Подарок художнику

POV Адам - У меня хватит пальцев на одной руке, чтобы посчитать те редкие случаи, когда я видел тебя таким по-идиотски счастливым! - наверное, бессмысленно пояснять, что это Сутан пришел "проверить своих деток в песочнице". И сейчас, снова наблюдая, как я работаю над очередным портретом, он расплывался в радостной улыбке. - Расскажи мне, наконец, как все прошло! Я вчера весь вечер сидел как на иголках, волновался, между прочим! - Все было прекрасно, Сутан. Я не знаю, что это было, но...ты снова был прав. Кажется, Томми - это то, что мне нужно. - Ну, так я тебя поздравляю, Ромео ты мой ненаглядный! Боже, я уж думал, что мы никого не сможем найти, а тут...это просто сама судьба привела тебя ко мне в студию именно в тот день, в то время и к тому человечку! - Не знаю, судьба ли это, но нам обоим, кажется, хорошо вместе. - Что ж, сердце самого красивого художника Голливуда, наконец-то, снова занято? А вот на этот вопрос у меня не было ответа. Еще слишком рано говорить о том, влюблен ли я, слишком рано надеяться, что теперь все будет прекрасно всю оставшуюся жизнь. Но если задуматься...мое сердце однозначно не равнодушно к Томми Джо, в этом не приходится сомневаться. - Я еще не думал об этом. - Ну, хорошо, но ты же собираешься пригласить его на второе свидание? - Собираюсь. - Тогда у меня есть идея! Пригласи его сюда! Да, вот так определяется лучший друг. - Читаешь мои мысли, Сутан. - Правда? Взрослеешь на глазах, мой мальчик! Вот только...нет, не надо здесь прибираться, оставь творческий бардак. - На самом деле, он сам попросил вчера показать ему мою мастерскую, и я согласился. С одним условиеммм - Ох, какие мы дерзкие, уже ставим условия! - на радостях от хорошей новости Сутан явно веселился. - Я всего лишь попросил его принести с собой гитару. - Зачем? - Я хочу...хочу нарисовать его за игрой. По воспоминаниями это сделать трудно, а так будет возможность понаблюдать за натурой. - О-о-о, ты только не завали эту натуру прямо здесь, на паркете! А то, смотри, вдохновишься так, что еще и "напряжение" снимать придется... - Ну тебя! Я тебе о высоком, а ты... - А я о жизненно необходимом! Брось, я шучу, ранимый ты мой. Последующие три дня я был в том состоянии, которое ощущал три года назад - состояние человека, который в одном шаге от влюбленности и уже предчувствует ее всем своим существом, но еще не влюбился по-настоящему. Это чувство, знакомое, наверное, каждому человеку, когда сладкое стеснение в груди заставляет смотреть на мир по-новому, когда сердце трепещет в груди от предвкушения чего-то и когда все внутри тебя переворачивается. Я не мог усидеть на одном месте, мне хотелось петь, кричать, танцевать, и все одновременно. Сделать хоть что-то, чтобы дать выход чувствам, кипевшим внутри меня. Это пугало и радовало одновременно. Еще не так давно я любил и думал, что это будет на всю жизнь, а потом эта любовь растворилась, лопнула, как красивый, но недолговечный мыльный пузырь, оставляя после себя лишь брызги - осколки разбитого сердца. А сейчас я снова близок к тому, чтобы влюбиться, но уже не так, как это было три года назад, не опрометчиво, не с первого взгляда. И эти три дня с нашего свидания я жил этим сладким предвкушением влюбленности, уже неотвратимой, неизбежной, но мир вокруг меня не изменился, хоть и приобрел новые краски в моих глазах. Мне было интересно, чувствует ли то же самое Томми... Будь моя воля, я бы, разумеется, встречался бы с ним хоть каждый день, но, поразмыслив, я решил, что будет правильно дать парню время тоже обдумать наше общение и свое отношение к этому. Но к концу третьего дня, похоже, терпение кончилось у нас обоих: пока я сидел, тупо уставясь на мигающий курсор и пытаясь придумать сообщение для Томми, он позвонил: - Не знаю, как ты, - без предисловий начал он. - А у меня терпение закончилось! Может, мы увидимся? Если ты не слишком занят... - Ты не поверишь, но секунду назад я пытался написать тебе сообщение, чтобы предложить то же самое. - Тем более! Так ты свободен сегодня? - Для тебя или вообще? - да, я вспомнил, как он вил из меня веревки в прошлый раз, теперь