Для кого играет Эвр Холмс?

— Эвр? — голос брата прокрадывается через стекло и медленно и аккуратно прикасается к её коже, невесомо поглаживая корпус скрипки. — Почему ты выбрала именно его? Ты никогда не говорила. Из всех врагов… — Он был тем самым, — перебивает его Эвр, не оборачиваясь. — Для кого из нас? — его голос звучит стройно, как теорема; он, конечно, пытается уложить всё в математическую конструкцию, объяснить, построить логическую цепочку. Будь здесь Джим, он бы пнул всю его логику, как хлипкий песочный домик, наплевал бы на неё, а потом изрисовал пепелище безумными яркими красками, лишь бы запутать Шерлока и поставить его в тупик. Он никогда не понимал эмоций, а загадка отношений Эвр и Джеймса Мориарти была одной из самых сложных за всю его жизнь. Как этот человек смог так глубоко пробраться в её сознание, заставив сделать… всё это? — Для нас обоих. Для тебя, для меня, — Эвр обернулась, глядя на него с чувством легкой обиды. — Он ведь в твоей голове, братец мой, не так ли? Шерлок нервно сглатывает, опуская глаза и поджимая губы. Он никак не может признаться даже самому себе, что умерший враг для него живее всех живых. — Ты догадываешься, наверное, что у нас были особые… отношения, — она вытягивает последнее слово, приподнимая брови. — Несомненно, — он кивает. — Секс? — О, гораздо больше, чем секс, — Эвр кривится, словно расстраиваясь однобокости мышления брата. — Если говорить коротко, то он помог мне почувствовать себя… признанной. Ты ведь понимаешь, что просидеть 20 лет под надзором старшего брата и не видеть мира — очень скучно? Только подумай: у тебя была учёба в университете, сотни дел, которые ты решал. А у меня не было ничего. — Разумеется. — Мы могли говорить круглыми сутками, так что уставали связки. Знаешь это чувство першения в горле? Я изучила его вдоль и поперёк. Джим учил меня менять голоса, давал слушать музыку и показывал кино. А еще он великолепно готовил, — Эвр спрятала довольную усмешку. — Помнишь, когда я пришла к тебе как Фейт Смит, ты сказал, что я — мастер кулинарии? Это он меня научил. — Боль стимулирует память… — задумчиво проговорил Шерлок, вспоминая тот день. — Он заставлял тебя резать себя? — Что? Не говори чепухи, — она снова кривится, и её брату кажется, будто земля уходит у него из-под ног. Разве могла его умная сестрёнка так ошибиться? — Он бы никогда не попросил меня о таком. Но я привыкла, что он всегда был рядом, и, после его смерти, пыталась его воссоздать. Я не чувствую боли, но моё тело выделяло много эндорфинов, когда видело Джима. Я устроила бартер. Я даю сердцу стимул, а оно мне — Джима. Справедливая сделка, ты так не думаешь? Шерлок лишь нервно поджимает губы. Он ничего не понимает, боже! — Джим, он до сих пор ничего не понимает! — А я говорил тебе, что он дубина. Бесчувственная, холодная дубина. — Ты ненавидишь его? — Тебе было бы гораздо проще, если бы это было так, правда? Но за что мне его ненавидеть? — За то, что он застрелился. — А как насчёт тебя? Ты ведь скучаешь по нему? — нервное молчание. — О, ты игнорируешь мои вопросы, потому что не можешь смириться с ответами? — Я лишь пытаюсь понять, — Шерлок наклонился вперёд и сделал шаг по направлению к защитному стеклу, — почему ты выбрала его. Почему доверяла? — Ты всё не хочешь никак меня слушать, — Эвр прикрыла глаза и прикусила губу, — а ведь он просто был моим другом. — Другом. Он любил тебя? — девушка не ответила, лишь моргнув. — Он не казался мне сентиментальным, но… — А кто говорит хоть слово о сентиментальности? — она усмехается и хмурит лоб. — Мы оба знаем, что не бывает чувств без привязанности. — Мы — да. Но Джим был другим. Ведь это он будил в тебе чувства, сделал из тебя того, кто ты есть. Он никогда не был зависим от своих чувств, и поэтому ты никогда не сможешь понять его. Поэтому Джим навсегда останется для тебя загадкой. — А для тебя? — спрашивает Шерлок, вновь игнорируя её критику. Эвр не отвечает, лишь загадочно улыбаясь и пряча взгляд. — Ты знаешь, почему Молли Хупер до сих пор не простила