Теория вероятностей

Акааши в своей работе ненавидит всего две вещи: искусственные пальмы и людей, которые выигрывают. Если с первым можно смириться, от второго приходится избавляться. Выигрыш означает деньги, деньги означают убыток. Игорный бизнес уже сопряжён с определённым риском, но можно оставаться в плюсе, если этот риск осознавать. Казино всегда выигрывает — это как аксиома, которая Акааши более чем по душе. Так продолжается до тех пор, пока за покерный стол не садится парень, от которого на весь зал тянет смешанным ароматом никотина и дорогого парфюма. В глазах разливается янтарь, на губах уверенная ухмылка, на голове — форменное безобразие в виде торчащих во все стороны чёрных прядей, «кошмар парикмахера», как тут же называет эту причёску Бокуто, заявляющий, что ни за что не пойдёт дилером за стол к парню в английском костюме, который к тому же курит. Акааши отправляет его пинком. Бокуто возвращается сразу после первого шоу-дауна, шепча что-то о том, что парень — монстр. Глядя на загребающего себе весь игровой банк «монстра», который вежливо интересуется у ближайшего крупье, где в казино находится площадка для курения, Акааши прикидывает, сколько бумажных купюр ему придётся отсчитать, и ловит на себе прищуренный взгляд жёлтых кошачьих глаз. На следующую партию, не желая рисковать, Акааши отправляет Кенму. Дилер из него получше, чем из Бокуто: Кенма раздаёт спокойнее и не имеет привычки бурно реагировать на стрит флеш, в то время как Бокуто выводит игроков из равновесия одним только безумным способом шаффла. Стоять на рулетке у него всегда получается лучше, даром что там не нужно особого ума, только трезвый расчёт и стрессоустойчивость. Покерные столы потому и пользуются у наблюдателей большей популярностью: здесь работает не столько случай и везение, сколько сочетание математики с психологией. И что-то подсказывает Акааши, что сегодняшний посетитель отлично владеет и тем, и другим. Кенма выдерживает три полных игры, две из которых заканчиваются ещё до раскрытия карт, возвращается за стойку менеджера и уведомляет Акааши, что бесящего до ужаса везунчика зовут Куроо Тетсуро, знаками он пользуется лучше квалифицированного психолога, а скользящими провокациями выводит оппонентов из себя на раз-два, при этом не произнося ни единого слова. Кенма говорит ровно, но в его глазах отражается что-то трудночитаемое, что сошло бы за лёгкое раздражение, если бы Акааши не знал, что Кенму никогда не раздражают умелые игроки. За следующей игрой он наблюдает сам. Куроо уверенно поднимает ставки на каждом круге, весь его язык жестов так и кричит о том, что он выиграет с любой комбинацией карт на руках, а ухмылочка на лице там, где по негласному этикету положено абсолютное спокойствие, раздражает даже Акааши, который держится на расстоянии. Быстрые движения длинных пальцев, выбрасывающих фишки на стол, лёгкий стук ногтя по зелёному сукну, означающий пас, внимательные взгляды жёлтых глаз, бросаемые из-под чёлки, — Акааши снова ловит на себе один такой и сощуривается. Было бы честно признать, что он беспокоится, особенно если учитывать, что он лишь наблюдает, но Кейджи ненавидит снимать маску бесстрастия в пределах казино. — Ставлю всё, — негромко говорит Куроо, подвигая горку разноцветных фишек на поле. Голос у него хрипловатый, но приятный и обволакивающий, сродни мягкому мужскому баритону. Кенма нервно постукивает пальцами по столу, и Акааши видит, как они чуть подрагивают, когда он тянется за фишками, чтобы отправить их в общий банк. Игра заканчивается пиковым флеш роялем. Акааши не винит Бокуто, который вытягивает шею