***
Идя после очередного бессмысленного и ненужного мне урока, я, как обычно, был погружен в свои мысли, думая о чем-то совершенно мне непонятном. Вокруг меня была куча людей, все что-то бурно обсуждали, смеялись над чем-то или же кем-то, или просто стояли молча. Один я иду по коридору, словно мумия. Мне, кажется, что еще чуть-чуть и я упаду. Не знаю, чем это вызвано, но у меня с самого утра какая-то непонятная мне слабость. Джи сказал, что я выгляжу как-то бледно и, возможно, мне не стоит идти в школу, но я просто послал его и пришел. Блять, мне так хуево, ощущение, что скоро вырвет… Черт, это не ощущение, меня реально сейчас вырвет! Я резко рванул в сторону мужского туалета, расталкивая всех, кто стоял у меня на пути. Стоило мне только забежать в уборную и подойти к раковине, как меня сразу же вырвало, а все тело ослабло до такой степени, что ноги кое-как держали меня. Умывшись холодной водой, я съехал вниз по стене и, прикрыв глаза, пытался найти в себе силы подняться. Эта херня со мной уже второй день. Кажется, я съел что-то не то, поэтому меня так полощет. Вчера, когда мы с Джи сидели и спокойно смотрели телевизор, мне резко стало плохо и я просто, блять, убежал в ванную, оставляя своего парня в каком-то шоке. Будь я девушкой, решил бы, что я беременный, но я парень и… Хм, а если бы парни могли беременеть? Интересно, залети я от Джи, он бы принял меня или же отправил бы делать аборт? О чем я вообще думаю?! Видимо, это из-за моего состояния мысли несут всякий бред. И все-таки… Я был бы не против залететь от Джи. Блять, нет, Фрэнк. Хватит. Прозвенел звонок на урок, я кое-как поднял свое тело с пола и потащил его в кабинет истории. Разумеется, я мог бы и прогулять, но обычно я стараюсь не прогуливать первые уроки, потому что иначе до меня доебется директор с вопросами о том, на каком основании я так часто опаздываю в школу и прочее говно. А так, я же типа был в школе, но не дошел всего лишь до парочки уроков. Не то чтобы его это тоже устраивало, но орал он меньше, так что… Черт, как же мне хуево. Дойдя до нужного мне кабинета, я практически побежал к своей парте, потому что моя голова кружилась так, словно я несколько часов катался на американских горках. Плюхнувшись на свое место, я без сил развалился на парте, иногда пытаясь вникнуть в суть того, о чем говорит нам учитель, но мозг категорически отказывался принимать хоть какую-нибудь информацию, поэтому я просто прикрыл глаза и задумался о своем… В конечном итоге, я не заметил того, как отключился. — Айеро! — услышал я сквозь сон и резко вскочил, глядя сонным взглядом на учительницу. — Спать надо ночью! — Простите, я просто… — попытался сказать я хоть что-то, но меня перебили. — Мне не интересны твои оправдания. Я задала тебе вопрос. Когда началась Первая Мировая? Блять, я же знаю. Точно знаю. Думай, Фрэнк. — И, пожалуйста, вставай со своего места, когда даешь ответ. Поднявшись со стула, я ощутил дикую слабость во всем теле, но, не подавая виду, ответил: — Я не помню. Я знал, но… В глазах снова все поплыло и помутнело. Я шатко выдохнул и, ненадолго замолчав, прошептал: — Извините, можно мне сесть обратно? Мне плохо. — Что такое? — сменив гнев в своем взгляде на беспокойство, спросила женщина. — Голова кружится. И слабость. И тошнота. — Так зачем ты тогда в школу пришел? Ты знаешь от чего это может быть? Учительница подошла ко мне и помогла сесть за парту, а после дала стакан воды, видимо надеясь на то, что он хоть немного поможет. — Фрэнк залетел от своего парня! — крикнул какой-то прыщавый парень, и весь класс сразу же наполнился смехом. — Тихо! — прикрикнула учительница. — У тебя есть парень? — обратилась она уже ко мне, на что я положительно кивнул. — Оу, я бы никогда не подумала, что ты гей. Это было не оскорбление, я против геев ничего не имею и считаю, что любовь бывает разная и не особо важно какого пола тот, кого мы любим. Поэтому, дети, — снова начала она беседу с классом, — Это глупо, что вы смеетесь над чувствами Фрэнка! Я готов сейчас сквозь землю провалиться. Я понимаю, учительница хочет помочь, но этим идиотам ничего не объяснить, их наоборот рассмешат ее слова. — А ты, Фрэнк, может к врачу сходишь, да отпросишься домой? — Нет. Все нормально, мне уже немного легче… — слабо улыбнувшись, тихо проговорил я, вернув женщине стакан воды и выдохнув, на что она кивнула головой. — Хорошо. Говори, если снова станет плохо, — ответила мне учительница и продолжила урок. На самом деле, мне нихуя не лучше, без понятия что со мной происходит. Может, это все от нервов? Ну, экзамены, мама, Калеб, Джи, я очень сильно переживаю насчет этого и потому у меня часто бывает бессонница, но… Разве от этого бывает настолько хуево? Блять, я не знаю, я не врач, но точно знаю, что хочу сейчас одного: чтобы этот день поскорее закончился и вместе с ним ушло мое болезненное состояние. Черт, а где Мик? Он же вроде никогда не опаздывал. Надеюсь, у него все хорошо. Кое-как дождавшись конца этого урока, я собрал свои вещи и поплелся в следующий кабинет, пытаясь не упасть, потому что шатало меня, как безумно пьяного человека. Да что за хуйня, блять! Меня это злит! Плевать… Кстати говоря, сегодня Калеб в школе, а значит, Джи назначит ему консультацию и приведет на нее меня. Как он сам объяснял, он просто хочет поговорить с Калебом и объяснить ему, что мы реально состоим в отношениях и, что он должен отъебаться от меня по-хорошему. Честно, я не думаю, что у него выйдет, ведь, я общался с Калебом и знаю его тупой характер. Он эгоист, жестокий, подлый и, если ему чего-то захотелось, он будет пытаться получить это любой ценой, и не важно, честным способом или нет. И это пугает меня еще сильней. Да, Джи психолог, он знает на какие «рычаги» надо давить, но с Калебом эта херня вряд ли прокатит. У него даже нет ебаной совести. Я так боюсь за наши с Уэем отношения, ведь, после того вечера, когда я все-таки решил остаться у Джи с ночевой, но перед этим зайти домой и взять некоторые вещи, я услышал от мамы много слов, которые причинили мне боль. Она вовсю пытается доказать мне, что Джерард изменяет мне и, что у него просто мания на парней-подростков, что любви с его стороны нет. Она не понимает, что я и так боюсь, что Джи со мной лишь из-за жалости. Как бы я ни гнал эти мысли и ни убеждал себя, что он реально испытывает ко мне чувства, все эти сомнения все равно возвращаются. Скорее всего, это просто вызвано тем, что мне часто лгали, часто предавали и часто забывали. Это все оставило свои шрамы на моей душе, сделало меня холодным и закрытым, но рядом с Джерардом я словно оживаю и… я не хочу терять его из-за своих тупых мыслей. Я слишком сильно привязался к нему и хотя бы один день без его голоса я не вынесу. Любовь, прекрати заставлять меня нуждаться в нем, как в воздухе. Мне страшно от этого чувства, ведь иногда, здравый смысл говорит мне, что рано или поздно все это закончится. Что это просто отношения, которые не приведут нас к чему-то серьезному. Я не хочу этого. Я, блять, хочу всю свою ебаную и бессмысленную жизнь посвятить ему. Я хочу, чтобы он просто был рядом, чтобы он… стал тем местом, где я всегда буду нужен, чтобы он стал моим домом. И наверняка глупо то, что я много мечтаю насчет нас, слушая музыку, но… Блять, я просто это не контролирую. Я люблю его. Отсидев еще парочку уроков, я понял, что мне немного полегчало, по крайней мере слабость почти ушла, а значит, я наконец-то могу выйти на улицу и покурить, не боясь того, что грохнусь где-нибудь там в обморок. Яркие солнечные лучи ослепительно светили мне в глаза, отчего я немного щурился, но не спешил уходить от столь надоедливого солнца куда-нибудь в тень. Выдыхая ядовитый дым в атмосферу, я огляделся по сторонам и улыбнулся такой прекрасной погоде. На невысоких зеленых деревьях сидели птицы и пели свою прекрасную мелодию. Снег медленно таял, превращаясь в воду, после ручейком утекал в неизвестном мне направлении, а на небе не было ни облачка. Свежий воздух наполнил мои легкие, но спустя секунду уже смешался с никотином, который я вдохнул. По телу прошлись мурашки, как только ветер легонько коснулся меня своими холодными пальцами и растрепал волосы на моей голове. Прикрыв глаза, я облокотился на кирпичную стену нашей школы и вновь выдохнул дым куда-то в неизвестность. — Снова курим, молодой человек? — послышалось возле меня, и я снова глупо улыбнулся своему психологу. — Осталась еще сигаретка? — тихо промурлыкал он мне на ушко, заставляя меня открыть глаза и, встретившись с ним взглядом, ответить: — Конечно. Я протянул этой счастливой мордашке сигарету с зажигалкой и кратко чмокнул его в губы, любуясь его ухмылкой. Затянувшись, Уэй с улыбкой посмотрел на меня, отчего по сердцу вновь прошлась волна тепла и какой-то уже такой до боли знакомой любви… Он красивый. Этот надоедливый, но в то же время приятный ветер, вновь решил заставить меня задрожать от легкой прохлады и заодно растрепать черные, как смоль, волосы Джи. — Ты замерз? — спросил он, заправляя пряди за ухо мизинцем. — Нет. Все нормально, — солгал я, делая очередную затяжку. — Из тебя херовый лгун, запомни это. Зажав сигарету губами, Уэй снял с себя пальто, которое было на нем и протянул его мне, оставаясь в одних лишь брюках, белой рубашке и жакете. Неуверенно взяв эту вещицу, я накинул ее на себя и сразу же ощутил приятный и знакомый запах Уэя, который так сильно мне нравился. — Спасибо, — смущенно промямлил я. — Ты опять смущаешься, — с его губ сорвалось тихое хихиканье, — Мне это нравится. Ты сразу же становишься таким… — подойдя ближе ко мне, он заглянул в мои глаза и продолжил: — Милым. В тебе ломается образ того жестокого человека. И открывается образ тебя настоящего. Мне нравится это. Посмотрев по сторонам и убедившись, что на улице кроме нас никого, Уэй положил руки мне на талию и нежно накрыл мои губы своими, заставляя мое сердце биться быстрее. Не сдержав себя, я запустил пальцы ему в волосы и, слегка массируя кожу на его голове, прижался ближе к нему, расплываясь в уже настолько привычной мне улыбке идиота. — Никогда не меняйся, — тихо прошептал