Рисунки дождем.
Принимали душ и одевались молча. Каждая клеточка непривычного к нагрузкам тела ныла от усталости, но Тэмин был рад ощущать ее. Сила разрядки оказалась настолько велика, что освободила не только тело, но и голову от большого груза. Все-таки они с Уджином увлеклись. Что-то странное произошло на ринге, словно жизнь Тэмина отдельными кадрами пронеслась у него перед глазами. В последнем затяжном раунде он заметил, что и с Уджином что-то творится. Пребывая в некой прострации, Тэмин не сразу заметил, что в душевой они были не одни, пока знакомые одноклассника не окликнули его. Даже облегчение от их присутствия ощущалось запоздало. Когда они вышли из клуба, улицы города жили полной жизнью мегаполиса, но то ли после просторного клуба с кондиционерами, то ли воздух действительно стал сжиматься — дышать было абсолютно нечем. Накатило сильное желание зайти в первое попавшееся кафе и посидеть там молча часа два, не меньше. Тэмин покосился на Уджина и чуть не подпрыгнул от его взгляда в упор. «Ну что за привычка такая?!» — Пойдем куда-нибудь? «Кажись, он помимо инглиша и бокса посещает курсы спиритизма». — Нет. Давай сразу по домам. — Хорошо. Поедем на автобусе. «Ого, какие уступки, — Тэмин даже не пытался спрятать улыбку, шагая рядом с Уджином, — Одного он меня, так понимать, до дома не отпустит. Ну, серьезно, этот Чжухун не детектив же какой-нибудь. И долго этот чудик будет пасти меня? Он вообще давно на автобусе катался? Закончится школа, и этот парень пересядет в машину, вот точно. А еще через пяток лет у него будет собственный водитель, секретарь и всё по списку. Как ни посмотри, общего у нас мало. И что мне потом делать? Если и свершится чудо, и я умудрюсь закончить школу, все равно без идей, чем буду заниматься дальше, и дружбы я пока ни с кем не заимел». — Так ты будешь ходить на занятия? — прервал череду мыслей о взрослой жизни Уджин. Тэмин почесал затылок. Как было бы хорошо наверстать упущенное, но так не хотелось просить денег у едва знакомых людей, плевать, что как бы мог. — Неа, если мы так продолжим, то разнесем весь клуб в щепки, и я, в отличие от тебя, не так хорош в учебе. С тренировками я совсем на нее забью. — Будто сейчас ты учишься, — хмыкнул Уджин. — Ой, всё, — махнул руками Тэмин, закрывая больную тему. Всю дорогу молчали, словно перегоревшие. Но привычного напряжения между ними теперь не чувствовалось, просто не хотелось ни о чем говорить. Каждый думал о своем. Когда они вышли из автобуса, воздух казался еще более спертым, поглощая приятную прохладу, так что парням сразу стало душно в ветровках, и они, не сговариваясь, скинули их. — Скоро ливанет, — Тэмин вспомнил прогноз погоды. Уджин никак не отреагировал, — Слушай, иди ты уже домой. Снова ноль реакции. «Он порой как скажет — так хоть как и понимай, грузись и отвечай, но что делать, когда он молчал, я не знал. Ни тогда, ни сейчас». — Я не девушка тебе, чтобы меня от двери до двери провожать, — сказал Тэмин почти сердито, — Ты… Увидев в нескольких метрах от них Чжухуна в компании четырех незнакомых парней, он подавился своими словами и мысленно плюнул на свои предположения о недодетективе. — Приветик! Давно не виделись, — парень, завидев парочку, двинулся к ним с радушной улыбкой, если так можно было назвать его оскал. — И трех дней не прошло, придурок, — Тэмина снова окатило волной опасности. — Я по тебе уже соскучился. Мы как раз от вас, навещали Чжиука. Думали, и тебя заодно повидать, но твой след простыл еще с утра. От мысли, что эта мразь топтала ковер в том доме, пусть не его, но покой которого тоже хотелось защищать, Тэмина передернуло от отвращения. Что-то подсказывало, что и этот квартет не лучше своего запевалы. И это же что-то не давало сомневаться, зачем они упорно ждали его возвращения и даже не стремались, что средь бела дня собираются отмудохать школьника в одном из тихих жилых кварталов города. Он же дал себе обещание задать хорошую трепку Чжиуку, который настолько забылся, что пустил этих уголовников в дом. Наверняка, старшие куда-то вышли, при них бы он не решился. — Спасибо за визит. Скажу родителям, чтобы позвали священника — там после вас, наверное, всё тварями кишит. Прыснув, Чжухун бросил взгляд на Уджина. — Я так понял, он смелым стал, когда к богатенькому