***
— Может селфи, малыш? — Юнги укоризненно смотрит на Чимина, после чего прячет его телефон себе в карман и уходит под руку с подружкой, напоследок намекая взглядом, что он наказан. Без лишних слов парень понимает, что сейчас остается без любимого телефона, а после и ноутбука наряду с ожидаемой серьёзной встряской дома, стоит ему только переступить порог особняка. Пак думает так, пока в голове не зажигается лампочка, давая просвет мыслям: кто здесь кого застукал, кто несёт правду в народ, а чья душа предала Его. Чимин набирается смелости, ведь, в конце концов, он бесконечно прав в этой ситуации, и нелепо прощаясь с подохуевшим Тэхёном, пулей вылетает из кафе, в попытках добраться домой быстрее отчима. Юнги возвращается поздно, сразу же приваливаясь рядом с Чимином на диване в гостиной. Он, похоже, ничего не собирается говорить, потому что слишком устал то ли от выходок младшего, то ли от своей обреченной жизни, но школьник всё же напряженно смотрит телевизор, ожидая от него хоть какой-то реакции. Слишком долгое ожидание для такого слишком спокойного Мина. —Кушал? — лишь тихо спрашивает блондин, потягиваясь, словно на показ, выставляя руку с обручальным кольцом. В голове Чимина тут же проскакивает мысль о том, что он ни за что не поведётся на попытки отчима задобрить и сказать, что Пак всё не так понял. Доказательства есть на телефоне Тэхёна, сделаны в две копии, от чего розовласый довольно улыбается, кивая головой тому в ответ. Блондин ещё раз потягивается, а после поднимается, чтобы принять душ. Сначала Чимин от неожиданности не знает куда деться, бегая с покрывалом по комнате туда-сюда, не в состоянии определится в которую сторону бежать, пока не замирает на месте, услышав это чёртово «мать твою, Чимин!». Через секунду разъяренный и, как показалось Чимину, покрасневший от злости, Мин появляется в дверях, направляясь прямиком к застывшему телу, от чего Пак, скорее всего, из инстинкта самосохранения, резко срывается, переступая через одну ступеньку наверх. Внутри всё в тотчас взрывается и разгоняется до бешеной скорости, а после останавливается. Такой ритм продолжается долгих пять секунд, пока тело не сковывают руки Юнги и не закидывают себе на плечо. Тогда дыхание останавливается, кажись, выключатель работает, отсоединяя все проводки, ведущие к реальности, вмиг. Когда отчим начинает безумно кричать, Чимин понимает, что совершил глупую и детскую ошибку. Юнги достает потонувший в ванной ноутбук и бросает Паку в ноги, немного задевая одну из них. Парень стоит у стены, боясь поднять голову, потому что страшно и невыносимо стыдно. Хотел отомстить, он это сделал, но сейчас, выслушивая жуткие слова в свой адрес, он понимает, что оно того не стоило. —Пак Чимин! — в который раз повторяет блондин. — Как собираешься исправлять? Ты понимаешь, сколько здесь информации было?! — он, наконец, сокращает между ними расстояние, подходя вплотную и хватая за подбородок. — Я бы тебя убил. Честное слово, — замахивается, чтобы ударить. — Пожалуйста… — жалостно произносит Чимин, встречаясь взглядом с Мином. В глазах того пропадает былая злость и его взгляд смягчается. — Раздражаешь, — он резко отпускает подбородок парня, и, подхватывая на руки, бросает в ванную, спуская свою злость вместе с кричащим и понурившим в воду Чимином.***