из-за соседнего стола и быстро щёлкает камерой телефона, со сдавленным возгласом удивления запечатлевая победную комбинацию. Кенма снова возвращается за стойку и, поправляя чёрный галстук-бабочку, делает пару глотков воды из стакана. — Попробуйте снова поставить за тот стол Бокуто-сана, — тихо советует он Акааши, который, уверенно лавируя среди посетителей, приближается к нему. Кейджи отвечает на это неоднозначным хмыканьем, и Кенма стискивает пальцы на стакане. — Его шаффлы всегда путают игроков. Пусть комбинирует способы. Если это не заставит его остановиться, тогда мы попрощаемся с большими деньгами. То, каким тоном Кенма выделяет слово «его», неодобрительно следя взглядом за Куроо, который снова лезет за сигаретой, заставляет Акааши хмуриться. Он машет рукой, подзывая Бокуто, и тот подскакивает к ним, кидая себе за спину насторожённые взгляды. — Нет, — мгновенно открещивается он, как только Акааши открывает рот. — Я не пойду за тот стол. Потом меня же обвините в том, что я подтасовывал и вообще виноват в том, что казино потеряло ночную выручку из-за этого пижона. — Он косится на Куроо и выдыхает: — Хоть бы лаком зачесал своё безобразие. Неужели против его волос ничего не помогает? Акааши выразительно смотрит на взрыв мелированных белых прядей на голове Бокуто, намеревается указать ему на собственный кошмар, но в итоге молчит. Даже с такого расстояния до игорного стола ему чудится запах никотина, и почему-то впервые в жизни тянет схватиться за сигарету. — Пойдёшь за тот стол, как только начнётся новая игра, — не терпящим возражений тоном диктует Кейджи враз поникшему Бокуто, застёгивает пиджак и выходит из-за стойки. Покидая зал через двери, ведущие на балкон, Акааши считает, что постепенно сходит с ума. Наблюдать за следующими партиями он уже не в состоянии. Уже почти полночь, а эта часть города только начинает просыпаться. На Кейджи разом наваливаются летняя ночная прохлада, лёгкий ветер, гул близкой автострады и пение фонтанов в двадцати этажах внизу. Акааши ровно смотрит себе под ноги, разглядывая пестрящие иллюминацией вывески и витрины магазинов, машинально подмечает тот, где каждые полгода покупает новую обувь, и почти лениво задумывается, где их сегодняшний посетитель приобретал свой костюм. — Помяни дьявола, — недовольно бормочет Акааши сам себе в ту секунду, когда уже приевшийся за вечер запах одеколона накрывает с головой, а сам Куроо подходит к нему сзади, нахально выдувая в затылок облачко дыма, и усмехается: — Не помешал? — Акааши задерживает дыхание и дёргает бровью, что Куроо, видимо, трактует как положительный ответ. Он протягивает руку и представляется: — Куроо Тетсуро. Акааши хочется сказать, что он уже об этом знает, но вместо этого он пожимает сухую холодную ладонь, зачем-то больно стискивая пальцы. — Акааши Кейджи. — Вы ведь здешний менеджер, верно? — тут же спрашивает Куроо, не поводя и бровью. — Владелец, — ровно отвечает Акааши. На этот разговор он рассчитывал в последнюю очередь. В глазах Куроо на секунду мелькает удивление. — Такой молодой? — Богатые родители, — сдержанно говорит Кейджи. Больше его собеседнику знать не требуется, но Куроо не отстаёт: — Обычно владельцы не наблюдают за игрой. Редкое явление. — У меня больше свободного времени, чем кажется, — уклончиво отзывается Акааши. — Я люблю распоряжаться всем лично. Особенно в покерном зале. Там всегда интереснее. — Согласен, — задумчиво тянет Куроо. — Но в других казино я такого не встречал. — Видимо, вы бывали во многих казино, — почти отстранённо замечает Акааши, наконец разворачиваясь к собеседнику лицом и опираясь спиной о