детским» факторам. Думаю, мистер Найт очень часто прятался на чердаке в детстве, где его никто не трогал и где ему было достаточно комфортно, чтобы спать и чем-нибудь заниматься. Мало каким детям нравятся чердаки, на которых любят селиться пауки и пылятся от ненужности своей коробки с вещами. Вот у тебя, Гарри, какой была бы «безопасная зона»? — Не знаю, — пожав плечами, мальчик поставил локти на кофейный столик и уставился взглядом на листок с четырьмя прямоугольниками. Специфическое разделение по цветам нужно было доктору, так что Гарри отодвинул свое «творчество» в сторону и вновь придвинул к себе сложенный вдвое листок. — Но, наверно, это была бы комната, в которой я знаю все. Где и что стоит, и как давно стоит. И чтобы туда никто не заходил… Или не мог зайти. Гарри о чем-то вспомнил, мрачнея с каждой секундой все сильнее и сильнее. Затем, помотав головой, он распрямил чистый лист и нарисовал в самом центре кружок, закрасив его синим. — Значит, если есть «безопасная зона», то есть и «опасная»? Вот я в центре, а это, — мальчик показал на правую сторону листка, — зона, где можно прятаться, а левая — где нужно спрятать все страшное. — Да, все верно, — повернувшись к Поттеру, подтвердил Лесли. — Можешь не показывать «тайную комнату». А вот на «безопасную зону» я бы посмотрел. — Я попробую, — Гарри поднялся на ноги и сложил листок так, чтобы оный уместился в карман брюк. — Только я пока что не знаю, как она должна выглядеть. — Ты же хотел быть архитектором, — подмигнув, психолог подошел к пациенту и вновь потрепал его по волосам. — Я уверен, ты построишь себе крепость или самый настоящий бункер! — А вот и нет! — улизнув из-под ладони доктора, мальчишка скрестил руки на груди и покачал головой. — Это должно быть лично моим местом, но чтобы оно было связано с чем-то особенным. Не могу же я построить себе Букингемский дворец? — А почему нет? — Лесли фыркнул, посмотрев на часы. Время подходило к семи вечера. — Ладно, архитектор, собирайся, скоро за тобой приедет дядя. — Да, доктор Тафт, — робко улыбнувшись, начал свои сборы Поттер. На этом воспоминание закончилось, а Снейп, почувствовав, как усталость дает о себе знать, с досадой поспешил на выход. Сделав несколько шагов, он остановился и произнес вслух: — Гарри, я приду завтра после обеда, — затем, поправив манжеты рукавов, выпрямился и вздохнул. — Постарайся хотя бы в собственном разуме не чудить, хорошо? Ответом ему послужил тихий мальчишеский смех.***
О чем Снейп совершенно забыл, так это о том, что все происходящие события в разуме человека не отпечатываются в памяти и не хранятся в виде воспоминаний. Поэтому увидеть другие комнаты в вакууме «безопасной зоны» он не сможет до тех пор, пока не узнает их описание. Правда, было кое-что, насчет чего Северус продолжал врать Поттеру — зельевар знал, как попасть в кабинет доктора Тафта, в котором и отсиживается парень. Только вот попасть туда он хотел не посредством обмана, а именно по приглашению. Ведь лучше знать, что тебя приглашают в дом как гостя, а не взламывать замки подобно вору, не так ли? Поэтому Северус всеми силами сдерживал свое желание посетить мальчишку там, в «безопасной зоне», наплевав при этом на все свои идеи, замыслы и прочее. Но главная цель оставалась все той же — найти спрятанные ментальные закладки, которые Поттер поместил в «тайную комнату». Северус лишь надеялся, что эта самая «комната» не похожа на поле битвы с василиском, ибо воспоминание об этой клыкастой змеиной морде было достаточно свежо в памяти. К слову, на четвертый день «не виденья» друг друга Северус подготовился максимально тщательно к погружению в чужой разум. Наказав Добби так же опечатать апартаменты и написав обещанное письмо Люциусу, которое унес все тот же домовик, мужчина выпил Укрепляющего и с удобством устроился на постели рядом с гриффиндорцем. Юноша немного исхудал от одних бульонов, из-за чего теперь бесновался преданный Добби, но так же он немного побледнел, и, хоть это было незаметным, тело его достаточно ослабло. Северус переживал на тему того, что выхаживать Гарри придется еще порядка двух-трех