мальчику присосался, — его компания тоже растянулась усмешками, он же добавил, буравя блондина взглядом, — Что, и слова мне не скажешь? — Пошел вон, — спокойно ответил Уджин, и уже обращаясь к Тэмину, — Идем. Тэмин заметил как полыхнули зеленоватые глаза, скривился рот, выдавливая желчь. Парни всем скопом сделали пару шагов на сближение. — Плохие у тебя манеры, несмотря на положение и воспитание, — Чжухун не сводил глаз с Уджина, — Бьешь ногами, гоняешь всех, словно слуг. Должно быть, ты еще и жадный. Будь паинькой, отдай на время. Знаешь, его брат ничуть не хуже. Видать, это у них семейное. Никто не уловил этого движения Уджина, все опомнились только тогда, когда Чжухуна отбросило назад от удара на своих приспешников, только поэтому он не упал. Отойдя от секундного шока, парни набычились броситься вперед все вместе, Чжухун прислонил костяшки пальцев в уголку губ. — Встань за мной, — бросил Уджин Тэмину, загораживая своим плечом. — Ага, разбежался! — парень пихнул блондина, скинул сумку с плеча и встал рядом, вынуждая нападавших разделиться на нечеткий круг. «Вот блин! — взорвался мозг Тэмина, чувствуя своими лопатками теплую спину Уджина, — Приспичило. Не могли завтра подойти подраться, я сегодня уже никакой!» В остальном он даже смирился, что в таком, вылизанном приличием, районе сейчас будет происходить потасовка, достойная самых экзотических на вонь и бедность трущоб. Первый дурак был совсем ни о чем, целился только в лицо, ему хватило ряда ударов по бокам. От кулака второго, приличного амбала, Тэмин согнулся пополам, но, быстро успев прийти в себя, ткнул локтем в лицо противника, потом поддал уже своим кулаком, и после удара по почкам тот рухнул на землю. Что происходило сзади он не знал, тогда он лишь почувствовал холодок, когда их слегка соприкосненные спины потеряли близость друг друга. Уджин же упрямо и четко работал кулаками, выбивал землю из-под ног меткими ударами. Когда Тэмин обернулся, двое здоровяков уже были нокаутированы, перекатываясь от боли из стороны в сторону. Чжухун после сильного удара согнулся, но не упал, обхватив Уджина за пояс и уткнувшись головой ему в живот, однако, удерживая таким образом его на месте. Тот колошматил противника по ребрам. Чжухун как-то странно стал вращать одним запястьем, стараясь не ослабевать захват, и последнее, что увидел Тэмин, прежде чем его самого кто-то дернул на себя из «восставших», было маленькое лезвие ножа, выскользнувшего из рукава. За те считанные секунды, когда Тэмина обхватили уже обеими руками, когда рукоятка ножа удобно скользнула в судорожно приоткрытую ладонь, когда у парня не хватило сил вырваться из кольца рук с первого раза, он выдохнул и что было мочи закричал «Уджин». Топнув изо всех сил пяткой по носку обуви амбала, хотя на нем самом и были кеды, Тэмин вывернулся из ослабевших рук и, капитально расквасив парню рожу, уложил его на землю. На это потребовалась вечность. Обернулся. Чжухун тоже распластался на плитке тротуара, лицо было разбито в кровь. Уджин держал его за ворот и продолжал сыпать град ударов. Без устали. В стороне валялся нож. Минута облегчения прошла, и Тэмин подошел к Уджину, пытался остановить, но тот словно ничего не видел и не слышал. — Хватит. Придурок, хватит! Перестань! — Тэмин уцепился за занесенную для нового удара руку и потянул на себя, — Убить его хочешь?! Я говорю, прекрати! Остановись! Тот, наконец, замер. Тэмин насилу оттащил его от Чжухуна, повернул к себе лицом, чтобы отчитать на месте, и во второй раз за день проглотил свои слова. Его, распаленного дракой и едва не случившимся, словно окатило ледяной водой от безэмоциональности Уджина, но и она была уже на грани — губы превратились в тонко сжатую линию, глаза снова остекленели. Тэмин понял, что дело плохо. Не отпуская его руки, Тэмин наклонился, подобрал их сумки и пошел не разбирая дороги. В голове, как спасательный круг, вертелась мысль, что Уджина надо увести отсюда. Ребята исчезли в узком проходе между домами с противоположной стороны. Разбитой в пух и прах «пятерке» потребовалось с четверть часа, чтобы прийти в себя и подняться с силами. — Это еще хорошо, что нас тут никто не видел, — скулил один, всматриваясь в разбитое лицо Чжухуна (рассеченная губа, кровоточащий нос, заплывший глаз и краснеющая скула), — на