перила балкона. Куроо выглядит так, словно готов тут же рассказать о том, в скольких казино он на самом деле побывал, но эта информация — последнее, что сейчас интересует Кейджи. Он чуть хмурится от запаха сигаретного дыма и просит: — Отойдите чуть дальше, пожалуйста. — Не курите? — с ноткой сожаления интересуется Куроо. Акааши ровно поводит плечами, и Куроо делает пару шагов назад, затягиваясь снова. — Жаль, — поясняет он, выдыхая дым в сторону. — Хорошо помогает при нервах. Хотя никотиновый голод в самый ответственный момент отвлекает от игры. Акааши с сожалением думает, что следовало бы запретить курение на балконах. Может, при таком раскладе они бы не потерпели огромные убытки за сегодняшний вечер. — Вы сейчас смотрите куда-то мимо меня, — отмечает Куроо. — Думаете о том, сколько денег я планирую поднять? Кейджи дёргается. — Я не собираюсь выведывать планы посетителей, — спокойно произносит он, когда Куроо делает новую затяжку, и на всякий случай добавляет: — И уж точно не намерен обсуждать с ними нашу политику. — Жаль, — снова говорит Куроо, облизывая губы, и стряхивает пепел с балкона. Акааши морщится. — Мне хотелось бы найти собеседника, с которым можно поговорить о всех достоинствах и недостатках различных подходов, используемых игроками. Вы, как владелец казино, должны быть прекрасно об этом осведомлены. — Даже если и так, — отстранённо роняет Акааши, — мне бы не хотелось давать вам никаких практических советов. Не поймите неправильно, но вы и так обналичили у нас неплохую сумму за одним только покерным столом. — Но ведь в покере всё веселье, вы сами признали, — хищно усмехается Куроо. Его золотистые глаза снова пристально смотрят на Кейджи, и тот непроизвольно ёжится, хотя уверен, что на балконе ничуть не холодно. Просто взгляд Куроо слишком похож на взгляд Кенмы — внимательный и крючками вытягивающий из человека все необходимые сведения. Для игрока в покер талант практически незаменимый. — Думаете? — наконец спрашивает Акааши. Скорее для того, чтобы просто что-то сказать, чем из реального интереса. Куроо живо кивает, и Кейджи тут же жалеет о собственном вопросе. — В покере решающую роль играет не везение, на котором построены все принципы казино, — довольно улыбаясь, поясняет он, — а чтение людей, психология и немного простая арифметика. Всё это вместе на практике даёт банк на руках, причём независимо от комбинации карт. Выиграть можно, если заставить противника сломаться под давлением. — Скользкая провокация, — бормочет Акааши, вспоминая слова Кенмы. Куроо выглядит слегка удивлённо. — Предпочитаю «тонкая», — любезно поправляет он. — Казино пользуется механизмом случаев. Теорией вероятностей. Покер — единственная игра, где удача имеет небольшое значение, что позволяет выйти в плюс. — Он широко ухмыляется, незаметным движением пальцев тушит пепел и отправляет сигарету в мусорное ведро. — Не волнуйтесь за свой банк, — вдруг подмигивает он Акааши. — На сегодня я планирую остановиться. Спасибо за… хм… беседу. У вас развязался галстук. Отвесив наполовину насмешливый, наполовину грациозный поклон, Куроо скрывается за дверями зала, и вскоре Акааши, внимательно следя за ним взглядом, теряет его чёрный костюм в толпе. Только после этого он оказывается способен опустить взгляд на галстук, чертыхнуться сквозь зубы и почему-то непослушными, чуть подрагивающими пальцами схватиться за ткань. Куроо выполняет своё обещание и, обналичив фишки, покидает казино. Акааши следит за ним с огромным облегчением, но остаток ночи внимательный взгляд кошачьих глаз и широкая ухмылка игрока-провокатора не идут у него из головы.