он, слегка отстранившись от моих губ, а после вновь отошел от меня на несколько шагов, чтобы не дай Бог кто-то нас не запалил. — Как ты себя чувствуешь? Головокружение прошло? Рвота? — Да. Все прошло. Мне полегчало, — кивнув головой и сбросив пепел на землю, прошептал ему я. — Это хорошо. Еще один итог моей стряпни, — отшутился парень и засмеялся вместе со мной, пока мы смотрели ровно друг другу в глаза. — Уверен, дело не в ней. Просто, надо меньше жрать всякого говна, наподобие чипсов и колы. — Или меньше волноваться, — пожав плечами, сказал Джи. — Детка, я же вижу, что ты не спишь ночами… Ходишь по квартире, что-то делаешь. — Прости, я не хотел тебя будить. — Дело не в этом, солнце. А в том, что ты не спишь. Понимаю, тебя очень напрягает вся эта ситуация с Калебом и мамой, но, ты же знаешь, все будет хорошо. — Знаю, но… Опустив взгляд на свои ноги и немного подумав, я вновь посмотрел на Джи и, затянувшись, продолжил: — Я боюсь, что вся эта херня просто, блять, вынудит нас расстаться. — Да, это все очень неприятно и иногда жутко бесит, но я не брошу тебя лишь потому что твоя мама считает меня каким-то извращенцем или же, что Калеб будет приставать к тебе. Если надо будет, я его просто изобью, дам понять тем самым, что ты… мой. Звучит не очень, так… словно ты принадлежишь мне. — Возможно, потому что я реально принадлежу тебе, — усмехнувшись, сказал я, но Джерард лишь фыркнул. — Ты не моя вещь, Фрэнки. Ты человек. И я не хочу, чтобы ты думал, будто ты мой, не знаю, как сказать… Мой раб, что ли. Мы любим друг друга, мы пара и мы храним друг другу верность, но мы не вещи, которые могут кому-то принадлежать. Это очень сложно объяснить. — Я понял. Не переживай. Но все же, меня греет мысль о том, что я только твой, — вновь засмущавшись, ответил я и сразу же спрятал лицо за волосами. — Смущашка, — нежно сказал психолог, хихикая и заправляя волосы мне за ухо, касаясь кончиками холодных пальцев моей скулы, отчего я уже черт знает в какой раз покрылся мурашками, сдерживая в себе странные улыбочки от таких жестов. Бросив окурок на землю и придавив его ногой, Уэй быстро чмокнул меня в щечку и прошептал: — Я жду тебя в своем кабинете. После удалился, оставляя меня в полном одиночестве, но при этом безумно счастливым. Потушив свою сигарету об стену школы, я бросил ее на землю, в кучу других бычков и, посильнее укутавшись в пальто Уэя, направился обратно в здание, стараясь как можно сильнее вдохнуть запах своего парня. Идя по пустым коридорам, я молча думал о том, почему же все-таки Уэй так дорог мне, почему мне так важно услышать одобрение с его стороны и почему мне так приятно каждый раз, когда он хвалит меня. Все эти мысли очень часто разъедают мою черепушку изнутри, заставляя меня выть от головной боли. Но все же, я действительно хочу знать, почему? Вспомним меня пол года назад: я был груб, ненавидел чуть ли ни всех и стремился избить их лишь ради того, чтобы выместить злость, которая так и перла из меня. Я много плакал, что бесило меня до чертиков. Я много думал, что не давало мне покоя. Я не мог довериться хоть кому-то, но в то же время знал, что помощь мне пиздец как нужна. Это очень странно, что я так быстро доверился Уэю, ведь, по сути, он был мне никто, хотя, возможно, это было вызвано тем, что я реально больше не мог молчать, я был словно переполненная чаша. Но что случилось потом? Вот я открылся ему, рассказал все, что меня беспокоило и он помог мне. Он был рядом, он слушал, он давал советы, он делал то, в чем я пиздец как нуждался. Он помог распутать мне сети ненависти и тем самым спас не только меня, но и тех кого я бил. Хм, возможно, я полюбил его за то, что видел в нем спасителя, героя, который, блять, несмотря ни на что, пытается помочь. Мне до сих пор нравится это в нем. И, кажется, Джи занял место самого важного в моей жизни человека, он стал моим идеалом. Это так странно, если честно, ведь, я никогда особо не думал об этих всяких идеалах и о том, кем я захочу стать в будущем. Да, я знаю, я должен оставаться собой, но… Блять, я хочу быть чем-то похожим на Джи. Хочу перенять некоторые его качества. Хочу быть сильным, как он… И каждый раз, когда он говорит мне: «Молодец, Фрэнки!» я сразу же ощущаю, что все, что я делаю не напрасно. Он дает мне какой-то стимул этими словами, заставляя меня двигаться дальше и не сдаваться, как только на моем пути появляются какие-нибудь сложности. Это помогает мне чувствовать себя увереннее и не бояться будущего… А если взять в расчет, что в моем будущем, я очень на это надеюсь, будет сам Уэй, я готов продолжать жить с собой. Не бояться неудач, падений. И это охуеть, как классно. По крайне мере, мне так кажется. Открыв дверь в кабинет психолога и поправив одежду на себе, я нежно сказал: — Привет. И улыбнулся, пытаясь выглядеть мило. — Привет, — с усмешкой ответил Джи, сидя в своей кресле, закинув ноги на стол и разглядывая меня. — Давно не виделись. На его лице тоже сияла улыбка и, черт, он выглядит намного милее меня, я это знаю. — Для меня эти сраные пять минут сравнимы с вечностью. — Десять, если быть более точным. Психолог пожал плечами, отчего я тихо засмеялся. — Тогда тем более. А, кстати… — сказал я и снял с себя пальто, а после протянул его Джи. — Спасибо. — Кинь на стул и иди ко мне. — махнув рукой, прошептал он. Послушно выполнив его просьбу, я сел к нему на колени и снова ощутил какое-то смущение, пытаясь согреться от теплого и такого нежного тела своего парня, глупо улыбаясь. Что за херня? Раньше такого не было. — Ты прекрасен, — прошептал он, проводя рукой по моей щеке. — Ты во много раз прекраснее, — неуверенно промямлил я, на что Джи тихо рассмеялся, кратко целуя меня в губы. — Глупо, детка. — Что? — в недоумении спросил я, чуть хмуря брови. — Сравнивать себя с другими — это глупо. Ты прекрасен, но по своему. — Хотел бы я в это верить, — я усмехнулся, заправляя волосы за ухо, на что Джерард чуть нахмурился. — Что тебе мешает? — Я сам. — Попробуй перебороть себя. Встать однажды утром, подойти к зеркалу и сказать: «Я не ужасен». Знаешь такую херню как самовнушение? Так вот, это поможет тебе поменять мнение о себе. — Но то, что я перестал видеть в себе какого-то ублюдка, не значит, что я перестал им являться. — Ты не ублюдок, это тоже последствия внушения, а уж самовнушения или внушения со стороны левого человека, я не знаю, — прошептал он, пожимая плечами и поглаживая меня по щеке, пока я едва ли не таял от таких простых касаний. — Я попробую. Но, знаешь, я вот задался вопросом, а без этой самоненависти я останусь собой или же превращусь в совершенно другого человека? — положив голову на плечо Джи, спросил я, заставляя его задумчиво хмыкнуть, глядя куда-то в потолок. — Хороший вопрос, — начал психолог через несколько секунд тишины. — Мне кажется, что ты не изменишься. В тебе есть конкретные черты, что, грубо говоря, врожденные. Будем честны, ты меланхолик. Это тоже дает многое, как и показывает. Твоя самоненависть и попытки заставить себя стать лучше, ничто иное, как желание кому-то доказать, что ты лучше, чем есть на самом деле и можешь намного больше. Это видно. Я шатко выдохнул, покусывая губы и внимательно слушая его, прогоняя у себя в голове всю свою жизнь и отмечая, что этот чертов псих прав, как всегда. — Я не вижу смысла и причин, реальных причин для того, чтобы ты себя ненавидел. Ты очень красивый и умный парень, Фрэнк. У тебя полно талантов, но из-за того, что ты сам в себя не веришь, получается так мало… — Я жестокий. И далеко не талантливый. Я ленивый и… просто, боже, ты видел мои кривые зубы?! А этот нос?! — фыркнул я, касаясь своего носа и хмуря брови, из-за чего Джерард тихо засмеялся, целуя меня в губы и заглядывая в мои глаза. — А мне он нравится… Как и твои глазки. А еще эти чертовы колечки в губе и носу. Они так сексуальны… И не надо думать, что ты без талантов, малыш. Есть два мнения на этот счет. И я поделюсь с тобой ими. Некоторые люди считают, что таланты есть у каждого. Кто-то прирожденный лгун, кто-то певец, кто-то актер, но так или иначе, у него есть предрасположенность к чему-то, ее надо просто найти. А другие же считают, что таланта в принципе не существует и все зависит от времени, которое ты потратил на освоение того или иного навыка, от желания и упорства. Не более. — Я, блять, больше трех лет занимаюсь гитарой и пытаюсь нарисовать хоть что-то. Все также хуево и убого. Я не думаю, что дело только в стремлении и упорстве. — Кстати, насчет этого… — начал он, проводя подушечкой пальца по моей скуле. — А я тут видел объявление в коридоре о том, что через неделю состоится школьный концерт, на котором будет гитарист по имени Фрэнк Айеро… Как ты мне это прокомментируешь, м? Я тихо захныкал, вспоминая об этом чертовом концерте и, тяжело вздохнув и устроившись удобней на Джи, пожал плечами. — Меня туда классный руководитель записал. Я не хотел и не хочу, потому что… пиздец. Я боюсь сцены, как своего будущего. А мне еще нужно сыграть им, сука, песню своего сочинения. Я что, похож на поэта?! Но это же конкурс талантов и бла-бла-бла, — я снова фыркнул, выдыхая. — В общем, да, меня направили на это говно, потому что Мик сказал, что я классно играю на гитаре и хорошо пишу. Я чуть не придушил его… — Я с ним согласен, — совершенно спокойно ответил Джерард, проводя рукой по своим волосам. — Ты классно играешь. — Ты слышал мою игру раз в жизни… и поверь, она намного ужасней. Я стараюсь не играть никому. Только себе… — Но как ты собираешься заниматься музыкой в будущем, если будешь играть только самому себе и не показываться людям? Не показывать им свое умение? — Я же не славы хочу… — пробубнил я, словно ребенок, скрестив руки на груди и глядя на свои ноги, которыми болтал, чтобы хоть немного избавиться от напряжения. — Я знаю, что не ее, — ответил Джерард, слабо улыбаясь. — Ты справишься. Я уверен в тебе. Да, ты часто говорил, что боишься сцены и все такое, но… я верю, что ты сможешь. Ты выбрал стих, под который будешь играть? — Нет еще. Мне страшно заглядывать в то дерьмо, что я писал, а времени все меньше… Нахуй меня вообще туда записали? — Принеси