Что такое, Риз?

      Риз уже точно и не помнил, когда Август появился в его жизни, день их знакомства каким-то странным образом просто выпал из памяти, растворившись в остальных воспоминаниях, словно его и не было там никогда, и Ризу казалось, что Август рядом с ним был всегда, что ни единого дня не проходило без его присутствия рядом; ему казалось, что всегда были его руки — тёплые, почти горячие, чуть грубоватые и шершавые на тыльной стороне от упрямого нежелания носить перчатки даже в самую холодную, снежную или просто ветреную погоду; что всегда были его губы — искусанные, зачастую просто-напросто разбитые в очередной драке, влипать в которые Август был удивительный мастак, но на неожиданном контрасте с этим нежные, ласковые и усмехающиеся так знакомо, так привычно, что сердце начинало щемить; что всегда были его глаза — странно, как-то почти невозможно яркие, сонные по утрам, злые во время редких, но жарких перепалок и жаждущие во время таких же жарких примирений; что всегда были его волосы — светлые, жёсткие от привычного геля на макушке и невероятно мягкие, почти умильно пушистые на затылке и за ушами, гладкие и непривычно длинные после душа и просто до одури приятные в хватке пальцев ночью или во время поцелуев; что всегда был он сам — дурашливый и серьёзный, смеющийся над очередной глупой шуткой и зло поджимающий губы во время ссор, сонный после долгого и тяжёлого дня и взбудораженный от слишком большого количества выпитого энергетика, любящий смотреть совершенно детские мультфильмы про роботов и искренне восхищающийся ужастиками, слушающий тяжёлую музыку, от которой у него, Риза, неизменно начинала болеть голова с первых же минут, и спящий в майке с каким-то абсолютно дурацким узором из мелких разноцветных ящериц. Август был всегда. И Риз не мог вспомнить ни единого дня, который он провёл бы без него.       Он не мог вспомнить день их знакомства, но в памяти точно осталось то, что тогда шёл снег, а он, Риз, возвращался от доктора с рецептом на новые лекарства — в последнее время его мучила бессонница. Он не столкнулся с Августом на узкой дорожке, где они не смогли разойтись, он не упал, будучи затем подхваченным сильными руками, он не был спасён им от машины, не замеченной в процессе чтения бумажки с названиями препаратов, — не было ничего из того, что так любят показывать в романтических фильмах при встрече двух людей, должных затем влюбиться друг в друга, — но было внезапное прикосновение к плечу, покрасневший от холода нос и шальные улыбающиеся глаза. «Растяпа», — сказал ему тогда Август, протягивая выпавшие из кармана ключи. Риз тогда только глаза на это закатил, фыркнул и, поблагодарив, побрёл дальше, всё так же вчитываясь в названия на подрагивающем от дрожи замёрзших рук листке. Тогда он даже не смог целиком рассмотреть своего невольного спасителя, и поэтому, когда смутно знакомый голос уже днями позже окликнул его в магазине, он даже обернулся не сразу, продолжая задумчиво рассматривать состав очень полезных и совершенно точно призванных сделать его жизнь намного более здоровой и прекрасной хлопьев. И только тогда, когда его вновь, всё так же смутно привычно хлопнули по плечу, он поднял голову, выхватывая сначала кольцо в носу, а затем вихры светлых волос, чуть влажных от идущего на улице снега. Риз в тот момент чуть прищурился, поставил пачку на место и сложил руки на груди, смотря на знакомого незнакомца.       — Ты следишь за мной? — не обвиняюще, но просто вопросительно сказал он, смотря на Августа, чьего имени он тогда, конечно же, не знал, и обращая внимание на то, как тот прячет покрасневшие от холода руки в карманы свободной и совершенно безалаберно расстёгнутой куртки.       — Больно ты мне нужен, — был тогда ему насмешливый ответ, — просто решил поздороваться. Ты мне вроде как теперь обязан. Иначе заболел бы тогда. Или чего ещё хуже.       Риз только фыркнул, привычно закатил глаза и облокотился на ручку собственной тележки.       — О, да? Намекаешь, что я должен вернуть тебе долг? — Он не понимал, почему до сих пор продолжает этот разговор, почему до сих пор стоит под взглядом насмешливых глаз, почему, наконец, он до сих пор не ушёл, проигнорировав странного парня. Наверное, потому, что он не видел в нём опасности, наверное, потому, что общаться в последнее время было толком и не с кем. Вон был в другом городе и, судя по СМС, которые он иногда скидывал, он уже как несколько месяцев пытался разгребать рабочие завалы, Фиона и Саша махнули куда-то в кругосветку, и вот уже полгода Риз получал от них разве что только почтовые карточки и сувениры из мест, в которых им пришлось побывать. Самому же ему ничего не оставалось, кроме как изо дня в день повторять привычный путь дом-работа-магазин-дом и бороться со всё более усиливающимися бессонницей и апатией. Новые знакомства могли бы, пожалуй, немного взбодрить его. Риз усмехнулся на то, как Август в ответ на его вопрос кивнул.       — И каким же образом?       — Ну, для начала ты купишь всё, что хотел, и я тоже куплю, а потом мы пойдём в «Старбакс», и ты закажешь себе самый приторный кофе, который они только могут предложить. Или молочный коктейль, ну, из той серии, где сверху рисуют дурацкие узоры сиропом.       Риз закатил глаза.       — Там слишком много химии, мне не нравится, лучше просто кофе, — рассеяно ответил он, затем тут же спохватываясь: — Эй, а с какой вообще радости ты решил, что я в принципе соглашусь с тобой пойти?       Август посмотрел на него долгим взглядом, отчего Риз даже поёжился невольно, а затем как ни в чём не бывало пожал плечами и коротко смешливо фыркнул, беря со стеллажа упаковку с хлебцами и крутя её в руках.       — Ты уже согласился. Ну так что?       Риз вскинул бровь.       — Ты ко мне подкатываешь?       — Считай как хочешь.       — Тогда я буду думать, что это так.       — Окей.       — И что, даже не разозлишься?       — Не-а.       — Ты очень странный.       — Не страннее тебя, Риз. Я Август, кстати. — Он положил упаковку с хлебцами обратно на стеллаж и протянул Ризу ладонь. Тот с подозрением на неё покосился, но всё же сжал чужие холодные и чуть шершавые от холода пальцы собственными — тёплыми и мягкими.       — Откуда ты знаешь, как меня зовут? Нет, ты точно за мной следил.       Август фыркнул и внезапно рассмеялся, прикрывая рот кулаком и смотря на нахмурившегося и сложившего руки на груди Риза.       — У тебя на ключах брелок с твоим именем висит, дубина.       Риз нахмурился ещё больше, но одновременно с этим почувствовал, как разжимается где-то внутри тревожный узел, затянувшийся при звуках собственного имени, произнесённого незнакомцем.       — Ладно, давай на кассу, — Август кивнул за спину Риза.       — Ты же сказал, что тоже будешь что-то брать.       Август легкомысленно пожал плечами.       — Потом зайду. Не хочу таскаться с сумками.       Риз закатил глаза и, развернув тележку, на которую он до этого опирался, покатил её к кассе. Август шагал рядом, и Риз то и дело бросал на него любопытные взгляды, да и просто не мог он удержаться от этого. Кто этот парень такой? Откуда он вообще взялся, чего хочет от него, Риза, почему решил вот таким вот образом завести знакомство и, главное, зачем? Риз, конечно, был не против новых друзей, но слишком уж… странным всё это было. Он не верил в совпадения и предназначения, но то, что они столкнулись в магазине чуть ли не на другом конце города после первой их встречи, не могло не казаться немного необычным. Риз вновь покосился на Августа, засунувшего руки в карманы расстёгнутой куртки и сейчас с ленцой рассматривающего изобилующие товарами стеллажи, мимо которых они проходили; было видно, что вся ситуация не доставляет ему ни малейших неудобств, и чувствует он себя в компании совершенно незнакомого человека вполне себе хорошо. Риз отвернулся и опустил взгляд в корзину. В голове роились мысли: что, если это всё было подстроено? Что, если их встреча — далеко не случайность? Что, если он пойдёт с ним, он насыплет ему в кофе снотворное, увезёт куда-нибудь и сделает много ужасных вещей?.. Риз