И над Адом нависнет тень

Ubi culpa est, ibi poena subesse debet

Началось всё слишком банально: Пиро забыл принять таблетки. Он забыл принять их и забыл о том, что он забыл о таблетках, и теперь в его голове маленькими смерчами крутились две мысли: Пироландия, отдающаяся розовым всплеском и нотой «Ми» при каждом шаге, и навязчивая идея отправиться куда глаза глядят, при этом захватив с собой огнетопор. Место, на которой сейчас обустроились команды, было красивым даже для того, кто вечно находится почти в наркотическом угаре. Несмотря на то, что поле боя было расчищено почти до голой земли, ничто не мешало базе Красных частично утопать в невысоком подлеске, а базе Синих — топить свой фундамент в подземном ключе с почти чистой водой. Манн.Ко рьяно контролировало все свои территории, обнося их колючей проволокой — было бы неудивительно, если бы она была и под напряжением — но здесь не было ничего, хоть отдалённо напоминающего забор; вряд ли хоть кому-нибудь из наёмников пришло бы в голову продираться сквозь густой лес, отделяющий базы от внешнего мира. Вряд ли кому-нибудь из нормальных наёмников. Пиро шёл вперёд, чуть покачиваясь; огнетопор, придерживаемый лишь тремя пальцами, с шелестом скользил по пожухлой траве, изредка цепляясь за камушки и издавая при этом холодный дребезжащий звук. «Ми» — шаг, «Ми» — шаг; сбоку маячила розовая тень, издалека напоминающая любимую игрушку, а в ноздри сквозь противогаз просачивался запах леса. Когда ночь окончательно вступила в свои права, Пиро остановился. Под ноги ему стелился туман, и даже сквозь костюм чувствовалось, что тяжёлые капли оседают на резине и скатываются вниз, по сапогам, на землю. Он принялся притоптывать — звук исчез: Пиро отпустило даже без таблеток, хотя розовая тень где-то в дальнем углу продолжала маячить, расплываясь в тумане. Он развернулся и пошёл обратно, но спустя пару минут и несколько метров развернулся ещё раз. Не то чтобы место было ему незнакомым — в первый же день они со Скаутом оббегали все закоулки, попутно намотав несколько километров и среди деревьев — просто сейчас, ночью, всё выглядело настолько иначе, что пальцы непроизвольно обхватили огнетопор куда крепче, чем это бывало во время боёв. Острый слух позволял поджигателю слышать даже Шпионов, однако сейчас ему казалось, что лес, дикий лес звучит куда тише, чем эти невидимые французы. Пиро закрыл глаза — в голову ворвался фейерверк из пятен и света — открыл их снова и прислушался. Деревья шумели, шумела трава, даже туман издавал какой-то звук, но сделай наёмник ещё хоть шаг вперёд — и всё это, кажется, обернётся вакуумом, поглощающим всё на своём пути. Он сделал шаг вперед и, внезапно запнувшись, рухнул на землю; огнетопор отлетел в сторону, и пальцы нащупали только корень дерева, вырванный из земли. Когда первый шок от падения прошёл, Пиро поднялся. Левый глаз слезился: один из окуляров противогаза вдребезги разбился из-за падения, и несколько осколков попали в щёку и нижнее веко. Пиро потёр их грязной резиновой перчаткой, вгоняя стекло ещё глубже, и с его губ сорвалось ругательство, приглушённое противогазом до простого фырканья и мычания. Лес всё ещё шумел и всё ещё шумел так же тихо, и это вновь означало «сделай ещё шаг — и вакуум». Пиро поднял ногу — и сделал шаг в сторону. Наклонился и поднял огнетопор, осматривая его на предмет повреждений, прикрыл левый глаз, начавший ощутимо болеть, и тряхнул головой, стараясь отогнать от себя всё ещё мельтешащую вокруг розовую тень. Оба глаза, и больной и здоровый, распахнулись сами по себе, когда другая тень, на этот раз действительно тень, промелькнула за несколько метров впереди него. Промелькнула, прошла мимо и исчезла, а до поджигателя только спустя некоторое время дошло, что запасы воздуха в его лёгких не бесконечны. Он выдохнул, вновь прикрыл глаз, опять теребя перчаткой кусочки стекла под кожей, и развернулся, стараясь определить, откуда он пришёл. Было темно, но туман как будто немного развеялся, и, если постараться, среди деревьев можно было отыскать проблески; значит, там леса не было, и значит, именно туда и стоило идти. Возвращаясь