мне их. Все твои стихи, — будто и не услышав меня, продолжил он, повернув мое лицо к себе за подбородок. — Выберем вместе, идет? Я выдохнул, кивая головой и слабо улыбаясь этим зеленым глазам, получая ровно такую же улыбку в ответ. — Я обязательно приду на твое выступление, понял? — Боже, нет, Джи! — я тихо захихикал, закрывая лицо руками и чувствуя, что заливаюсь краской, отчего засмеялся уже Джерард. — Брось, ты не заставишь меня забить на такое важное событие, ясно?! Никогда! — уверенно произнес он, подняв палец вверх. — Я даже мертвый на него приду. — Это будет позор, ты же понимаешь? — раздвинув два пальца и посмотрев на него, спросил я. Уэй лишь закатил глаза, фыркая. — Я уверен, что нет. Твоя мать… тоже придет? Просто, если да, то мне лучше наблюдать за тобой где-нибудь из-под стульев, а то убьет. — Нет, ей немножко похуй, — пожав плечами, сказал я, вновь уронив голову на плечо своего парня. — Она считает это детским лепетом и совершенно незанимательной херней, так что… Да и она, вроде, в ночь работает. Ей поспать надо будет. — Оу… Ты сильно расстроился? — Мне уже все равно, знаешь. Я привык… — И даже не злишься на нее? — поглаживая меня по волосам, спросил он, после нежно и так осторожно касаясь губами моей макушки, что сердце в груди предательски дрогнуло, будто его током ударили. — Не злюсь. Это ее выбор, который можно понять… наверное, — он усмехнулся. — Все-таки ты чертовски добрый мальчик, несмотря на то, что часто ввязывался в драки последние пару лет. — Я не считаю себя добрым, — тяжело вздохнув, сказал я. — Добрые люди уж точно не такие, как я. — А какие они? — Я не знаю, — с моих губ сорвался тихий смешок. — Тогда ты не можешь знать, добрый ты или нет. Мне со стороны виднее, особенно, если учесть, что я не отношусь к тебе так, как ты к себе. — Плевать. Я хочу просто побыть с тобой наедине. Мне совсем не хочется думать о себе или же говорить об этом чертовом концерте и все такое… Может, когда-нибудь потом, но не сейчас. — Ладно, — усмехнувшись, сказал он. — Но мы обязательно должны обсудить твои оставшиеся проблемы и выбрать то, с чем ты пойдешь выступать, чтобы победить. — Как скажешь, детка. Ты же знаешь, я на все готов ради тебя, — прошептал ему я, прикрыв глаза, довольно выдыхая от запаха Уэя, который я просто обожал. Мне так нравится проводить время с ним. И иногда мне кажется, что я действительно смахиваю на маленького ребенка, когда мы вместе… Такой улыбчивый, счастливый, беззаботный. Когда я нахожусь рядом с ним, никто даже не подумает о том, что когда-то я не хотел жить и был зол на весь мир… Это так охеунно, если честно. Он заставляет меня пытаться и меняться. Быть лучше. Разве это не главное? Я тихо посапывал на плече психолога, иногда морща носик и потираясь щекой о него, что-то бубня во сне, пока до моего слуха не донесся какой-то тихий мат, заставившись меня проснуться. Открыв глаза, я ненадолго забыл где я, но как только увидел шею своего парня, услышал, как он тяжело вздыхает, пытаясь пройти какого-то босса в телефоне, то вспомнил, что я нахожусь у Джи в кабинете. Поудобней устроившись на его плече, я стал внимательно смотреть на то, как он играет в телефоне в какую-то игру. — Тварь, — еле слышно прошептал он, когда босс в очередной раз убил его, на что я тепло улыбнулся, а после нежно поцеловал его в шею, давая тем самым понять, что я проснулся. — Черт, я тебя разбудил, да? Прости. — Нет. Ты меня не будил. Я что-то отключился, немного неловко. — Все нормально, это от ночного недосыпа, — махнув рукой и выключив игру, прошептал он. — Я долго спал? — Ну, сейчас половина первого, — просмотрев на экран своего телефона, ответил Уэй. — Черт! И ты два часа сидел, ждал пока я проснусь?! — с шоком глянув на него, спросил я, на что Джерард с совершенно спокойным видом пожал плечами, кивая головой и кидая телефон на стол. — Да. Что такого? — Ох, блять, прости, Джи. У тебя, наверное, все затекло… Я еще два урока прогулял, но похуй на них. Как только я захотел встать, Джи сразу же притянул меня обратно и ответил: — Все нормально, Фрэнки, успокойся. Мне это не составило особого труда, да и плюс ко всему, я успел поумиляться тобой спящим. Ты так мило сопишь. — Да пошел ты, — с усмешкой сказал я. — Я не милый. Я жестокий. — Ага. Я вижу, — с ухмылкой ответил, он. — М, черт, скоро же консультация у Калеба, да? — я тихо захныкал, вспоминая, что сегодня будет достаточно тяжелый день. Кстати говоря, Калеб, видимо, так и не дошел до директора, чтобы показать ему все, что у него на нас есть. Либо он врал и хотел запугать Джерарда, чтобы тот сам сознался. Черт знает, но как бы то ни было, я ужасно этому рад, потому что весь вечер, как на иголках был. Боялся зайти в школу и увидеть, как моего парня выгоняют из нее… — Да, в час дня. — Ты готов к этому пиздецу? — Я всегда готов к пиздецу, детка. Я же психолог. — Можно мне так же? — засмеявшись, спросил я, потягиваясь. — Вот сдай кое-как экзамены и поступи на тот единственный факультет, на который тебя приняли, а после пойми, что тебе пиздец как нравится данная профессия и вуа-ля! Ты психолог! Но на самом деле, лучше сдай экзамены хорошо и с первого раза, а не как я, и тогда возможностей будет больше. — Ты сдал экзамены не с первого раза? — Да, завалил математику. Никогда не любил ее. У нас еще училка такая сучка была, нихера не объясняла, а самостоялки давала. Джерард фыркнул, откинувшись на спинку стула, на что я закатил глаза, вставая с парня и поправляя одежду на себе. — Это, видимо, черта всех математичек, — прошептал ему я, после беря свой телефон, что лежал в сумке и читая сообщения от Микки, чуть хмуря брови. — Мне Микки звонил, — будто мои мысли прочитав, опомнился психолог, вставая следом и тоже потягиваясь. — Тебя искал. Сказал, что ты поганец и место тебе в аду за то, что ты не явился на химию и оставил своего друга писать контрольную самостоятельно. — Микки в своем репертуаре. Лучший друг, блять, — засмеявшись, ответил я, кидая телефон обратно в сумку, и посмотрел на Джи, который в свою очередь как-то странно смотрел на меня. — Что? — Я ревную. Опять, — на выдохе произнес он, заставляя меня развести руки в стороны и вздохнуть. — Да ладно, Джи. Мы же это уже обсуждали. Мы с Микки просто друзья. Да и плюс ко всему, он натурал, у него, вроде как, девушка есть. — Я знаю много натуралов, которые не прочь поскакать на чем-то твердом и мужском… Просто ты так часто тусуешься с ним, что мысли невольно начинают воображать, как он валит тебя и начинает трахать, из-за чего я потом злюсь и начинаю названивать тебе каждые пять минут. — Бред, детка. С тобой я тусуюсь намного чаще. Сев на стол Джи, я притянул его за руки ближе. Он подошел ко мне, придвигая свое кресло и падая на него, а после продолжил: — И ты прекрасно должен понимать, что я пиздецки сильно люблю тебя и на измену не пошел бы точно. — Мне приятно это слышать, но все же, постарайся как-то звонить мне что ли, когда ты с Микки, чтобы я не представлял себе всякое говно, ладно? — Хорошо, — засмеявшись, ответил я. Положив свои руки мне на бедра, Уэй, слегка наклонившись, поцеловал меня в губы, начиная играться с колечком в моей нижней губе. Его руки медленно поползли вверх, слегка задирая мою футболку, но, дойдя до талии остановились и притянули мое тело ближе к своему хозяину, заставляя меня рвано выдохнуть от такого резкого, но в то же время нежного действия. Обняв его за шею, я углубил поцелуй, постепенно начиная отключаться от реальности и отправляться куда-то в неизвестность, в воображение, в тот мир, который когда-то был для меня всем. За долю секунды в моей голове одним кадром пронеслись все те вечера, когда я во мраке ночи, слушая музыку, представлял то место, ту реальность, того себя и мечтал о том, что когда-нибудь и я стану кем-то значимым, кем-то стоящим и нужным. Что, когда-нибудь я изменюсь, стану спасителем, стану помощью, стану тем, кто никогда не сдается и несмотря ни на что идет к своей цели, тем, кого не волнует мнение других, тем, кто уважает себя и других, одним словом, тем, кем мне никогда не быть. Обрывки памяти жадно въелись в мой мозг, осколки боли в мою душу, остатки добра в мое сердце. Все три части, совершенно никак не связанные между собой. Три разные детали, которые лишь разрушили меня, заставляя забыть все, что я когда-либо знал о себе. Фантомная боль, то, чего нет, вечное ощущение одиночества в толпе, боль, разруха, слезы, желание быть понятым, не отвергнутым, но это жизнь, желания обернулись пылью, мечты — пеплом, все сгорело, все пропало, все сломалось и не собиралось чиниться ни при каких условиях. Словно часы без одной маленькой детали, остановившие свой ход в определенный период времени. Я застыл в определенный период своей жизни, остался верен тому, что понял тогда и отказывался верить в то, что мне пытались объяснить после. Сломлен, забыт, предан, одинок. Глупо, если честно, считать себя таким, строить жертву, просить помощи, показывать всем, насколько тебе иногда бывает плохо. Молчание — золото? Тогда, чем же будет боль, вызванная тем самым молчанием? Не понимаю себя. Не слышу себя. И мне хорошо. Я не помню ни черта из того, что когда-то звал «собой», ни одной детали, ни одной зацепки старого образа, словно он рассеялся от первого ветра перемен, заставляя меня навсегда отпустить прошлое, забыть будущее, жить настоящим. Кто я? Раньше мне казалось, что никто. Жалкое подобие человека, умеющее только ныть и просить всех о том, чтобы его пожалели. Но кто я сейчас? Человек, способный на все или же просто парень, способный лишь на незначительные мелочи ради того, в кого так глупо и быстро влюбился? Человек, способный любить, прощать и понимать или же грубый, видящий во всем плохое и ужасное, парень? Я жалок? А может силен? Ответа нет. Нет ничего. Тишина. И сквозь эту давящую на мозг тишину, слышится легкий шепот, шепот единственной детали во мне, которая не сломалась и не заплесневела под грудой мыслей. Шепот, который я не могу разобрать. Что я ощущаю? Страх. Мне слишком долго было плохо и мне страшно от того, что мне хорошо. Я не хочу обжечься