дней после пробуждения, что оптимизма ему не добавляло. А еще он продолжал беспокоиться насчет того, что Поттер откажет ему. Конечно, здравого смысла у мальчишки было гораздо больше, нежели у Джеймса, но… это же подросток. Мало ли к чему приведут мысли этого гриффиндорца? Сделав глубокий вдох, Северус невесомо прикоснулся губами ко лбу Гарри и прочел заклинание, проваливаясь во тьму. Здесь его уже привычно ждали, как и в прошлые дни. — Здравствуй, Гарри, — не сбавляя шага, мужчина проходил мимо многих дымок, уже запомнив примерное расположение всех «островков». — Я думал, вы придете позже, — отозвался мальчишка весьма будничным тоном, но, как и тремя днями ранее, так и не показываясь. — Изменились некоторые планы, — не стал отнекиваться зельевар, сочтя это и так очевидным фактом. Сегодня Северус решил на время сеанса остаться лишь в серой рубашке и брюках, но, увы, Поттер данного облика мужчины ранее не видел, потому даже в ментальной проекции оставался в привычном сюртуке и черной мантии. Даже не подав виду, что очень расстроился данному явлению, Снейп остановился у «семилетнего островка». Ранее отсортированные воспоминания дожидались своего часа слегка в стороне, что весьма радовало мага. — Как ты себя чувствуешь? — Н-нормально… — голос парня дрогнул. Северус хмыкнул, притягивая к себе дымку. — Ты ведь понимаешь, что кома уже дает о себе знать? — серьезно спросил он. — Да, профессор Снейп, сэр. — Уже прошло восемь дней с начала нашей трагикомедии в твоем разуме, — меланхолично улыбнувшись, произнес Северус, в глазах которого сверкали огоньки золотистого воспоминания. — На бульонах ты неплохо держишься… Я бы мог дать тебе обычное Укрепляющее, но не уверен в том, как именно это скажется на твоем организме и магическом ядре. — А нестандартное зелье может меня из комы вытащить, верно? — Гарри в это время смотрел в окно, наблюдая за помрачневшим зельеваром. — Что я тебе говорил о твоих мозгах, Поттер? — Что я гениален подобно Мерлину? — хихикнул юноша, проводя пальцами по стеклу и обводя контур мужчины. — Шучу-шучу… Просто я ночью доизучил трактаты по зельям за этот год… И долго вы меня хотели за нос водить? — Сколько потребовалось бы, — усмехнулся мужчина, одернув руку от дымки воспоминания. Видимо, придется отсрочить погружение в прошлое. — И как эта новость повлияла на тебя? — В общем-то — никак, — даже пожав плечами, ответил гриффиндорец. — Но это было самое лучшее решение из каких-либо мне известных. Достаточно выпить Бодроперцового зелья, которое нужно варить на основе беозарового камня, и можно будет с легкостью отменить действие испорченного Умиротворяющего бальзама. — Сваренного тобой же, — заметил зельевар. — Отрицать не буду, сварено оно и правда неверно, — робко улыбнулся Поттер. Снейп сжал губы в тонкую линию, после чего потер переносицу пальцами. — И это все? — обреченно выдавил из себя маг. — Ни ругани, ни криков, ни вопросов «зачем» да «почему»? — Сэр, вы же сами недавно восторгались наличием у меня мозга, так с чего я должен вести себя подобно невоспитанному троллю? — возмутился юноша, но, немного помолчав, тихо произнес: — Я — подросток, и это навешивает на меня определенные ярлыки… С учетом того, каким вы меня видели долгие годы, то не удивительно такое отношение с вашей стороны. Я пытаюсь учиться даже в столь неблагоприятных условиях, сэр. Не хотелось бы мне потом стать необразованным увальнем, умеющим разве что обезвреживать опасных магов обычным Экспелиармусом. Хотя, это выглядело бы весьма забавно. Фыркнув, Северус похлопал несколько раз в ладоши, после чего низко поклонился. — Десять баллов Гриффиндору за актерское мастерство и отличный слог, — позволив себе улыбку, выдал он и вновь вернулся к воспоминаниям. — Раз уж мы выяснили ответы на ныне возникшие вопросы, то можно продолжить основную мою работу. — Как пожелаете, сэр, — беззлобно ответил Гарри и умолк, тут же ощутив хлынувший в лицо прохладный ветер. Это было темное утро третьего декабря. Снег летел со всех сторон и слепил прохожих своими хлопьями, оседая на ресницах хрустальными снежинками. Гарри посильнее