передёрнул плечами и быстро почесал тыльную сторону левой ладони ногтями правой, пытаясь скрыть пробежавшиеся мурашки. Так дело не пойдёт, — мысленно успокоил он себя, тихо выдыхая. Они постоянно будут на людях, нужно будет просто не оставлять его без внимания и не позволить ему остаться с ним, Ризом, наедине. Вот и всё. Риз вновь выдохнул и, наконец подкатив тележку к кассе, начал выкладывать продукты. Август внезапно принялся помогать ему, отчего Риз удивлённо на него покосился, но ничего не сказал, только достал карточку и приготовился оплачивать. Спустя несколько минут они с Августом уже стояли возле входа в магазин, — Август держал два небольших пакета в то время, пока Риз надевал капюшон и перчатки и затягивал шарф. А затем они медленно пошли в сторону упомянутого Августом ранее кафе.       Молчание между ними не было неловким, по крайней мере, для Риза, и он, с удивлением осознав это, усмехнулся. Однако желания разговаривать не было никакого, да к тому же внезапно поднявшийся ветер, взметнувший метелью медленно падающий снег, отнюдь не располагал к беседам, и поэтому Риз, уткнувшись носом в шарф и крепко сжав пальцы на ручках пакетов, шёл рядом с Августом, всё так же не застегнувшим куртку и даже не надевшим капюшон. Появилось какое-то иррационально странное желание дёрнуть молнию наверх, запахивая полы, а потом натянуть капюшон прямо до самых сейчас чуть сдвинутых бровей — чтобы неповадно было. Риз тихо фыркнул, отворачиваясь. От одного только взгляда на Августа ему самому становилось холодно.       В кафе оказалось просто до умопомрачительности тепло и уютно, тихо играла музыка, а посетителей почти что не было — даром, что пиковое время буднего дня. Наверное, решил для себя Риз, никому не хотелось выходить на улицу из тёплых офисов только для того, чтобы выпить кофе, пусть и идти пришлось бы максимум с десяток метров. Они с Августом разместились за самым дальним столиком, и Риз, несколько неловко сняв куртку и положив её на диванчик рядом, сцепил пальцы, смотря на то, как Август делает заказ, а затем, подхватив два фирменных стаканчика, идёт к нему. Риз тяжело вздохнул и, неловко скребнув ногтями по картону, забрал свой напиток, благодарно кивнув и тут же, не зная, что ещё делать, касаясь губами трубочки. Август сел напротив, так же снял верхнюю одежду и, вальяжно откинувшись на спинку диванчика, взял свой кофе, касаясь губами прорези в крышечке и смотря на Риза. Тот отвёл взгляд, рассматривая обстановку кафе.       — Так и будем молчать? — вдруг подал голос Август, насмешливо смотря на Риза, в ответ на что тот пожал плечами и повернулся к нему лицом.       — Это странно. В смысле, я ведь тебя даже не знаю! — Риз обвёл большим пальцем логотип на стаканчике.       — Ну так что мешает тебе узнать? — чуть приподнял бровь Август. Риз пожал плечами и вздохнул.       — Ну, хорошо. Хм-м… Ты работаешь или учишься? Если да, то где?       Август усмехнулся.       — Работаю курьером — развожу пиццу. Думаешь, могло быть такое, что ты вот заказал — а приехал я?       Риз вновь пожал плечами и тихо хмыкнул в ответ.       — Возможно. На всё есть своя вероятность.       — А ты где работаешь?       — «Гиперион», отдел контроля и систематизации информации.       Август присвистнул.       — И как? Много платят?       Риз неопределённо качнул головой.       — Когда как. Зарплата зависит от того, сколько ты успел сделать за месяц. Так что приходится впахивать.       Август сделал глоток кофе.       — Начальник мудак?       Риз спрятал улыбку, коснувшись губами трубочки в собственном стакане.       — Иногда случается.       — У меня тоже такой, иногда как придумает что-нибудь — так хоть с разбега в стену головой. Вот два месяца назад, например… — И Август начал рассказывать о том, что случилось тогда, когда он ещё, по его же собственным словам, только пришёл в компанию и совершенно ничего ещё не знал ни о её порядках, ни о правилах, нигде не прописанных, но негласно принятых. Пригревшийся Риз слушал его со внезапно возникшим интересом, задавал какие-то вопросы по тем или иным моментам и иногда поддакивал, приводя в пример и сравнивая какие-то случаи из собственной практики. Так прошло два часа. Они разговаривали буквально обо всём — начиная от комиксов и футбола и заканчивая тем, как лучше поставить курицу в духовку так, чтобы через полчаса она не напоминала горстку углей, — и внезапно оказалось, что их интересы во многом схожи. Август болел за ту же команду, что и Риз, играл в те же игры и любил в еде примерно то же, что и сам Риз. А последний подумал бы, что тот просто привлекает таким образом внимание, стараясь выставить себя в выгодном свете, но это подозрение отпало само собой — слишком вдохновлённо рассказывал Август о своих интересах, слишком многое он знал для того, кто решил просто втереться в доверие. И поэтому к тому моменту, как на улице начало стремительно темнеть — даром, что было едва-едва пять часов, — они были уже если не друзьями, то очень хорошими знакомыми точно. Риз и сам не заметил, как расслабился и как перестал сжимать картонные стенки своего уже давно опустевшего стаканчика — слишком уютно и отчего-то правильно было сидеть вот так, в тёплом, светлом кафе с едва слышно играющей музыкой, пока на улице медленно наступает ночь и падает крупными хлопьями снег.       После всего они обменялись номерами, Август проводил его до дома и Риз, немного неловко с ним попрощавшись и поблагодарив, поднялся на свой этаж, не спеша включать свет и тут же подходя к окну. Август стоял, задрав голову, и снежинки, блестящие в свете фонаря, падали на его волосы, оставаясь на них золотистыми от освещения крупицами. Риз щёлкнул выключателем и вновь выглянул на улицу, поднимая ладонь и показывая Августу, что он уже в квартире. Август махнул рукой ему в ответ и, развернувшись на пятках, медленно пошёл в сторону метро. А Риз, несколько минут посмотрев ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом, прямо в одежде завалился на так и не заправленную с утра кровать, смотря в потолок, на мгновение от резкого движения чуть закружившийся перед глазами. Этот день можно было по праву назвать самым странным в его жизни.       Но он даже подумать не мог, что таких дней впереди будет ещё больше. Август звонил ему обычно вечером, когда он возвращался с работы и успевал отдохнуть, и звал гулять. Торговый центр, кафе, крытая приезжая ярмарка — каждый раз было новое место, и каждый раз у Риза появлялось что-то, связанное с этим днём. Купленный на барахолке Августом значок с персонажем какого-то старого аниме, новый выпуск комикса, листовка, взятая во время прогулки по моллу, фотография ледышки, похожей на лису — все эти мелочи были незначительными и в то же время очень важными, и Риз не мог не продолжать их собирать.       А потом Август его поцеловал.       Это был последний день показа какого-то очередного фильма про супергероев, и они из-за работы попали только на самый последний сеанс, в итоге оказавшись в зале совсем одни. Они взяли билеты на самые дешёвые места, но сели на самые дорогие, — сделать так подсказал Август, пока Риз выбирал, куда сесть и готовился расплачиваться. Так и сделали. Это было так непривычно — находиться в кинотеатре совершенно одним, и у Августа, кажется, были такие же мысли — с лёгким смешком и отчего-то шёпотом он поделился с Ризом тем, что ему кажется, будто они — важные персоны, для которых был выкуплен весь зал. А Риз в ответ на это только улыбнулся: ему и самому так чудилось. Фильм оказался достаточно интересным, настолько, что даже Август, собиравшийся было комментировать всё происходящее на экране, молчал всё время, сосредоточенно наблюдая за развитием сюжета. И когда всё закончилось, они ещё долго сидели в креслах, смотря на то, как бегут по экрану финальные титры. Им было что сказать, что обсудить, но эмоции накатили настолько сильно, что пока что ни слова не получалось произнести. Ризу нравились такие моменты — моменты перенасыщения фильмом, книгой или игрой, моменты, в которые впечатления захлёстывают с головой, не давая ничего сказать или хотя бы хоть как-то отреагировать. Он потянулся, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы, и повернулся к Августу, желая было спросить, будут ли они дожидаться конца титров ради возможной сцены после них, или же уйдут прямо сейчас. Тот сидел, внимательно и отчего-то очень серьёзно на него смотря; в темноте зала, разбавляемой лишь сиянием экрана, Ризу даже показалось, что он хмурится.       — Что? — неуверенно спросил Риз, быстро опуская взгляд на собственную толстовку. — Я испачкался?       Август тихо хмыкнул и кивнул.       — Да. Давай уберу, — а потом вдруг потянулся к нему, касаясь его губ своими. Риз на мгновение замер, а затем прикрыл глаза, чуть склоняя голову набок и придвигаясь на сиденье ближе, чтобы Августу не приходилось тянуться через подлокотник. Он коснулся пальцами его шеи, чувствуя самыми их подушечками слегка смятый от постоянного ёрзанья в кресле ворот фланелевой рубашки, теплоту кожи и то, как заполошно билась под челюстью артерия. От поцелуя не сносило голову, от него не порхали бабочки в животе, по телу не проходились электрические разряды, а в голове не взрывались фейерверки. Он был всего лишь очень тёплым, нежным и как кола на вкус. Риз приоткрыл глаза и чуть отстранился, смотря на Августа, сейчас быстро проводящего языком по чуть влажным губам. Свет до сих пор не включили, и они сидели практически в непроглядной черноте, в которой горели лишь таблички аварийного выхода. Сцены после титров не было.       — Ты… — Риз запнулся, сглатывая и делано хмурясь. — Это было очень клишейно.       — Знаю, — хмыкнул Август в ответ и провёл костяшками по его щеке. Риз улыбнулся и коротко боднул его руку лбом.       — Пойдём, а то про нас, кажется, уже забыли. Так и закроют здесь.       — М-м-м, не знаю как ты, а я давно мечтал остаться в кинотеатре на ночь, — Август подхватил свою и Риза куртки, забрал пустое ведёрко из-под попкорна и бутылку из-под колы, на дне которой ещё плескалось немного газировки, а потом посмотрел на Риза, кивая в сторону выхода.       — Посветишь?       Тот кивнул и, достав телефон, включил фонарик. Как только дверь зала открылась, в глаза ударил свет, невыносимо яркий после полутьмы. Риз прищурился и часто-часто заморгал, стараясь смотреть хотя бы себе под ноги. Август усмехнулся и бросил мусор в ведёрко, накидывая затем на плечи собственную куртку и помогая Ризу надеть его. Из кинотеатра они вышли уже за полночь, на улице было прохладно и безлюдно, словно все люди на Земле исчезли за какие-то два часа. И только шум редких в этот час машин напоминал, что планета не опустела.       Риз глубоко вздохнул и посмотрел на небо, на котором едва видимые от света большого города сияли гвоздики-звёзды.       Всю дорогу до дома Август держал его за руку.       А потом вновь, уже около самой двери, поцеловал, прижимая спиной к стене и, улыбаясь, тепло дыша в самые губы.       Подняться наверх он отказался.       Риз в эту ночь спал удивительно крепко, и только на следующее утро он понял, что забыл выпить таблетки от бессонницы, назначенные доктором, — Август определённо влиял на него самым лучшим образом.       А ещё через несколько месяцев они решили жить вместе.       Для Риза, никогда раньше не делившего ни с кем комнату, это было событием волнительным просто до дрожи в подкашивающихся коленях, но, несмотря на то, что они с Августом были вместе почти полгода и решение съехаться, возможно, было поспешным, он был рад. С самого утра он освобождал полочки в шкафу, убирая собственную лишнюю одежду в вакуумные пакеты, прибирался на кухне и по всей квартире, отставляя и запаковывая всё то, что было, в принципе, не таким уж и нужным. Но всё, как оказалось, было зря, и целая секция шкафа, вкупе с несколькими полочками в нём же и ванной и разобранной от всяких ненужностей тумбочкой, осталась незанята, — Август принёс свои вещи в одной небольшой спортивной сумке.       — Мне больше и не надо, — усмехнулся тогда он, начиная раскладывать одежду по полкам, — я же не модник, как кое-кто.       