об это чувство, не хочу потерять единственное настоящее во мне, не хочу жить с мыслью, что все-таки я ужасен. Я хочу любить. Хочу быть любимым. Быть желанным. Хочу быть собой и знать, что хоть кому-то нравится то, что они видят. — Пообещай мне… — слегка отстранившись, начал я, — Что ты никогда не забудешь меня. Пожалуйста. Даже если мы расстанемся и никогда больше не увидимся… Поклянись, что запомнишь меня, как что-то светлое. Что-то, что было дорого тебе. Пожалуйста, — в носу неприятно защипало, а глаза стали наполнятся влагой, не знаю почему, но я был готов заплакать. — …Мне нужно это. Мне нужно знать, что я что-то стою в твоей жизни. Мне блять охуеть как нужно знать, что ты любишь меня. Что я нужен тебе. Что я не один из тех, кто был у тебя до меня и… Пообещай. — Обещаю, — уверенно сказал он и провел рукой по моей щеке, явно все понимая. Он всегда понимает меня. Без слов. Ему достаточно моего взгляда или жеста, чтобы он увидел, что я вру, что я нервничаю или что я что-то хочу сказать… Легонько мотнув головой, я сказал самую банальную фразу в данной ситуации, самую сопливую и, возможно, ненужную. — Я люблю тебя. — шепотом сорвалось с моих губ и он улыбнулся мне… Снова слившись в поцелуе, мы прижались друг к другу еще ближе. Я сделал это, потому что хотел ощутить, что он рядом. Он, возможно, потому что ему захотелось показать, что он действительно рядом. Мне так нравится это в нем… То, как он ощущает, понимает меня и пытается показать насколько сильно я важен для него, он заставляет меня поверить, что я достоин любви, что я, кажется, немного лучше, чем вижу себя. — Вы опять? — послышалось со стороны входа, отчего мы с Уэем в ужасе дрогнули. — Да успокойтесь, это я. Захлопнув за собой дверь, Мик сел на стул напротив рабочего стола психолога и с улыбкой уставился на нас. — Черт, Мик! Хватит так пугать нас! Я тебя скоро бить за это начну! — фыркнул я, глянув на своего друга, на что тот закатил глаза. — Да ладно тебе, Фрэнк, скажи «спасибо», что это я вас постоянно застукиваю, а не, скажем, директор. — Извини, Микки, но… Ты что-то хотел? — поинтересовался Уэй, явно немного раздраженный тем, что нас прервали. Либо снова эта чертова ревность… — Да, сказать Фрэнку, что он мудак и я кое-как справился с химией, ну и спросить, можно ли мне к нему домой? — Нет. У него консультация. В голосе Джи читалась какая-то грубость, что мне не особо нравилось. Укусив Джерарда за шею и заставив его тем самым обратить на меня внимание, я ободряюще улыбнулся, пытаясь дать ему понять, что ревновать смысла нет. — Ребятки, нет. Не при мне. Я против геев ничего не имею, но… Хэй, мало ли что, и вы тут не сдержите себя? Мне не особо хочется наблюдать ваши потрахушки, я уже и так много видел! — Мик, ты кажется получил ответ, так чего не уходишь? — Не особо хочется идти домой. Кстати говоря, я сегодня видел Калеба в школе, ты с ним еще не говорил, Фрэнк? — обратился он уже ко мне. Джерард тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку стула и взяв мою руку, стал слушать наш диалог, поглаживая мои пальцы своими. — Нет… — все так же оставаясь на столе, ответил я. — Но скоро поговорю. — Осторожней с ним, этот уебок может вмазать, если его что-то не устроит. — Знаю, — я кивнул головой. — Поэтому Джи и позвал Калеба на консультацию вместе со мной. Правда сам Калеб этого не знает. — Вы уверены, что вам стоит говорить ему правду? — А что я должен ему сказать? — вмешался в разговор уже Джерард, усмехаясь. — «Калеб, мы с Фрэнком не пара, иди и пытайся изнасиловать его сколько влезет, мне плевать». Так? Я просто хочу дать ему понять, что бесполезно ждать взаимности со стороны Фрэнка или же надеяться на то, что меня посадят, если он принесет какие-то свои доказательства. Я знаю законы и знаю, что если подтвердится, что между нами был секс по взаимному согласию, то меня никто не посадит, максимум уволят из школы, но и это нас вряд ли остановит. Да пока что вообще никто не может предъявить точных доказательств, что мы с Фрэнком состоим в отношениях. Так что… Этот, как вы любите называть его, уебок должен знать с кем он связывается и каковы его шансы. — Он из богатенькой семьи. У него истерика начнется, если он не получит то, что хочет, — добавил я. — И что? Блять, это жизнь. Всем не угодишь, все не получишь. Он должен просто понять этот факт и принять его. — А то, что он может пойти по нечестному пути и… заплатить кому-нибудь или что еще, — на выдохе сказал я, закусив губу. — А вот тут ты себя уже накручиваешь, детка. Не думаю, что ему это надо. Будет слишком много проблем потом. — Очень на это надеюсь. Просто, я общался с ним раньше и… он редкостный мудак. — Да, я помню как на наших первых консультациях, ты не особо-то и тепло отзывался о нем. — Я из-за этого уебка в тюрьму сел. Поэтому, пожалуйста, будьте осторожны с ним и следите за тем, что говорите, а я, наверное, пойду. Не буду мешать вашим брачным играм, — сказал друг, вставая со своего места и показывая мне средний палец, смеясь. Показав Микки средний палец в ответ и дождавшись, когда он уйдет, я еще раз быстро поцеловал Уэя в губы, куснув его за них. — Люблю тебя, — прошептал он мне, отчего я густо покраснел, вызывая на лице этого наглого психолога самодовольную улыбку и умиление. Фыркнув и встав на ноги, я сел на уже освободившиеся место пациента, чтобы банально дать Джи хоть немного поработать и собраться с силами, да и Калеб должен был скоро прийти. Черт, я так давно тут не сидел, даже немного непривычно. Психолог… Хм, я встречаюсь со школьным психологом. Немного странно звучит, потому что вряд ли кто-то представляет на месте этого самого психолога брюнета с зелеными глазами, среднего телосложения и приятным голосом. Скорее всего, все сразу же представляют мужчину лет за сорок, с лысиной на голове, слегка пухловатого, морщинистого, в общем, того, кто был на месте Уэя год назад. Хотя, если вспомнить того, кто сидел в этом кабинете год назад, то невольно сразу же отпадает желание ходить к психологу вообще. Я не считаю, что мистер Скотт (именно так звали прошлого консультанта) был плохим человеком. Наоборот. Он был очень добрым, любил поболтать, но как психолог он был не очень. Как когда-то давно говорил Уэй: «По сути, для чего нужны психологи в школе? Для того, чтобы сказать вам: «Все будет хорошо. Вы сдадите» или как там он говорил? Не важно. Я это к тому, что мистер Скотт был как раз одним из тех, кто мог убедить человека в том, что он все сдаст, на большее его не хватало. Он, конечно, пытался объяснить мне, что нельзя бить каждого человека лишь за то, что он существует, но я его не слушал. Он не был авторитетом для меня никак. Устроившись на своем месте удобней и надев очки, Джи стал копаться в каких-то документах, начиная заполнять их, тихо напевая свою любимую песню себе под нос, а я же в свою очередь разглядывал его с ног до головы, нервно играясь с колечком в губе. Его непослушные волосы то и дело падали ему на глаза, но не обращая на них какого-либо внимания, Джерард продолжал с серьезным лицом заполнять какой-то документ, иногда поглядывая на меня. — Ты во мне дыру скоро прожжешь, Фрэнки, — спокойным голосом сказал он, даже не глядя на меня. Слегка засмущавшись, я отвел взгляд в сторону и стал терпеливо ждать Калеба, который, между прочим, опаздывает и я не удивлен. Десять минут ожидания в тишине уже постепенно начинали бесить меня, но отвлечь Уэя от работы лишь для того, чтобы просто поболтать с ним я не могу. В конце концов, он и так уделяет мне очень много времени и иногда даже вовсе не успевает выполнять некоторые свои обязанности, из-за чего позже получает от директора. Поэтому сейчас я предпочту просто занять себя чем-нибудь интересным, при этом стараясь не мешать Джи, и, возможно, так время пойдет быстрее, но я сомневаюсь. Как только я достал телефон, чтобы попереписываться с Микки, дверь с грохотом распахнулась и на пороге появился Калеб, явно пребывающий в хуевом настроении. — Еще раз так дверь откроешь, будешь лично покупать мне новую и устанавливать ее, понял? — грубо сказал Уэй, продолжая что-то писать. — Какого хуя тут делает этот педик? — указав на меня пальцем, спросил Калеб, а после с некой опаской сел на стул рядом со мной. — Во-первых, будь добр не выражаться при мне. Во-вторых, не оскорбляй Фрэнка. И в-третьих, коль уж ты так сразу задал этот вопрос, то мы пожалуй и начнем с темы, как ты выразился, педиков. — Не понял? — Все ты понял, — ответил Уэй и, встав со своего места, направился к двери. Захлопнув ее, он несколько секунд молча стоял на одном месте, видимо, думая, как лучше начать диалог, а я же, кажется, был готов вжаться в стул настолько сильно, насколько это было возможно, потому что меня пиздец как пугает этот разгневанный взгляд Калеба, мы даже не смотрели друг на друга. Так стыдно было после того поцелуя… — Итак, — начал Джи, возвращаясь на свое место, — Калеб, зачем ты сказал директору, что я домогаюсь Фрэнка? — Я не собираюсь отвечать на твои тупые вопросы, особенно, в присутствии этого пидрилы! — фыркнул парень, кивнув в мою сторону, на что я нахмурился. — Пошел нахуй! — прошипел я. — Это ты, блять, любишь на хуях быть! — Калеб! — ударив по столу, прикрикнул Джи. — Отвечай на мои ебаные вопросы, понял?! И тогда у тебя не будет проблем! Зачем ты сказал директору, что я домогаюсь Фрэнка! — Пошел нахуй, — продолжал противиться он, сжимая ручки кресла и злобно глядя на Джерарда. — Зачем ты сказал, что я домогаюсь его?! — Пошел, блять, нахуй! — Ты думаешь, это остановит меня? Нет. Зачем? Зачем? Зачем? Зачем? — быстро тараторил Джи, отчего даже у меня затрещала голова, — Зачем? Зачем? Зачем? — не переставая твердил он, откинувшись на спинку кресла, но Калеб пытался игнорировать его. Слово за словом, и даже я стал ощущать подступающую злость. Неужели этот уебок Калеб во много раз терпеливее меня? Не думаю. Тогда какого хуя он молчит? Мы знаем, что именно он хотел спалить нас, ему не отвертеться, но, блять, почему просто не ответить Уэю, пока он не сошел с ума от его бесконечного «Зачем?». — Да заткнись, блять! — злобно прокричал Калеб, из-за