***
Виктория лежала в темноте, и смотрела на смутные очертания своей комнаты, на пару постеров в рамках на стене, фотографии, мягкие игрушки – все это теперь часть её прежней жизни, а утром… утром все изменится. От одной мысли об этом внутри что-то сладко трепетало, и ей хотелось вскочить и носиться кругами, смеяться, выдумывать новые и новые детали её новой жизни и рассказать их кому-нибудь – не матушке, конечно же, и не Конрою. Утром Герцогиня Кентская вызвала из Бельгии кузенов Альберта и Эрнста, мотивировав это тем, что её дочери будет нужна компания в опустевшем Букингемском дворце – «Компания, через которую она сможет меня контролировать» - подумала Виктория. Она любила племянников, в конце концов, это были единственные сверстники, с которыми она общалась в детстве, но начинать свою политическую карьеру, окружив себя бельгийскими принцами, ей вовсе не хотелось, к тому же последние годы Альберт стал еще большим занудой и подлизой, а милый Эрнст вляпался в слишком большие неприятности, чтобы быть союзником в её войне против собственной семьи. Эрнст был «катастрофой Бельгийской Монархии». Когда им было пятнадцать и принцы проводили, как всегда, рождественские каникулы в Кенсингтоне, Эрнст задумал выкрасить волосы в зелёный, и они, вместе с Викторией, заказав на амазоне краску, в ночи, смеясь, заляпали розовым и голубым фарфоровую ванну прошлого века и все вокруг. Виктории запретили выходить на улицу, а на следующий день парикмахер обрезал её ярко голубые волосы до скромного каре и закрасил в привычный каштановый. Фотографии Эрнста с выбритыми висками и пирсингом – который Виктория пробивала в той же ванне нещадно трясущимися руками, еще долго были в The Sun и другой желтой прессе. А год назад Эрнст был уличён в любовной связи с довольно неоднозначной личностью, да ещё и мужского пола. Дядя Леопольд был в такой ярости, что грозился отправить его на военную службу на ближайшие пять лет. С тех пор даже личные сообщения Эрнста в социальных сетях тщательно проверялись, и общаться им с Викторией стало гораздо труднее. Альберт же всегда был противоположностью брата, строгий, умный, слишком рассудительный, он безупречно одевался, не заводил любовных интрижек и вообще был вечным «примером для подражания», чем временами бесил Вик до боли в зубах. Но, нужно признать, на помощь брату и сестре он всегда приходил исправно, хоть и ворчал. Принцы должны были прилететь к обеду, и к их приезду уже готовились комнаты, хотя Виктория и не планировала задерживаться в ненавистном Кенсингтоне. В одиннадцать дворецкий сообщил, что премьер Министр Мельбурн хочет её аудиенции. Виктория в это время, вместе с Лецен, выбирала наряд для того, чтобы предстать перед Кабинетом Министров. Лецен выбрала для Виктории черное платье-карандаш ниже колена, и ободок в тон. Виктория с сожалением провела пальцами по все еще не отросшим волосам. Лецен, услышав имя Лорда Мельбурна, напряглась. -Дрина, ты должна знать, что Лорд Мельбурн – человек с двоякой репутацией. После его скандального развода,.. – начала было баронесса. -Лецен, дорогая, я сама разберусь – пресекла её Виктория, поправляя белый воротничок платья, и, развернувшись, она расправила плечи и не спеша, пытаясь сохранять достоинство, вышла из комнаты, чувствуя, как гулко бьется в грудной клетке сердце. Лорд Мельбурн обернутся на звук шагов, и замер в изумлении. Девочка ростом едва выше полутора метров, с коротким темным каре и бледными, выразительными голубыми глазами, смотрела на него оценивающе и выжидающе. Непозволительно прекрасная, юная, она как будто обездвижила его взглядом чистых, прозрачных глаз. Она почтительно, но как-то неловко протянула ему ладошку в кремовой перчатке. Лорд Мельбурн приблизился, и поцеловал руку. -Мэм, я очень рад – улыбнулся он . Губы Виктории дрогнули в улыбке. Она чувствовала себя ослепленной, сбитой с толку, она вовсе не думала, что премьер-Министр выглядит…так. Так, что кончики пальцев покалывает, а сердце бьется где-то в горле. -Я тоже, Лорд Мельбурн – она стояла, сцепив руки за спиной, носком голубой замшевой балетки выводя на полу какие-то узоры, явно смущенная. Еще совсем ребенок… -Мэм, - начал премьер-министр – мы с кабинетом Министров были на срочном совещании сегодня утром, по поводу… недавних событий. -И что думают министры? – осторожно спросила Виктория, силясь снова поднять на него взгляд, но не решаясь, словно Мельбурн был