За гранью сна

Боль, жгучая боль вперемешку со странным удовольствием. Я поспешно хватаю губами воздух, пытаясь дышать, пытаясь уцепиться руками хоть за что-то, когда ощущаю его язык, который еле касается моей пустой глазницы, заставляя меня вздрагивать и жмуриться своим единственным глазом. Он проводит по засохшей корочке, извращенно улыбаясь. — Стони мое имя. Этот указательный тон проносится в голове по сто раз, как заевшая виниловая пластинка. Я вижу эту похотливую улыбку, которая не вызывает у меня ни страха, ни отвращения. Открываю слегка пухлые от частых поцелуев и покусываний губы, но не могу издать ни звука, даже хриплого, не могу выполнить его просьбу, из-за того, что его тяжелая ладонь сильно давит мне на горло. Он играется, перекрывая мне дыхание. Мне душно, жарко, невозможно дышать, а стоны, накапливаясь в груди, будто бы режут тонкую кожу, заливают и пропитывают кровью легкие, заставляя меня рвать простынь, вновь и вновь пытаясь ухватиться за неё. Возникает ощущение, будто сейчас я попросту потеряю сознание, но нет, он не дает мне этого сделать. Грубыми толчками вбиваясь в ослабевшее тело, он словно пытается разорвать меня изнутри. Руки, ноги — все: ощущение, что скованно невидимым цепями, я не могу сопротивляться этому — то ли боли, то ли удовольствию. В какой-то миг, чувствую, как холодный, колючий металл касается моей кожи. Он проводит кончиком биты, обмотанной проволокой, вдоль моих ключиц. Адская боль заставляет тело подрагивать, и я ощущаю, как горячая кровь медленно стекает на простынь, пачкая её алыми каплями. «Когда это закончится?», стоит этой мысли пролететь у меня в голове, как я уже чувствую новый сильный толчок и ощущаю жгучие, соленые слезы на своих щеках. Его шершавый язык начинает медленно слизывать кровь с моей бледной кожи, то ли издеваясь, то ли извиняясь за ту грубость. А я уже просто не могу дышать, в судорогах не могу даже попросить его убрать руку с моего горла. Я будто бы рыба на суше, но ему все равно, его это заводит. Он убрал свою ладонь, стоило моему сознанию на миг помутнеть, и тут же привел меня в чувства, перевернув на живот, грубо схватив за волосы и одернув их назад, заставляя тем самым выгнуться с хрустом в спине. — И кто теперь твой папочка, Карл? Тут я бы возразил, меня зовут далеко не Карл, но я не могу ему перечить. Я вообще не могу говорить, несмотря на то, что его ладонь уже не давит мне на шею. Ну вот за что мне все эти наказания? В чем я уже успел провиниться? Я всегда хотел его об этом спросить и всегда не мог. Он будто бы знал, что я хочу сказать, и нарочно не давал мне этого сделать. Я будто бы каждодневно прикован к этой постели для него, для его утех и извращенных идей. На мое удивление, он замедляет темп, уже не пытаясь разорвать меня. Его жаркие губы скользят по моей шеи вниз к плечу, лаская каждый миллиметр нежной кожи. Но это не заставляет меня расслабиться, я уже знаю, что от него можно ожидать резких смен настроения, и это лишь сильнее настораживает. Почему он не убьет меня сразу? Чем я его так привлекаю? Я понимаю, что вновь теряю сознание, тело ослабевает, голова начинает кружиться, а глаза еле держатся открытыми; оргазм полностью истощает меня. Его горячие руки вновь пытаются привести меня в сознание, а я лишь замечаю, что начинаю постанывать, но уже в бреду. Разум затуманивается, и я чувствую, как он отпускает волосы, заставляя мое полуживое тело с грохотом упасть на кровать. Тяжело дышу, пытаясь не закрывать глаза, сил уже нет ни на что. Но следует сильный толчок, один, за ним другой, третий, и он с глухим рычанием изливается в меня, после чего, несильно прикусывает мочку моего уха, давая понять что все закончилось. Грубо хватает меня за одну из