Балкончик с розами

Все это было... как в тумане. Злобный Купидон столкнул меня с крыши, и я, тщетно пытаясь ухватиться руками за мокрые после дождя черепицы крыш, полетела вниз, в поток жужжащих машин. Я успела подумать о своем йо-йо – или нет, не подумать, а скорее просто инстинктивно выхватить его и, за долю секунды раскрутив веревку, зацепиться за карниз. С мерзким металлическим скрежетом он прогнулся под моим весом, и я, не отрывая от него глаз, молила всех богов на свете, чтобы он меня выдержал. Хлопанье крыльев наверху прекратилось, и Купидон подошел к обрывающемуся в гудящий машинный ад краю крыши. Нас разделял мраморный горельеф над змеящимися по облупленным стенам водосточным трубам, и Ким не мог увидеть меня. Я прекратила дышать. Руки ныли от напряжения и врезавшейся в ладони металлической нити. Со сломанного карниза мелкой назойливой струйкой начала литься дождевая вода и капать мне за шиворот и на затылок. Холодные капельки проникали под костюм и, скатываясь по спине, вызывали дрожь по всему телу. Вдобавок ко всему внезапно возникло невыносимое желание чихнуть. Я медленно закрыла глаза. Такое едва было возможно вытерпеть. Не отыскав меня, Ким, мощно взмахнув крыльями, оторвался от земли и взлетел, оставив за собой шлейф бензиновой копоти и черных перьев. Его огромная тень следовала за ним по улицам Парижа, заставляя жителей поднимать головы и испуганно вскрикивать. И в эту секунду, внезапно треснув уродливой ржавой пастью, разломалась водосточная труба. ...Я ничего не успела сделать. Ничего вскрикнуть, даже ничего подумать. Все стало ясно как день. Ржавые осколки металла посыпались на меня, а в ушах засвистел ветер. Сверкающая нить йо-йо змеилась в воздухе на фоне акварельно-голубого неба, будучи, видимо, последней вещью, которую мне суждено было увидеть перед тем, как наступит всепоглощающая темнота. И все же внезапно меня схватила чья-то мощная рука, буквально выросшая из стены здания. Аккуратно, но цепко, словно коготками, меня подхватили в воздухе и подняли на серебристый шест, упирающийся концами в два цветущих балкончика. Видимо, на моих запястьях еще надолго останутся темно-фиолетовые полумесяцы синяков от его крепких пальцев, но даже это было несопоставимо лучше в сравнении с тем, что могло бы со мной случиться. – Кот Нуар!.. На самом деле я узнала его намного раньше, чем произнесла это имя. Он стоял напротив, вылощенный и наглый, как всегда, и на его правильном лице играла дерзкая усмешка. Говорю именно «на правильном», а не «на красивом», потому что красота всегда была для меня единством доброй души и наружности, а Кот Нуар... В общем, отвел неминуемую смерть от моей задницы именно бесстрашный Кот Нуар. – Ты мне жизнь спас, – с испуганным вздохом вырвалось у меня. От перенесенного шока грудь все еще ходила ходуном. – Нуар, я... – ...Наконец влюбилась в меня? – выгнув идеальную бровь, перебил Нуар. Я подняла глаза от мучительно ноющего запястья, собираясь ответить что-нибудь ядовитое, и вдруг вздрогнула. Казалось, с Нуаром все было как обычно: черный блестящий костюм, закрывающая пол-лица маска, звенящий от малейшего прикосновения колокольчик и светлые, соломенного цвета волосы. Он мельком взглянул на меня и повернул голову в сторону Парижа, мокрого от дождя и прекрасного. Его идеально вылепленные скулы в таком ракурсе проступили еще ярче. В нем что-то неуловимо изменилось, и я сама себе тогда не могла ответить, что именно... И эта деталь, менявшая его до неузнаваемости, не давала мне покоя. – Что-то случилось? Я сидела на перилах балкончика, увитого розочками так густо, что некуда было ступить. Не то что бы мне было очень интересно, что с ним произошло, но перемена в его поведении меня обеспокоила, и я решила не оставлять ее без внимания. К тому же где-то внизу, возможно, страдали от стрел Купидона Алья и Адриан, и каждый раз, когда я об этом думала, у меня вздрагивало сердце. – Да. – Твердо сказал Нуар, все еще избегая смотреть на меня. – Случилось, и очень важное. Ледибаг, если я не скажу тебе сейчас, то никогда себе этого не прощу. Что бы ни произошло дальше, я должен тебе признаться, я себе пообещал... Он снова повернулся ко мне, он был очень близко, всего в нескольких сантиметрах от меня. И тут я увидела. Я увидела в его зеленых глазах нежность, едва заметную влагу, какую-то дождевую мягкость, которая заставила меня затаить дыхание. Что произошло, я все еще до конца не понимала, но его взгляд приковал меня к месту, и я сидела, не в силах даже пошевелиться. В вечерней свежести расплывался тонкий, сладкий аромат роз. – Я просто хотел сказать, что я тебя... Дослушать его мне было не суждено. Внезапно из-за угла вылетел Купидон и, повернувшись в воздухе подобно смертоносной ракете, натянул дрожащую тетиву и прицелился в меня. Будто в замедленной съемке стрела неслась в направлении ко мне, стремительно разрезая влажный воздух... но здесь он снова меня выручил. Я охнула. Кот Нуар за сотую долю секунды схватил меня и, прижав к груди, закрыл от Купидона своей спиной. Он коротко пошатнулся, но мы оба остались стоять на его шесте. Я услышала, как где-то вдали Ким злобно рассмеялся и, победно взмыв ввысь, улетел прочь, хлопая черными крыльями. Повсюду раздавался свит стрел. Я прижалась к Нуару в ответ и запустила пальцы в его светлые волосы. Всего через несколько секунд он превратится в того, кто будет разбивать сердце мне и всем остальным обидными, горькими словами. На глаза навернулись слезы, и я почувствовала, что мне нужно вовремя успеть уйти. Господи, этот мальчик вечно спасает мне жизнь, даже не успевая подумать о себе!.. Нуар был чудесным парнем, и я чувствовала себя хуже некуда оттого, что не могу ответить тем же. Несмотря на то, что он рисковал собой, несмотря на то, что всегда ставил мою жизнь выше своей. Да, я не могу – пока не могу – ответить на его чувства, но в тот момент во мне словно что-то... надломилось. – Спасибо, Кот Нуар. Он оперся на стену за мной и взглянул мне в лицо. Он еще не успел поменяться, его губы не покрылись темно-синей пленкой, как у утопленника, и превращение еще не началось. Устремив на меня пораженные яркие зеленые глаза, где жил шелест весенней листвы и мягкость дождя, он прошептал: – За что, моя леди?..