укутался в шарф, выходя из машины и захлопывая дверцу автомобиля дяди Вернона. — Гарри, — Дурсль подозвал мальчика к себе, так же выйдя из машины. Притянув Поттера в свои объятия, мужчина неловко похлопал племянника по спине и затем поправил теплую шапку на его голове, из-под которой торчали смоляные завитки непослушных волос. — Я заберу тебя только вечером. Постарайся не мешать доктору Тафту и веди себя хорошо. Мы поняли друг друга? — Да, дядя Вернон, — мальчик натянуто улыбнулся, отстраняясь от мужчины. — Я пойду, а то холодно. — Да-да, конечно, — потоптавшись у двери со стороны водительского сидения, Вернон кивнул Поттеру и вновь скрылся в своем четырехколесном монстре, а спустя несколько секунд — рванул с места, сворачивая на главную дорогу. Мальчик продолжал стоять неподвижно, только подняв лицо к небу, с которого все так же сыпался снег, словно соль из солонки. Нос понемногу начинал краснеть, как и щеки, которые покалывало от мороза. Северус стоял рядом с ребенком, наблюдая скорее не за темным зимним небосводом, а за самим мальчиком, что никак не решался зайти в здание клиники, из окон которого уже лился теплый свет ламп. «Давно я так не боялся», — зеленые глаза блестели за стеклами очков от вновь навернувшихся слез. — «Как же страшно с ним теперь говорить… А если они уже нашли его? Что мне тогда делать»? Скрестив руки на груди, зельевар обернулся назад, переведя взгляд на второй этаж, где, в заветном кабинете, за окном темнел силуэт уже такого привычного доктора Тафта. — О чем ты думал тогда, Гарри? — спросил Северус, впрочем, не ожидая ответа. — В течение месяца чета Тафт посещали детские дома, приюты… — все-таки подал голос гриффиндорец, глотая комок горечи. — Искали ребенка на усыновление. Я… Когда я узнал об этом, то не хотел больше обременять доктора и его жену своим присутствием в их жизни. Заперся в чулане, пережидая самые болезненные эмоции, проваливался в собственный разум, строя «безопасную зону», пытаясь хотя бы таким нетривиальным образом скрыть свои чувства. Но настал выходной, Дадли серьезно заболел и его повезли в больницу. Меня сначала хотели оставить у соседки — миссис Фигг. Но тетя Петунья отказалась от этой идеи и поэтому, созвонившись с доктором Тафтом, попросила им помочь с моим времяпрепровождением. И вот — я здесь. Не нужно было быть эмпатом, чтобы почувствовать всеобъемлющую печаль маленького Поттера, тяжело вздохнувшего и зашагавшего к крыльцу трехэтажного здания с вывеской: «Семейное счастье». Северус даже подумал, что в иных условиях мог бы оценить всю ироничность этой сцены, но… Это было бы крайне жестоко по отношению к сироте. Сердце болезненно сжалось. — О, Гарри! — миловидная Элизабет обрадованно подскочила на своем стуле, тут же прижав ладони к щекам. — Ты пришел! Где же ты был? Мы все по тебе так соскучились! — Здравствуйте, Элизабет, — мальчик вежливо поздоровался, снимая шапку. — Можно мне?.. — Конечно, дорогой, проходи! — женщина указала рукой на лестницу, что вела на второй этаж, после чего обеспокоенно начала разглядывать визитера. — Я надеюсь, с тобой все хорошо? Месяц уже прошел. — Да, все хорошо, — мальчик вновь натянуто улыбнулся, ступив на первую ступеньку, после чего, преодолев еще две, напоследок сказал: — Ничего серьезного, все хорошо. Элизабет промолчала, закусив накрашенные губы. Она печально покачала головой, и плечи её опустились. Увы, мальчик этого не заметил, поднимаясь по ступенькам все выше и выше, продолжая думать о том, что ничего ему не хочется знать, что лучше бы его в кабинете встретили как обычно, словно ничего и не произошло. Гарри отчаянно боялся изменений, страшился самой возможности стать для доктора очередным пациентом — таким же, как и все остальные. Это пугало его еще больше, навевая не самые приятные мысли о том, что теплые взгляды доктора Тафта будут уже не для него, как и вкусные пироги Эми… А для какого-нибудь другого мальчика, который будет обычным, с большими карими глазами, как у миссис Тафт, и светлыми волосами, как у мистера Тафта. И будет этот мальчик самым счастливым на земле, ведь у него будут самые лучшие