Сердце Феникса

Грейнджер сидела в кровати, тщательно размазывая по онемевшим ногам пахучую мазь. В третий раз за этот месяц у Грейнджер отнимаются ноги и в первый раз так надолго. Первый приступ произошел в тот же день, когда все и началось — она не выполнила приказ Снейпа и поплатилась за это болью, в разы хуже Круциатуса. Второй спустя неделю. И оба этих раза длились от силы несколько минут. Снейп давал ей какие-то зелья, мази, приступы на время прекращались, а после начинались вновь. — Скоро должно пройти, — Снейп накрыл Грейнджер пледом и подоткнул его по краям. — Да, профессор? — Да. Я обещаю. Теперь поспи, — он ласково коснулся рукой лба, проверяя, нет ли жара. — Не хочется. Профессор, вы сняли с меня это… — неловкий взмах рукой в сторону шеи. — Спасибо. — Не за что. Спи, Гермиона. Тебе дать зелье? — Нет, не надо, — целомудренный поцелуй в лоб, и Снейп уходит, потушив свет. Гермиона касается пальцами рун на запястье, потом бедра. Никаких ощущений. — Ничего, он что-нибудь придумает. Утром Грейнджер попыталась встать с кровати, ожидая привычного покалывания в ногах, но ничего не произошло. Ноги просто не двигались. — Профессор! — кричит Грейнджер, пытаясь пошевелить ногами. — Профессор! — Грейнджер? Что случилось? — Снейп зашел в комнату к девушке и замер в дверях. — Не подействовало? — Нет. Это же было экспериментальное лекарство, вы говорили, что оно подействует сразу же! Почему эта мазь не сработала, профессор? — Последствия Круциатуса чаще всего необратимы, мисс Грейнджер. — А я смогу ходить? — Гермиона… — Скажите! — Вряд ли. Лучше спросить об этом колдомедиков. — Мы поедем в Мунго, профессор? — Гермиона вдруг испуганно побледнела и вцепилась пальцами в плед. — Да. — А можно… Не идти? — Мисс Грейнджер, зелья и мази, что я вам давал, перестали действовать. Наверняка целители найдут другой способ спасти вас от паралича, раз мои зелья не действуют. — Вы же лучший зельевар Британии, профессор, — умоляюще прошептала Гермиона. — Зельевар, не колдомедик. Я не смогу вылечить вас, — отрицательно качает головой Северус. — Дайте мне те зелья и мазь! Попробуем еще раз. — Экспериментальные? Я думал, что Невыносимая Всезнайка должна знать, как принимаются экспериментальные зелья. В первый раз зелье или мазь используются в минимальном количестве, мисс Грейнджер. Вам лучше не стало. Думаю, объяснять почему вы больше не будете принимать эти зелья не нужно? — Профессор, я не хочу, что бы меня видели… В таком положении и… — Гермиона выдохнула. — С вами. Снейп молчал. Стоял, оперевшись о косяк, и молчал, смотря куда-то вдаль. Потом горько хмыкнул и коротко бросил: — Ясно. После начался ад. Бесконечные визиты целителей, зелья, мази… Но больше всего Гермиону раздражала холодность Снейпа. Нет, он не насмехался и не оскорблял, не игнорировал, но… Каждое слово, каждый взгляд, обращенный к ней выглядел как великое одолжение. Сегодня должна была прийти молодая целительница из Франции, поставившая на ноги за неполный год работы десяток паралитиков. Она была последней, кто согласился осмотреть Грейнджер и сказать правду, какой бы она ни была. — Профессор… Она ведь поможет? — Возможно. — Вы так говорите про каждого целителя, что приходит сюда, но тем не менее никто не помогает. Они все лишь лепечут что-то про последствия Круциатуса и их необратимость. Профессор, а если я не смогу больше ходить? Я уже две недели так живу. Я не могу так больше! — Мисс Грейнджер… Гермиона. — исправился Снейп и присел на кровать к Грейнджер. — Даже если ты не сможешь ходить, я все равно буду