полицию я не подписывался! — Зачем ты нож взял? — угрюмо спросил другой, — Ты реально хотел того богатенького шлепнуть? — Нет, просто поцарапать, — сплевывая кровь, ответил Чжухун, — Я ненавижу таких мажоров, хотел расписаться на его мордашке. Он заебал палки в колеса мне ставить… Чего? — Похоже, — кто-то умудрился даже хохотнуть, — он тебя едва не выебал. Если б не тот, мелкий… Чжухун прервал меткое замечание своего приятеля, отправив того опять в полет. Порылся в кармане, поводил пальцем по экрану телефона. — Здорово, друг… А кто еще… Я конечно… Дельце есть, порыскай в видеозаписях мой последний визит к тебе… Ага… Добро я помню… Да, я ушел тогда, в комнате остались двое, запиши мне с этого момента, крупные ракурсы приветствуются… Со спины только?.. Все равно запиши… Ммм… На всякий… Пригодится. Сунув телефон обратно в карман, Чжухун задумчиво прищурился. — Уджин? Так он назвал Мин Шиуна? Тэмин, плутая между домами, пересекая узкие незнакомые переулки, все время поддергивал за руку Уджина, словно боясь, что тот вывернется и повернет назад. Но тот послушно шел следом, опустив голову. Со стороны он был похож на провинившегося ребенка, которого вела мама. Тэмин обернулся лишь раз, чтобы прикинуть как сильно ему досталось, но лицо скрывала челка, а до этого он заметил только ссадину снизу у подбородка. Быстро и широко шагая, он упорно старался заглушить страх того, что могло бы случиться, не останови он Уджина. В конце концов, парень не выдержал и резко остановился, так что второй едва не налетел на него, но все же не врезался, потому что его резко толкнули к стенке. Погруженный в мысли, Тэмин не следил за дорогой, и он не знал где даже приблизительно они находились. Он вперился в Уджина грозным взглядом. — Ты, блин, совсем рехнулся? — словно поддерживая его, небо глухо прогрохотало, Тэмин же смотрел не мигая, — Ежу было понятно, что он пытался тебя задеть, какого ты повелся?! Это было опасно, без шуток. Ты видел сколько их! А если бы он привел десяток человек, ты бы тоже полез в драку? Еще и убивать начал. Что, в твоем клубе не учили, что лежачего не бьют? Учти, загремишь вот так за решетку, передачи я тебе носить не буду! Уджин молчал. Даже голову не поднял. — Пусть бы он себе доказывал что угодно, — продолжил Тэмин, немного поутихнув, — Он видел, что ты со мной. Ну, отошли бы мы на пару минут, что с того? Пойми ты, после того случая он реально кайфанул. Даже если не собирался, он мог что-нибудь выболтать, как свой трофей. Уджин приподнял лицо, но глаз все равно не было видно. Заморосил дождь, начавшись, однако, не с двух-трех капель, постучавших в ближайшие крыши, а плотной занавесью окутывая всё, что было ими не защищено. «И почему, черт побери, у него такой вид, будто я ему тут не правду-матку режу, а отчитываю за съеденную перед обедом конфету? — не без неловкости подумал Тэмин, — Вот ведь, стоит такой послушный, такой виноватый. Придурок.» — Я тебе не говорил, но мне кажется, что Чжиук и этот отморозок весьма неплохо знакомы. Он пока не колется, но поддается. Я хочу проверить… — Тэмин осекся, увидев как из сжатой правой ладони одноклассника капает кровь. Все мысли сразу испарились, и вернулся тот страх, который выпрыгнул перед глазами, когда он увидел нож в руке Чжухуна. Схватив и разжав холодные пальцы, Тэмин увидел довольно глубокий порез, проходящий почти через всю ладонь. «Вот же, опять на старом месте, а оно только зажило!» Парень стал судорожно соображать чем же помочь в данный момент, он едва ли почувствовал, как дождь, быстро набирающий силу и подгоняемый ветром, добрался уже до его спины и затылка. И только вспомнил про боксерские бинты в сумке, как что-то случилось. Его резко дернули за руку, самого припечатали к стенке, Уджин встал вплотную. И Тэмин не смог отвести или опустить глаза, не то чтобы оттолкнуть, он не издал ни звука и почти не дышал — настолько им завладел взгляд Уджина. — Бесишь. Ты реально достал. Твоя глупость, твои бессмысленные попытки все решить самому. «Что с того», говоришь? Он знал, что я приду с тобой, и знал, чем все закончится, подначивая меня. У него нет пределов — он пойдет до конца, из-за нас обоих, используя что угодно, — Уджин говорил тихо, но лучше бы он орал, — До каких пор ты будешь лезть в пекло, не зная что