═╬ ♗ ╬═
Беда не приходит одна. Так думается Тэхёну, когда следующую пару месяцев в перерывах между вылазками ему приходится изрядно побегать от Чонгука. Побегать в прямом смысле этого слова, чтобы ускользнуть от бесконечных поползновений в свою сторону. Настырный сукин сын, которому, похоже, больше заняться было нечем. Казалось, что случившийся между ними поцелуй развязал кастанику руки и наделил мнимым бессмертием. Наглый мерзавец решает, видимо, довести мистика до белого каления. За эти недели рыцаря дважды взрывом метаморфозы скидывали с балкона замка в озёра и реки за попытки домогательства, а высота, следует заметить, была немаленькая. Но что с ним станется? Выбирался на берег, возвращался обратно, и история повторялась снова. На Чонгука трижды натравливали Миньона, волшебного духа-хранителя из камня, от которого кастаник получил кучу синяков благодаря увесистой кувалде и, увы, выжил. А один раз, прямо сейчас, разбили о голову хрупкую синюю сферу манны, восстанавливающей магическую энергию, когда Чон снова загнал Кима в темный угол. Проклятые закоулки замка рыцарь изучил наизусть, нигде не давая Тэхёну покоя и действуя своей хитрой ухмылкой на нервы. Сомнений в намерениях Чонгука у эльфа не возникает, порождая волну дрожи в теле и предательское томление в низу живота. Черт, да Ким сам не раз вспоминал их поцелуй со сладкой дрожью, потому и боится дико повторения. Винит себя за потерю контроля тогда и возможную в перспективе. Он ненавидит то, как собственное тело реагирует на малейшие прикосновения Чонгука, поэтому и бегает от него постоянно, не желая признавать того, что заложила в нем природа. И даже не догадывается, что магия была ни при чем, животное влечение не зависит от колдовства. Тэ не доверяет чувствам, слишком хорошо помнит, какую те причиняют боль, и не хочет обжигаться снова. Да и кому нужна эта нервотрепка? Тэхён не желает становиться уязвимым, обнажая перед кем-то душу. Любовь делает их всех немножко идиотами, а в кропотливой работе целителя и вовсе мешает, нередко приводя к ужасным последствиям. Наивность эльф растерял давно, как и веру в любые светлые чувства, пропитавшись ядом скептицизма. Плата за ошибки прошлого оказалась слишком высокой. В конечном итоге расплачиваются они все из-за необдуманного желания Кима. Достаточно весомо, чтобы дважды не наступать на одни и те же грабли. – А тебе идет голубой, – кривит губы в усмешке Тэхён, наблюдая за стекающими синеватыми струйками по волосам недовольно отплевывающегося Чонгука. – Прямо как твоя натура, что мне проходу не дает, – кастаник хмурится, опираясь о шершавую стену ладонями по обе стороны от головы мгновенно напрягшегося Тэ, и уж хочет было открыть рот, чтобы возразить, когда в полумрак помещения врывается взволнованный Сокджин. – Ну наконец-то я вас нашел, голубки, – лучника двусмысленность их позы ничуть не смущает: в последнее время эти двое у всех на слуху. Некоторые даже делают ставки, через сколько Тэхён сдастся под напором Чонгука, что нехило бесит самого мистика, который уж точно не собирается вестись на поводу у своих инстинктов, пусть и жутко хочется. Он же не безвольное животное, в конце концов. – Что-то срочное? – Чонгук даже и не думает отстраняться, наоборот, в наглую обвивает руками талию упрямо брыкающегося Кима на потеху Сокджину, чья понимающая улыбка становится шире. Нигде нет спасения от этого настырного рыцаря, и ничего-то его не берет. Бей, не бей – зализывает раны и возвращается. Упрямый, прямо как и Тэхён. Достойный противник для самого несносного мистика Федерации. – Если бы это было не срочно, я бы в жизни не стал прерывать ваши страстные лобызания, – не удерживается от едкого замечания Джин под обреченный стон Тэ. До чего же надоели эти глупые сплетни касаемо его личной жизни. Будто согильдийцам больше поговорить не о чем. Благо хоть Хосок оказывается адекватным и не верит в глупые перешептывания. Да и чего ради, постель-то они по-прежнему делят одну. Точнее Ким сам приходит к берсерку и исчезает с рассветом. В собственную комнату он не пускает никого. – Пришло письмо из Остгарата, Мечам Кайи необходима наша помощь в зачистке лабиринта Азарела, – «Мечи Кайи» – одна из самых известных секретных организаций, защищающих провинции у восточных берегов Южного Аруна (Остагарата и Гавани Головорезов) от набегов нечисти. И тот факт, что им неожиданно понадобилась помощь, означает, что силы противника возросли в разы, притесняя воинов Федерации. – А что, нынче рекруты уже не