чего все дрогнули, но Джи это не остановило. — Зачем ты сказал директору, что я домогаюсь Фрэнка?! — Да затем, что ты меня бесишь, чертов псих! — То есть, дело не в том, что ты запал на Фрэнка и просто хочешь избавиться от меня?! — фыркнул Джерард, вставая со своего места и подходя к Калебу, от чего я уже напрягся, готовясь, если что, оттаскивать от парня разъяренного психолога. — Бред! — Ты его поцеловал! — А ты его трахал и что?! Это ни о чем не говорит! — Калеб, давай решим все мирно. Просто скажи мне, что ты испытываешь к Фрэнку? — Пошел нахуй! — Отлично, думаешь, это твое поведение что-то изменит?! Нет! Фрэнк мне, блять, все рассказал и мне охуеть как интересно, нахуя ты следил за нами, нахуя пожаловался на меня директору и нахуя поцеловал моего парня! Джи уже, кажется, во всю кипел от злости. Зрачки его глаз помутнели, лицо приобрело слегка красный оттенок, а голос был готов сорваться от того, как он орет. Никогда не видел его таким… Это завораживает и пугает одновременно. — Вы с ним пара? — в каком-то недоумении спросил Калеб. — А ты разве не знал?! Я был уверен, что после его признания ты отчетливо расслышал мой ответ, который гласил: «Я тоже люблю тебя, Фрэнки»! Или этот момент ты решил упустить?! Думал, я пошлю его нахуй?! И он достанется тебе?! Только вот, ты бы ни в жизнь не смог признаться себе в том, что тоже испытываешь к нему чувства! — Я уже в этом, блять, признался себе! После этих слов, в кабинете нависла тишина. Никто даже понятия не имел, что может все так обернуться. Да, мы с Джи рассматривали вариант, что Калеб, возможно, скажет нам правду, но вероятность у этой ситуации была очень мала. Мы были уверены, что он скорее всего просто разнесет полкабинета и свалит в истерике, но то, что он ответил… Блять… Это точно происходит со мной? Кажется, там, наверху, что-то перепутали. — Тогда… нахера доебывался? — прервав столь тяжелое молчание, спросил я. — Это как-то само… — на выдохе тихо стал оправдываться он. — Я ненавидел тебя за то, что ты, блять, сделал это со мной. Ненавидел тебя за то, что ты ввязался в нашу компашку. Я ведь даже не гей. У меня были девушки, много девушек, я не знаю каким хером я влюбился в тебя. — Его не должны касаться твои переживания! Ты чуть ли не до смерти избивал его! — фыркнул психолог, поправляя одежду на себе и садясь на свое место, заправив волосы за ухо, на что я закатил глаза, оглядев своего парня. — Джи, не надо. — Нет, Фрэнк, надо. Я знаю таких людей, как Калеб, и поэтому я хочу, чтобы он услышал: Фрэнк мой, ясно? — посмотрев ровно в глаза Калеба, уверенно произнес он. — И то, что ты вытворял: бил его, оскорблял, выставлял на посмешище, да даже настучал директору про наши отношения, все это никоим образом не приблизило тебя к нему хоть на метр. Ты лишь показал всем нам, насколько ты, честно говоря, слаб. Знаю, принять то, что ты гей очень сложно, даже нам, но это возможно. И ты мог это сделать намного раньше, просто, блять, сказать себе, что парни влекут тебя больше и не закатывать из-за этого такую истерику, но ты же предпочел вымещать свою неуверенность на Фрэнке, даже не задумываясь о том, как сильно ты подпортил ему жизнь. Опустив взгляд в пол, Калеб молча слушал все, что говорит ему Джи и казалось, словно он готов расплакаться… Мне жаль его. Я прекрасно понимаю все его переживания и страдания насчет непринятия себя, но Джи прав, в какой-то степени Калеб слаб, и именно поэтому он так до сих пор и не принял до конца то, что он гей. В любом случае, мне теперь даже немного стыдно за то, как я с ним иногда обходился. — И, пожалуйста, даже не пытайся отбить его у меня или же как-то вынудить нас разорвать отношения, потому что это бесполезно. Максимум, ты разозлишь меня и заставишь принять крайние меры. Я не собираюсь отчитывать тебя как маленького ребенка и говорить о том, что ты делал плохо… Уверен, иногда ты сам это прекрасно понимал, но, если вдруг тебе будет нужна помощь, если вдруг ты захочешь поговорить о каких-то твоих проблемах и решишь наконец-то принять себя — мои двери всегда открыты для тебя, в других случаях я выгоню тебя с кулаками, особенно, если увижу, что ты снова за нами следишь. А теперь, если хочешь, можешь идти… Я не собираюсь задерживать тебя. Быстро вскочив со своего места, Калеб выбежал из кабинета, оставляя нас с Джи в каком-то замешательстве и явном шоке. Устало вздохнув, Уэй откинулся на спинку кресла и, устремив свой взгляд в потолок, долго молчал, даже не двигался. А я же в свою очередь ожидающе поглядывал на него, желая услышать хотя бы одно слово с его стороны, но ничего. Тишина. Покой. И почему-то какое-то непонятное мне смущение… Серьезно, хер ли я стал так смущаться каждый раз, когда он делает мне комплимент или что еще? Ну, я и раньше не особо-то поддакивал его словам о том, что я красивый или же очень сексуальный, но теперь я краснеть, блять, начал. А это молчание… Оно меня с ума сводит. Сразу же кажется, словно я накосячил и Джи сейчас будет отчитывать меня. Наверное, все это вызвано тем, что я реально боюсь, пиздец как сильно, сделать что-то не то или сказать, не особо хочется, чтобы он разочаровался во мне. Раньше так было только с одним человеком: отцом. Но, хэй, теперь он почти ничего не значит для меня. У меня больше нет этого тупого рвения произвести на него впечатление, заставить его заметить меня хотя бы на минуту. Ему все равно плевать. Надеюсь, Джи не плевать… — Детка… — посмотрев на меня, начал Джи. — Ты слишком добр. Я понимаю, тебе жалко его, но он издевался над тобой и… Я это к тому, что я видел как ты смотрел на него. Поверь, он не стоит жалости или сострадания. — Но он не может принять себя. Мне это знакомо, Джи, и… как-то жалко его из-за этого. — Ему не было жалко тебя, когда ты, лежа в собственной крови, молча терпел избиения с его стороны. — То было давно. — То было пару месяцев назад, — он тяжело вздохнул. — Фрэнки, это немного глупо, если честно. Не мне объяснять тебе, что в этом мире много говна, много тех, кто любит пользоваться людьми. Ты сам прекрасно все это знаешь. — Знаю, но не могу иначе. Поверь, я сам не особо-то и сильно люблю себя за то, что иногда бываю настолько добр. Меня это бесит. Я должен ненавидеть этого человека, хотеть прибить, а я испытываю к нему жалость и, кажется, хочу помочь. — Так вот зачем маски, — усмехнувшись, пробубнил себе под нос Уэй, тепло улыбаясь и разглядывая меня, из-за чего я чуть нахмурился. — В смысле? — Ты думал, что притворись ты злым, бесчувственным, ты сам станешь таким. Переборешь то, что, по твоему мнению, является минусом. Узнаю тебя, Фрэнки. В твоем стиле. Говорить, что тебе никто не нужен и тихо плакать от того, что тебе одиноко. Зачем ты так издеваешься над собой? — Я не считаю это издевательством. И теперь я не один, — со смешком прошептал я, пожимая плечами. — Я рад, что ты это понял. Иногда, мне кажется, что ты все равно ощущаешь себя рядом со мной как-то не очень свободно. И, нет, это издевательство чистой воды. Типа: «Получай, злобный Фрэнки. Это тебе в наказание за твою доброту», — спокойным голос сказал Уэй, отчего я засмеялся. — Поверь, рядом с тобой я ощущаю себя максимально свободным и нужным. Просто иногда смущаюсь от некоторых твоих слов. — Да, ты же у нас редкостный смущашка, — с губ Джерарда сорвался легкий смешок, на что я улыбнулся и ответил: — Да пошел ты. Я не смущашка. — Скажи это себе, когда снова покраснеешь от очередного комплимента с моей стороны. И все-таки, насчет издевательства, зачем? — Я просто не лезу к людям. Нет желания с ними связываться. — Почему? — Не знаю. Если честно, я пиздецки боюсь людей, Джи. И не из-за того, что они там могут убить кого-то или избить меня, а из-за того, что… Черт, я просто реально часто ощущал предательство. Это глупо, если учесть, что мне всего восемнадцать. — Вовсе не глупо. Обстоятельства бывают разные и у каждого свое понятие о предательстве. Так что… Меня ты тоже боялся? — Да, — тихо засмеявшись, ответил я. — Ты казался мне психом. Странным. — А теперь? — А теперь кажешься мне кем-то особенным. — Полюби себя, — после нескольких секунд молчания, начал Джи, наклоняясь ближе ко мне и складывая руки на столе. — Это единственное, чего тебе не хватает. И не издевайся так над собой. Не наказывай. В этом нет смысла. А насчет Калеба… На самом деле, мне очень нравится то, что, несмотря на все это дерьмо, ты не разучился сострадать. Это очень хорошее качество, особенно в наше время, но все же я волнуюсь о том, что иногда тебе может быть больно из-за него. — Плевать. Было больно. И не раз, но я почему-то все никак не могу усвоить то, что нельзя быть таким. К сожалению, во мне всегда побеждает желание помочь. Не знаю чем это вызвано, но… Я реально хочу помочь всем тем, кому могу. Даже если они меня предавали, унижали или же бросали. — Возможно, потому что сам ты долго не ощущал чьей-либо помощи и поэтому прекрасно понимал насколько иногда бывает тяжело справляться со всем этим одному. Не могу перестать удивляться тебе. Тому, как ты… Прощаешь чуть ли не всех. Я так не могу. Я буду долго обижаться, злиться, пока, в конечном итоге, не пойму, что в этом нет никакого смысла и не помирюсь. — Я научен опытом тому, что мало кто остается в нашей жизни надолго. Большинство рано или поздно уйдет. И обижаться на кого-то из-за каких-то мелочей кажется мне глупым, точно так же, как и ждать пока перед тобой извинятся. Время не ждет и, если тебе дорог тот, с кем ты поругался, если ты знаешь, что ты ему нужен, то перебори в себе гордость и просто приди к нему, чтобы сказать: «Прости». Плевать на то, виноват ты или нет, главное то, что у вас будет больше времени на общение, будь то минута или же просто секунда, они будут и это охуеть как классно. — Откуда такие мысли, детка? В том плане, ты прав. Это, по-моему, верная позиция, но в то же время… Тебе разве не обидно от того, что некоторые могут воспользоваться этой позицией и сесть тебе на шею? — Пускай. Эм… — я провел рукой по волосам, глядя куда-то вбок. — Судьба все расставит как надо, и сбросит их. — Ты мой пессимистичный оптимист, — глядя на меня с ухмылкой, сказал Уэй. — Пессимистичный оптимист? Это как? — хихикнув, спросил я, подняв на него взгляд. — Ну, ты как бы пессимист, но как бы оптимист. В тебе очень классно гармонирует черное и белое… Иди ко мне. И вновь я расплылся в счастливой улыбке, и вновь чуть ли не побежал к Джи. Устроившись на его коленях, я заглянул в его глаза и не смог сдержать своих эмоций, отчего улыбка стала еще шире и ярче. Поглаживая мои волосы, Уэй на протяжении нескольких секунд рассматривал каждый сантиметр моего лица, а после сказал: — Ты такой охеренный. Мне так нравятся твои волосы, твоя кожа, твоя тату, твои глаза. В них виден какой-то свет… Такой яркий и сильный. Не даром говорят, что глаза — зеркало души. Кстати говоря, насколько я понял, Калеб отвалит от тебя. От нас. И это облегчает нам жизнь. Потому что осталась всего одна проблема: твоя мама. Ее мнение обо мне. Но, не думаю, что это как-то помешает нам. — Надеюсь. Не особо хочется ругаться с ней или же с тобой. — Не волнуйся. Все будет хорошо, — нежно прошептал он и поцеловал меня. По телу словно волна тока прошлась. Слегка дрогнув от такого действия с его стороны, я стал послушно отвечать ему. Все чувства в один миг погрузились в спячку, оставляя лишь желание, любовь, возможно, даже какую-то страсть между мной и Джерардом. — Я верю тебе, — еле слышно прошептал я. — Всем сердцем.***