в мире родители. Обыкновенные, но счастливые родители… С такими мыслями он и дошел до заветной двери кабинета главного психолога клиники. Нерешительно помявшись у входа, Поттер все-таки постучался и, дождавшись разрешения войти, несмело открыл дверь. — Здравствуй, Гарри, — тепло улыбнулся ему доктор, и у мальчика словно камень с души свалился. По щекам побежали слезы, скатываясь в складки шарфа и впитываясь в мягкую ткань. Шмыгнув носом, он бросился к светловолосому мужчине, неуклюже оббегая кресло и стол, тут же прижимаясь к психологу и обнимая его со всей возможной силы. — Тише-тише, храбрый воин! Свалимся же! — Вы нашли?.. — зашептал Гарри, шмыгая носом. — Нашли? Забрали? Мальчика, да? Или девочку? Н-нашли же? — Гарри, Гарри… — покачав головой, доктор отцепил от себя ребенка, присев на корточки. — Ну кого мы с Эми могли найти за столь короткое время? Увы, пока не можем найти такого же замечательного мальчика, как некоего Гарри Поттера, что сейчас сварится в этой теплой куртке, если её не снимет. — Ответьте, доктор… — мальчик продолжал настаивать на своем, пропуская болтовню психолога мимо ушей. — Нашли? — Нет, не нашли, — печально улыбнувшись, все-таки дал ответ Лесли. — И, боюсь, что уже и не найдем… Чаю? Из-за душивших слез облегчения, Гарри не мог нормально ответить, поэтому просто кивнул головой в знак согласия. Спустя несколько минут психолог организовал им обоим горячего чаю, после чего они долгие полчаса сидели в тишине, пытаясь подобрать слова для дальнейшего разговора, что ну никак не хотел начинаться. Маленький Поттер о многом хотел поговорить с доктором, но то не знал, как начать, то попросту боялся прервать укрепившуюся молчаливую атмосферу. Первым, все-таки, не выдержал Лесли, начав из далека. — На улице сегодня снежно. Миссис Дурсль хорошо тебя одела, и шарф тоже теплый, — разговор явно не клеился, но мальчик заметно оживился. — Д-да, тётя Петунья не хотела, чтобы еще и я простыл, как Дадли, так что укутала по самые уши, — затем, почесав кончик носа, Гарри поправил сползшие очки и невнятно спросил: — А много детей в приюте было, да? Психолог помрачнел, снимая свои очки и откладывая их в сторону. Переведя взгляд на часы, он прикрыл глаза и поднес чашку к губам, делая небольшой глоток. — Да, много, — все-таки ответил мужчина после затянувшейся паузы. — И очень маленьких, которые даже ползать еще не умеют, и самых взрослых, что оканчивают старшую школу. Уперев взгляд в свою чашку, Гарри судорожно сглотнул, устремив свои мысли в другом направлении. «Если бы Дурсли сразу отдали меня в приют, то рано или поздно Тафты нашли бы меня и усыновили… А если бы они не приехали даже спустя пять, десять, пятнадцать лет»? — мальчик задумчиво покачал головой, отметая эти мысли. — «Тогда бы я мог их никогда-никогда не увидеть. Нет, лучше уж так, как есть сейчас». Северус подивился столь взрослым рассуждениям от маленького Поттера, но потом, вспомнив сегодняшний разговор с пятнадцатилетним гриффиндорцем, осознал, что мальчишка всегда был сообразительным и старался решать проблемы логикой, а не эмоциональными порывами. Это его ещё больше привлекало в парне, что теперь занимал все его мысли и буквально клещом впился в разум зельевара. Если это зеленоглазое чудовище еще и в сердце его вцепится — то Снейпу больше некуда будет бежать. — Знаете, доктор Тафт, — маленький пациент поставил кружку на кофейный столик и с самым серьезным видом сказал: — я знаю, как будет выглядеть моя «безопасная зона». То есть… Она уже строится. — Строится? — удивленно переспросил Лесли, так же поставив свою кружку. — Как макет? — Нет, — Гарри робко улыбнулся, обведя взглядом кабинет психолога. — Как настоящее помещение. — Ты решил организовать себе место в чулане под лестницей? — прищурив карие глаза, решил с другой стороны подобраться к вопросу доктор. — Нет, — еще шире улыбнулся мальчик. — Давайте заключим пари? В следующем году, на Рождество, я подарю вам изображение моей «безопасной зоны». Постараюсь к тому моменту её достроить. И если я успею в срок, то вы… то вы поведете меня в зоопарк! Да, вот так! — Ты ведь