ягодиц, крепко сжимая её в ладони и мня. Вдоволь насладившись и наигравшись моим телом, он снова переворачивает меня на спину, властно нависая сверху и страстно, жадно целуя, вновь не давая дышать. От его действий сносит крышу, но я не могу ответить на поцелуй или же оттолкнуть его ударом в грудь, несмотря на то, что не совсем ещё ослаб. Что за цепи меня держат? Столько вопросов и ни единого ответа, а в голове уже звучит его низкий, хриплый голос: — До завтра, пацан. Открываю глаза, все ещё в бреду ловя губами воздух. Испуганно оборачиваюсь по сторонам, чувствуя, как капли пота стекают по лбу. Я заметно успокоился, поняв, что нахожусь в своей комнате. Утреннее, весеннее солнце, своим рассветом слабо освещает помещение. Хватаю с тумбочки телефон, боясь проспать, но к моему удивлению ещё только 5 утра, однако, у меня нет желания досыпать, несмотря на то, что сегодня понедельник. Ведь я знаю не по наслышке, что снова приснится он. Меня зовут Чендлер Риггз, и в моих снах меня преследует мужчина. Я прекрасно помню очертания его лица: серебристую щетину, темные волосы, карие глаза и похотливую улыбку. В моих снах мир иной, и даже я, не совсем я — там меня зовут Карл. Волосы на несколько сантиметров длиннее, и, кажется, в своих снах я старше. Там у меня нет правого глаза, так что проснувшись в испуге, я часто подношу к лицу лежащее на тумбочке зеркало, дабы в очередной раз вздохнуть с облегчением, обнаружив свой глаз на месте. Такие сновидения я вижу каждый день, но они никогда не бывают однообразными. Я часто задаю себе вопрос: кто этот мужчина? С какой целью он меня преследует? И видел ли я его до этого? Буквально несколько месяцев назад мне стали сниться эти странные сны. Сначала просто зомби апокалипсис. После, целая группа выживших. Странно то, что я забываю всех, кто умирал. Они как будто уходят с моей памяти, и мне ни к чему их помнить… А потом, пришел он. Его зовут Ниган. Я точно помню его имя со своих стонов, ведь из-за этих сновидений я уже который месяц не высыпаюсь. Я помню каждый свой сон, каждое его движение, взгляд, слово. Черт, помнил бы я так все законы физики или теоремы по алгебре, куда полезнее бы было. Я как будто наяву ощущаю каждое касание и взгляд на себе, как будто бы живу за двоих сразу. Эти сны не дают мне спокойно жить, я уже теряюсь между двумя мирами и не могу понять который из них настоящий — лишь просыпаясь, я благодарю все на свете, за то, что это был всего лишь сон. Не могу никому выговориться или обратиться к кому-либо за помощью — посчитают за ненормального. Не каждому же второму парню в Атланте снятся сны про какой-то зомби апокалипсис и мужчину-педофила. Из раздумий меня выводит голос матери. Она легонько прикоснулась к моему плечу, но тут же одернула руку, когда заметила, что я не сплю. — Чен, вставай, сегодня понедельник, я уже приготовила завтрак. Собираюсь я вяло, будто бы на расстрел, нет, не только из-за своей «страстной любви» к учебе, а ещё из-за каждодневного недосыпа. Мать переживает по поводу моих оценок и самочувствия, в то время как отец, даже не замечает того, что со мной происходит. Что насчет брата, тот не раз видел как я ворочусь во сне, хватая тонкими пальцами простынь и чуть ли не крича; конечно, это его пугает не меньше чем мать. И как он только меня не расспрашивал по этому поводу, я всегда молчал. Может быть, я не сильно им доверяю, чтобы рассказывать о Нигане. До сих пор я пусто надеюсь, что он исчезнет из моих снов, однако все без толку: ни таблетки, ни «быстрый сон», ничего не помогает. Он все равно приходит каждую ночь. Мне уже кажется, что я разорвал тонкую грань между параллельной вселенной и своей, впустив его в свой мир.

Don’t even try to save me tonight