***

Следующим вечером Акааши хочется материться вслух: Куроо Тетсуро сидит за покерным столом по правую руку от места дилера и со скучающим видом пересчитывает фишки. — Ну, да, он же сказал, что закончил на сегодня, — роняет Кенма, накручивая прядь волос на ухо. — Он не говорил, что закончил совсем. Акааши смотрит на Бокуто. Тот прячется за стойку. Кенма скромно заявляет, что пойдёт за первый стол, и сматывается раньше, чем Кейджи успевает схватить его за белую рубашку. Выбирая между Ойкавой и Тсукишимой, Акааши снова ловит на себе пристальный, всё понимающий взгляд Куроо, в котором пляшут янтарные огоньки. — Тсукишима, — тихо зовёт он, — закрепляю тебя за тем столом. На весь вечер. Кей кисло морщится, но кивает, поправляя очки, и Кейджи в душе радуется тому, что в его с какого-то чёрта переворачивающемся с ног на голову мире неизменной остаётся разве что исполнительность Тсукишимы. А пока он пытается разобраться, с какого именно чёрта его мир всё-таки переворачивается, Куроо успевает заполучить фулл хаус и выигранную партию. — Я наблюдал за играми Дойла Брансона на мировых чемпионатах семьдесят шестого и семьдесят седьмого, — замечает Куроо, когда Акааши снова покидает зал, чтобы привести мысли в порядок на балконе. Сегодня он выглядит ещё более расслабленным, но количество фишек, которые к концу игры оказываются у него в боксе, с каждым разом растёт, и это несказанно тревожит Кейджи. — Он выигрывал два года подряд с одной и той же рукой, знаете? Акааши отрицательно качает головой. Куроо щёлкает зажигалкой, затягивается, выдыхает дым и отводит взгляд в сторону неоновых вывесок внизу. — Любопытно, если вдуматься, как иногда поворачивается судьба, — замечает он, в сущности, ни к кому не обращаясь. Кейджи дёргает бровью. — Мне казалось, вы не верите в это понятие. — Разве? — Куроо оборачивается к нему, в глазах — лёгкое удивление. — Вовсе нет. Вас сбили с толку мои слова о важности арифметики в покере, верно? Я кажусь скептиком? Но наука вполне предусматривает понятие судьбы, вспомните хотя бы ту же теорию вероятностей, на которой основан весь ваш бизнес. Наша удача рассчитывается по формуле. Только не от нас зависит, какие переменные в неё подставляются. Акааши раздражённо сцепляет руки в замок и наблюдает за тем, как Куроо обхватывает губами сигарету и как дрожат его ресницы, когда он затягивается. Кейджи очень хочется видеть, как самодовольная ухмылка стирается с лица Куроо, а банк во время игры с ним забирает кто-то другой. Он почти уверен, что Куроо блефует, потому что ни один человек не может играть так. — Ну же, поговорите со мной, — просит он, ероша пальцами чёлку. — Вам ведь хочется, я знаю. Акааши неохотно поднимает взгляд. Ему хочется только одного: чтобы Куроо Тетсуро больше никогда не приходил в его казино. Ему хочется сказать, что его одеколон ужасен, а английский костюм в сочетании с абсолютным безобразием на голове делает его похожим на манерного подростка-сноба без понятия об этих самых манерах. Вместо этого он плотно жмурится и выдыхает только: — Почему же? — Теория вероятностей, — охотно поясняет Куроо, словно всю жизнь ждал этого вопроса. — Вернее, даже теория о множественных Вселенных. Существует какая-то Вселенная, в которой вы забываете о собственном статусе владельца и о моём статусе клиента. В итоге образуется диалог. А пока, — он задумчиво поглаживает пальцами подбородок и почему-то хмыкает, — получается только монолог. Говорю я, а не вы. Акааши хочется назвать всё это бредом, но язык застревает в глотке. Куроо потягивается, словно кошка, тушит сигарету и снова издевательски кланяется с приевшейся ухмылкой на губах: — Что ж, в другой раз? Возможно, через неделю у нас что-нибудь и получится. Он покидает балкон раньше, чем Кейджи успевает выбрать из своей головы хотя бы один вопрос, способный его задержать. Ему кажется ненормальным собственное желание послушать бессвязные рассуждения Куроо, но перед ним стоит дилемма из потери либо вечера на балконе в компании заядлого игрока в покер, либо выручки казино. Теперь он прекрасно понимает пропорцию «время — деньги». А ещё понимает, что Куроо почему-то жаждет общения с ним. И что он не покинет казино, пока Акааши не станет проявлять хоть малейший интерес к его речам.