тебя? — Нет. Просвети меня. — Ты так ничего и не понял. Помнишь, я говорила тебе взглянуть на неё, на эту бедную девочку, на то, что ты с ней сделал? Все эти маленькие чувства… Молли была и остаётся для тебя незначительной мелочью, когда ты для неё — целый мир. Слишком много чувств для её крошечного сердца, ты так не думаешь? — Не понимаю, о чём ты, — брат опускает глаза, поспешно стирая из памяти подготовленную заранее речь. Разговор заходит в ту сторону, в которую он никогда бы не направил его по собственной воле. — Конечно, ты не понимаешь, — её голос звучит разочарованно и презрительно, и в нём Шерлок слышит Мориарти, которого предпочел бы не слышать. Он же мёртв: как он может быть здесь, в её камере? Впрочем, то, что он мёртв для Шерлока, не значит того же для Эвр. — Даже после всего, что было, ты продолжаешь издеваться над ней. Неужели мне нужно снова запугать тебя, чтобы ты перестал прятать голову в песок? — Ты говорила, что не играешь так топорно, — Шерлок косится на сестру с подозрением, но она лишь пожимает плечами и стреляет глазами в сторону. — Возможно, стоит. Шерлоку хочется верить, что она блефует, что она так не поступит, но предсказать её действия невозможно. Конечно, теперь она под наблюдением, но… — Видишь? — удовлетворённо произносит сестра. — Ты хочешь защитить её, сомневаешься в её безопасности. Но даже не понимаешь, в чем причина. Она снова отворачивается от него к стене, берёт в руки скрипку и начинает играть что-то свербящее, назойливое и до ужаса неприятное, как звуки кошачьих когтей, царапающих доску. Значит, пора уходить — Шерлок прекрасно это знает. Если Эвр играет, значит, она в своих чертогах, и теперь от неё ни слова не добиться. — Оболтус. — Ты, как всегда, ожидаешь от него гораздо большего, на что он способен, Джим. — Ну, как она? — Молли разгуливает около вертолёта, втягивая замёрзшие руки в пальто, но Шерлок не отвечает, проходя мимо и запрыгивая в салон. Пилота пока нет, и девушка остаётся на улице. — Снова неудача? — Всё прошло лучше, чем в прошлый раз, — произнёс Шерлок, расправляя пальто. — Семья — штука мудрёная. Но твоё общество явно идёт ей на пользу. Молли едва заметно улыбается, когда мужчина подает ей руку и помогает забраться в вертолёт. Она растерянно встаёт на ступени, не понимая, с чего вдруг Шерлок стал так галантен, и садится напротив него. — Она ничего не знает? — Шерлок качает головой. — Нет. Но ты ведь не думала, что она так просто выдаст его? Если тот, кто угрожает мне сейчас — действительно Мориарти… — Ты не понимаешь, — Молли улыбается и издаёт нервный смешок. — Разве это не очевидно? Шерлок продолжает сохранять недоумевающее выражение лица, и Молли смеётся уже более открыто, откровенно над ним насмехаясь. — Я думаю, Эвр знала бы, останься Джим в живых. Он бы ей сказал. — Почему? — Ну… — Молли взглянула в угол салона, продолжая улыбаться. — Он заботился о ней. К тому же, если он решил, что она принадлежит ему, то рано или поздно ему захотелось бы забрать её. — Мориарти? — Шерлок хмурится, недоверчиво глядя на Молли. — Ты ведь понимаешь, как абсурдно это звучит? — Если это сложно для тебя, это еще не значит, что это абсурд. К тому же, если бы она знала, что Мориарти жив, он бы не мерещился ей тут и там. — Что? — Холмс хмурится еще сильнее, и Молли даже замечает, как от злости сжимаются его кулаки. Она могла бы испугаться, но сейчас это не вызывает ничего, кроме нервного, но трогательного смешка. — Она постоянно играет ему на скрипке. Он в её чертогах, Шерлок. Всегда. — Но почему? Она ведь так умна, она может… — А зачем ей выгонять его оттуда? — Молли откровенно смеётся, заставляя Холмса хмуриться, и хлопает рукой по сиденьям. — При чём здесь ум, если она любит его? Шерлок тянет паузу, глядя то на девушку, то на спешащего к вертолёту пилоту. — Так просто, правда? — нарушает Молли тишину. — Невозможно, — шепчет Шерлок, глядя куда-то в пустоту. — Одно другому не мешает, — девушка пристёгивает ремни, и вертолёт взмывает в воздух. Шерлок так и остается в недоумении.