Свет настольной лампы освещает небольшой угол у кровати Чимина, где он оживленными движениями трёт влажные волосы полотенцем. Прохладный душ был не самой лучшей идеей перед сном, поэтому он искоса поглядывает на светящийся экран ноутбука, в надежде, что отчим всё же возьмется за работу и включит интернет, который в наказание отключил часом ранее. Он, конечно же, может сменить пароль роутера, но Чимину кажется, что не настолько Мин дотошный, чтобы заниматься подобными делами. Парень откидывает влажное полотенце и плюхается в мягкое компьютерное кресло, сразу проверяя значок интернета. Как и ожидалось, Юнги ушел спать, оставляя бодрого Чимина на истерзание тишины и одиночества. Сначала он бродит по комнате, меняет местами фоторамки на полочках, протирает пыль на них же, а после укладывается под одеяло, пытаясь уснуть ещё добрых часа два. Сон никак не идет и без любимого гаджета кажется, что жизнь реальное дерьмо, ибо в такую бессонную ночь и заняться-то нечем. Воздуха не хватает, от чего парень сбрасывает одеяло на пол, через минуту жалуясь, что холодно. Он натягивает теплую пижаму — костюм собаки, и тихо покидает комнату, ошиваясь вокруг двери Юнги. Умереть от скуки, хуже, чем от руки отчима, считает Пак, поэтому тихо опускает ручку и заглядывает в образовавшийся проем. На горизонте тихо, от чего школьник тихими шагами подходит к кровати, убеждаясь, что зло дремлет: мирно сопит в подушку, не подозревая о наглом подростке на своей территории. Привыкнув к темноте, Чимин обыскивает прикроватную тумбочку, в попытках найти конфискованный телефон и уже в предвкушении обновить ленту в инстаграме с надписью «Ночной я», летает в облаках. Из розовых мыслей его выводит больше, чем обычно, хрипловатый голос, от чего Пак замирает над той же тумбочкой, молясь, чтобы отчим не проснулся. — И чего ты, псина, здесь забыла? — Юнги включает торшер, оставляя сонную голову на согнутой в локте руке. Он больше ничего не говорит, а лишь рассматривает спину младшего, который всё также стоит на месте, боясь шелохнуться. Юнги опускает взгляд ниже и тихо смеется, замечая милый хвостик на заднице. Желание потянуть за него появляется спонтанно, от чего Чимин вскрикивает от неожиданного действия и, наконец, поворачивается лицом. — Мило, — Мин свободной рукой протирает сонные глаза. — А теперь вали, пока я не проснулся окончательно. Словно по команде, младший пулей вылетает из комнаты, забывая о телефоне как о ненужной вещи. Не так уж и сильно он ему понадобился, лучше под одеяло и поспать, что и делает Пак, как только возвращается в свою обитель. На лице Юнги появляется довольная улыбка, он потягивается и ещё досыпает несколько часов, чтобы скоро проснуться и встретить новый, полон всякого дерьма, день. Начинается он, кстати, не с кофе, а с мысли, что все его музыкальное искусство полетело к чертям. Ещё вчера он готов был убить Чимина, а сегодня согласен только оторвать руки мелкому негодяю, что сладко отсыпается в своей комнате до трезвона будильника. Завтра всё пройдет и Юнги даже сможет спокойно смотреть на него, вот только чашка громким звоном просит не долбить её так сильно, ведь сахар в кофе уже давно растворился. В голове пробегают мысли о вчерашнем вечере, Мин даже слегка жалеет, вспоминая тонкий просящий голос, от чего еще больше злится на себя. Парень оставляет на кухонном столе заваленный сообщениями от Тэхёна телефон, йогурт, деньги на завтрак, и, сделав последний глоток ничуть не сладкого напитка, уходит на работу восстанавливать утраченный из-за подростковой вспыльчивости труд. Чимин в это время тихо наблюдает на верхнем этаже за отчимом, а после срывается на первый, занимая уборную. Осматривая блаженным взглядом потолок, он благодарит всевышнего, что успел, и заодно проклинает Юнги, который долго копался на кухне, не давая природной потребности Пака вызваться наружу. Телефон на кухне снова разрывается от звонка, отчего школьник, быстро заправляя штаны, бежит туда и поднимает трубку. На проводе, как и ожидалось, Тэхён, что заваливает вопросами и сам же на них отвечает. Чимин кратко объясняет