Ночь. Тишина. Все так мирно, спокойно, но в то же время немного напрягающе, ведь, именно ночью наше воображение представляет самые страшные картины, когда мы смотрим куда-то в темноту, пытаясь не поддаваться обманам своего сознания. Лежа в такой же полной темноте, я молча смотрел в потолок и просто слушал тихое сопение своего парня под боком. Бессонница. Опять. Она мне уже надоела. Серьезно, я не знаю с чего вдруг она решила напомнить о себе после стольких месяцев спокойного сна, но… она снова здесь и я снова не хочу спать вообще никак. Точнее, хочу, но не могу уснуть. Уже какой час лежу и смотрю в потолок, тяжело вздыхая каждые пять минут. Нахуй, все равно ведь не усну, да? Ответ, как по мне, ясен. Немного подумав, поворочавшись и поняв, что я не найду себе положение, в котором сон снова забрал бы меня в свое царство хоть на час, я решил уйти на кухню и занять себя чем-нибудь поинтересней тупого разглядывания потолка, стен, да и чтобы Джерарду не мешать спать, но только я начал вставать с кровати, как она предательски скрипнула. — М… что? Опять не спишь? — сонным голосом спросил Джи, приподнимаясь на локте и потирая сонные глаза, на что я лишь тяжело вздохнул и все-таки встал на ноги. — Детка, серьезно, это не дело. — Спи дальше, я тоже скоро приду. — Как я могу спать, зная, что ты не спишь? — Как-нибудь, — ответил я и удалился на кухню. Такое состояние скоро войдет в норму, какую ночь я не могу уснуть? Вторую? Третью? Пятую? Не знаю, но с уверенностью могу сказать, что от этой ебучей бессонницы моя голова чуть ли не по швам трещит, а на уроках сидеть вообще невозможно, потому что, если учитель хоть немного стал нудить, я отключаюсь. Бесит. — Давай я дам тебе снотворное, — натягивая на себя футболку, сказал Джи, зевая и выходя из спальни следом. — Оно не помогает. И, нет, правда, иди спать, — на выдохе сказал ему я, но он лишь махнул рукой. — Нет. И, серьезно? Оно не помогает? Это странно. — Не особо. Таблетки, если честно, почти никогда не помогают. — Кому как… Фрэнк, ты и так не спишь! Никакого кофе! — подбежав ко мне и выхватив кружку из моих рук, сказал он, как только заметил, что именно я делаю, стоя к нему спиной возле тумбы, отчего я устало выдохнул и посмотрел на своего парня. — Джи, это не дело. Иди спать. Тебе завтра на работу. — А тебе в школу! Вздохнув, Уэй поставил стакан на тумбу, а после подошел ко мне и, быстро поцеловав меня, продолжил: — Ты и так на зомби похож. Тебе необходим сон. Я могу спеть тебе колыбельную или же сказку какую-нибудь прочитать, если это хоть как-то поможет тебе уснуть. — Не поможет. — Хороший секс? — ухмыльнувшись, спросил он, заставляя меня захихикать. — Извращенец, — усмехнувшись ответил я и, легонько оттолкнув Джи от себя, сел за стол. — Не поможет. — Обычно, тебя почти сразу вырубает после него. — Обычно, да, потому что ты, блять, до изнеможения меня доводишь, но сейчас это вряд ли поможет. — Ну, — подойдя ко мне со спины, он положил свои руки мне на плечи и, начиная массировать их, продолжил: — Тогда, что может помочь? — Не знаю, чаще всего ничего не помогает. — Можем пойти погулять, если хочешь, — продолжал перечислять он. — Ночью? Нет, спасибо, я воздержусь. — Посмотреть мыльную оперу? — Джи, иди спи, серьезно, я посижу часок и тоже приду. — А может я не могу уснуть без тебя, — хмыкнул психолог. — Ага, как же, ты почти сразу же вырубаешься, когда с работы приходишь. — Ну, зачастую, да, просто подростки иной раз могут жутко вымотать меня, то у кого-то срыв, то злость и ненависть ко мне, то кто-то приставать пытае… — Что, прости? — перебив его, спросил я, нахмурив брови и глянув на Джерарда через плечо, на что он пожал плечами. — Девушки некоторые пытаются соблазнить меня во время консультаций. Это выглядит смешно, если честно. — Смешно?! Ты охуел?! Ты почему мне раньше не говорил об этом?! — ощутив укол ревности, фыркнул я, отчего бедный парень даже чуть в шоке был, глядя на меня, как на психа. — Детка, не злись. Ты сейчас занят подготовкой к экзаменам и тому подобное, я не хочу мешать тебе. — А, то есть смотреть на то, как какая-то шлюха чуть в глаза тебе грудью не тыкает, ты хочешь?! — Фрэнки, я не… — И ты, блять, позволяешь им заигрывать с тобой?! Уэй, сука! Ты не забыл, что я твой парень?! — Успокойся! — слегка прикрикнул он. — Я, блять, говорю им, что у меня есть парень! И говорю сразу же, как они начинают нести хуйню по типу: «Мистер Уэй, вы когда-нибудь спали с ученицей?» — Ты спал с учеником, — обиженно промямлил я. — Им это знать не обязательно, — поцеловав меня в шею, промурлыкал Джи. — Не злись, солнце. Ты же знаешь, я бы ни в жизнь не стал бы спать с какой-нибудь ученицей. Зачем они мне? У меня есть ты. И ты, блять, во много раз красивей всех тех девушек, что приходят ко мне на консультации. — Двусмысленный комплимент, — заглянув в его глаза и улыбнувшись, прошептал я, на что он кивнул головой, закусив губу. — Ты его понял, я уверен. — Плевать на все эти ебаные экзамены, Джи, — после нескольких секунд молчания, на выдохе начал я. — Они не настолько меня волнуют, как наши отношения… Я хочу, чтобы ты все мне рассказывал. — Как пожелаешь, — оставив очередной поцелуй, ответил он. — Но только в том случае, если ты пообещаешь мне не перенагружать себя. — Шантажист хуев, — фыркнул ему я, усмехнувшись, но Уэй лишь глаза закатил, проводя холодным кончиком носа по моей щеке. — Иди ты. Я серьезно. Меня пиздец как напрягает то, что ты так сильно нагружаешь себя. — Я этого не делаю. — Ты этого не замечаешь. Но вот как только твой организм истощается, а нервная система раздражается, ты закатываешь истерики. — А чего ты хотел, начиная отношения с подростком? — При чем тут это? Ты реально берешь на себя слишком много, — устало вздохнув, прошептал психолог, целуя меня сначала в висок, затем скулу, будто на что-то пытаясь уломать меня, и я сдался… — Ладно! Ладно! Я попробую что-нибудь с этим сделать, — захихикав, ответил я, млея от приятных поцелуев и мурлыкая. — Вот и отлично! А теперь, может, все-таки пойдем в кровать? Поговорим о чем-нибудь. Думаю, это отрубит тебя только так. Или же я могу почитать тебе книгу по психологии. От них в сон пиздец как клонит. — Пошли, — на выдохе сказал я и, встав со своего места, спокойным шагом направился в спальню, а после упал на кровать. — Бомбочкой, блять! — прокричал Уэй, оказавшись со мной в одной комнате, и просто со всей дури прыгнул на пустующее место рядом со мной. В этот момент перед моими глазами, кажется, вся жизнь пронеслась, я был готов придушить этого детсадовца, но в то же время, я смотрел на него влюбленным взглядом и не мог сдержать смех. Лунный свет падал ему на лицо, делая его тем самым еще прекрасней, а его глаза… Вау… Они так блестят. Так… переливаются в этом свете, что это даже словами передать невозможно. Повернув голову в мою сторону, Джи тепло улыбнулся мне, отчего сердце приятно ударилось об грудную клетку. Мы неотрывно смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а после, сами того не понимая, слились в нежном поцелуе. Сев на меня, Уэй, не переставая терзать мои губы, взял мои руки в свои и положил их к себе на бедра. — Что ты ощущаешь рядом со мной? — неожиданно даже для себя, спросил я. — Поперло на любовные темы? — еле слышно сказал он, а после накрыл мои губы своими. — Нет, — между такими короткими, но сладкими поцелуями, шептал я, — Просто… Просто хочу знать, что я вызываю у тебя? Какие чувства? — Ну, эм, я не силен в таких речах, но… Рядом с тобой я ощущаю счастье. Тепло. Какое-то спокойствие… И…И не мог бы ты поднять руки с моей задницы чуть выше, иначе от того, как ты сжимаешь ее, я захочу кое-чем заняться. — А, конечно, — ответил я и перевел руки на его талию. Не знаю почему, но я немного волнуюсь и именно поэтому задница этого балбеса подверглась такому массажу… Мне, блять, безумно хочется услышать его ответ. Узнать, чувствует ли он тоже самое, что и я. — Так, на чем я остановился? А, точно. Еще я… вспомнил некоторые вещи рядом с тобой, которые помогают мне жить, совершать меньше ошибок и… Эм, и я давно не ощущал такой любви, а точнее, никогда. Впервые люблю настолько сильно. Это немного непривычно, но мне нравится. Потом, я… — Достаточно, — заправляя прядь его волос ему за ухо сказал я, а после, поцеловал его и повалил на спину. Запустив пальцы в мои волосы и закинув ноги на мои бедра, Джи притянул меня ближе к себе, слегка углубляя поцелуй. Я ощущал как на его лице расплывается довольная улыбка, как его сердце ускоряет свой ход от каждого моего касания, а кожа покрывается мурашками, заставляя меня ощутить, что я нужен. Перевернув нас, Уэй снова оказался сверху. Прижав мои руки к матрасу, он не прекращая покусывал мою губу, иногда специально оттягивая