я тоже хочу. - Вообще-то это моя фишка, красавчик, но разве ты действительно занят? - Нет, для тебя я свободен в любое время. Даже в шесть утра! На той стороне послышался смешок. - Хорошо, говори, куда мне приехать? - Можешь приехать в мастерскую, я как раз сейчас там. Я сброшу тебе геолокацию. - Ок, тогда через час я у тебя! - Я жду тебя... И вот так спонтанно решился вопрос об очередном свидании. Ну, раз впереди у меня еще час, то я спокойно могу даже прибраться здесь к приходу Томми. По крайней мере, разгрести гору эскизов, которая занимает уже слишком много места. Сев на пол я начал быстро просматривать собственные зарисовки на предмет важности. Что-то мне уже не нравилось, и я спокойно рвал и выбрасывал это. Конечно, ни один эскиз Томми Джо такая судьба не постигла, но в мусорное ведро отправились мои старые наброски автопортретов, какие-то натюрморты, эскизы татуировок и еще много всякой дребедени. А потом я наткнулся на самые старые из моих эскизов - на каждом был Саули. Как странно, это уже не причиняло такой боли, как вначале, но...ощущение тоски и какой-то горечи было очень сильным. Я рассматривал свои наброски и в каждом узнавал до безумия знакомые черты: вот та улыбка, которую я так любил, теплая, обаятельная, совершенная; а вот глаза, которые всегда напоминали цветом чистый арктический лед. Один за одним я откладывал листки бумаги на пол вокруг себя, почему-то не решаясь порвать и выбросить это. Вот эскиз, уголок которого залит красным вином - в ту ночь мы впервые занимались любовью здесь, в мастерской, когда он так мастерски отвлек меня от рисования. Я помню все в мельчайших деталях, и не могу оторваться. Этих набросков здесь так много, и каждый из них - это отпечаток в моей памяти, осколок той любви, которая тогда полностью владела мной. Я держал в руках почти завершенную работу - выполненный цветной пастелью портрет, на котором Саули держит на руках моего крестника Риффа. Помнится, я долго корпел над тем, чтобы правильно передать выражение его глаз и улыбку. Но я тогда не закончил, потому что в очередной раз уехал и почему-то не взял этот портрет с собой... - Прости, ты, наверное, правда занят? Голос Томми заставил меня стряхнуть странное оцепенение. Парень робко стоял в дверном проеме, смущенно улыбаясь мне. - Ох, Томми, я просто...задумался...черт, неужели прошел уже час? Давно ты здесь? - Ну, приехал полчаса назад, а здесь стою минут двадцать. За тобой интересно наблюдать, когда ты такой...задумчивый. Так я точно не помешал? - О, нет, я же ждал тебя! Заходи, кидай куртку на вешалку... - я забрал у Томми два больших пакета, которые он принес, и поставил на большой стол. - Ты что, ограбил супермаркет? - Ну, почти. Мне звонил Сутан, узнать, как дела у...нас с тобой. Я рассказал, что собираюсь к тебе в мастерскую, а он велел купить еды, потому что ты "нихрена не ешь, когда зарабатываешься"! - передразнил Томми нашего общего друга. - Я не знаю, что тебе больше нравится, так что...набрал всего, что попалось под руку. - Спасибо. А Сутан, как всегда, в своем репертуаре! Томми улыбнулся и снял с плеч принесенную гитару в черном чехле, и мне стало очень приятно от того, что он помнит о моей просьбе. Я уже начал было делать попытки как-то сервировать стол, но Томми, подойдя сзади, легонько обнял меня одной рукой за плечи, останавливая: - Адам, я не мисс Мира и не английская Королева, зачем так извращаться? - В каком смысле? - кажется, его теплое, нежное прикосновение парализовало не только мое тело, но и мозг. - В смысле незачем заморачиваться сервировкой стола! Вообще, мы можем поесть и на полу. - На полу??? - нет, я знал, что в голове у этого парня много сюрпризов, но он не перестает меня удивлять. - Ну да. Меня еще в детстве этому научила лучшая подруга. У нас с ней такие посиделки были каждые выходные, пока она не вышла замуж. А теперь я научу тебя! - Э-э-м, ок, командуй тогда. Томми озорно улыбнулся и, чуть припрыгнув на месте, как обрадованный ребенок, огляделся вокруг. - Так, для начала у тебя тут есть подушки, одеяла, пледы? - Конечно! - Тащи! Мне было до того забавно наблюдать за этим "маленьким генералом", как я его мысленно окрестил, что невольно хотелось плясать под его дудку хотя бы для того, чтобы потом посмотреть, что это чудо намудрит! Я метнулся в соседнюю комнату и вернулся оттуда с целой горой подушек, мягких одеял и пледов. Откуда это все здесь? Ну, знаете ли, несколько лет назад я мог неделями жить здесь, и постепенно накупил для своей мастерской столько всего, что превратил ее во вторую полноценно-автономную квартиру. Только почти без мебели. - Ого! Это то, что надо, Адам! Сваливай все сюда, на пол. Я послушался и снова взглянул на радостного парня, снова оглядывающего самую большую комнату мастерской. - Принести что-то еще? - Дай подумать...Да, я знаю, притащи еще несколько стульев, мольберт и...и еще настольную лампу с удлинителем! У тебя же все из этого есть? Я призадумался, вспоминая, и кивнул, хотя все меньше понимал, что там себе выдумал этот безумный блондин с глазами котенка. Я принес, как он просил, стулья и мольберт, но только настольной лампы у меня не оказалось. - А это так обязательно, Томми? Что ты вообще задумал? - Потом увидишь! А вообще...слушай, может у тебя есть хотя бы свечи? - Несколько свечей есть. Пойду посмотрю. Самая маленькая комната мастерской служила мне еще и своеобразной "кладовкой", куда я свез весь ненужный хлам с моей квартиры. Тут же большую часть года жили и рождественская елка, и украшения, и всякие плакаты на дни рождения, дни благодарения и остальные праздники. И, по-моему, в коробках с рождественскими игрушками должны быть и свечи... Ох, стоп, а вот это может их заменить... В большую комнату я вернулся с длинным мотком гирлянды, которой моя мама обычно украшает дом - самые обыкновенные небольшие круглые лампочки даже без цветного стекла. - Слушай, Томми, если нужен источник света, может, это сойдет? Томми посмотрел на моток и буквально засиял, как эта самая гирлянда. - Ох ты ж Господи, Адам! Конечно, сойдет, это просто отлично! Давай ее сюда. - Что-то еще? - Хм...Адам, ты не сильно обидишься, если я сейчас проявлю наглость? Вот сейчас стало вообще нихрена непонятно. - Ну...смотря в каком масштабе наглость... - Ну, тогда не мог бы ты пойти погулять буквально на полчаса? - Погулять?! Наверное, мое выражение лица выражало совершеннейшее непонимание ситуации, но это не помешало Томми вытолкать меня из комнаты. - Погоди, давай я лучше просто уйду в другую комнату! Я могу поработать там, если ты не хочешь, чтобы я что-то видел... - Ок, давай, бери вещи и дуй в другую комнату. - тон, не терпящий возражений, в сочетании с умильным личиком давали в сумме невероятно забавное зрелище. Я бы, наверное, долго веселился, если бы понимал, что это чудо удумало. - Только дверь закрой и не смей подглядывать сюда, пока я не позову тебя! Я едва успел взять все необходимое, как перед моим носом уже закрылась дверь моей же комнаты. Я ушел в соседнюю, где в это время суток было достаточно света, и снова сел за последний портрет Томми Джо. В черно-белом графическом портрете я решил сделать несколько ярких красных пятен...да, эту идею подал мне Сутан. Мы обсуждали с ним концерт Томми, и я показал ему этот набросок, который, кстати, тут же стал у моего друга любимым. Разумеется, фантазия Сутана улетела в далекие степи, и он уже вообразил, какого цвета рама будет обрамлять этот портрет на нашей выставке. Конечно, было бы лукавством сказать, что меня самого не вдохновляют мысли о выставке, но...пока я, наверное, не готов к тому, чтобы показывать свое так внезапно и недавно появившееся вдохновение широкой публике. Это было сродни ревностному чувству, когда я думал о том, что портреты Томми Джо, такого красивого, яркого, эффектного, и вместе с тем, нежного и утонченного, будут видеть еще сотни других людей, я буду ловить на этих картинах сотни восхищенных взглядов, слышать восторженные комментарии. Нет, это не самомнение, это уже, дорогие мои, опыт. И этот же опыт сейчас удерживал меня от того, чтобы показывать мою случайно обретенную музу кому бы то ни было. Как в той мудрой пословице: "Хотите быть счастливыми, никому не говорите о своем счастье". Так же и с Томми. Мне