рядом. Ответить Гермиона не успела. Из камина вышла высокая изящная девушка, вылитая Флер Делакур, только рыжая. — Прошу простить за вторжение. Я не привычна к каминам. Меня зовут Сара Антуанетта Лейстренж-Уизли. Мне приехало письмо с Северуса Снейпа, он хотел лечения просить. — Здравствуйте, мисс Лейстренж-Уизли, — Снейп встал с кровати, пропуская колдомедика к Грейнджер. — Здравствуйте. — О, значит это и является больная? По-моему, вы очень здоровы. Нет признаков магического паралича. Мистер Снейп, будьте хороши отправиться вон, — рыжая девушка махнула ручкой в сторону двери. Снейп кивнул, ободряюще улыбнулся Гермионе и вышел. Целительница, в миг растерявшая всю свою показную веселость и харизму, запечатала заклинанием дверь. — Что он с тобой делает? — Мисс Лейстренж-Уизли, простите, вы о чем? — О нем. Он бьет тебя? Насилует? Издевается? — Нет. Конечно нет. Почему вы спрашиваете? — Ясно. Он стер тебе память? Я тоже сперва ничего не помнила, а потом организм приспособился к Обливиэйту. У тебя еще, видно, такого не произошло. Ну, ладно, это мы поправим… — Нет, что вы делаете? Я сейчас позову Снейпа! — Фините Инкантатем! — рыжая опустила палочку и вопросительно уставилась на Грейнджер. — Вспомнила? — Уходите! Иначе я позову его! — И что он мне сделает, а? Не всем так повезло, как тебе. Саре Антуанетте Лейстренж-Уизли, несмотря на чистокровность, Фортуна не улыбнулась. Она вышла замуж за магла, и ее семья отреклась от нее, и она уравнялась в правах с грязнокровками, и была запытана своим куратором до смерти. — Кто тогда ты? — Такая же грязнокровка, как и ты. Мститель. — Это все из-за вас! Из-за вас ни в чем не виноватые люди терпят боль! — Из-за нас? Мы защищаемся! Мы дважды отсрочили принятие этого закона, а в третий раз не вышло. Вот мы и начали бороться. Чего не получилось добиться словами, мы добьемся силой. — Вы убиваете детей! — Эти дети немногим старше тебя и на их совести немало загубленных жизней. Я сама была у такого, как ты выразилась, ребенка, — рыжая хотела сказать что-то еще, но осеклась, и зашептала на ухо Грейнджер. — Идем со мной, я могу тебе помочь! Хватит притворяться. — Я вправду больна. Мне не нужна помощь. Он любит меня. — Надеюсь, это так. Я могу сообщить о тебе твоим друзьям, ну, если они еще не знают. — Да? Передай Гарри Поттеру и Рону Уизли, что я жива. Пожайлуста. — Да, передам. Если вдруг тебе понадобится помощь, есть знахарка Мара. Она живет в горах. Просто отправь ей сову, скажи, что в горы, к Маре, и она найдет ее. Удачи. — Спасибо, — Мстительница сняла с двери заклинание, и, вновь картавя, позвала Снейпа. — Мистер Снейп! — когда он вошел, рыжая закусила губу и опустила взгляд в пол. — К сожалению, я не имею сил сделать ее здоровой. Но не используйте Круциатус лучше. До свидания. — Грязнокровка с именем чистокровной предательницы помахала ручкой и запрыгнула в камин. — Профессор? — Да? — Снейп вернулась к прежнему состоянию — ледяному безразличию. Гермиона вздохнула и продолжила: — Вы любите меня? Снейп замер, побледнел. Зрачки его темных глаз удивленно расширились, а сам он судорожно открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, а потом, махнув рукой, вышел из комнаты. — Нет? Тогда отпустите меня! Отпустите! — надрывалась Гермиона, а Снейп уходил все дальше по коридору, не обращая внимания на ее крики. Гермиона откинулась обратно на подушки и беззвучно зарыдала. Слезы тонкими потоками полились по бледной коже, оставляя мокрые дорожки. Было больно. То ли потому, что он ее не любит, то ли потому, что не хочет