ее за колечко. Сквозь прозрачные занавески лунный свет освещал нас и все то, что происходило между нами, все те короткие поцелуи, ласки, тихие постанывая, которые срывались с губ каждого из нас. Жадно прижавшись к Уэю, я не останавливаясь покрывал его лицо поцелуями, шепча при этом то, как сильно я люблю его. Вроде бы обычная ночь, ничего особенного, но то, что происходит сейчас… Блять, мне пиздец как это нравится. Мы просто целуем друг друга, показываем свои чувства через такие простые, но в то же время очень действенные жесты, и при всем этом, никто даже не думает заходить куда-то дальше, никто даже не думает о сексе. Сняв футболку с тела Джерарда, я швырнул ее на пол, а его же осторожно уложил на спину. Проведя языком по ключице, я перешел к шее. Поцелуй за поцелуем, Уэй тихо стонет подо мной, выгибаясь от удовольствия. — Ах… Фрэнки… Если ты сейчас не остановишься… Черт! — простонал он. — Я, блять, возбуждаюсь, Фрэнк… Остановись. — Не ты один… Но ты прав… Мне лучше остановиться. Оставив последний поцелуй на его, уже слегка покрасневшей от подступающего возбуждения, коже, я слез с него и, устроившись рядом, положил голову ему на плечо. — Так лучше, — облегченно выдохнув, сказал Джи. — Просто, ты не подумай, я бы с радостью занялся этим, но тебе надо поспать. — Думаешь, я усну? — со смешком спросил я, водя пальцами по его рельефному телу, кусая губы. — Что есть Свет? Свет — это то, что живет внутри каждого из нас, — серьезным, но в то же время спокойным и тихим голосом, начал Уэй, отчего я тихо захихикал. — Чего ты смеешься? — Тебе, блять, в церковь идти и проповеди читать. — Иди ты. Просто такие заумные слова обычно помогают усыпить человека. — Я не хочу спать, Джи, — уверенно произнес я, целуя его в шею, отчего он тяжело вздохнул. — Что же мне с тобой делать, солнце? Ты ведь завтра опять будешь ходить по школе чуть ли не засыпая на ходу, — поцеловав меня в макушку, своим тихим и немного хриплым голосом сказал он. — Плевать, я всегда могу свалить с уроков и уйти домой спать. — Не плевать, — ответил он и замолчал. Комната погрузилась в полную тишину. Все было настолько тихо, что, может показаться, словно в этой комнате никого нет, словно здесь не лежат два прижавшихся друг к другу человека… Кажется, они даже не дышат, боясь нарушить столь приятное, но в то же время не особо желанное молчание. Два человека, которые никогда в своей жизни даже не думали о том, что судьба обернется так, что все то, что происходит сейчас, в настоящем, когда-нибудь случится. Никто даже не мог подумать о таком развитии событий. Я не мог подумать о том, что откроюсь кому-то полностью, что стану нежен хоть с кем-то, что полюблю. Джи не мог подумать о том, что предметом его обожания станет проблемный подросток, которому он просто хотел помочь. Все так странно и все так классно. Мне нравятся все те уроки, что преподносит мне судьба, особенно я выделяю урок о том, что любовь есть и она реальна. Мне нравится это чувство. Чувство какой-то не совсем обычной привязанности, какой-то верности, даже, я сказал бы, чистоты. Я очень давно не ощущал чего-либо подобного. Мне все время казалось, что моя душа испачкалась в порочностях этого мира и, возможно, это так, но, находясь рядом с Уэем, я ощущаю как она очищается, становится такой детской и наивной, заставляя меня забыть такое понятие как грубость. Обняв Джи за талию, я прижался к нему еще ближе, пытаясь отыскать в нем какую-то поддержку, помощь, отыскать то, чего мне всегда не хватало. Поглаживая мои волосы, Уэй молча смотрел в потолок и думал о чем-то своем. Вероятно о чем-то серьезном, потому что его лицо выглядело так… задумчиво. Сосредоточенно. Интересно, о чем он думает? Чему посвящены его мысли или же кому? Жаль я не умею слышать все то, что он проговаривает в своей голове. Мне бы безумно хотелось знать, что он реально думает обо мне. В том плане, что он думает о моем упертом характере и тому подобное. Не сдержав себя, я неуверенно и скромно коснулся его щеки своими губами, а после отстранился и скрыл покрасневшее лицо за своей длинной челкой, утыкаясь носом в шею Джи. Тишину прервало его тихое пение. Чуть ли не шепотом, он напевал слова из какой-то неизвестной мне песни. И должен признать: эти строчки звучат прекрасно в его исполнении. Начиная массировать мою голову, он не останавливаясь пел, заставляя меня утонуть в его голосе, забыть все, лишь для того, чтобы в полной мере услышать каждую пропетую им букву. Сердце вновь ускорило свой ход, как только я понял, что поет он ничто иное, как ту песню под которую мы танцевали с ним в школе после моего признания. Прикрыв глаза, я погрузился в воспоминания того вечера, в тот танец, в те слова, что я тогда произнес ему… «Улыбочку!» эхом отдалось в моей голове, от чего я тепло улыбнулся… Хм, у Микки осталась та фотография? Если да, то я хочу распечатать ее. Да, знаю, это выглядит слишком сопливо, но я помню себя в тот вечер, помню как во время танца не мог сдержать счастливую улыбку, помню как на моих глазах то и дело выступали слезы, которые я старательно сдерживал. « — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя. — Что? — Фрэнк Энтони Томас Айеро младший, чьи родители развелись, когда ему было 4 года, я люблю тебя…» Это было не так уж давно, а ощущение, что прошла уже вечность… Вроде бы я должен уже забыть все это, но не могу. Зачем? Ведь, я вряд ли кому-то еще хоть раз в жизни посвящу такую речь или же в принципе признаюсь в любви. Мне это признание далось с огромным трудом, а следующее… Надеюсь, его не будет. Нет, не так. Уверен, его не будет. По крайней мере, я точно больше никого не полюблю. Я чувствую как Уэй течет по моим венам, как его запах въелся мне в кожу, а его голос — в разум. И я не думаю, что кто-нибудь другой сможет заменить его, потому что для того, чтобы сделать это, придется делать полное переливание моей крови и менять все, что когда-либо касалось его. Глупо? Глупо. Но романтично и в то же время немного ужасно… Я всегда буду любить тебя, сраный ты Джерард Уэй и, клянусь, никогда в жизни я не забуду все то, что ты сделал для меня. Никогда.***
Яркие солнечные лучи надоедливо лезли мне в глаза, а звонкое пение птиц неприятно отдавало в уши. Перевернувшись на другой бок и укутавшись в одеяло с головой, я снова попытался уснуть, но спустя пару секунд резко перешел в сидячее положение и посмотрел на пустующее место рядом с собой. Какого хуя? Где Уэй? Обычно я его бужу, он сам вообще проснуться не может и… Стоп. А с каких пор в семь часов утра светит солнце в начале весны? Посмотрев на часы, которые стояли на тумбе возле кровати, я тихо выругался. Почти одиннадцать утра! Почему Джи не разбудил меня?! Рядом с часами лежал сложенный пополам белый лист. Развернув его, я начал читать то, что написал мне этот балбес. «Доброе утро, детка! Как спалось? Не просыпался больше? Надеюсь, нет, потому что сон тебе необходим. И кстати говоря, именно поэтому ты, возможно, сидишь сейчас на кровати и кроешь меня матом за то, что я не разбудил тебя. Прости меня, о великий Айеро, но я просто не смог разбудить тебя, когда увидел, как мило ты спишь, тихо посапывая, а иногда даже постанывая (надеюсь, что если тебе и снилось что-то грязное, то только с моим участием) во сне, да и плюс ко всему, сделай себе выходной, детка, и я не хочу слышать все эти наезды по типу того, что у тебя была важная контрольная. Я врач, в конце концов! (Ну, почти врач) И я говорю тебе: НАХУЙ ШКОЛУ! ТЫ ДОЛЖЕН СПАТЬ! Контрольные не восстановят твои нервные клетки, а оценки не излечат от нервного срыва. Поэтому сегодня у тебя официально ВЫ-ХО-ДНОЙ! И если ты припрешься в школу, я лично потащу тебя обратно домой, либо постелю тебе на полу в своем кабинете и заставлю спать, понял?! А теперь, мне пора бежать. Проблемные дети не ждут! В конце концов, я должен помочь им, это как бы моя обязанность, хотя, думаю, ты это и так знаешь… Неважно. В общем, делай, что хочешь, хоть вечеринку закати (ТОЛЬКО БЕЗ МУЖИКОВ), и позвони, как проснешься. Вечером вернусь. Если пойдешь домой, захвати оттуда свою гитару и стихи, попробуем подготовиться к твоему конкурсу и сделаем из тебя чертову звезду школы. Я верю в тебя, не забывай, ага? А еще я люблю тебя! P.S. Если что, то я там завтрак приготовил, не знаю, можно ли это есть, но ты попробуй, надеюсь, моя стряпня не убьет тебя» Улыбнувшись его письму, я сразу же потянулся за телефоном и набрал его номер, желая поскорее услышать его голос и поворчать в сторону своего парня. — И-и-и, доброе утро! — протянул Джи, как только взял трубку, что, кстати, сделал он реально почти сразу. Ждал? — Ты уже читал мою записку или же звонишь сказать мне какой я мудак, что не разбудил тебя? — Читал. И ты мудак, — пожав плечами, заключил я, отчего он засмеялся. — Ну, возможно, совсем немного… Да ладно, в любом случае тебе это нравится. — Кто-то в отличном настроении? — Я всегда в отличном настроении, но… хэй, то, что было ночью, сделало меня еще более счастливым и поэтому я сейчас улыбаюсь, как идиот и несу всякую ересь. — А когда ты ее не несешь? — встав с кровати, я направился в ванную, попутно продолжая держать телефон у уха, глупо улыбаясь. — Так, кыш! Ты забыл, что я психолог! — Скорее, псих. — О, Фрэнки, ты решил вернуться к нашим первым консультациям? — с явной ухмылкой начал он. — Что я там тебе тогда отвечал? Что я не псих? Или, что все психологи психи? — Ты соглашался со мной, — решил солгать я, чтобы проверить его память, да и просто поиздеваться над ним, но он фыркнул. — Нет, молодой человек, я хоть и старше тебя на пять лет, но с памятью дружу, поэтому такой трюк не прокатит! — А жаль, — хихикнул я. Включив кран и поставив телефон на громкую связь, а после выдавив немного зубной пасты на свою щетку, начал чистить зубы, пока мой телефон покоился на краю раковины. — Не думаю. Тебе тогда было бы скучно со мной. А вообще, пока ты тихо мирно спал дома, в теплой кроватке, я сидел тут и, выслушивая очередные наезды нашего директора, думал, а не сходить ли нам куда-нибудь сегодня вечером? — Он опять наезжал на тебя? — прополоскав рот, спросил