***
Через приоткрытое окно машины, как показалось Чимину, виднелись два красных глаза дьявола, что вот-вот заберут его в царство вечных страданий и зла. Юнги выжидающе смотрит, а школьник продолжает стоять словно застывший, не способен издать ни звука, ведь, когда рядом бомба, лучше не шевелиться вообще. Сапера ждать неоткуда, поэтому собрав всю свою уверенность в кучку (много ее там не соберется никак), Чимин подходит ближе, цепляясь за ручку дверцы дрожащими пальцами. Слышится лишь глухой щелчок, а дверь неподвижно остается на месте — заперта. На лице старшего вырисовывается ухмылка, после чего раздается звук двигателя. Отлично, ведь никогда не бывает все просто, тем более с этим едким типом, что вовсю ликует и жмет педаль. У розовласого путаются мысли, и остаться здесь одному уже не кажется столь прекрасной идеей как минуту назад. Он подается панике и несколько раз бьет ладонью по капоту отъезжающей машины, чтобы показать — гордости места нет. — Неужели я похож на того, кто среди ночи сорвется за вредным ребенком? –тормозит Юнги, все так же прожигая взглядом испуганного школьника. — Но, — тихо начинает парень, лишь опуская голову, потому что страшно. Пак понимает, что приехал тот сюда, чтобы поглумиться и выставить себя в лучшем свете перед мамой, другой причины нет, ведь отчиму абсолютно на него плевать. Даже если Чимин соберется и уйдет из дома, старший выдохнет с облегчением. — Это все, что ты можешь сказать? — Юнги скептически поднимает бровь, понимая, что в ответ он услышит лишь шум ветра, после чего снова давит на педаль, немного отъезжая от второго. — Трезвей, иначе домой будешь добираться сам, — холодно проговаривает блондин и медленно двигается вперед, рассекая светом фар трассу. Чимин следует за автомобилем, проклиная свой взрывной характер, ибо, если бы не все его заморочки, лежал бы под теплым одеялом дома, обновляя ленту социальных сетей. Его ноги слегка заплетаются, потому что пиво дурманит голову, а «пешая прогулка» истомляет. Нет ничего более желаемого, чем что-то мягкое и удобное под задницей, но Пак решает, что сгодится и прохладный асфальт, если уж конечности сдаются и не собираются держать такое же ослабелое тело на себе. — Больше не могу, — жалуется светловолосый с надеждой на то, что Юнги смилуется. — Правда, устал слишком, — продолжает он и мысленно радуется, что машина, наконец, останавливается. Юнги ничего не говорит, но и действовать не спешит. Наступает мертвая тишина и, кажется, даже лес вокруг затаил дыхание в ожидании вердикта злого воспитателя. Он медлит: выкачивает из Чимина всю жизненную энергию и нервы, разрушает изнутри, заставляя глаз школьника пару раз дернуться. Розоволосый глубоко вдыхает, вобрав побольше чистого воздуха, и собирается попроситься сесть в машину, но его перебивает хлопок дверцы машины, закрытой из внешней стороны. В ушах раздается биение сердца, от чего школьник прикладывает руку к левой груди в попытке заглушить звук или просто остановить сердце и умереть прямо здесь, надеясь, что когда-нибудь этот километр назовут в честь него — мужественного бойца, который воевал с монстром голыми руками. — Чего ты ноешь? — блондин подбирает рюкзак Пака и быстро закидывает его на заднее сидение. — Ты еще долго будешь там сидеть? — недовольно говорит он, а после возвращается за руль, ожидая, пока Чимин разберется, в чем смысл жизни. Полнейшая тишина совсем не впечатляет школьника, хотя Юнги все вполне устраивает, ведь молчание Чимина прекраснейшее явление из всех известных. Юнги терпеть не может этот сладкий, не присущий парню, голос, который скрежетом проходится по его хрустальному терпению, истачивая его с каждым днем все больше. Словно прочитав мысли, младший начинает тараторить что-то о том, как не хочет сидеть дома, пока одногодки гуляют и что беззаботная молодость молниеносно проходит, невероятно быстро выводя другого из себя. — Да заткнись ты уже! — не выдерживает старший, резко останавливая машину. Чимин от неожиданности вскрикивает, рефлекторно выставляя перед собой руки, а после зло смотрит на раскрасневшегося отчима, желая таким же образом выкинуть его через переднее стекло. В его голове пусто, отчего из-за нахлынувших эмоций парень лишь несколько раз открывает рот, и недовольно отворачивается к окну, сверля взглядом шатающиеся верхушки деревьев. Словно снимают повторяющий дубль фильма: наступает тишина, вот только с присущими в ней нотками неловкости. Если кто-то и хочет заговорить, не станет, ибо считает ненужным и терпит до самого дома, где уходит в свою комнату, занимаясь своими делами.***