***

Куроо не оставляет ему выбора. Акааши даже не удивляется, когда обнаруживает себя на балконе в третий вечер их знакомства. — Знаете, для меня деньги — просто подтверждение выигрыша, — рассуждает Куроо, выпуская в сторону сигаретный дым. Акааши смотрит сквозь стеклянные двери в зал, замечает хаос на голове Бокуто, который отлавливает Ойкаву среди столов, и отворачивается. — Вы любите выигрывать, — сухо говорит он, так и не определившись с тем, вопрос это или констатация факта. Куроо кивает. — Обожаю, — усмехается он. — Здесь главное — азарт, удовольствие, которое получаешь от игры. Наличные идут бонусом, не больше. Акааши мысленно хватается за голову и ожесточённо вырывает пальцами собственные кудри. Куроо третий вечер подряд методично обчищает его казино и с безвинной улыбкой на губах называет хрустящие пачки купюр всего лишь «бонусом», а Кейджи готов выбросить его с этого балкона, только бы остановить собственное разорение. — Полагаю, в какой-то Вселенной вы когда-нибудь проиграете, — бормочет он. Куроо, судя по мгновенно вспыхнувшим глазам, принимает это за вызов. — Это невозможно, — отмахивается он наконец. — Я никогда не проигрываю. — Согласно вашей же теории, ваш проигрыш — всего лишь обстоятельство в одной из множества Вселенных, — не соглашается Акааши, поправляя пиджак. Третий вечер он терпит въедливый запах сигаретного дыма и третью ночь почти не спит, нервно размышляя о том, как ему избавиться от навязчивого клиента. Куроо сам даёт ему подсказку, и Кейджи вцепляется в неё, как в спасательный круг: — Скажите, как вы относитесь к пари? — О, — тянет Куроо, — кажется, мы наконец-то разговариваем с вами на одном языке. Что ж, основываясь на том, что я играю в покер… Мне, определённо, интересны любого рода пари. — Его глаза сощуриваются, и внимательный взгляд останавливается прямо на Акааши. Почему-то Кейджи кажется, что на губах. — У вас есть что мне предложить? — Возможно, — сдержанно кивает он, хотя внутри всё переворачивается. Куроо выпрямляется, и Акааши задерживает дыхание, чеканя каждое слово: — Если вы проиграете в следующей партии — вы исчезнете из моего казино. Куроо выкашливает дым из лёгких, и Кейджи, удержавшись от похлопывания по спине, чувствует себя хоть немного отмщённым. Когда Куроо вновь становится способен говорить, Акааши опускает уголки губ и возвращает на место скучающую маску. — Бросьте, — наконец давит Куроо, неаккуратно стряхивая пепел. — Я настолько вам неприятен? — Моё казино терпит от вас одни убытки, и это факт, — сдержанно отзывается Кейджи. — Я не возражаю против вашей компании, но… вы уже допустили мысль, что проиграете, верно? — Он чуть улыбается, показывая, что для него это более чем приятно. — Значит, вы хоть на секунду засомневались. Куроо опирается локтями на перила и забавно хмурится. — Положим, необычное пари, — признаёт он. — Если оставить ту часть, где я проигрываю, что я заимею с выигрыша? Акааши пожимает плечами. — Выбирайте, — милостиво предлагает он таким тоном, что можно подумать, будто ему на самом деле всё равно. Куроо вряд ли на это попадается, но следующие слова произносит вполне уверенно: — Вы дадите мне свой номер телефона. Личный, не рабочий. — И, выдержав необходимую паузу, добавляет: — И пообедаете со мной. Акааши не может не обратить внимания на то, как пальцы Куроо обхватывают сигарету крепче, чем положено. Он колеблется всего пару секунд прежде, чем кивнуть. — Пожалуйста, — легко роняет он и протягивает ладонь. Куроо аккуратно сжимает его пальцы в своих, и Акааши отмечает определённый интерес в кошачьих глазах. — Только… — отстранённо замечает он, отворачиваясь к дверям в зал, — играть вы будете со мной. Он улыбается сам себе, когда слышит за своей спиной новый приступ судорожного кашля. Когда