я. — Что на этот раз? — Все как обычно, пытался узнать насчет нас, но я стойко держался и не послал его, а очень хотелось, уж поверь. — Они теперь месяц будут доебываться до нас. Это в стиле мистера Смита: стремиться создать какую-то, блять, идеальную обстановку, сделать нашу школу примером и все тому подобное. Я бы с радостью показал этому уебку, что происходит между нами. — А я бы с радостью разнес его кабинет. Изначально он показался мне реально милым человеком, да и то, как он говорил мне о тебе… Я думал вы тут чуть ли не друзья и все такое. — У него есть только два друга: виски и деньги. Все, — я усмехнулся. — Он даже не женат. И никогда не был. — Да? Не знал. Плевать, в любом случае, он меня жутко бесит, — ответил Уэй. Я же, продолжая слушать его, вытер лицо полотенцем, закрыл воду и направился на кухню, решив что сегодня не тот день, чтобы бриться, мне правда было лень. Оказавшись в нужной комнате, я стал искать чего бы перекусить, а после вспомнил про стряпню Уэя, о которой он писал в письме и, открыв холодильник, увидел бутерброды. Что ж, вполне себе нормально. — Он такой скользкий тип, меня иногда блевать тянет лишь от одного его присутствия рядом со мной. Как ты вообще учишься под его руководством? — Поверь, Джи, до него был директор еще хуже, — сказал я, доставая тарелку и ставя ее на стол, начиная делать себе кофе. — Тот просто воровал деньги и нихуя не делал. — Пиздец. Они как бы должны работать на благо школы и не тырить деньги, которые сдали им родители. Хотя, о чем это я? Современный мир, все дела. — Не боишься обсирать нашего директора в его же школе? Мало ли, может, он там камер везде понаставил и следит теперь за всем. Не удивлюсь, если это правда. — Если бы это была правда, Фрэнки, меня бы давно уволили за то, что я делал с тобой. Так что, можешь не беспокоиться, нас никто не видел, а значит, уволить меня не могут. И именно поэтому, мы можем спокойно продолжать маяться дурью на моих консультациях, хотя… Я бы с радостью обсудил твои проблемы, но… — как-то обреченно протянул он, на что я закатил глаза и, залив свой напиток кипятком, сел за стол, делая пару глотков горячего утреннего кофе. — Но я пока что не готов, — ответил ему я, пожав плечами. — Глупости, детка. Ты просто оттягиваешь этот разговор, но знаешь что? Он неизбежен, и рано или поздно мы обязаны будем все это обсудить, хочешь ты или нет. Если надо будет — я привяжу тебя к стулу и буду допрашивать. — М-м-м, ты решил попробовать БДСМ? — начиная поедать пищу, промурлыкал я. — Что?! Нет! И я еще извращенец после этого?! — возмущенно тараторил он, отчего я не смог сдержать улыбки, держа телефон возле уха. — Ну не я же. И вообще, до встречи с тобой я был девственником, это ты меня испортил. — Гаденыш, будь я сейчас рядом, ты бы непременно словил подзатыльник, а так тебе повезло. — А почему ты на работе, но при этом не работаешь? — выдыхая, задал я достаточно логичный вопрос, запивая завтрак. — Тебе кажется, на самом деле я заполняю и изучаю личные дела учеников, попутно разговаривая с тобой. — Вот как, и чье же дело ты сейчас заполняешь? — Не поверишь, детка, твое. — О, и что там? — Ну… — протянул Джерард. В трубке раздалось какое-то шебуршание, но спустя несколько секунд прекратилось и Уэй продолжил: — «Фрэнк…» бла-бла-бла, долго читать, «…Айеро. Возраст: восемнадцать лет…», бла-бла «… живет без отца…», опять всякое говно, «… не раз попадался за школой с сигаретой в руках…» эм, «…грубит некоторым учителям…», — вдруг по ту сторону трубки раздался звонкий смех, отчего я в испуге дрогнул, даже чуть кофе на стол пролив, но потом в недоумении спросил: — Что? — «…Написал граффити на стене школы: «Директор — педик, даст за деньги, звоните…» Черт! Номер телефона не вписали! Ты реально, блять, это написал?! — Было дело, — с улыбкой ответил я, а после откусил еще бутерброда. — Ты безбашенный! Как он тебя еще не исключил?! Тут, блять, твоих косяков на… Раз… Два… Три… Четыре, четыре страницы! Охуеть. «Скинул вещи со стола учителя. Включил пожарную сигнализацию, чтобы сорвать контрольную по физике. Закинул парня в мусорный бак и закрыл его там. Нецензурно выражался на уроке. Оставил нецензурную надпись на доске. Во время урока встал на парту и начал петь. Испортил имущество школы». Фрэнк! Я даже не знаю что сейчас ощущаю! Вроде как, я в диком ахуе, но в то же время, я, блять, пиздец как рад тому, что ты такой панк, но и моя совесть при всем этом пиздецки не довольна твоим поведением! Я просто не знаю, что сказать по поводу всего этого! — Поэтому лучше молчи, иначе мне будет стыдно. — Ладно, — тихо засмеявшись, ответил он. — Это все косяки за прошлый год, сейчас посмотрим как ты косячил в этом. И снова какой-то грохот, что-то шумит, а Джи тихо матерится. — Ура, блять! Нашел! Так. «…Курил за школой. Накричал на учителя. Курил за школой. Подрался с учеником. Курил за школой… Курил за школой. Курил за школой». Надо же, косяков значительно меньше. Большая часть из них связана лишь с Калебом и твоим пристрастием к курению… С чего вдруг такой регресс? — спросил он, на что я тихо захихикал и ответил: — Ты серьезно не догадываешься или просто хочешь услышать мой ответ? — Скорее первое, — хмыкнул психолог, а я вздохнул, тихо произнося: — Я влюбился в тебя. Мне не очень-то хотелось, чтобы ты видел во мне идиота. — Хм, тема, которую мы никогда не затрагивали. Расскажи мне, как это случилось? — Что случилось? — отпив немного кофе, спросил я. — Как ты влюбился в меня? — А… Ну, я, если честно, сам не знаю, — я усмехнулся, пожав плечами. — Мы часто проводили с тобой консультации и… Ты много шутил. Много раз заставлял меня перебороть страх и чем-то поделиться. И как-то постепенно я стал замечать, что мне так нравится все то, что происходит между нами. Мне хотелось поскорее увидеться с тобой. Хотелось как-то поразить. На самом деле, я первое время не мог признаться себе в том, что люблю тебя. Мне часто говорили, что я смахиваю на влюбленного, да даже ты сам говорил… Потом вся эта ситуация с Элен, и я просто понял однажды, после очередного секса, что все-таки я люблю тебя и… Я готов был сделать все, лишь бы ты заметил меня и то, как я смотрю на тебя, — дрожащим голосом рассказал я. Черт, я опять смущаюсь. Ненавижу это. Особенно ненавижу звучание своего дрожащего голоса. Я сразу становлюсь так жалок, что аж самому противно… — Я замечал. Не раз, но… прости. Просто, когда я впервые увидел этот взгляд, я испугался, потому что тогда у меня не было к тебе каких-либо чувств. Я не знал как вести себя с тобой. Я боялся сказать что-то не то и потерять тебя. — Потерять свою секс-игрушку? — с некой грустью спросил я. — Нет… Нет, Фрэнки, ты никогда не был для меня секс-игрушкой. Я боялся потерять тебя, потому что ты… охеренный человек, и я не вру. — А когда ты влюбился в меня? — Когда понял, что все эти тупые качки по типу Калеба, могут избить тебя до смерти, — усмехнулся уже он. — Я не на шутку перепугался тогда, носился за тобой везде, таскал по врачам и… выбивал тебе больничный. Я старался окутать тебя заботой с ног до головы. Все это так и шло своим чередом. Ночь за ночью… Ты плачешь, я обнимаю тебя и пытаюсь успокоить. Я не заметил как влюбился, как ты стал для меня чем-то важным, и когда ты вернулся к себе, я приходил домой с какой-то тоской на сердце. Мне было так одиноко в пустом доме. Просто, я привык, что, возвращаясь с работы, я обязательно увижу тебя за просмотром телевизора или же чтением какой-нибудь книги. Что потом мы вместе сядем ужинать и обсудим все, что случилось с нами за день. Ты не подумай, я не искал в тебе спасение от одиночества… Мне просто было пиздец как хорошо рядом с тобой и… В конечном итоге, я осознал, что люблю тебя. Да, — усмехнувшись сказал он. — Я, как обычно, долго тянул. — Поверь, я тоже. — Мы с тобой друг друга стоим, да? — А ты сомневался? — засмеявшись, ответил я. Между нами нависла тишина. Откинувшись на спинку стула, я нервно покусывал свою нижнюю губу, попутно играя с колечком в ней, и ждал, когда Уэй ответит мне. С каждой секундой мне становилось все неуютнее, хотелось просто положить трубку, но я не мог, не хотел. — Я люблю тебя, — уверенным, твердым голосом сказал Джи. Мое сердце вновь отправилось в пляс, а на лице расплылась теплая улыбка. — Знаю, я не часто говорю подобные слова, но ты же понимаешь, что я правда люблю тебя, да? Как бы много секса я от тебя не требовал, это никак не говорит о том, что я просто хочу трахнуться и встречаюсь с тобой из жалости. И, если тебя будет что-то не устраивать в наших отношениях или же ты захочешь от меня больше тепла… Только попроси. Я все исполню. — Спасибо. Это много значит для меня. И… я тоже люблю тебя. Щечки снова покрылись румянцем, и впервые в жизни я был безумно рад тому, что Уэй сейчас не рядом. Он бы непременно подколол меня… — Я знаю, Фрэнки. Знаю. Тебе свои слова доказывать необязательно. — А тебе типа обязательно? — хихикнув, спросил я, на что он замычал. — Да. Я же психолог и я знаю, что ты не из тех, кто верит словам. — Твоим верю. — Уверен, не всем. — Ну… — засмеявшись, начал я, — Иногда не всем. — Вот видишь. Ну, так что насчет свидания? Мы можем сходить в кино или ресторан. — Я не против, — пожав плечами, ответил я. — Отлично. Тогда я постараюсь прийти пораньше. А ты пока домой сходи, забери все, что я просил, идет? — я тихо замычал, потирая шею рукой и потягиваясь. — Ладно. Только, давай просто погуляем. На улице сегодня охуенная погода. Так солнечно, тепло. Закат будет красивый. — Как скажешь, детка. Сегодня работы почти нет, так что… — Мистер Уэй? — прервал его чей-то голос. — Черт! Что?! — с раздражением прорычал он, вызывая у меня слабую улыбку, пока я просто смотрел в окно и слушал, что там происходит. — Мистер Смит отправил к Вам на консультацию эту девушку. Сказал, чтобы Вы поболтали с ней о том, что распитие спиртных напитков вредно. — Пускай проходит, — с легкой злобой ответил Джерард, а после продолжил: — Детка, мне пора. Увидимся вечером. Буду скучать, пока. — Пока, — ответил я и, клянусь, я услышал как он улыбнулся. — Пока… — послышалось мне в ответ.