привлекаются к грязной работе? Им обязательно требуются выдающиеся? – как и любой из прославленных героев, Тэхён не считает нужным помогать тем, кто ниже его по рангу. Не из гордости, а из соображений экономии времени. Слабые и ленивые всегда погибают первыми, так к чему оттягивать момент, если те рано или поздно сдадут оборону? – Там дел на час, не больше, – недовольно хмуря брови, бурчит Тэ, даже позабыв на мгновение о прижимающемся к нему Чонгуке. – Я не собираюсь тратить время на то, с чем и ребенок справится, – воспитанный в суровых спартанских условиях жесткого контроля, он ко всем относится с привитой с детства жестокостью. – Намджуну это объясни, вас с Чонгуком выбрали в качестве добровольцев. От клана требуется не меньше пяти бойцов, – возмущения эльфа Сокджина мало волнуют. Он следует приказу, а приказы главы не обсуждаются. Они подлежат безоговорочному исполнению. – Мне вот интересно, – скрещивает руки на груди Ким, смеряя лучника высокомерным взглядом. – А сам Намджун где? Или мы опять должны выполнять работу для каких-то шавок ради мнимого бесплатного престижа? Кто нам заплатит за порванное обмундирование, затупившееся оружие, потраченное время и ресурсы? Мне лично плевать на Остгарат и его сопляков, пусть хоть все там подохнут, раз не умеют постоять за себя, – хватка на талии становится сильнее, до боли стискивая бока и срывая с губ возмущенное шипение. – Какого черта ты творишь? – Думаешь, раз поднялся до вершин, так теперь никому ничего не должен? Считаешь выше своего достоинства протянуть руку слабому? – Гук говорит низким ровным голосом, но у мистика все равно живот будто протыкают острым крюком страха. Потемневшие черные глаза не предвещают ему ничего хорошего, пробуждая ответную злость. Кажется, неосторожные слова задели выходца из тех земель, но Тэхёна как-то мало волнуют чужие чувства. – Твои знания, умения и ранги ничто, если все, на что ты способен, это сидеть в замке и сетовать на нуждающихся в помощи. – Ты ничего обо мне не знаешь, Чонгук. То, через что я прошел, дает мне полное право вести себя как бесчувственная сволочь, – не остается в долгу Ким, наконец-то отталкивая от себя рыцаря и стискивая ладони в кулаки. Наглый самоуверенный выскочка, возомнивший, будто у него есть право осуждать других. О, Кайя, как же он бесит Тэ. – Ничто не дает тебе права так себя вести, – делая шаг навстречу напряженно замершему эльфу, возражает Чон. – И знаешь, почему? – Тэхёна бросает в жар от того, насколько пылко это прозвучало. Импульсивность Гука притягивает, задевает какие-то невидимые струны в мистике, заставляя буквально трепетать от предвкушения чего-то грандиозного и низменного, животного. – Потому что однажды помощь может потребоваться и тебе. Вот только помогать напыщенному высокомерному индюку вряд ли кто-то захочет, – и самое неприятное, что он прав. Ну конечно же прав, но признать это означает для Тэхёна сдаться, а уступать Чонгуку хоть в чем-то мистик не планирует. Да такое поражение кастанику и не требуется. Пресекая дальнейшие возражения, брюнет просто обхватывает руками чужие бедра и легко закидывает извергающего ругательства Кима себе на плечо, отвесив звонкий шлепок по ягодице, чтобы не орал на ухо. – Мы будем там через полчаса, – повернувшись с непростой брыкающейся ношей к Сокджину, обещает Чон и выходит в холл, оставляя довольно ухмыляющегося лучника одного в пустынном коридоре.═╬ ♗ ╬═
Тэхён не любит побережья Южного Аруна из-за отвратительной влажной жары, песка, забивающегося во все труднодоступные места, и кишащих тут и там монстров. В такую воду, пусть соблазнительную и прохладную, и зайти-то лишний раз страшно без угрозы для собственной жизни. Как бы не откусили еще чего-нибудь ненароком. Ну и куда же без толп глупых существ, которым Федерация позволила обустроиться здесь. Забавно, ведь когда-то Тэ более терпимо относился к кастаникам, находил некоторых из них достойными воинами, целителями, лидерами, в конце концов. А потом жизнь ткнула его носом в дерьмо, и сомнений в гнилой натуре рогатых потомков деванцев не осталось. Пот льется градом по лицу, пока они с другими «добровольцами» расчищают себе дорогу через тропики к лабиринту. Проклятые листья то и дело норовят ударить по лицу, царапают щеки, из кустов на них выпрыгивают мерзкие хитиновые гады с острыми жалами-пиками, как у богомолов, вместо рук и восемью лапами-ногами, а сверлящий затылок взгляд Чонгука, идущего позади Тэ, угрожает прожечь в нем дыру. В отличие от кастаника, он не