Унесенные воспоминаниями

Что может быть прекраснее, чем первые месяцы романа? Наверное, ничего. Волнующее чувство охватывает душу, будоражит сознание, заставляя подниматься по утрам с первой мыслью о нем и засыпать с чувством, что день не прожит зря, ведь сегодня ты увидела его. Именно так и было в первый месяц отношений Амелии и Тома. С одной стороны между ними ничего не изменилось: Том все также приезжал к Амелии, и они вместе ехали в центр города, а потом поздно ночью он провожал ее до кампуса, и они долго не могли расстаться, обнимаясь и целуясь, пока к ним не возвращалось ощущение реальности и времени. Выходные они проводили с друзьями, веселясь будто в последний раз. Подруги как одна твердили, что это ненадолго и однажды все прекратится, потому что в их возрасте ничего не может быть постоянным и вечным, а любовь прекрасна лишь в момент зарождения, а не когда обрастает привычками. Но Амелия никого не слушала: она хотела, чтобы их роман продлился не один месяц и даже не один год. Ей все завидовали, но находили странным, что их отношения сугубо платонические. Амелия не считала это чем-то плохим или ненормальным. Иногда ей казалось, что Том просто хочет оттянуть этот момент, желая, чтобы они как можно больше узнали друг о друге. Но, как оказалось позже, у такого поведения была иная причина. С прошлой девушкой Том все время куда-то спешил. Уже на пятом свидании они после трех коктейлей оказались в постели, а через полгода болезненно расстались, потому что девушка ему изменила. Нет, Амелия твердо решила для себя, что в этот раз в судьбе Тома будет все иначе. «Всему свое время. Да и спешка ни к чему, она не приводит ни к чему хорошему,» — твердила про себя Амелия каждый раз, когда Том брал ее руки в свои, словно пытался отогреть не только ее ладони, но и сердце. И каждый раз она была готова забыть о своем решении, но сразу же одергивала себя, вспоминая, как через пару недель знакомства сдала Биллу все бастионы, а он в итоге плюнул ей в душу, и теперь они даже не могли смотреть в сторону друг друга. — Поедем на Рождество в Париж или в Амстердам? — спросил Том, отвлекаясь от сценария. — Всего на пять дней. Как ты на это смотришь? — Мама хотела, чтобы я поехала с ними в Испанию, — робко ответила Амелия, понимая, что если она узнает о ее поездке на континент с малознакомым мужчиной, где у них будет один номер на двоих, то прочтет дочери целую нотацию. С Биллом ее родители были знакомы и потому не находили ничего плохого в том, что она ездила с ним в другие страны. — Ладно, — расстроено ответил Том, погружаясь в сценарий. Только спустя время Амелия решилась снова завести этот разговор. Маме она позвонила и сказала, что не сможет уехать из-за новых репетиций. Она не любила врать родителям, но, с другой стороны, пора уже было стать окончательно самостоятельной. Ведь она же смогла поступить театральный вопреки тому, что никто ее не понимал. Итак, после того, как они отметили Рождество со своими семьями и друзьями, Том и Амелия решили уехать в Амстердам. Несмотря на то, что у них было не так много свободных денег, они решили, что справятся с этим. К скромной студенческой жизни им было не привыкать. Говорят, что зима притупляет чувства, замедляет ритм жизни и даже обмен веществ. Но это было не про Тома и Амелию. В Амстердаме они, наоборот, ощутили привил новых сил, и в этом, вероятнее всего, была виновата странная магия города, этот неповторимый, особый новогодне-рождественский дух, когда старинные дома, в которых искрятся огни, переливаются гирлянды, поблескивают мишура и праздничные украшения, становятся частью сказочных декораций. От влажного ветра с реки Амстел можно укрыться в кафе, в музее, в тёплом шарфе, а можно подставить ему лицо. Но лишь горячий чай или поцелуй смогут окончательно спасти от него. Как оказалось, магическая атмосфера Амстердама — не пустые слова; это нечто осязаемое. Ее практически невозможно описать словами, нужно просто приехать в город, чтобы понять зимнее волшебство неторопливых улиц. Лондон сильно отличается от Амстердама, и это становится ясно ещё на вокзале, куда прибывают поезда с Британских островов. Непонятно, что именно придаёт городу такой особый шарм, но воздух будто насыщен флюидами совершенно бесшабашной молодости и пьянящей свободы. Все шесть дней Амелия и Том гуляли по городу, хотя погода была просто ужасной: дул ветер и шел легкий снег. Но молодые люди все равно насладились поездкой. Здесь их чувствах вспыхнули с какой-то новой силой, все закрутилось будто бы вновь, потому что они, наконец, смогли сбросить все сдерживающие их оковы, которые мешали им быть еще счастливее, чем на самом деле. Это оказалось так просто — довериться мужчине, с которым Амелия познакомилась в Риме; в городе, который так и не вскружил им голову. Даже свободный Лондон не смог зажечь их сердца так, как воздух Амстердама. Они заразились его магией, и вирус мгновенно завладел всем телом. В первую ночь они должны были усталыми