У Чимина разрывается голова, а еле уловимый запах краски еще больше вызывает рвотные рефлексы. Алкоголь явно не для его организма, который на утро вступает в силу, штурмуя тело, отчего парню хочется лишь еще дольше полежать, не сдвигаясь ни на сантиметр. Ручка двери медленно опускается и розоволосый готов раствориться в воздухе, но, слава небесам, у него есть прочная защита с облачками, которой он накрывается с головой, прячась от прущей его комнату реальности. — Спишь? — в комнату проходит Юнги, а его шаги, словно приближение смерти, раскачивают внутри Чимина страх. Он не хочет думать о том, что будет дальше, и что вообще Мин забыл в его комнате, но словно чувствуя на себе пристальный взгляд, спускает одеяло с глаз, высматривая сонную фигуру возвышающеюся над ним. — Правильно, нечего спать. Собирайся, через полчаса выходим, — кратко кидает он, продолжая расхаживать по комнате. Чимин замечает, как тот просматривает легкий беспорядок на его столе, а после поднимает с пола вчерашние вещи. Во взгляде парень замечает недовольство и уже хочет что-то сказать первым, как пропахшая дымом футболка летит ему прямо в лицо. Раздражение накипает запредельно, отчего он скидывает вещь обратно на пол и, захватив чистое белье, уходит в душ. — Как же он меня раздражает, — Чимин что есть силы, шлифует зубы щеткой. Его голова вот-вот взорвется от гадких мыслей, а торчащие волосы станут вовсе дыбом от нахлынувшей злости. — Все мои действия и слова критикует, потому что Пак Чимин это не тот, кто будет лизать зад этому зануде, вот он гад и бесится, — Пак споласкивает рот и быстро умывает лицо, пока не чувствует за спиной чужое присутствие. Юнги толкает плечом младшего и, как ни в чем не бывало, выдавливает из тюбика зубную пасту. — Стучаться не учили?! — школьник сжимает пальцами полотенце, сдерживаясь, чтобы не потратить пять лет своей жизни в колонии строгого режима. Его нагло игнорируют, отчего эти несколько несчастных лет кажутся совсем ничем и парень от всей души наносит удар махрой по недоумевающему отчиму. Осознание приходит быстро, Чимин явно не ожидал подобного, поэтому соблюдая первое правило в экстренных ситуациях, срывается и убегает прочь, срезая углы (самое правильное и мудрое решение). Он мчится, слыша за спиной след, и срывается на писк, ускоряясь. Если Чимина спросить, жалеет ли он, парень раз сто повторит, что жалеет, но былое не вернуть, поэтому лишь надеется на спасение, посланное всевышним. Его хватают сзади и толкают на пол: с минуту они борются в равном поединке, размахиваясь слабыми ударами рук, как девчонки, а после, словно истинные рыцари, выдавшие кровь и войну, таскают друг друга за волосы, расходясь криками на весь дом. — Отпусти, — запыхавшийся Юнги бьет несколько раз по руке младшего, который тянет выбеленные пряди. — Это ты отпусти, — тут же кричит Чимин, пытаясь освободить свои от цепкой руки Мина. Так продолжается еще минут пять, пока оба не доходят до согласия закончить кровавый бой, после чего подпирают спинами стену, поглаживая болевшее место и восстанавливая дыхание. — Ты мне чуть волосы не вырвал, — недовольно говорит Юнги, и снова открывает рот, как его перебивает разгневанный Чимин. — Правда? — в голосе другого слышится сарказм. — А мне думаешь, понравилось? — они кидают друг на друга короткие взгляды и разрываются смехом. — А куда мы собирались-то? — от услышанного старший вмиг затихает и, выбрасывая что-то на подобии мата, уносится в душевую комнату. — Странный какой-то. — Возьми все самое необходимое. Через 10 минут выходим, — последнее, что слышит Чимин перед тем как дверь ванной закрывается, в недоумении возвращаясь в свою комнату.***