ситуацию, говорит, что прогуляет школу и отключается, не дослушав недоумевающего друга. Все просто — Чимин под предлогом «мне ужасно болит живот и вообще, я кажется, беременный» подгребает рукой оставленный йогурт с деньгами и заваливается в комнату, включая любимый сериал. Так продолжается до выходных, пока в прекрасное субботнее утро, Юнги не будит его в самую рань, заставляя работать. Запах краски разносится по всему дому, кажется отчим уже начал, но все мысли о том, что Чимину нужно всего лишь убраться после ленивого Мина рассеваются, потому что бесцветная стена так и продолжает стоять, дожидаясь касания мягких кисточек с приготовленным раствором. — Сейчас, только умоюсь, — сонно говорит младший, не в состоянии убрать голову от косяка. «Ещё одна серия и ложусь» продолжалось до поздней ночи, уж слишком он ошибался в отчиме, раз надеялся, что он сделает всё сам. Но как бы там ни было, набравшись сил, уходит в ванную, задерживаясь там специально подольше. — Драянье задницы, не считается умыванием, — резко выдает Юнги, когда заходит в ванную помыть руки, пока Чимин в душе вымывается ото сна. От испуга школьник закрывает кабинку душа, а после, когда понимает, что дверь прозрачная, начинает прикрывать напененной мочалкой свой детский срам. Он не кричит, не бьется в истерике, как испуганная девчонка, а лишь хлопает глазами, не зная, что предпринять. — От работы увильнуть все равно не выйдет, — с усмешкой произносит блондин, после чего опускает взгляд на прикрывшее нечто вехотку. — Было бы что прятать.***
Окрашивание стен проходит в полной тишине. Не мешало бы еще включить церковный хор для того, чтобы уменьшить напряжение в комнате, да и заодно выгнать всю злобу и дурость с Юнги. Правда, Чимин до сих пор не понимает, злится он или до ужаса смущен, но виду никак не подает. Полное спокойствие отчима тому пример, но сам розовласый признает, что это вызывает некое раздражение, от чего парень резкими мазками начинает окрашивать пустые участки, чтобы отпустить негативные эмоции поодаль. По сути ничего страшного не произошло: они оба парни, натуралы, да ещё Чимин ребёнок жены старшего. Хотел бы он всё вернуть назад, чтобы, как настоящий мужик, откинуть мочалку, стать в позу скульптуры божества, задрать высоко подбородок и гордо стоять, пока яйца от его резких движений не перестанут колыхаться. Но всё же, от неловкости хочется просто вывернуть все ведёрко с краской на стену и свалить, пока блондин будет охреневать от произошедшего. Уж слишком раздражающее всё вокруг. Выходной не удался с самого утра, стоит ли ждать чего-то стоящего от запланированного вечера, Чимин не знает. Он лишь переводит взгляд на сосредоточенного отчима, разглядывая его нахмурившиеся брови, словно в такой работе, нужно было поразмыслить, и, набравшись смелости, тихо выдает давно мучающий его вопрос: — Можно у Тэхена заночевать? Сначала Юнги делает вид, что слишком увлечен покраской, заставляя младшего нервничать, а после выплевывает строгое «нет», совсем не отвлекаясь от работы и оставляя школьника недовольно сжать губы. Если бы люди умирали от вредности, Юнги бы оглавил их список, младший в этом безусловно уверен. В голове Чимина проскальзывает мысль о том, что на его телефоне все еще остались компроматы на грязные дела отчима, которые можно использовать против него шантажом, вот только стоит школьнику просунуть чистую руку в карман за гаджетом, как Юнги переводит на него сердитый взгляд. — Твой шантаж не пройдет. Возьми лучше кисточку и нарисуй что-то, толку больше будет, — блондин указывает подбородком на заднюю стену, выкрашенную неделей ранее. В голове сразу же всплывают моменты, как вместо того, чтобы погулять с Тэхеном или