там, не зная хватит ли сил, не зная за кого? Ты действительно такой тупой? — Так, полегче, ладно? — Тэмин, очнувшись, даже вытянул вперед руки, словно и физически защищаясь от обвинений, хотя понимал, что Уджин прав (в который раз), попытался выручить хоть немного пространства между ними. На этот раз его с силой оттолкнули обратно к стенке, буквально вжимая своим телом, — Эй! Ну ты чего окрысился?! Ответа не последовало. Уджин молчал, но парень четко уловил мгновение, когда что-то изменилось. В его глазах, в выражении лица. Он не мог дать названия тому, что именно менялось и в какую сторону. Они стояли слишком близко, так близко, что между ними была лишь тишина. Не было слышно даже дыхания друг друга, все звуки тонули в небесном потоке за спиной Уджина. Тэмин ощущал чужие выдохи у себя на щеке, тонул в голубых глазах, которые теперь не были так неприступно холодны, они притягивали, и Тэмин снова не мог отвести взгляд. Как и нарушить эту тишину. — Повтори, — едва слышно прошептал Уджин, обхватив ладонями лицо парня, оба неровно дышали, воруя воздух друг у друга, — Повтори мое имя. В тот миг Тэмин не мог думать о том, что абсолютно по-идиотски выдал сам себя, о Чжухуне, обо всем, что произошло и что случится после — он хотел хоть куда-то переключить свой взгляд, пока еще была надежда не утонуть в чужом, перевел глаза на потемневшую от воды челку Уджина. На кончике одной из прядей дрожала капелька. «Сейчас сорвется. Уже почти. Вот сейчас», — и также медленно, сколь неизбежно было падение капли, он закрыл глаза в тот момент, когда Уджин наклонил голову и коснулся губ Тэмина. Нежно, почти как в первый раз, поцелуй просто дал почувствовать свое рождение на кончиках губ. Почувствовав тепло чужих губ, Уджин приоткрыл рот и чуть потянул их, после лаская каждую отдельно, оттягивая, посасывая и зацеловывая, коснулся кончиком языка уголка губ. Тэмин не ожидал подобного, сейчас все было иначе. Что-то творилось с Уджином, который так мягко, но чувственно касался его, что-то творилось с ним самим, лишая сил и желания сопротивляться. Он был абсурдно рад закрытым глазам и крепкой хватке, не зная что делать, в особенности с руками, которые теперь не удерживали, поэтому прижался ладонями к холодному бетону. Все чувства сосредоточились в одной точке — точке их касания. Целуя, Уджин достиг другого уголка губ, чуть отстранился. — Посмотри на меня, — выдохнул он в зажмуренное лицо. Тэмин не сразу смог поднять на него глаза. Уджин мягко улыбнулся. Парень собрал последние остатки обороны, наперед зная, что тщетно. — И почему ты делаешь со мной все, что хочешь? — хотя, «почему я позволяю» было бы честней. — Да если бы я делал с тобой все, что хочу, — с легким раздражением ответил Уджин и снова наклонился к желаемому. Теперь, уже жадно целуя, он скользнул пальцами за горящие уши Тэмина, провел по коже прямо за ними, затем задел местечко на шее, где начинали расти тонкие волоски. Тэмин не выдержал и удивленно простонал в открытые губы. От этого звука Уджин чуть дернулся и еще больше углубил поцелуй, хотя самому Тэмину это казалось невозможным, будто у него брали больше, чем он мог бы дать. Он не владел своими губами и языком, который затягивали чужие губы, по которому скользил другой язык, а потом проводил по зубам и деснам, щекотал небо. Казалось, что из него просто пили. Так думал и Уджин, буквально упиваясь нежностью губ, всем происходящим, теряясь в неожиданной легкости после всего случившегося за день. Это была иная близость, нежели он испытал сегодня на ринге, но она также давала свободу и радость от того, кто был рядом с ним. Наконец-то. Оторвавшись от намученных губ, Уджин уткнулся в прохладную щеку, смазывая капельки дождя. Стихия бушевала на улице, а внутри у обоих все переворачивалось и горело от чувств, которым внезапно дали выход. Парень провел большим пальцем по высокой скуле Тэмина, слыша его рваное дыхание. Он заглянул в потемневшие глаза, шумно вздохнул. Тэмин готов был поклясться, что на миг Уджин растерялся, а потом вдруг наклонил голову, и он почувствовал губы на своей шее. Это было и вовсе неожиданно и незнакомо, так же как и пальцы, скользнувшие за ворот футболки. Тэмин ухватился руками за запястья парня, удерживая их на месте. Но такое обычное касание возымело обратный