хотелось быть единственным человеком, который видит это его невероятное внутреннее изящество в полной мере. Мне хотелось, чтобы он раскрылся полностью только передо мной и только для меня. Да, наверное, я становлюсь похожим на Отелло. Смешно, художник, который ревнует свою модель к своим же зрителям! - Эй, Адам! - плавое течение моих мыслей прервало внезапное появление Томми в дверях комнаты. - У меня все готово, но тебе нужно сделать кое-что еще. - Что именно? Томми достал из-за спины мягкий кусочек ткани и подошел ко мне. - Ты не против, если я завяжу тебе глаза? Ты же мне доверяешь? - Ну, доверяю, конечно, но... - Обещаю, ты не врежешься ни в один косяк! Я просто хочу увидеть твою реакцию. Господи, на что ж такое я должен отреагировать? Мне уже не по себе, но я, разумеется, соглашаюсь, и Томми, взяв меня за обе руки, аккуратно ведет меня в большую комнату. Через минуту мы останавливаемся. Что ж, радует уже хотя бы то, что я действительно не вписался ни в один из косяков. - Ты готов? - радостно шепчет Томми у самого моего уха, а у меня от его горячего дыхания словно табун мурашек по всему телу прошелся. - Мне уже страшно. - Не бойся. Все хорошо... - и с этими словами он снимает шелковую повязку с моих глаз, а у меня спирает дыхание. Твою мать, Боже, я такого даже в романтических фильмах не видел! Тяжелые плотные шторы полностью закрывали окна, погрузив комнату в абсолютный мрак, но темноту рассеивала та самая гирлянда, обвивавшая...о Господи, огромный шалаш из одеял, построенный прямо посреди комнаты! Самый большой красный плед был закреплен посередине на низко висящую люстру, а края были привязаны к ножкам расставленных стульев, образуя достаточно низкий купол. Стены из диванных подушек, поставленных вертикально и укрепленных стопками книг, и по этим "стенам" змеилась гирлянда. - Томми... - я даже не мог пошевелиться, не то чтобы найти подходящие слова. Все в комнате было так...красиво, уютно и необычно, что создавалось впечатление детской сказки, в которую так хотелось попасть когда-то. - Нравится? - Томми Джо почему-то тоже перешел на шепот. - Ой, подожди, это же не все. Посмотри внутрь. Он за руку подвел меня чуть ближе к этому шалашу и откинул полог одеяла, служивший "входом". Внутри было светло, потому что гирлянда каким-то хитрым образом проходила по куполу с двух сторон и уходила наружу. На полу лежали несколько самых толстых одеял, по кругу были уложены подушки, а в центре стояла еда и бутылки вина. - Ну, тебе нравится? - спросил Томми, поглядывая на меня, а я с трудом мог отвести взгляд от всего этого чуда, которое он сделал...для меня! Боже, он делал это для меня! - Это...это просто невероятно, Томми...черт, как...как в сказке! - Я рад, что угодил. Ну, заходи, давай. Я уже даже проголодался, и, думаю, ты тоже. Мы сели в наш "шалашик", и я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Напало такое теплое, нежное чувство, что хотелось просто остановить время и наслаждаться этим сказочным моментом целую вечность. Вместе и с ним. Томми поставил перед нами две тарелки и быстро разлил по бокалам вино. - Адам? Мне, конечно, очень приятно, что ты в таком восторге от моего шалашика, но не залипай так надолго, пожалуйста... - Томми счастливо улыбался, глядя на меня, а мне захотелось как можно крепче прижать этого невероятного мальчика к себе, почувствовать его тепло, потому что сейчас он казался мне маленьким, но моим персональным солнышком. - Прости, я просто...я никогда раньше такого не видел. Я имею в виду, вот так, вживую. - Ну, тогда за твой первый ужин в одеяльном шалашике Томми Рэтлиффа! Первый тост потянул за собой второй, затем третий, а потом мы перестали замечать время вокруг нас. В этом маленьком, но принадлежащем только нам двоим мире времени просто не существовало. Были только мы двое. - Скажи, а...тот парень, портрет которого ты рассматривал...это был он? Тот твой парень? - Томми смущенно облизнул губу, заглядывая мне в глаза. - Да, это он. Его зовут Саули. - удивительно, как легко мне произносить даже это имя рядом с Томми. - Он...