стал заморачиваться с броней, надев лишь тонкие брюки, легкие ботинки и тунику, но даже они не спасают от жары. Одежда липнет к телу, мелкие прядки, не попавшие в высокий хвост, лезут в глаза, а поясница ноет под тяжестью, казалось бы, невесомого посоха. Хотя, если подумать, копье и щит того же Чона весят куда больше, но рыцарь не жалуется. Да и с чего вдруг? Сам выбрал себе такую профессию, теперь грех жаловаться. Да Тэхён не разу и не слышал от Гука недовольств. Вообще, кастаники редко когда решаются поднять что-то тяжелее меча, ведь те же аманы или барака значительно превосходят их в силе, поэтому остается уповать только на скорость реакции и ловкость. Из них получаются неплохие наемники, и на этом, пожалуй, все. Редко когда можно встретить среди потомков деванцев умелого жреца, мистика или того же берсерка. Почему Чонгук избрал для себя профессию рыцаря, остается загадкой, которую Тэ не хочет разгадывать. Ему это элементарно не интересно. Куда больше его заботит толпа гулов, набросившихся на отряд, стоит только выйти на прогалину к лабиринту. Огромные бегемотоподобные двуногие создания с клыкастыми пастями, увесистыми дубинами и предсказуемой медлительностью. Несмотря на неповоротливость, они бьют крайне неприятно. Если не успеть вовремя увернуться, можно и на тот свет отправиться, а толстый слой кожи препятствует их легкому избиению. Это при условии, конечно, что силенок хватит оставить на монстре хотя бы царапину. Уставший от возни новичков, которые скорее мешаются, нежели помогают согильдийцам, Тэхён вызывает себе в помощь Миньона-защитника и посылает в толпу вместе с заклинанием заразы, сильного яда, за считанные секунды уничтожившего всю свору. Два десятка удивленных пар глаз устремляются на мистика, демонстративно изучавшего собственный маникюр, явно с неодобрением. Чонгук же только обреченно закатывает глаза на чужую нетерпеливость и, схватив брыкающегося и возмущенно шипящего ругательства себе под нос Тэ, тащит ко в ходу в лабиринт. Раз эльфу так хочется поскорее покончить со всем этим, пусть приложит достаточно усилий и сэкономит им время. Работать в паре с неопытным рыцарем оказывается не столь плохо, как навоображал Ким. Взять хотя бы бесконечный поток критики, льющийся с губ мистика. Если Гук и был чем-то недоволен, то предпочел об этом умолчать, исправляя косяки и потакая прихотям Тэхёна. Раз уж их поставили в пару, следовало подстроиться друг под друга, сработаться, а не собачиться по поводу и без. Огромный плюс за безграничное терпение, между прочим. Но Тэ ни за что на свете не признается в этом Чону, продолжая предпринимать новые попытки довести кастаника до белого каления. В итоге злится сам, ибо рыцарь направляет свой гнев на кайманов, мелких зубастых карликов с крокодильими мордами, игнорируя едкие комментарии напарника. Доходит до того, что Ким намеренно отстает, сворачивая в другой слабо освещенный коридор. Следует признать, архитектура лабиринта приятно радует глаз узорами на песчаных плитах, мраморными колоннами и плиточным резным полом. Кто-то определенно следит здесь за всем, обновляя факелы в подставках, потому что там, где-то в глубине катакомб, «Мечи Кайи» прячут одно из секретных оружий Федерации, наверняка даже не догадываясь о секретных свойствах оного. В просторную залу Тэхён входит вместе с мощным потоком воздуха и не успевает толком разглядеть что-либо, как дрожащее пламя под взрывом метаморфозы, неосторожно сорвавшимся с пальцев, гаснет, укрывая полночной тьмой мистика и горстку трупов крошечных кайманов. Проклятые твари напугали даже больше, чем чьи-то осторожные шаги, раздавшиеся неподалеку, и сердце-предатель отзывается на них быстрым рваным ритмом, сотрясая грудную клетку. Ким пятится к стене, вжимаясь в холодную поверхность, и дышит чаще, потому что неизвестный преследователь оказывается слишком близко, обжигая теплом знакомых изгибов тела. Тэхён не видит лица, даже голоса не слышит – проклятая темнота играет с ним злую шутку, разжигая интерес, а прохладное дыхание щекочет шею, заставляя задрожать отнюдь не от холода и не оставляя шансов на побег. Так интимно и сокровенно, миллионами мурашек по коже. Время останавливается, замедляясь до одного бесконечного момента, заполнившего все свободное пространство напряжением от ожидания неизвестного. Лишь тишина и почти неслышное дыхание наглеца, чья ладонь ложится на вздымающуюся от волнения грудь, скользит по ключицам, смещаясь на солнечное сплетение и лишая воздуха, и сердце начинает