эффект. Ощутилось это явно не как сопротивление или даже попытка остановить, а наоборот, словно стать еще ближе, больше почувствовать, словно одним этим движением Тэмин сделал что-то невообразимо интимное. Начиная дрожать, он опустил голову. Уджин, казалось, понимал что происходит с парнем. Его неопытность и реакция откровенно нравились, это заводило: хотелось поддразнить, поцеловать, искусать, научить, привязать к себе насколько это возможно. Но, целуя Тэмина, он отдавался сам, гораздо больше, чем того хотел. Видя опасность, угрожающую ему, Уджин забывал о контроле. Он понял, что получит парня полностью, лишь открывшись перед ним без остатка, включая то, что хотел бы скрыть. Соблазн и желание защитить, помочь сплелись с осознанием собственной уязвимости, Уджин на миг снова почувствовал себя беспомощным и слабым, будто даже еще ребенком, а не взрослым парнем, годами выстраивающим вокруг себя броню. — Шшш, все хорошо. Уже все хорошо, — он погладил щеку Тэмина, приподнял его лицо и не смог не добавить, — Такой серьезный. Тэмин и правда насупился. На себя. Потому что в голове больше не крутились вопросы общей морали, даже причины такого поведения не волновали его в данный момент так, как полное понимание того, что все это он делает с Уджином. Тем другом детства, его Уджином. Он сам так его назвал. Вслух. Это словно разрушило какой-то барьер. Еще один за сегодня. Сейчас Тэмина съедало желание обнять, как много лет назад. Он не вытерпел и протиснул пальцы под раненую ладонь у себя на щеке. — Это…мои слова, — пробубнил он. Если Уджину и было больно, то он этого и не почувствовал. Поток радости, чистой радости захлестнул с головой, подобно дождю, который лил сейчас слепой стеной. Он обнял Тэмина, как болезненно недостающую часть себя, так крепко, как только мог, и тут же сам оказался в его руках, цепляющихся за его спину. Губы уткнулись в прижатую к плечу макушку. — Родной мой, — глухо выдохнул Уджин. Слов не было, их не хватало и не могло хватить, чтобы высказать все, что было разбужено из треснувшей скорлупы, очищено от праха, омыто после городской пыли. Дождь давал начало чему-то новому, возвращая жизнь, на первый взгляд, сухим корням, даря полноценное ощущение себя и того, что казалось потерянным. Как долго они так простояли не смог бы сказать ни один из них. Наконец, они разжали руки, но не отпустили взглядов друг друга. Сказать хотелось так много, спросить о еще большем, но… — Иди домой, — уже привычным тоном сказал Уджин. Он снова взял себя в руки. Но было странно другое. «Обычно не он увиливает от ответа со своими постоянными „Юн Тэминами“ и другими провокациями, а сейчас, после всего, после такого?! Пусть он и супер-герой этого дня, но не робот, чтобы так переключаться», — теперь уже Тэмин видел человека, пытавшегося смыться так рьяно, что даже его собственное самолюбие не сильно оскорбилось. — Поехали к тебе, — ответом была удивленно изогнутая бровь, — Тебе надо обработать рану. В принципе, можно было повернуть назад, до дома Хан было ближе, но Тэмин не хотел вести туда Уджина, пришлось бы терпеть Чжиука и врать, врать, врать. Глотнув честности, возникшей между ними, парень ничего не мог с собой поделать, он хотел ее продолжения. Хотел островка, буквально каких-нибудь двух метров только для них одних, для честного разговора и безопасности Уджина. И была странная, но твердая уверенность в том, что и он хочет того же, что в этот момент он нужен Уджину, пускай тот и не признается. Все остальные доводы нахлебались дождевой воды. — Ты мне ничем не обязан. Поехали, если просто хочешь. «В чем-то он так и не изменился. Он не такой непробиваемый, каким хочет казаться, если я хоть на грош его понял», — пришел к мысли Тэмин, подбирая сумку. Парни вышли из-под узкого козырька крыши и зашлепали к проезжей части. Через пару минут они промокли насквозь, но это компенсировалось удачей, что такси они поймали быстро, что при таком ливне было реальной фортуной. Сидя в машине, Тэмин отбил по контакту «маме», что он задержится у друга и взглянул на Уджина. Тот отвернулся к окну и, казалось, не замечал, как капает с волос, пока Тэмин не достал из сумки полотенце и не ткнул его другу. «О таком не просят. За любовью, как за милостыней, не ходят», — вспомнил вдруг Тэмин фразу из