сразу же лечь спать, но только стоило им перешагнуть порог комнаты, как все улетучилось, осталось лишь необъяснимое чувство легкости. Все перестало иметь значение, будто заблуждения и домыслы превратились в песчинки, затерявшиеся в этом мире и ставшие незаметными человеческому взгляду. Уголки губ Амелии дрогнули в легкой улыбке, Том тоже улыбнулся ей в ответ, ощущая, что больше нет смысла следовать глупому желанию Амелии сохранять невинность их отношений. Все уже давно не так: поцелуи стали глубже, а его руки постоянно блуждали по ее телу, когда он крепко прижимал девушку к себе. Том больше не мог вытерпеть эту пытку, да и сама Амелия была не прочь перестать играть из себя саму добродетель. Он прижал ее к стене, жарко целуя в губы. То, что произошло, не поддавалось никому объяснению. Все изменилось — вот что поняла Амелия. Как же ей было хорошо рядом с ним. Она никогда не жила так полно, как сейчас. Никогда не любила до отчаяния. Многие скажут, что в двадцать лет все кажется единственным и последним в жизни, но Амелия не хотела верить злым языкам. В этой жизни есть много чего вечно и неизменного, и пускай их чувства с Томом будут именно вот такими — неподвластными времени. Пусть он будет оставлять ее на время, потом снова возвращаться, но она согласна хоть на эти крохи счастья. Он позволил ей любить себя. Как же восхитительно открывать для него мир, показывать ему эмоции, учить его принимать чувства… Как же Амелия заблуждалась тогда. Амелия вздохнула, ощущая, как его пальцы скользят по спине. Она оторвала голову от его груди, заглядывая в стальные глаза, и провела кончиками пальцев по его скулам, вискам, вдоль жесткой линии подбородка и по полным губам. Ее голубые глаза загадочно блестели в полумраке тесного номера. Девушка легко выдохнула вопрос. Том, толком ничего не расслышав, просто согласился и лишь спустя время понял, что она спрашивала его, не считает ли он все это спешкой. Том впился в ее губы долгим поцелуем, крепко прижимая к себе, боясь, что сейчас переломит ее или отпугнет своей некоторой грубостью. Но его можно было понять: ожидание по-настоящему коснуться любимой женщины убивало его, принося лишь беспокойство по ночам. Но он, как порядочный джентельмен, был готов ждать, когда она сама предложит ему себя. Это оказалось так просто — довериться ему вновь, позволить ему решать за них двоих. Их дыхание смешивалось, им не хватало места дышать. Амелия шумно втянула в себя воздух. До кровати оставалось всего лишь несколько шагов. Она сделала шаг назад, увлекая за собой Тома, и упала вместе с ним на постель. Расстегнув его толстовку и стянув футболку, она уперлась ладони о его грудь. Она ощущала, как его пальцы поднимают вверх юбку, как грубая ткань скользит по ее ногам. Том гладил край ее шерстяного чулка. Это было так чувственно, что Амелия тут же все забыла. К черту контроль. К черту гордость. Это не имеет сейчас никакого значения. Сейчас были только они. Ведь они пара, а все пары постоянно занимаются этим, и то, что было между ней и Биллом, сейчас не имеет никакого значение, потому что это осталось в прошлом, которое она уже успела позабыть. Она хотела что-то сказать ему, но он приложил палец к ее губам, второй рукой сгибая ее ногу и обхватив под коленом. Амелия вздохнула, закрывая глаза. Его губы невесомо коснулись ее губ, потом щеки, шеи. Она зажала его голову между ладоней, смотря в его глаза и замирая в его объятьях. Амелия удивлялась его страстности и напору. Она вздрогнула, чувствуя, как сам Том дрожит. Все было слишком быстро, спонтанно, страстно. Но по-другому они не могли. — О чем ты сейчас думаешь? — вдруг спросила Амелия, приникая всем телом к Тому и кутаясь в толстое покрывало. — О многом, — просто ответил он, дотягиваясь до сигарет на прикроватной тумбочке и прихватив пепельницу. Он зажег сигарету, протягивая ее Амелии; она приняла ее, глубоко затягиваясь. — Я подумываю снять какую-нибудь дешевую комнатушку, чтобы жить вместе, надоело уже мотаться туда-сюда. — Так скоро… — прошептала она, слегка приподнимаясь на локте. — Но мы… Мы только… — Ну, не завтра же мы должны это делать. Просто в скором времени. Том снова затянулся. Амелия ничего на это не ответила. Она пока не могла и самой себе дать ответ. Если бы она только знала тогда, что, по сути, это было самое счастливое для них время, что три года они провели как в сказке, живя будто последним днем: весело и ни о чем не думая. Но пока Амелия совсем не предполагала, что именно их праздный образ жизни станет одной из тех причин, по которым все стало рушиться. — Аме… — Да-да, — сонно пробормотала она. — Думаю, что ты найдешь очень хорошую комнатушку. — Я уже нашел. — Он потушил сигарету. — Осталось лишь слово за тобой. — В Лондоне все станет ясно. Том все время куда-то спешил, а Амелия пыталась замедлить ход событий, отчасти из-за того, что они жили на разных волнах. И поэтому все вокруг постепенно превращалось в руины. Ведь они не создатели. Они — разрушители.