сходить в кино, он вместе с отчимом начинал ремонт. Жуткая обстановка, вечно недовольный Юнги и легкое головокружение от запаха краски — не лучший отдых. Но сегодня его не испортить, Чимин обязан отправиться с друзьями за город, чтобы забыть обо всех проблемах, оторваться и выпустить накопившееся, а затем, после перезагрузки, вернуться домой и получить от Юнги за совершенные грехи. Разбавляя краску, школьник обдумывает тысячу и один способ побега, при этом, совсем не понимая, как можно незаметно пройти мимо ворчливого деда с, как минимум, забитым доверху рюкзаком — слишком подозрительно. Надеяться на что-то бессмысленно, не стоит даже пытаться, от чего Пак решает просто уйти с минимальными запасами, сказав, что уходит на консультацию к экзамену. Над ухом раздается голос, звучание которого относится к категории «неожиданно» и «страшно»; в словах, пронесшимися, словно перед каторгой, Чимин слышит ругательства и от этой самой внезапности теряет равновесие, оставляя на готовом для узоров «полотне» жёлтый отпечаток ладони. Черт, — кричит подсознание младшего, а инстинкт самосохранения, кажись, не работает совсем, ибо только смертник способен остаться на месте, когда над ним, в сию же минуту, возвышается всевышнее зло.***
Толку от Чимина не было совсем, поэтому Юнги, дабы сохранить дом в целостности, после небольшого (такого, как Тихий океан) выговора, отправляет его в комнату подумать над своим непонятным существованием. Такими бессмысленными вещами Чимин, конечно же, не занимается, но зато уже носится по комнате, собирая все необходимое. Зачем ему понадобились батарейки, Пак еще не решил, однако обязательно придумает, ибо кроме спрея от комаров взять-то больше нечего (как из самого необходимого, конечно же!). — Ты куда? — спокойно спрашивает Юнги, продолжая сосредоточено выкрашивать стены. Его голос как обычно наполнен холодом и отчужденностью. Иногда возникает ощущение, что спрашивает он подобное, потому что нужно, а не из личного интереса. И как ни крути, Мин не родной отец, да и любовью к приемному сыну не блещет. Лишь формальности, ибо мама спросит, а Юнги такой идеальный. Он даже не удосуживается обернуться и посмотреть на собеседника, но своим третьим «глазом» замечает, как он проходит мимо двери. Вот гад. — У нас пробный экзамен- — По какому предмету? — всё также занимаясь своей работой, непоколебимо задаёт вопросы дальше. — Английский, — немного дрожащим голосом отвечает Чимин, ощущая, как лоб покрывается испариной. Чувство, что тебя вот-вот поймают самое страшное и одновременно приятное, когда в итоге «проносит», а удары сердца разрывает скованную от жути плоть. Облегчение. Вот как бы тихо сказал себе под нос Чимин, если бы не (о, боже, свершилось чудо!) внимательный взгляд отчима, направленный на него впервые за день. В глазах Пак видит усталость, но встряхнув головой, понимает, что ошибается. — Твой учебник для подготовки к экзамену лежит на кухне возле рамена уже несколько дней. И не поверишь, я его даже открывал и смотрел. Единственное, что я там увидел, это надпись «Тэхён — дурак», — осознавая, что его нагло обманывают, старший начинает злиться, а после вовсе оставляет испачканную кисть и выходит из комнаты, кинув напоследок: — Если до восьми часов не будешь дома, я приведу тебя сам. Хаос в черепной коробке выводит из себя, от чего парень глубоко вдыхает, чтобы успокоить пошатывающиеся нервы. Жизнь подростка тяжела тем, что хочется делать сумасшедшие вещи и жить, отдаваясь всему понемногу. Становясь старше, мы смотрим на себя, словно с высоты лестницы и осознаем свои глупые поступки. Но разве так не должно быть: совершать глупости, а после осмысливать. Есть ли этому значение, если делать всё наоборот. Возможно. Но жить скучно, не для Чимина. К тому же, Юнги не найдет его в лесу, средь темени и густоты деревьев. Школьник поступит так, как считает нужным, пусть даже ответит позже, но зато получит опыт и проживет этот момент с улыбкой.***