он снова смотрит на Куроо, тот роняет сигарету с балкона и ожесточённо трёт уголки глаз. — Не по правилам заведения, — решительно заявляет он. Акааши иронично хмыкает: — Мы не будем обналичивать фишки. Раз я владелец, я всё равно не заимею ничего с выигрыша, верно? А для вас деньги всего лишь бонус. К тому же вы сами сказали, — контрольным в голову добивает он, не удерживаясь от ухмылки, зеркально копирующей ухмылку Куроо, — что никогда не проигрываете. Вам нечего терять. Ойкава — единственный дилер на смене, с которым Куроо не сидел за одним столом, — переглядывается с Акааши, и в его глазах явно читается: «Это полное безумие». Кейджи равнодушно тянется за картами и приподнимает уголки, скользнув взглядом по восьмёркам треф и пик. Куроо сидит напротив, по правую руку от Ойкавы, и пристально смотрит на Акааши. — Ставка два к четырём, — скучающе уведомляет Ойкава, хотя по его взгляду видится, что происходящее ему более чем нравится. — Малый блайнд, пожалуйста. Акааши бросает короткие взгляды на тех, с кем по вине Кенмы, который лично отбирал игроков, оказался за одним столом. Он знал каждого, но ни разу не играл с ними ни одной партии. Он даже не помнил, когда в последний раз садился за покер. «Вы ставите самого себя в невыгодные условия», — тихонько предупредил Кенма, когда Акааши занял своё место. Сугавара выбрасывает на стол фишку, следом за ним две фишки, ставку большого блайнда, кладёт Коноха. Акааши смотрит прямо в глаза Куроо, когда кладёт свои две фишки следом. Тот постукивает пальцами по сукну и привычно ухмыляется, но в ухмылке не чувствуется той подавляющей эгоцентричной решительности, когда Куроо сидит за столом. Даже учитывая то, что он находится в более выгодной позиции, чем сам Акааши… Осознание того, что его присутствие в игре доставляет Куроо неудобства, вселяет в Кейджи уверенность. Префлоп проходит текуче и вполне предсказуемо: две фишки остаются максимальной ставкой. Куроо чуть колеблется прежде, чем выбросить свои, и Акааши готов поклясться, что он всерьёз раздумывает над собственной победой. Ойкава уверенным жестом выкладывает на стол три открытые карты. Кейджи чуть щурится, разглядывая бубновый туз, бубновую даму и даму пик. С его картами это светит максимум на две пары. Он снова смотрит на Куроо, но тот на его спокойный взгляд отвечает привычной ухмылкой. Акааши задумывается над тем, какую на самом деле цель преследовал, выдвигая для пари такие условия. — Ставлю два, — выводит его из размышлений голос Сугавары. Коноха молча сбрасывает карты и кивает, когда Ойкава подтаскивает их к колоде. Акааши с любопытством следит за тем, как его язык нервно проходится по губам. — Поднимаю, — спокойно говорит он, подвигая четыре фишки, и натыкается на пристальный взгляд Куроо. Кейджи уверен: никто из них не сбросит карты до самого шоу-дауна. Значит, счёт пойдёт на лучшую комбинацию. Ревниво размышляя над тем, как обернётся его жизнь после того, как Куроо наконец-то покинет его казино, Акааши отмечает ход торгов. Футакучи молча выбрасывает четыре фишки, Ширабу делает то же самое. Куроо снова секунду колеблется прежде, чем добавить свои. Акааши чувствует, что если и проиграет, то одно это расшатанное равновесие будет доставлять ему впоследствии эстетическое удовольствие. Ойкава кладёт четвёртую карту. У Кейджи чуть дёргаются уголки губ: червовая восьмёрка. Хорошо. Теперь вполне выйдет фулл хаус… Уже лучше. Есть призрачная надежда, что на ривере выпадет шанс составить каре, но скорее уж Акааши поверит, что Куроо не преследует личные цели и совершенно не заинтересован в Кейджи с другой, абсолютно не рабочей точки зрения. Верится с трудом. Продолжая высчитывать свои шансы, Акааши отмечает, как Сугавара ставит четыре фишки, и снова смотрит прямо в глаза