источником слишком яркого, дезориентирующего света, а она – кроликом на шоссе в ночи. -Мэм, ваши родители определили вас в Кембридж, - Мельбурн снова сделал выразительную паузу, наблюдая за её реакцией. -Да, - Виктория снова бросила на него короткий взгляд, от которого Мельбурну стало не по себе. Может быть, дело было в необычайно светлых глазах, скорее всего, да. Он тут же отвел взгляд. -И, учитывая нестабильную политическую ситуацию в стране,.. – продолжил он – мы решили, что вам нужно как можно быстрее получить все необходимые знания. И я осмелюсь предложить вам свою помощь, - продолжил Мельбурн. Виктория оценивающе на него посмотрела. -В чем она будет заключаться? – спросила она заламывая руки и снова и снова чувствуя странное ощущение в кончиках пальцев. -Я когда-то… преподавал политологию в Кембридже, и я мог бы – в виде исключения – провести для вас курс, не совсем политология, скорее краткий экскурс в то, как быть монархом – он коротко улыбнулся – и я думаю, вам понадобится помощь в выборе курсов на ближайший год, ну, и помощь в парламенте, конечно. Виктория смотрела на него некоторое время. И они оба не отводили взгляд, и Виктория чувствовала, что по её позвоночнику, расходясь до корней волос и кончиков пальцев, пробегают нервные импульсы, подобно лучам света, и она чувствовала, как согласие вот-вот сорвется с её языка. Мельбурн выглядел таким… надежным. Знающим. Его голос был спокойным и он вовсе не говорил с ней как с маленькой девочкой, и у него были чертовски красивые руки. Виктория силой напомнила себе свое собственное обещание. «Не позволь никому управлять тобой. Не теперь». -Лорд Мельбурн – собрав всю суровость своего голоса, проговорила она – когда мне понадобится помощь, я попрошу о ней – он удивленно и с уважением посмотрел на её фигурку с головы до ног и одобрительно усмехнулся. -Ну, а я, мэм, всегда буду к вашим услугам – Виктория мягко улыбнулась и протянула ему ладонь. Он поцеловал её. -Министры будут здесь завтра утром, чтобы приветствовать вас. До скорой встречи, - он еще раз улыбнулся ей и направился к выходу. Виктория проводила его фигуру взглядом, чему-то улыбаясь, а затем побежала вверх по лестнице, в свою комнату. Она гордилась собой – смогла самостоятельно принять решение, отказаться от помощи самого премьер министра, уж избавиться от чрезмерной «заботы» Конроя теперь будет не трудно. Но почему то Викторию преследовало чувство, что радостно ей вовсе не поэтому, а от воспоминания о фигуре Лорда Мельбурна в дверном проеме, о его улыбке и вкрадчивом голосе. Виктория улыбнулась воспоминанию и прижала ладонь к губам.***
Братья Кобурги должны были прилететь в четыре часа дня, так что в аэропорт они выехали заранее. Пришлось ехать в одной машине с матерью и Конроем, которые без перерыва лезли к ней с вопросами и своими, очень ценными, советами. Виктория отвечала резко и недружелюбно, окончательно утверждаясь в намерении отселить их в самое дальнее крыло Букингемского дворца и общаться только по очень важным поводам. Еще вчера Конрой орал на неё за лишнее съеденное пирожное потому что, по его словам, она никогда не заключит стоящего брака если будет такой «жирной отвратительной коровой», а сегодня он, своим елейным голосом, предназначенным только для партнеров по бизнесу и матери, увещевал её в том, насколько авторитетно его мнение и как уникален его жизненный опыт. Мать же, как всегда, слушала и поддакивала. Забавно, что с одинаковым выражением лица она поддакивала ему, когда он, брызжа слюной, называл её «глупой идиоткой» и «ваше величество, мэм». Виктория в очередной раз достала наушник из уха и выжидающе уставилась на Конроя. -Мэм, вам понадобится личный секретарь – и снова, он вышел, наверное, уже на седьмой круг размусоливания одной и той же темы. Виктория медленно выдохнула. -Когда я буду искать личного секретаря, я, конечно же, обдумаю вашу кандидатуру. И постоянное повторение одного и того же вопроса вовсе не будет играть вам в плюс – ехидно проговорила Виктория и вернула наушник в ухо, решив, что Конрой, задыхающийся от возмущения, не такое уж интересное зрелище. Когда Альберт и Эрнст появились на трапе самолета, Виктория буквально услышала, как заскрипели от злости зубы Конроя: Эрнст, поверх белой футболки, надел яркую гавайскую рубашку, а вместо деловой обуви на нем были ярко розовые кеды, из-под коротковатых штанин с яркими подтяжками торчали слишком