Какую только убедительную речь в своей голове не проговаривает розоволосый, внутри всё равно что-то тревожит. Парень веселится, знакомится, пьет, даже курит, но в один момент представляет, как Юнги уже три часа поглядывает на часы, в попытках дозвониться, и присаживается на колоду, лениво болтая почти пустую банку пива. Тело обволакивает теплом, разливающегося от яркого пламени перед ним. Паку даже не понадобилась теплая толстовка, что теперь остается лежать в рюкзаке, ожидая своей участи осенью. Вокруг пьяные студенты, занимающиеся кто чем, куча выпивки, жареное мясо, небольшая палатка, для тех, кто всё же остается до самого утра и некий уют. Тэхён давно уползает в объятия Чонгука, обнимает его, словно больше никогда не отпустит, от чего тот довольно улыбается, и иногда поглядывает на Чимина полными от счастья глазами. Не смотри на меня, пидорас, — пролетает в голове последнего и он с улыбкой отворачивается, когда те начинают целоваться. Невообразимая дрожь от всего. Наверное, Чимин ошибочно думает, что нашел себя в этих людях, хотя сейчас тихо отсиживается, чтобы отдохнуть. Мысли о том, как человек выживает в одиночестве, посещают голову школьника часто, он не может без общения и чем больше его, тем легче. Спасибо огромное Тэхёну, который не против поболтать в течение часа, а еще тем новым людям, что появились недавно в его жизни: теперь его телефон наполнен свежими номерами и почти не затихает. На телефон приходит сообщение, и Чимин округляя глаза, смотрит на содержащий в себе текст о пропущенных вызовах. Сеть появляется лишь в определенных местах и как только парень отходит чуть дальше, телефон разрывается от входящего звонка. На секунду подростку кажется, что мобильник краснеет, а после когда всё якобы приходит в норму, немного съежившись, поднимает трубку, держа сотовый чуть поодаль уха. — Да? — испуганно произносит парень, представляя свою смерть в мельчайших деталях. Действует он совсем не по плану придуманным с Тэхёном, заключающим в себе, сразу начать оправдываться, а после беспощадно врать, что он остался у Тэхёна, а не промолвить жалкое «да» и замолчать, боясь издать еще хоть звук. — Ты где? — голос на удивление спокойный, но обыкновенно холодный. Хотя сейчас Чимин уверен на все сто процентов, что льдина медленно разжигается злым и огромным пламенем. Больше он ничего не говорит, дожидаясь ответа охеревшего школьника, который лишь открывает рот в попытках что-то промолвить. — Я.я- — Ты где, спрашиваю? — в голосе проскакивают нотки злости, и, кажись, капли одна за другой выплывают, оставляя совсем маленький холодок. — У тебя есть ровно минута, чтобы объяснить. Если я не услышу адрес — следующий исходящий раздастся в доме Ким Тэхёна.***
Подставлять друга не хочется совсем, он лишь просит парочку вывести его из леса и остается ждать на трассе, где мимо редко проезжают машины. Тэхён опечалено машет рукой и вместе с Чонгуком возвращается назад, когда подъехавшая машина тормозит рядом. Свет фар ослепляет, от чего Чимин рефлекторно прикрывается рукой. Кажется, все тело взяло судорогой, потому что шевелиться парень совсем не может и даже на оклики отчима никак не реагирует, оставаясь стоять на том же месте. Лес позади выглядит более безопасным местом, чем машина (простите, я хотел сказать, котел в Аду) отчима, которая словно полностью вся пропиталась энергетикой её владельца. И Чимин ловит себя на мысли, что хочет к мамочке сменить штанишки.