Во дворе стоит тишина, от чего Чимин оглядывается по сторонам, пытаясь уловить хоть малейший звук. Солнце ослепляет ухоженный сад, проросший разными видами цветов, и подстриженные кусты под стать странных фигур, только вот в отличие от парня они тянутся к источнику света, в то время как он сам прикрывается ладонью от жгучего глаза света. В дверях появляется женщина, одета, если не в самых лучших магазинах, так из-под руки кутюрье. Она улыбается и призывает рукой к себе, не желая покидать дом в мягких домашних тапочках. — Вот это телка, — восхищенно протягивает Пак, чуть не посвистывая ей, как в американских фильмах красотке в короткой юбке. Юнги усмиряет того презрительным взглядом и идет к входу в дом, не забыв показать весь ряд зубов в улыбке. — Бабуля, — весело зовет он, сразу же обнимая женщину. Дальше Чимин ничего не слышит и пытается унять дергающий глаз от полученной информации. Таких молодых бабуль он еще не видел и все еще от всей души надеется, что это такая шутка или прозвище, потому что дама максимум в мамы годится Юнги. Женщина в нежно-розовой юбке до колен и таким же цветом пиджаке еще с полминуты перекидываетя милыми приветствиями с отчимом и переводит внимание на Чимина, который не сразу понимает, что ему делать и как себя вообще вести. Они сорвались с самого утра, толком не собрались и в конечном итоге приехали в этот огромный дом, располагавшийся в районе, где все строения выглядели подобным образом. Поклониться станет верным решением, как и поступает школьник, но он понятия не имеет, что будет происходить дальше и нужно ли любезничать с такой на вид уважительной дамой. — Чимин, — шикает старший. — Ты чего там застрял? — он явно злится, взглядом показывая, чтобы тот быстрее шевелил задом иначе смерти не миновать. Подросток покорно подходит ближе, разглядывая лицо «бабули». Теперь оно не выглядит столь молодым, но все же на старуху в преклонном возрасте женщина не походит никак. Она представляется как Госпожа Мин и приглашает гостей в дом, предлагая ароматный чай с печеньем. Сначала Пак никак не вливается в разговор взрослых, совсем не желая лезть в их семейные отношения, пока речь не заходит о том, что Чимин может остаться здесь на несколько дней, пока погруженный в работу Юнги, не восстановит утерянные треки с ноутбука окончательно. Парень вежливо отшучивается, что в гостях хорошо, но дома и в трусах ходить можно, а после отзывает отчима «на перекур», разъясняя и раскладывая все по полочкам. — Что за бред? Почему я должен оставаться здесь? Я же ее впервые вижу, — Чимин старается разговаривать тише, чтобы ни та женщина, ни кто-либо другой поблизости не смог расслышать диалог. Он в полной растерянности, ведь у него есть дом, и даже своя комната, так какого же черта, его отправляют в этот дом-курорт без его согласия и предупреждения. — Напомню тебе, что из-за твоей же глупости, я потерял месяца своего труда, а чтобы восстановить это, мне нужно время, в которое я буду этим заниматься, а не средь ночи ездить по лесу, чтобы найти пьяного подростка, который к тому же не понимает своих ошибок, — на одном дыхании выдает Мин, наполняясь злостью. От такого заявления школьник лишь глубоко вдыхает и собирается выступить с речью, что глупости творит совсем не он, а сам Юнги, ведь это не он по отъезду мамы шастает по кафешкам с учителем и, похоже, ведет двойную жизнь. — Оппа! — слышится издалека и уже через мгновенье к парням несется девушка, в которой Чимин узнает ту самую учительницу, основательно запутываясь во всем в этом мире. — Оппа! Ты приехал! — она подбегает и, скорее всего, не замечая розоволосого, прыгает тому на шею, заключая в крепкие объятия. Что происходит и какая следующая станция, чтобы сойти с планеты, единственное, что интересует Пака, ведь к нему частично приходит осознание и нелепость собственного поведения. Похоже, новый учитель — его сестра, отчего Чимин заливается краской и стыдом, потому