отпустить. Когда мир стал казаться расплывчатым и мутным из-за пелены слез, Гермиона почувствовала, как кто-то берет ее за руку и тихо говорит: — Люблю. И теплые руки аккуратно стаскивают с нее одеяло и разминают онемевшие ноги. Гермиона чувствует, что он рядом, слышит его дыхание, но не ощущает его касаний и робко просит: — Обними меня. И Снейп убирает мазь, ложится рядом и притягивает Гермиону к себе, заключая в теплые объятия. И Гермиона прижимает свои маленькие ручки к его груди и чувствует, как бьется его сердце. — Я люблю тебя, Северус. Снейп аккуратно целует ее в висок и что-то шепчет про то, что она, должно быть, устала и хочет спать. Гермиона, разморенная теплыми объятиями, проваливается в сон. Утром она понимает, что никогда так хорошо не спала. Аккуратно выбирается из его объятий и смотрит на него. Даже во сне он собран и напряжен. Нет того выражения умиротворенности и покоя, что присуще спящим людям. Все мышцы напряжены, а в руке лежит палочка. Гермиона тянется пальцами к его лицу и касается лба. Мгновение ничего не происходит, а потом Снейп перехватывает ее ладонь и с силой сжимает, направляя палочку ей в лицо. — Северус! Что ты делаешь? Профессор? Он, опомнившись, отпускает ее руку и опускает палочку. — Больше не делай так. И уходит. Почему-то Грейнджер хочется вновь услышать биение его сердца. Чуть позже Снейп находит ту папку с расчетами, все еще сиротливо валяющуюся в гостиной, и выдыхает. Вот оно — лекарство. — То есть вы думаете, что оно поможет? Вы ведь сами говорили, что… — Гермиона, его бы не позволили запатентовать и применять из-за твоего статуса крови. Но нам не нужно разрешение. Рецепт нужно доработать. Ты сможешь ходить. — Спасибо, — Гермиона касается его руки и чуть сжимает. — Я в лабораторию, если что, позовешь Эшши. — Хорошо. Удачи. И он ушел. После этого пару дней Гермиона Снейпа не видела. На все вопросы о нем домовик Эшши отвечала, что хозяин Снейп занят в лаборатории. Он пришел ночью, когда Грейнджер уже спала. Рядом с кроватью, на стуле лежала книга и валялся клетчатый плед. — Спишь, Гермиона? А я ведь нашел решение… Осталось только добыть ингредиенты… Спи, моя девочка. Спи. — Профессор? — сонным голос отозвалась Гермиона, просыпаясь. — Правда? — Да. Только ингридиенты найти нужно. — Они дорогие? — Нет, редкие. Спи, моя девочка. — Останься со мной. Пожалуйста. — Хорошо, — кивнул Снейп и лег рядом. Гермиона положила руку ему на грудь, ощущая, как бьется его сердце. — Ты не бросишь меня? Нет? — Не брошу. Спи. Гермиона сама потянулась за поцелуем. Следующие дни прошли в странном, радостном волнении. Снейп искал и покупал ингредиенты, а Гермиона, чаще всего остававшаяся в одиночестве, не раз задумывалась о той рыжей девушке. Сказала ли она им? Что они сделают? Придут за ней? Сама Гермиона не понимала, чего хочет. Она хочет быть с Северусом, да, но не в таком статусе. Грейнджер хотела быть подругой, напарницей, любовницей, женой… Да кем угодно, лишь бы не рабыней! Даже его, Снейпа, рабыней. Особенно его. Каждый день Гермиона ела, читала, изредка к ней на пару секунд забегал Снейп, отчитывался о поиске ингридиентов и уходил опять. Сегодня он зашел дважды. Когда Снейп показался на пороге во второй раз, Гермиона удивленно охнула и выронила из рук книгу. — Профессор… Северус… Что-то случилось? — Не могу найти один ингредиент. Сердце феникса. — Ясно. Сядь со мной. Пожалуйста. — Снейп садится к Грейнджер на кровать, и она тянется к его плечам. Тонкие, аристократичные пальцы аккуратно разминают напряженные мышцы. Снейп рвано выдыхает. Гермиона