яркие носки с рисунком марихуаны. Образ феерического идиота дополняли «кислотные» солнцезащитные очки и недельная щетина. Эрнст самодовольно улыбался, со всем своим королевским достоинством спускаясь с самолета. Его брат, напротив, был одет идеально для примерного мальчика из королевской семьи: строгие черные брюки и пиджак, простая белая футболка без единого пятнышка (когда братья подошли ближе, Виктория заметила, что Эрнст словно специально заляпал свою белую футболку чем только мог и усмехнулась), даже темные очки Альберта были строгими и классичными. Эрнст, улыбаясь во все тридцать два, ничуть не смущаясь, расцеловал тетушку в обе щеки, затем двумя ладонями потряс руку Конроя, и, наконец, с восклицанием: -Здравствуйте, Ваше Величество! – сгреб Викторию в объятия, отрывая от земли. Виктория восторженно запищала и крепче сомкнула руки на спине Эрнста, действительно радуясь, что он приехал, ведь после недавней истории, им с Эрнстом было даже не поболтать толком в фэйстайме или вотсапе – дядя Леопольд, мать и Конрой всем скопом отслеживали малейшую социальную активность Эрнста. Хорошо, хоть в армию не сослали. Виктория внимательно посмотрела на брата. Он повзрослел, между бровями появилась суровая складка, а улыбка и деланно-счастливый смех казались всего лишь фасадом. Виктория улыбнулась ему, но улыбка вышла грустной, и она видела, что Эрнст это заметил. -Тетя, - Альберт почтительно поцеловал руку герцогини, склонив голову, - Сэр Джон – строгое, по этикету, рукопожатие. -Виктория, - он поцеловал её руку сухим, официальным поцелуем. -Здравствуй, Альберт – Виктория была рада и ему, хотя их дружба окончательно разрушилась после признания Альберта больше года назад. С тех пор Виктория не могла оставаться с ним в одной комнате и вообще испытывала какой-то необъяснимый страх перед ним, смешанный с чувством вины. Признание Альберта вышло неловким, скомканным и грубоватым, и еще более неловким оно стало от того, что все, что Виктория смогла ему ответить, было «Я тебя не люблю, Альберт» - пожалуй, это был их последний разговор наедине. Она скучала по их дружбе, иногда, а потом, когда понимала, что для него, видимо, это давно уже не была просто дружба, Виктория чувствовала как краснеет и хочет провалиться сквозь землю. Альберт искусственно улыбнулся и тут же отвернулся, чтобы спросить что-то у Конроя. Эрнст осмотрел Викторию с ног до головы. На Виктории было обычное черное платье и бежевый жакет, подобранные Лецен, которая в свете последних событий, стала уделять повышенное внимание к внешнему виду воспитанницы. -Да ты становишься настоящей британской иконой стиля, сестренка – присвистнул Эрнст, обнимая сестру за плечи. -Заткнись, - она шутливо толкнула его в плечо, - на себя посмотри. -Да брось, это просто маленькое представление чтобы лишний раз позлить нашу семейку – Виктория понимающе улыбнулась. Даже слишком понимающе. Они с Эрнстом направились к машине. -Пожалуйста, давай возьмем такси – взмолилась Виктория – еще одной поездочки с Конроем я не перенесу – она закатила глаза. -Что, он продолжает на тебя орать? – сурово спросил Эрнст, бросая хмурый взгляд за спину. -Хуже, - закатила глаза Виктория – пытается подлизаться. – Эрнст присвистнул. -Феерический идиот, - хмыкнул он. Виктория вздохнула.***
Виктория с ногами сидела на кровати в своей старой комнате, делая запись в дневник. Дэш мирно посапывал рядом с ней, свернувшись калачиком. Он единственный не знал, какие перемены происходят в жизни его хозяйки. Приглушенно играли «Битлз», гирлянда на стене светилась мягким теплым светом. -Тук-тук – в дверь просунулась улыбающаяся голова Эрнста. Виктория радостно улыбнулась. -Ух, я думала ты не придешь – она закрыла дневник и спрятала под подушку – заходи, - Эрнст протиснулся в дверь, стараясь не скрипеть ею: -Викки, это реально какой-то пиздец, они палят каждый наш шаг и чих рядом с тобой, как будто все еще думают, что смогут тебя контролировать – Виктория закатила глаза – но я то знаю что моя малышка Викки задаст всем старым пердунам жару – Эрнст прыгнул на её кровать прямо в кедах и развалился на цветастом покрывале, раскинув руки и заставав Викторию отступить на самый край кровати. -Надеюсь – неуверенно проговорила Виктория. -Да брось, - Эрнст махнул рукой, глядя в потолок – ты справишься, - Виктория смущенно улыбнулась – а у меня кое-что для тебя есть – он достал из кармана на животе серой