Куроо, подвигая свои восемь. — Поднимаю, — чуть улыбается он. Футакучи уравнивает. Ширабу сбрасывает. Куроо, кажется, скрипит зубами, но отсчитывает пальцами двенадцать. — Поднимаю, — спокойно отвечает он. Кусая губы, Сугавара сбрасывает карты. Акааши равнодушно смотрит на Футакучи, добавляет четыре фишки, уравнивая ставку, и натыкается на прямой взгляд Ойкавы, который, кажется, готов дорого отдать за возможность записать игру с самого начала и выложить в сеть. Футакучи снова уравнивает. Ойкава под пристальным взглядом Акааши кладёт последнюю карту, и Кейджи готов хорошенько пнуть его под столом. На ривере лежит пиковый король, и это полный и абсолютный провал. Фулл хаус — сильная комбинация, но каре дало бы ему намного больше шансов. Он не сбросит. Чёрта с два. Акааши ничуть не боится ни за свой личный номер, ни за один-единственный обед с Куроо: как-нибудь выдержит. Он не хочет выставить условия пари и остаться в дураках. — Ставлю четыре, — цедит он. На губах Куроо — уверенная ухмылка. Теперь уже по-настоящему уверенная. Футакучи сбрасывает карты, и они с Куроо остаются вдвоём друг напротив друга. Ойкава неприкрыто веселится, пока Акааши мысленно стонет, глядя, как Куроо подвигает восемь фишек. — Поднимаю, — спокойно заявляет он. Кейджи мешкает лишь на секунду, затем стискивает губы и добавляет восемь своих. — Поднимаю, — отбивает он. У Куроо дёргается бровь. Он секунду раздумывает, поддевает пальцами фишки, но оставляет их в пределах бокса. — Так уж и быть, — великодушно тянет он, уравнивая ставку до двенадцати. Ойкава хрустит пальцами. — Вскрывайтесь, господа, — елейно просит он, улыбаясь. Под пристальным взглядом Куроо Акааши медленно поднимает карты. — Фулл хаус, — уверенно произносит он. В глазах Куроо тут же загорается лихорадочный огонёк, и Кейджи выдыхает. — Фулл хаус, — спокойно парирует Куроо, бросая на стол трефовый туз и даму червей. — Дамы фулл тузы. Выигрыш по всем пунктам. Акааши смотрит на его комбинацию, клянёт себя за опрометчивость и поднимается из-за стола, мысленно прощаясь со своим спокойствием. На весь завтрашний день — уж точно. И на всю оставшуюся жизнь, пока он будет владеть чёртовым казино. — Зато ты ничего не проиграл! — радостно кричит Ойкава ему вслед, но Кейджи только отмахивается. Проиграл, ещё как проиграл. Спокойную жизнь до скончания времён. Куроо находит его на всё том же балконе. Акааши готов просить у него сигарету, глядя на неизменную никотиновую отраву в длинных пальцах недавнего оппонента, но вовремя вспоминает, что сам теперь кое-что обязан, и, скосив взгляд в сторону, протягивает бумагу. — Прошу, — говорит он, не удерживаясь от издевательского полупоклона в манере Куроо. — Мой личный номер. — Он секунду думает и уточняет: — На данный момент. — Надо полагать, вы завтра же смените его? — интересуется Куроо, усмехаясь. У Акааши дёргается глаз. — Всё так очевидно, даже обидно делается. Но вы по-прежнему должны мне обед. — Ты, — глуховато поправляет Кейджи. Куроо издаёт странный звук, втягивая в себя воздух. — Прошу прощения? — Раз уж мы обедаем в неформальной обстановке, — недовольно отзывается Акааши, складывая руки на груди. — Тогда на «ты». Куроо делает вид, что удивлён. У него почти получается, но слишком довольная усмешка на губах даёт понять, что он просчитал и это. — В таком случае… — тянет он, — завтра я жду тебя на двенадцатом этаже. Говорят, там замечательный ресторан с лучшей в городе восточной кухней. Куроо, посмеиваясь, уходит прочь. Акааши смотрит ему в спину со смешанными чувствами, так и не определившись, чего он хочет больше: выгнать этого парня из казино и удалить его из своей жизни навсегда… или перед этим всё-таки позволить себе маленькое допущение и стереть наглую ухмылку с вечно довольного лица.