Sie sind so aehnlich.

      Второй месяц весны, обещавший быть теплым, изумлял прохладой. Вечернее лазурное небо было на удивление чистым и не проронило ни дождинки, отчего заждавшияся сухие травинки не смогут на утро блеснуть украсившей их росой. Мелкие облака-барашки прощались с самолетами, птицей вздымающими в бесконечное небо. Мысли наполнялись мечтами при виде прячущихся за горизонт авиалайнеров. Но вот мечты Петера, судя по всему, были пусты. Тем более в такой момент. - Все время у вас туры в самую жару, - вздохнул Тэгтгрен. - Да уж жара, - усмехнулся я и выправил воротник пальто. - Ну все-таки. Скоро лето, хочется провести его вдвоем. - Петер, перестань, - отмахнулся я и, ударив парня по плечу, притянул к себе. – Будут же еще перерывы, да и вообще мы недавно вышли, а ты уже ноешь. - Ною?! - возмущенно отпрянул от меня швед. – Да мы даже потрахаться не успели! - Успели бы, если бы ты не продрых полдня после вчерашней вечеринки.       Вчера-то я только того и хотел, что поиметь Тэгтгрена, но он был до крайности пьян и быстро вырубился. Я только уложил его в постель и пошел к ребятам.       Пришло время проходить к самолету. Мы синхронно встали, взяли чемоданы и медленно пошагали к лайнеру. Петер поправил мне ворот и слегка поцеловал. Коснулся моего носа своим и тихо сказал: - Привези мне магнитик. Я чуть рассмеялся: - Привезу.       Пассажиры длинной колонной собрались у трапа и довольно быстро продвигались. Петер еще наблюдал за мной, но я старался не оборачиваться. Мне, как всегда, пришлось задержаться в проходе из-за постоянных «Ой, а можно с Вами сфотографироваться?», что спрашивали и стюардессы, и уже успевшие пройти на борт люди. Потом заставали и во время полета те, кто не заметил раньше. Неужели нельзя мне дать спокойно подышать хотя бы в воздухе? Еще и фотографируют – думают, типа я не вижу.       Я удобнее устроился в своем сидении и моментально заснул, опрокинув голову набок. Так я проспал, пока меня не разбудили с сообщением о начале приземления и просьбой пристегнуться.       В Чикаго было еще (или уже) светло. У самого самолета меня ожидала машина, из которой, встречно распахнув руки, вышел Дэнни*. - Ну, как долетел? – поинтересовался лысенький. - Проспал всю дорогу, - зевнул я. - Парни уже в городе? - Да, давно. Ты не звонил им? - Телефон сел. Одолжишь свой? Нужно Петеру отзвониться. - Без проблем, держи.

***

- Хэй, кто приехал! – радостно крикнул Шнайдер, заметив меня у ресепшна. – Здорово! – Кристоф приобнял меня и позвал остальных, что переговариваясь и что-то дожевывая, покидали ресторан (в отеле). - Тилль, старина! – пропел Рихард и, схватив меня за плечи, с азартом уставился в мои глаза. - Ты че, - озадаченно спросил я. - Знаешь, кто завтра играет перед нами? – он истерично хохотнул в конце, его глаза все еще были выпучены на меня. - Вообще мне все равно, но, судя по твоему лицу, кто-то, кто тебе очень нравится. - Бинго! – крикнул Цвен и крепко хлестнул меня по плечу. – Голливудские Вампиры собственной персоной. В полном составе, - подмигнул он, делая явный акцент на слове «полном». - Ну а мне-то что с того? – я свел брови. - А то, что, ну все же знают, Тилль, что тебе нравится один из их гитаристов. - Даа, я без ума от Джо Перри! – усмехнулся я, и со стороны от ребят тоже послышался хохот. Рихард возмущенно надулся. - Очень смешно! - Ну так что за гитарист-то? – спросил я, действительно не догадываясь, о ком идет речь. - Джонни Депп, - вставил Флаке. - Джонни Депп? И с чего это вдруг он мне нравится? - Он всем нравится, - смехотливо добавил Шнайдер. Я кивнул. - Да самым натуральным. Да и не моего же парня называют «шведским Джонни Деппом». - Ну еще бы Ландерса с Деппом сравнивать. Все хором засмеялись, только Пауль, как всегда начал отшучиваться, поднимая всем настроение: - Конечно. Я –то уж посимпатичнее буду, да ведь? – он подплыл к Круспе. - Естественно, - они поцеловались, затем Цвен повернул Хайко к себе спиной и вцепился разукрашенными ногтями тому в задницу. – Пойдем потрахаемся, - шепнул он ему на ухо (да так шепнул, что еще эхом отдалось), и они поднялись к себе в номер, приказав никому не заходить. Я взял ключи от своего и передал консьержу чемоданы. - А где Оливер? – огляделся я. - Спит, - ответил Флаке. - В три часа? Лоренц пожал плечами. - Играл, наверное, как всегда. - Чего ему играть? Его слышно-то в трех песнях, да и то только в двух частях, а то и в одной. - Не в трех, а в четырех, - буркнул басист, спускаясь со второго этажа.- Привет, - мы дружески обнялись.       Мы с гулом начали подниматься к своим комнатам. Отполированные мраморные полы отражали яркое закатное солнце, отчего от одной тени к другой надоедливо мигало в глазах, и всем приходилось жмуриться. Все уже разошлись по номерам, рядом оказались только мы с Флаке. - Кстати, Тилль, - позвал Флаке, - Петер звонил. Сказал, чтобы ты ждал сюрприза. - Хах, интересно, какого же.       Я открыл дверь и вошел в комнату: на комоде против кровати красовалась плетеная корзинка (очень похожая на одну из моих) с книгами и стопкой фотографий внутри. Рядом с ней на комоде лежал серый конверт. Я с улыбкой его распечатал и прочел, остановившись, не дойдя и до середины. С первых слов все было понятно. Я заказал две бутылки вина с самым большим процентом и две коньяка, осушил их за полтора часа и так и уснул на полу, уткнув затылок в твердую ручку комода.