обратно, Пиро думал, кому из наёмников понадобилось прогуляться по лесу, чтобы развеяться. Это мог быть кто-то из Синих, заметивший отсутствие сокомандника и начавший его поиски; однако выйдя на границу поля боя и леса, наёмник не увидел ни одного огня на базе BLU, а это значило, что его возвращения никто не ждал. Это мог быть и Красный Пиро, но, учитывая его страсть к поджогам, путь ему освещал бы огонёк пламени, трепетавший у раструба огнемёта, несмотря на то что обоим поджигателям чуть ли не приказали не приближаться к деревьям. Вряд ли он стал бы забредать так далеко в темноту, не имея при себе оружия, способного её разогнать. Пиро перестал размышлять только после того, как до базы осталось шагов десять, и свернул, решив обойти здание и зайти с чёрного хода. На мгновение ему показалось, что он вновь видит рядом чёрную тень, бредущую куда-то в своём направлении, но стоило ему повернуть голову — и тень превратилась в розово-голубое пятно, заставив тихие шаги — сперва по земле, потом по лестнице — звучать ещё одной нотой, на этот раз немного ниже по тональности. За завтраком он не особо вслушивался в то, что говорят остальные; ковыряя ложкой в тарелке с хлопьями, Пиро продолжал думать о вчерашней прогулке. За ночь она почти стёрлась из памяти, и единственное, что он отчётливо помнил — поход на Респаун за новым противогазом, потому что стекло в старом всё-таки было разбито. Когда голоса вокруг стали звучать действительно громко и иначе по тональности, поджигатель всё же решил понять, о чём речь. — Что случилось? — противогаз превратил обычный вопрос в мешанину звуков и непонятное бормотание. Впрочем, ему ответили: — Шпион, — и этого было достаточно. — Не Шпион это был, — в свою очередь, буркнул Снайпер, закуривая, — я клянусь тебе. — Кто же тогда? — Не знаю. Не помню. Последнее, что я видел — красный отблеск… — …чужого балисонга. — …два красных отблеска. И в следующую же секунду очутился на Респе. Пиро по-птичьи наклонил голову. Остальные звуки перестали для него существовать; он, отдавшись привычке, полностью вслушался в речь стрелка, потому что — он сам не отдавал себе отчёта — слишком странной она ему показалась. — ? — Хорошо-хорошо, — тут он нервничал. — Я просто вышел отлить и понял, что отошёл слишком далеко. Но я, знаешь ли, не идиот, — оттенок гордости, — чтобы таскаться по всей базе без оружия. Но в том-то и дело, что я просто не успел его достать. — ? — Потому что, — опять нервничал, — я уже сказал: два красных отблеска — и я на Респе. — ? — Да чёрт побери! — злость вперемешку с раздражением. — Не Шпион это был! Их лягушатник слишком труслив и туп, чтобы вот так пробраться на базу. — ? — Я не знаю. Пиро включился обратно в реальность, так сильно болтнув ложкой в тарелке, что несколько хлопьин вылетело на стол: последнюю фразу Снайпер произнёс с таким оттенком ужаса, что было странным, что никто, кроме Пиро, этого не почувствовал. Теперь его рассказ — несмотря на то, что стрелок повторял его, казалось, уже в третий или четвёртый раз, слова не менялись — казался странным и подозрительно Пиро вспомнил чёрную тень в лесу пугающим. — Никто не выходит с базы ночью, ясно всем? На ночь ставим двоих дозорных. Любую из этих Красных гадин сначала угощаем порцией свинца, а уже потом спрашиваем, какого хрена она забыла на нашей базе. Все поняли? Все. Ничего нового Солдат не произнёс: порядок действий всегда был одинаков с тех пор как Красные, решив устроить внезапную атаку, чуть не застали их врасплох. Да, они отыгрались на следующий день, но это не означало, что всё прощено. Пиро думал совсем не об этом. В его голове всё ещё звучал голос Снайпера, говорящего «Я не знаю», а чёрная тень бродила по такому же чёрному лесу, и, внезапно обернувшись, подмигнула ему одним из своих ярко-красных глаз. Поджигатель тряхнул головой и, резко отодвинув стул, поднялся, прихватив завтрак с собой. Больше, чем избавиться от побочных эффектов лекарства, которое он сегодня принял — вместо галлюцинаций оно дарило ему нервозность — Пиро, хотя он сам это не осознавал, хотелось узнать, какого цвета станет эта тень, когда она будет гореть.