Риз смешливо фыркнул и кинул в него подушкой, которую он до этого крутил в руках, взбивая. Август с лёгкостью увернулся и, сделав один большой шаг, с легкостью повалил вскрикнувшего Риза на кровать. Тот начал брыкаться и толкаться, пытался даже кусаться, но широкая, горячая и чуть шершавая ладонь, лёгшая ему на губы, помешала ему это делать. Август усмехнулся:       — Вредина, — и, чуть погодя, отнял руку, коротко чмокая Риза куда-то в уголок рта, затем отстраняясь и поднимаясь с кровати.       И в тот же вечер они отметили новоселье Августа, открыв бутылку купленного ещё давно вина, предназначавшегося на «особый случай».       Во мнении, что этот самый особый случай настал, они сошлись.       И Ризу хотелось кричать на весь мир о том, как он счастлив, о том, какой Август замечательный, понимающий, вредный иногда, правда, но всё равно просто прекрасный, добрый, любящий и… — он, кажется, мог бы бесконечно перечислять самые красочные эпитеты всех языков мира, описывающие то, какой его парень невозможно невероятный, но тогда, наверное, не хватило бы и нескольких лет. Хотелось рассказать о нём всем — что Риз и делал, отсылая многочисленные селфи со вредничающим и постоянно закрывающим лицо Августом друзьям, взахлёб рассказывая о нём в редких разговорах по телефону и даже со своим доктором — абсолютно и точно не желавшим знать своего пациента с настолько личной стороны — поделившись. Вон нервно посмеивался на его влюблённый энтузиазм, Саша и Фиона спрашивали, всё ли с ним в порядке, и не стукнулся ли он головой, но Риз лишь только фыркал смешливо — он счастлив, и сейчас это являлось самым главным.       Они долго и тепло обнимались вечерами, смотрели кино, ужинали под бормотание небольшого телевизора на кухне, сидели в кафе, в том самом, где они пили кофе в первый раз, гуляли в парке и ходили в кино на новые фильмы, а потом долго-долго обсуждали их, сидя в машине Риза в уютной полутьме: они по-прежнему из-за работы могли попадать только на самый поздний сеанс.       Ризу казалось, что он попал в один из тех глупых фильмов о любви, которые втайне так обожал Вон, и если раньше он находил всё происходящее в них просто до невозможности неправдоподобным, сейчас он понимал, что, пожалуй, многое из тех сюжетов может случиться и в жизни настоящей, реальной.       И оставалось только надеяться, что финальные титры не будут слишком близки.       Ризу нравилось обнимать Августа. Тот был тёплым, почти жарким, сильным и невероятно, по-домашнему уютным, и Риз, привыкший в своей жизни обнимать разве что только подушку, был просто в восторге от того, что на его нежности отвечали, что его притягивали, притискивали к себе ближе и смешно, щекотно дышали в ухо, затем покрывая местечко за ним лёгкими, почти невесомыми поцелуями. В такие моменты ему казалось, что он готов расплакаться от любви и счастья, как бы странно или глупо это ни звучало.       — Ты такой замечательный, — как-то раз в один из таких моментов прошептал Риз, утыкаясь носом в грудь Августа и водя по ткани его майки самыми кончиками пальцев, явно щекоча. Август фыркнул ему в чуть влажные после душа волосы, взъерошивая их. От него пахло гелем для душа и мятной зубной пастой. Привычно, знакомо и правильно.       — Вот, как ты заговорил?       — Это правда, — Риз несильно боднул его лбом, на что Август засмеялся и потрепал его по спине. Риз прижался чуть ближе. — Вот только… — он замялся, прижимаясь ухом к чужой груди и слушая, как мерно и гулко, глухо бьётся сильное сердце.       — Что? Ты меня разлюбил? Ты со мной расстаёшься из-за того, что я не умею открывать банки? Ты бросаешь меня потому, что я люблю пиццу с ананасами?       Риз коротко рассмеялся и мотнул головой, но затем вновь притих, обнимая Августа ещё крепче. Тот посерьёзнел и, зарывшись пальцами в его волосы, коротко чмокнул в макушку.       — Что такое, детка?       Риз закусил губу, глубоко вдохнул, словно бы решаясь, и с горьким, каким-то совсем несчастным смешком выдохнул:       — Мой доктор говорит, что тебя не существует.