что он никогда не интересовался жизнью и родственными связями отчима, закрываясь, каждый раз в комнате, когда мама с Юнги собиралась на семейный ужин. Когда девушка, наконец, обращает внимание на школьника, она раздается хохотом, а после ласково улыбается и произносит: — Ты, похоже, удивлен. Жить со своим учителем действительно ужасно, — девушка повторно смеется и резко переводит взгляд на брата. — Я жду тебя с бабулей, она уже с нетерпением рвется рассказать тебе о семейной поездке в горы. Все уши прожужжала. Девушка хлопает блондина по плечу в сопереживающем жесте и убегает за угол комнаты, где ее ожидает Госпожа Мин. — Как плохо, что ты не похож на своих родственников. Они такие добрые и приятные. Наверное, ты приемный, — усмехается Чимин, но после серьезного взгляда второго, ему кажется, что возможно он угадал. — В общем, не буду я здесь оставаться. У меня есть дом, — немного неуверенно переводит тему школьник. Ему ужасно неловко, даже если он задел чувства отчима, которого не особо-то и любит. — Ты достал меня своими выходками. Мама тоже согласилась с этим решением, так что не обсуждается, — словно в обиде говорит он, собираясь уходить, но Чимин хватает его за рукав кофты, задерживая на месте. — Если я так вам надоел, отправьте меня в школу закрытого типа, мне будет там лучше, да и вашей счастливой жизни я мешать не буду! Парень разгневано разворачивается и уходит прямиком к выходу, не желая больше задерживаться в этом доме. Его чувства словно упускают в кипящий казанок, усиливая их все больше, а боль становится сильнее от подобного отношения старших. Плакать, как брошенная девчонка в драме известного кинорежиссера он, конечно же, не собирается, но напиться колы с пиццей вполне может себе позволить, отчаянно разглядывая детские фотографии с отцом. Таким же веселым и жизнерадостным как Чимин, вот только все это начинает исчезать вместе с тяжелым возрастом и его исходными. Как и исчез его отец, ничего не объяснив. Снизу слышится топот. Подавленное настроение желает лишь запрятать тело подальше от раздражителей и просто расслабиться от напряжения. Чимин молча спускается по лестнице, встречаясь взглядом с отчимом, который, как думает младший, тоже на контакт не хочет идти, и, набирая номер Тэхена, покидает дом до самого вечера.***
Ужасный бардак, который видит Пак по приходу к другу, совсем не приемлемый хозяину комнаты, от чего Чимин щурит глаза в попытке понять, что вообще здесь произошло. Сонный Тэхен чешет голову и пытается сидя доспать несколько минут, но резко пробуждается от носка, полетевшего ему прямо ему в лицо. Недовольная рожа бросает его обратно и ворчит о том, что он только недавно уснул, потому что в лесу был до восхода, а после дожидался в машине Чонгука, пока родители уедут на работу, чтобы спокойно зайти домой и отоспаться. К сожалению, розовласого не растрогала его история несчастной жизни, поэтому он лег на кровать, издав при этом умирающий стон. — Снова Юнги? — понимающе отзывается шатен, укладывая голову на подушку, где расположился его друг. — Захотел отправить меня к своей бабушке, потому что я ходячая проблема. — О, Боже. Я надеюсь, ты его застрелил и порезал на кусочки? — Тэхен приподнялся, но, не услышав ответа, плюхнулся обратно, поднимая аккуратно пальцами выбившее перо. — А наша училка, не его любовница, а сестра, — вздохнул Чимин. — Можно я буду твоим братом? — щенячьи глазки озарили комнату некой трагичной минутой и пока Тэхен переваривал информацию, Чимин уже по-тихому присвоил одеяло, пропадая там по самые глаза. — Нет, конечно. Если бы у меня был такой брат как ты, я бы покончил с жизнью, — он засмеялся, а Чимин лишь закатил глаза, привыкший к подобным словам друга. — И хватит печалиться, сегодня у тебя свидание. И попробуй только не прийти как в тот раз, я с тобой неделю разговаривать не буду, — перебивая у корня все возмущения, шатен снова садится, потягиваясь и коварно улыбаясь себе. Похоже, он что-то задумал, ведь Ким Тэхен — настоящий друг, а значит, если пахнет жареным, то он лишь подливает масло.