понимаешь, что придется долго ждать до этого момента? — доктор поднялся с кресла и присел на корточки возле Гарри. — Выдержишь? — Как говорила миссис Тафт: «если за дело берется Гарри Поттер — то время ждать чудес!» А я, между прочим, слов на ветер не бросаю! — И это мне говорит семилетний мальчик? — фыркнув, Лесли потрепал ребенка по волосам. — Тогда мне остается только ждать, так? — Именно! — Поттер улыбался так искренне, что у самого зельевара в сердце кольнуло болью. Смотреть на такого счастливого ребенка, что дарил улыбку не ему, оказалось не очень приятно. Затем полетело время, часы сокращались до секунд, слова забивались в углы комнаты, не успевая осесть в сознании собеседников. Гарри смеялся, рассказывая забавные ситуации, в которые он попадал в школе или просто на прогулке в Литтл Уингинге, дивясь тому, как много всего произошло за месяц что они не виделись. Лесли же делился новостями по новым пациентам и рецептам пирогов Эми, что очень соскучилась по уже такому родному мальчишке. В обед эта парочка поехала на «свидание с пышечкой», после чего Поттера от супруги доктора было не оторвать — настолько сильно он ждал встречи с женщиной, что была ему практически… матерью. Северусу нравилась эта домашняя атмосфера и, если честно, он завидовал Тафтам, которые могли видеть такого необычного для него, но привычного для их четы, гриффиндорца. Мужчина думал о том, что был бы не прочь лицезреть такого Поттера рядом с собой в домашней обстановке, где они будут только вдвоем — такой маленький мирок лишь для них двоих. От такого становилось тепло на душе, и желание ворваться в кабинет Тафта, где затаился мальчишка, возрастало в геометрической прогрессии. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, как и закончился этот день в воспоминании. Лесли укутал своего маленького пациента в теплый шарф, закрывая тому и щеки, и нос, после чего оделся сам и повел мальчика на выход из клиники. Элизабет с улыбкой сказала Гарри, что будет ждать его и завтра, тонко намекнув своими словами о том, что тоже очень соскучилась по нему. Дверь скрипнула, пустив зимний ветер в холл первого этажа, снег хрустел под ногами, а желтые лучи фар освещали крыльцо, с которого доктор и поспешил спуститься со своим пациентом. Вернон вышел из машины, пожал руку Лесли, горячо поблагодарил за оказанную помощь, после чего помог племяннику забраться в машину и… — Ладно, Поттер, на сегодня хватит, — Северус молниеносно покинул воспоминание, хмуря брови. Он машинально вцепился пальцами в то место, где кожу жгла темная метка, и быстрым шагом пошел прочь из зала воспоминаний. — Я приду завтра… Надеюсь. — Вас вызывают? — обеспокоенно спросил парень, услышав звон цепей из «тайной комнаты». Ему не нравилось то, что происходило прямо сейчас. Северус остановился на мгновение, усмехнулся чему-то своему и все-таки покинул разум мальчишки, все же ничего не ответив. Так закончился четвертый день.***
И вот Гарри сидит теперь в своем излюбленном продавленном синем кресле, в котором такими темпами повыскакивают со своих мест пружины, смотрит в белый потолок и совершенно не чувствует течение времени. Стрелки бежали по циферблату в обычном темпе, но при этом никак не отвлекая юного волшебника своим тиканьем. За окном замерла привычная тьма, в зале воспоминаний кружили разноцветные дымки, в других комнатах царили мрак и холод. Поттер откровенно скучал без своего профессора Зелий, что так и не пришел. Раздумывая над многими вещами в своей жизни, парень пришел к выводу, что обручение со Снейпом принесет ему сплошные плюсы: одна защита родовым кольцом и магией чего только стоит, а еще и защита самим деканом Слизерина… Да парень просто как сыр в масле кататься будет. Но, на самом деле, юноша все равно был на какую-то долю истинным гриффиндорцем, которого эти плюсы вовсе не волновали. Он сейчас беспокоился о том, чтобы Северус вернулся к нему в целости и сохранности от своего безносого хозяина. А когда вернется, то… «Видимо, ответ нашелся сам собой», — улыбнувшись, подумал Поттер и закрыл глаза. — «Принять столь сложное решение оказалось так легко…»