какого-то фильма. Он тогда драил полы в магазине электроники и увидел этот момент на ближайшем экране, продублированный еще на паре-тройке десятков телевизоров рядом. Остановился и кивнул головой, полностью соглашаясь с пожилой героиней очередной мыльной оперы. «Что-то надо понимать и самому», — домыслил Тэмин и тоже отвернулся к окну. Очутившись, наконец, в теплой квартире, оба предприняли несколько неудачных попыток выдернуть ноги из хлюпающих кроссовок. Пришлось нагибаться и, как положено, тянуть за шнурки. В комнате Тэмин еще раз полез в сумку за полотенцем (перебежки из машины в подъезд хватило, чтобы снова окатиться под ливнем). — Раздевайся, — услышал он голос Уджина. — С чего бы это? — более удивленно — непонимающего тона сложно было представить. Тэмин, сидя на корточках, так и уставился на Уджина. Тот на ходу снимая мокрую футболку, скрылся за перегородкой. — С того, что часть нашей одежды нужно отправить в стирку, если не всю, а высушить уж точно. И не у меня оценки ниже плинтуса, заболеешь — не помогут никакие занятия, — хлопали дверцы шкафов, что-то открывали и задвигали. — Скажите пожалуйста, какой хозяйственный, — недовольно пробормотал Тэмин, все-таки ежась в прилипшей одежде. — Не особо, здесь убирается домработница, но трусы себе стираю сам, — Уджин все слышал и подошел, протягивая сухую одежду. — Молодец какой, — усмехнувшись, выдавил Тэмин, однако, не шевелясь. — Послушай, — Уджин присел рядом, — Если ты предпочитаешь экономить воду, только скажи, и я составлю тебе компанию в душе. Ну? Решайся скорее, ноги затекут. — Какого… что ты несешь?! — Тэмин выхватил одежду и скрылся в ванной комнате. Подставляясь под теплые и расслабляющие струйки, он пытался успокоиться и хоть как-то соотнести поступки и слова Уджина. Не ровен час, тот снова превратится в засранца с морозильными глазами, готовым ответить едким цинизмом на любое проявление помощи или заботы. Но сегодня броня дала брешь, он увидел силу, граничащую с жестокостью, почувствовал как из него выцеловали всю душу, снова испытал детскую радость и трепет от непередаваемой ласки. Он не мог позволить Уджину вновь отмолчаться и закрыться в себе. «Да уж, вот и давай себе зарок поменьше болтать, — усмехнулся Тэмин, вспоминая утро, — Сам спросил Уджина что он думает обо мне, потом вскрылся, как полный имбецил, а теперь еще и уговаривай выползти из своей раковины». В общем, он вернулся в комнату в полной готовности к новым подколам. Однако, Уджин ни до, ни после душа не проронил ни слова. На вопрос Тэмина, где аптечка, парень кивнул в сторону спальни. Только вечерело, но из-за задернутости неба облаками, казалось, что уже почти ночь. Ливень и не думал стихать. Уджин щелкнул выключателем. Порывшись в пластмассовом чемоданчике, Тэмин достал все что нужно и присел рядом с ним. — Надо же, у тебя шрамы остались после старой раны, — парень разглядывал два бледных рубца на ладони, которые так нагло вмешались в хитросплетение линий, нарушая целостность «картины». — Мне сказали, что из-за глубины травмы кожа кое-где будет отрастать вся по-новому. Было немного странно видеть совершенно ровную, без складок, кожу, словно с нее что-то стерли. Интересно, новые линии — это повторение старых или у них своя история? — Тэмин уже обработал порез и накладывал бинт, как услышал, — Ты раскраснелся. — Естественно. Я после душа, — отрезал он, захлопнул крышку аптечки и отошел к окну. Он был уверен, что сейчас последует продолжение в духе «неопытной старшеклассницы», но никакой ответной реплики не было сказано. Через какое-то время снова щелкнул выключатель. Наверное, только из-за насыщенности дня Тэмин не подскочил на месте, когда все, что находилось дальше пары метров от него, провалилось в темноту. Он смотрел на окно, оплакиваемое небом с противоположной стороны. Лило так сильно, что невозможно было разобрать что там внизу. Дождь яркими размытыми вспышками выхватывал огни соседних домов и едва различимыми крапинками обрисовывал ряды уличных фонарей и светофоров. Чуть слышно Уджин подошел к Тэмину и встал у него за спиной. — Я все для тебя сделаю. Я уже говорил, что не желаю тебе ни капли зла, — почти касаясь губами волос на затылке, говорил Уджин. Спокойно, в его голосе не было ни насмешки, ни стальных ноток, — Раз между нами