биться как сумасшедшее, угрожая пробить ребра. Тэ тяжело сглатывает, мучаясь догадками – его до чертиков возбуждает сложившаяся ситуация и анонимность личности напротив. Было что-то безумное в том, как его тело реагирует на совершенно незнакомые ласки, разливаясь тяжестью в паху и влагой между бедер. Тьма, пелена таинственности, чье-то мягкое прикосновение к щеке и, подобно разрядам тока, ощущение чужих губ на своих. Губ, которые Тэхён узнает из тысячи других. Но почему-то вместо того, чтобы оттолкнуть, эльф позволяет себя одурачить, позволяет рукам обвиться вокруг талии и отвечает на поцелуй, пропуская наглый язык в рот и рвано выдыхая, жадно втягивая носом воздух. Велика, как же он истосковался по такой животной страсти и безоговорочном подчинении более сильному партнеру. Словно в забытьи, Ким откидывает голову назад, подставляясь под укусы и больно стукаясь затылком о стену, отчего перед глазами вспыхивают искры, и тихо стонет, подхваченный за бедра и насильно притянутый к подтянутому крепкому телу, рефлекторно обвивая своими ногами талию незнакомца. Пальцы зарываются в пряди, оттягивая их до возмущенного шипения, и своды лабиринта эхом разносят провокационный хриплый смех эльфа, явно довольного собственной выходкой. А в следующий миг Тэхёна вжимают в злосчастную стену, совершая ленивые волнообразные толчки, и мистик захлебывается стоном, склоняя голову на бок и позволяя углубить поцелуй, в отместку до крови кусая чужую нижнюю губу и жадно слизывая выступившие солоноватые капли. О, Кайя, до чего дико и грязно, но так приятно ощущать через тонкие слои одежды жар чужого тела, буквально задыхаться от возбуждения и беспомощности, испытывая непреодолимое желание стащить с них обоих штаны и заняться любовью прямо здесь, на этом грязном полу, чтобы хотя бы на несколько часов утолить вековую жажду и потеряться в ощущениях. Ему хочется сломаться, засунув гордость куда подальше, подчиниться беспрекословно и раздвинуть ноги подобно безотказной шлюхе. Или позволить жестко оттрахать себя, до хруста прогибаясь в спине и выпячивая задницу, между половинок которой выступившая влага уже доставляет дискомфорт, а сжавшееся от томительного возбуждения колечко требует немедленной ласки. Проклятый голод и неудовлетворенность сводят Кима с ума, подкидывая красочные варианты возможного развития событий. В любом из них, Тэ, так или иначе, с удовольствием отдается незнакомцу, не испытывая ни капли стыда. И будто читая его мысли, пальцы скользят меж ягодиц, дразняще проходясь по расщелине и срывая с губ жалобный скулеж, а после на фалангу проникают внутрь, заставив Тэхёна удовлетворенно застонать на ухо и прижаться теснее. Он становится опасно близок к тому, чтобы поддаться искушению и испить сполна грубых, но таких чувственных ласк и прикосновений, которыми щедро одаривает эльфа этот неотесанный мужлан, явно знающий толк в плотских утехах. О, мистик с удовольствием бы объездил его, испытав на прочность мощные бедра и руки, с легкостью удерживающие Кима на весу, пока пальцы раздражающе медленно то проникают внутрь узкого колечка мышц, то исчезают полностью. Где-то за углом слышится топот ног и чей-то звонкий смех, напрочь разрушая чарующую дымку страсти. Тэхёна будто снова головой о стену прикладывают, приводя в сознание, и липкий холодный страх струится по телу от перспективы быть застуканным здесь. Незнакомец, явно испытывающий похожие чувства, прекращает ласки, убирая руку из тонких брюк, бережно опускает эльфа на пол и, убедившись, что тот свободно может стоять на своих ногах, оставляет на губах растерянного мистика смазанный поцелуй, растворяясь в густой непроглядной темноте так же легко, как и появился. Показавшиеся на другом конце залы факелы приближаются, и в одном из идущих добровольцев Тэ с ужасом узнает Хосока. – О, Тэхён, ты почему здесь один? – берсерк оглядывает трупы монстров и понимающе улыбается. Наверняка решил, что Ким устал от навязанной компании напарника и продолжил зачистку в одиночку. – Местные маги что-то напортачили с заклинанием, и все настенные факелы в лабиринте погасли, – поясняет Хосок, вручая мистику один из переносных факелов. – Тебе не стоит ходить тут в одиночку, – и эльф, согласно кивнув, присоединяется к небольшому отряду, воровато озираясь по сторонам в поисках своего таинственного незнакомца, но тот, увы, растворился бесследно, напоминая о себе только безумно колотящимся в груди сердцем, ноющей болью напряжения в паху и горящим следом от поцелуя на губах.