продолжает. Постепенно профессор расслабляется все больше и больше, Гермиона ласково касается губами виска и скользит вниз, к губам. — Хозяин Снейп! Хозяин Снейп! К вам пришел господин Малфой. Домовик, выпалив все это, тут же исчез. Снейп встал с кровати, сжал в руке палочку и вышел, не говоря ни слова. — Эшши! Зачем пришел Малфой? Домовик оглянулся на дверь и виновато зашептал: — Хозяин запретил вам говорить, юная рабыня. — Уйди. Это обращение раздражало Грейнджер больше всего. Она не рабыня, нет! Тогда кто? Раздался стук в дверь, и на пороге показался Снейп с маленьким флакончиком в руке. — Выпей, Гермиона, — девушка, не колеблясь, выпила зелье и почувствовала, как стала засыпать. — Прости меня, моя девочка. Прости. И он ласково коснулся губами лба. Проснулась Грейнджер от Энервейта, пробежавшего холодком по телу. Первым, что она увидела, была тьма. — Северус? — Ты, грязнокровка, смеешь называть его по имени? — раздался в абсолютной тишине голос Драко Малфоя, и щеку гриффиндорки обожгла пощечина. Грейнджер дернулась, закусив губу, чтобы не закричать от боли. — Ничего, ты еще будешь кричать. Ничего не видишь, верно, грязнокровка? Родовое заклятье Малфоев. Тебе же понравилось? С каким-то извращенным удовольствием он ударил ее еще раз. Голова Грейнджер дернулась в сторону, а из глаз брызнули слезы. Потом Гермиона ощутила, как огонь волной покрывает ее тело. Боль вспыхнула и исчезла. Гермиона осталась голой. — Невербальное Инсендио. Тебе ведь понравилось, грязнокровка? А теперь — Круццио! Гермиона вновь ощутила боль Круциатуса. Болело все, а на подкорке сознания билась мысль, что она лежит перед Малфоем голая. — Фините. Я знаю, о чем ты думаешь. Нет, я тебя не изнасилую. Мне противно к тебе прикасаться. Ну, давай еще раз. Круццио. В памяти Грейнджер возник момент, когда она так же корчилась под Круццио, только слетало оно с палочки Беллатрикс Лестрейнж, а не Малфоя. — Пожайлуста, Малфой, не надо… — Силенцио. Я всегда мечтал отомстить Поттеру, но он пока недосигаем. А вот ты, грязнокровка, здесь. В моих ногах. Уже молишь о пощаде. Круццио! О вижу, что ты хочешь мне что-то сказать? Фините. Фините Инкантатем. Говори. — Снейп отомстит тебе, мерзкий слизеринец. — Нет, не отомстит. Он сам продал тебя мне. На час. И он, кстати, скоро истечет, так что поторопимся. Круццио. Теперь Грейнджер кричала. Кричала, захлебываясь воплем, в котором билась горечь предательства и боль физическая, а в душе волнами поднималась ненависть ко всему миру. К Малфою, за то, что пытает, к Снейпу, за то, что обрек ее на это, к Гарри и Рону, за то, что не пришли и не спасли… И грянул взрыв. Магический выброс невиданной доселе силы разрушил Малфой-мэнор на кусочки, погребя под осколками Драко Малфоя. А саму Грейнджер перенесла в самое безопасное для нее место. В дом Снейпа. Снейп находился в лаборатории. Кроветворное, Костерост, Укрепляющее и Восстанавливающее стояли наготове. Полкой выше, рядом с ингридиентами для зелья, что должно было помочь Гермионе, появился аккуратный черный бархатный сундучок с гербом Малфоя и тонкой витиеватой подписью, написанной кровью. Это было сердце феникса. Какое-то седьмое чувство заставило Снейпа отойти от котла с Амортенцией, готовившейся на заказ, и поспешить наверх. Ноги сами принесли его к кровати, на которой лежала Гермиона. Она была без сознания. Пульс был, дыхание тоже. Снейп смешал Укрепляющее и Восстанавливающее в равных пропорциях и влил ей внутрь. После приказал Эшши смотреть за ней и удалился в лабораторию. Готовить то зелье для Грейнджер.