красивый. - Ты лучше. Не знаю, как вырвались эти слова, но мне и все равно, ведь это чистая правда. И Томми видит это в моих глазах. Но теперь моя очередь задавать вопрос. - А ты...с кем-то встречаешься? - Нет. Я расстался с последней девушкой полтора года назад. - И больше никого не было? - Нет. Да мне и не нужно было. Я, наверное, как ты, искал что-то особенное, не хотел размениваться на пустые связи. Хотелось найти что-то...мое, понимаешь? Вопрос глаза в глаза. Мы уже давно убрали всю еду и теперь просто лежали друг напротив друга. - А как ты поймешь, что это твое? В смысле...что именно должно быть твоим? Томми задумался, но лишь на пару секунд, а потом снова взглянул мне в глаза. - Я думаю, я почувствую это. Мое - это значит...то, что мне будет близко. То, что даст мне почувствовать себя защищенным, любимым. Это похоже на теплый комок в груди, который пульсирует и заставляет все сжиматься. Как ты прав, Томми Джо, потому что этот самый теплый комок сейчас теплется в моей груди при виде тебя. У меня исчезли последние сомнения. То, чего мое сердце ждало, чего боялось и на что надеялось, теперь оно случилось. Ожидание закончилось, потому что...я влюбился. Вот так просто, возможно, быстро, но действительно влюбился. И в этом уже не страшно признаться самому себе. Потому что Томми рядом со мной. Он что-то говорил и говорил, а я просто с нежностью, переполнявшей меня, смотрел на его красивое мягкое лицо, на то, как блестят в этом теплом полумраке его глаза и как блестят влажностью его губы. - Ты чувствовал нечто подобное, Адам? - он замолчал и пристально посмотрел на меня. Я должен был ответить честно. И прямо сейчас. Поэтому, протянув руку, я сжал в своей руке теплую ладошку, чтобы дать ему почувствовать то, о чем я говорю. - Я чувствую это сейчас, Томми Джо. Теплый комок в груди. И он пульсирует, согревая меня...но только когда ты рядом. Его темные глаза расширились от удивления, а потом постепенно наполнились радостью и заблестели по-новому. - Я тоже чувствую это, Адам. Сердце в груди радостно перевернулось. - Я хочу поцеловать тебя. - даже не дожидаясь его ответа, я придвинулся максимально близко к нему. - Поцелуй... - он улыбнулся, и я понял, что значит выражение "звезды в глазах". Запустив пальцы в светлые волосы, я одной рукой чуть сжал его затылок, а другой нежно погладил теплую щеку, склоняясь все ближе. Он в ответ обвил мою шею руками, не переставая улыбаться, и уже через секунду я мягко накрыл эти прекрасные губы своими. Не знаю, что сделало со мной это ощущение, но с этой секунды я уже не смогу отпустить его губы надолго. Ни один поцелуй не мог сравниться с этим, хотя сейчас мы всего лишь нежно и осторожно касались друг друга, узнавали, изучали, спрашивая разрешения и отвечая без слов. Страсти между нами еще нет, но от этого поцелуй становится только слаще. Я не успел заметить, как мы сплелись в объятии, словно лианы, не разрывая при этом нашего поцелуя. Я сходил с ума от податливости и мягкости его губ, от его запаха, кружившего мне голову, от теплых рук, обнимающих меня. И мне было мало его, поэтому я снова и снова захватывал эти губы, лаская их поочередно и наслаждаясь его отзывчивостью. Когда дыхание совсем заканчивалось, я целовал его щеки, лицо, подрагивающие ресницы, затем переходил на тонкую изящную шею, чувствуя губами одновременно вибрацию тихого стона и сумасшедший пульс. Но стоило Томми восстановить дыхание, как он снова притягивал меня к своим губам, и я снова и снова растворялся в них. Так хорошо, как сейчас, мне не было еще никогда. Мы целовались, может быть, два часа, а может, все пять, но это не имело значения. Нам обоим было хорошо, и весь мир за пределами нашего маленького убежища потерял смысл. Нацеловавшись до боли в губах, мы так и уснули, разморенные, но совершенно счастливые. Я просто не мог выпустить Томми из объятий, а он, так же обвив меня руками и ногами, доверчиво положил голову мне на грудь, уткнувшись носиком куда-то между шеей и ключицей. Его тихое сопение и ласковое тепло его тела в моих руках - все, что я чувствовал перед тем, как уснуть с мыслью о новом расцветающем чувстве, связавшем меня с эти маленьким ангелом.