нет больше того пари и смысла притворяться, я повторяю сейчас — я помогу тебе. В чем захочешь. Теперь я действительно могу. Тэмин развернулся к нему. Подсвеченные разводы отражением скользили по Уджину, словно он сам смотрел на Тэмина сквозь поток воды, а Тэмин — на него. Но каждый четко понимал, что дождь — он за окном, поток подобен призраку, между ними нет ничего, а отражение — только то, что кажется. «Сколько же всего можно упустить, боясь что-то рассказать, чем-то рискнуть, во время не заметив. Но сейчас я готов оставить позади всю боль, что мы так нечаянно причинили друг другу, ради надежды, что мы встретились не для того, чтобы вновь расстаться. Пусть хоть весь мир ополчится на него — я его не брошу. Я поверю. Потому что хочу, потому что не смогу без этого. Если не ему, то кому? И пусть я ошибусь именно поэтому, что увидел в нем то, чего нет. Я не пожалею о правде больше, чем буду жить во лжи». — А мне от тебя никогда ничего не было нужно, — выражение глаз в темноте было не разобрать, но Тэмин заглядывал в них прямо и открыто, — Я мог злиться, обижаться на тебя, но я всегда хотел, чтобы ты был жив и здоров, пускай мы бы больше не встретились, — и, набрав воздуха, закончил. — Мне всегда было важно только это. Я сам не понимал, насколько. Тэмин резко замолчал, потому что оказался не готов к таким откровенным разговорам. Раньше он не раз представлял их внезапную встречу, думал, что же они друг другу скажут, если скажут. И вот сейчас он хотел навсегда скинуть ношу прошлого, избавиться от колкого чувства вины, дать знать, что его ждали, надеялись, что будет так. — Я тебя похоронил, — фраза садняще резанула горло Уджина вместе со слухом, — Я надеюсь, тебе никогда не доведется испытать что-либо подобное. Почувствовать, что твой единственный глоток в пустыне проскользнул сквозь пальцы, оставляя после себя лишь смерть и память мне. Я не позволю никому причинить тебе зло, — и, чуть помедлив, добавил, — Я… готов убить за тебя. Это было сказано абсолютно серьезно и спокойно. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец, не выдержав немигающего взгляда, Тэмин отошел от окна и сел на кровать. — Прекрати. Не говори таких вещей. Я серьезно. Уджин медленно последовал за ним. Сел рядом. Оба уставились в окно, как на картину, которую рисовали в режиме реального времени. И впервые, за долгое время с момента их новой встречи, они ощутили близость друг друга, без лжи и притворства, без выдуманных самими условностей, без нерешенных вопросов. Они не знали, что оба вспомнили детские годы, когда они также рядом сидели на ступеньках, на парапете или просто на земле, и никому не было дела до двух беспризорников, а им — до кого-то еще. Уджин первым выплыл из воспоминаний и посмотрел на Тэмина. Тот, казалось, совсем где-то затерялся. Парень обвел взглядом точеный профиль, спину, линию плеча и руки, чуть подвинулся и медленно, очень медленно положил свою голову ему на плечо так, что Тэмин, очнувшись, увидел светловолосый затылок. Привыкнув к новым ощущениям, Уджин провел щекой по еще влажным волосам, кончиком носа задел ушную раковину, провел губами по виску. Он умирал от желания коснуться Тэмина, почувствовать его рядом с собой, голову будоражила мысль, что волосы пахнут его шампунем. Было в этом что-то кошачье, но парню нравилось водить так лицом по волосам, лицу и плечу Тэмина, не трогая его руками. Скованно, но Тэмин сам начал отвечать. Подставляясь лбом под губы, касаясь щекой чужой щеки, уткнувшись в светлые пряди, он узнал, что они мягкие и гладкие как шелк. Это было слишком, даже чересчур, и этого было недостаточно, Тэмин едва ли отдавал себе отчет, когда начал целовать подвернувшуюся под губы щеку. Он бессознательно тянулся к коже, отвечал на ласку как только мог. Уджин, замерев, терпел и наслаждался, насколько мог вынести этот искренний порыв. Потом опрокинул Тэмина на постель и накрыл его губы своими. Ощущение вжатого тела прострелило их обоих. Не сразу Тэмин понял, что вцепился в бицепсы Уджина, но ощущение чужих напряженных мышц будоражило. Уджин же сходил с ума от осмелевшего парня, от его пальцев, слепо шарящих уже в его волосах, от ответных поцелуев. От мыслей, как он хотел касаться Тэмина, что именно хотел сделать, Уджин почувствовал дрожь в теле. Дурея от съедавшего жара, он залез под кофту и провел вверх рукой, чувствуя нежную кожу и пробегая по ребрам. Тэмин охнул в губы Уджина и вздрогнул всем телом, когда тот, спускаясь обратно, снова с нажимом провел по косточкам. — Ты так и не ответил мне, что чувствуешь, тогда, в караоке. И сейчас, — дал вздохнуть, наконец, Уджин, проводя большим пальцем по нижней губе. «Черт тебя дери, Мин Уджин! Какого лешего ты от меня хочешь?! Сказать, что у меня крышу сносит, стоит тебе поцеловать? А не заметно, если я творю такое?! Что чувствую? И страх, и стыд, и предвкушение чего-то — все это тянет вниз, сосет под ложечкой. Все тебе „скажи“, Уджин!» — Ты тоже мне не ответил, — пытаясь выровнять дыхание, прохрипел Тэмин, — когда я спросил, нравлюсь ли я тебе. — А сам как думаешь? — усмехнулся Уджин и наклонился к самому уху, — Еще не догадался, после всего? Я сказал, что мое чувство к тебе нельзя выразить простыми словами. — Не разговаривай со мной общими теориями, я не маленький. Уджин снова наклонился для поцелуя, но Тэмин его остановил. — Нет. — Не хочешь меня? — помолчав, спросил блондин. — Не сейчас, — также не сразу ответил парень. Уджин не сводил с него изучающего взгляда, уголок рта снова дернулся вверх. Тэмин понял, что краснеет еще больше: «Такой ответ пояснять надо! Ляпнул бред, будто об остальных причинах „против“ больше париться не буду! Ты идиот, Юн Тэмин! „Не сейчас“ — ну прям девица за день до замужества!» — Мы сегодня… Я только вновь обрел друга, разве не ясно? Даже не надеялся, между прочим. Сумасшедший день! Мы даже не поговорили толком… Объяснение складывалось так себе, но Уджин, казалось, все понял. — Хорошо. Ты прав. Для меня это тоже не просто так, — после этих слов у Тэмина почему-то отлегло, а Уджин уткнулся в его шею, вдыхая запах, запоминая, — Но я не обещаю, что смогу держать себя в руках все это время и не подталкивать тебя к верному решению. — Степень твоей шизанутости мне предстоит еще выяснить, — устало выдохнул Тэмин и замер, — Или нет. Слушай, мне жаль, конечно, убивать сей трогательный момент, но… если ты сейчас с меня не слезешь, я… Ты тяжелый, блин! Уджин, посмеиваясь, откатился. Тэмин приподнялся, чтобы убедиться, не померещилось ли ему, но нет, парень напротив улыбался искренне и легко. — Знаешь, ты сейчас тоже улыбаешься, — заметил Уджин, — По-своему, как я помню. И начал подползать к Тэмину. — Так, минуточку! — тот отползал назад, пока не коснулся лопатками спинки кровати, — Что опять за брачные танцы диких народов?! К удивлению Тэмина, Уджин, поравнявшись с ним, лег под бочок и пристроил свою голову у парня на груди. «Зашибись, а по-нормальному сказать не судьба было?» — непосредственность Уджина ставила в тупик, лишала сил озвучить протест или вовсе отказать… и умиляла своей прямотой и искренностью. В чем-то самом главном он так и не изменился, и это безумно грело. — Ну, ты меня еще «хёном» назови, и я поверю, что мы не расставались, — вместо этого заметил он. — Сам сказал, что хотел бы поговорить. Ты можешь спросить о чем угодно, я расскажу, — какое-то время они молчали, — Я часто думал о тебе, все это время, — пробормотал Уджин. Слова дались ему так просто, что Тэмин хотел бы рассмотреть его лицо, но в тонущей в темноте комнате, кроме волос, ничего было не разобрать. Тэмин взъерошил высохшие пряди, но руку после не убрал. — Послушай, Уджин… — Ммм? — Расскажи мне о себе. А так многого о тебе не знаю. Расскажи. Я хочу. На улице все так же лил дождь: кого-то раздражая, кому-то портя планы, кого-то удивлял своей силой, кому-то приносил облегчение, смывая и унося с собой пережитое, ненужное или просто неудавшееся, питая новые надежды, как семена, давая жизнь чему-то новому. За размазанным потоком воды на одном из негоревших окон было не разобрать, что происходит внутри. Две души, рванувшись навстречу, замерли, и теперь медленно, неспешно, заново знакомились друг с другом, вспоминали, спорили, прощали. В какой-то момент Тэмин заметил, что Уджин совсем притих. Решив, что тот уснул, убрал руку с головы, но парень тут же запрокинул голову, смотря на него снизу вверх, и, все так же не сводя глаз, потянулся и рукой Тэмина приобнял себя за шею, пристраивая ладонь в перебинтованных пальцах. Наверно, это будет долгая ночь.Глава 4.
18 апреля 2017 г. в 01:07