толстовки-кенгурушки бутылку вина с надетыми на горлышко тремя пластиковыми стаканчиками. Виктория улыбнулась шире. -Отпразднуем рост моей политической карьеры? -А то, Ал обещал принести печеньки – хмыкнул он – правда, он думает, что мы тут будем пить чай… - Виктория закатила глаза. -Что-то не меняется – развела руками она – как у вас дома? – уже тише спросила она после небольшой паузы, намекая на отношения Эрнста с семьей… и не только. -А что дома, дома все нормально, Бельгия живет долго и процветает. -Эрнст, - строго оборвала его Виктория – давай рассказывай. -Да что рассказывать, - махнул рукой Эрнст, сразу бросая свой шутливый тон, и как то съеживаясь, становясь старше, серьезнее и несчастнее – отец все еще не разговаривает со мной, и все грозится переписать завещание – я, кстати, был бы рад, но старый пердун боится кипиша в прессе, и так слухи до сих пор мусолятся некоторыми газетами… Мать вроде оттаяла, пыталась пару раз «поговорить со мной по душам», они всей семейкой капают на мозг Алу и подсылают его ко мне. Бедняга кажется совсем поехал, с такой пропагандой… - он швырнул в потолок подушку, и она, глухо шлепнувшись о потолок, упала ему на лицо. -Ты же не расстраиваешься? Это всего лишь наша ебнутая семейка – Виктория сжала его плечо. -Так – убирая подушку с лица строго проговорил Эрнст – а ну-ка, не нужно тут материться, ты королева Англии. А на своей речи завтра перед министрами тоже материться будешь? – спросил он подражая голосу матери Вик. -Иди на хуй – рассмеялась она, показывая ему средний палец. В этот момент, как всегда вовремя, в дверях появился Альберт. -Можно? – спросил он. -Да заходи уже – сварливо буркнул Эрнст. Виктория приветливо ему улыбнулась. Альберт кинул Эрнсту на живот пачку печенья, разулся, и вошел. -Сплетничаете? – спросил он, усаживаясь в кресло на колесиках, и прямо на нем подъезжая к кровати, на которой устроились Вик и Эрнст. -Конечно, обсуждаем твою задницу – серьезно заверил его Эрнст. Альберт поморщился. -Идите вы, - пробормотал он. Они замолчали, слушая припев «Hard day`s night». -Завтра приедут министры? – спросил Альберт. Виктория кивнула – ты написала речь? – спросил он. -Да, написала, пап – закатила глаза Вик. -Дашь почитать? – спросил он. -Нет, - краснея пробормотала Виктория. Вспоминая горы исписанной скомканной бумаги и жалкие девять строчек текста в итоге. Альберт пожал плечами, как бы говоря «Не очень то и хотелось». -Так, ладно, а теперь давайте сделаем то, для чего мы все здесь собрались – Эрнст резко сел на кровати. Вместе с бутылкой вина – поздравим нашу дорогую Викки с успешной карьерой политика, достигнутой пусть и не совсем её усилиями, и пожелать ей по-королевски убойных вечеринок, горячих принцев и удачных переговоров – он откупорил бутылку и стал разливать вино в стаканы, которые протягивала Виктория. -Контактами горячих принцев всегда могу поделиться с тобой – Виктория лукаво улыбнулась, но тут же краем взгляда заметила, как напрягся Ал, и как дрогнула улыбка Эрнста. Правда он тут же вернул себе самообладание. -Буду признателен – он отсалютовал ей бутылкой и отпил из горла. Весь оставшийся вечер и часть ночи они сидели в её комнате, слушали музыку и пили вишневое вино из пластиковых стаканчиков, тайком от родителей, одетые в нелепые затасканные толстовки и футболки, в разноцветных носках, матерились и хрипло смеялись. Вспоминали детство и шутили тупые шутки, сплетничали об общих знакомых и последних сериях любимых сериалов, как самые обычные друзья-подростки. Завтра она – будет королевой Англии, которая произнесет первую речь перед министрами. Но сегодня – она всего лишь Викки, празднующая окончание лета с двоюродными братьями.***
Министры прибыли утром, после завтрака. Виктория стояла перед закрытыми дверьми, с гулко бьющимся сердцем и слабостью в ногах, в траурном платье ниже колена и со строго убранными волосами, и – в голубой монаршей ленте через плечо. Двери перед ней раскрылись. Они стояли, все в своих дорогих костюмах, пахнущие лучшими одеколонами мира, и перешептывались о серьезных вещах с кучей терминологий, которых Вик не знала. Она отыскала глазами Мельбурна и снова почувствовала это покалывание в кончиках пальцев, когда их взгляды встретились. Он ободряюще ей улыбнулся, но вместо того, чтобы успокоиться, сердце Виктории сделало очередной кульбит и забилось как птичка в когтях кошки. -Мои Лорды, - начала Виктория, но они даже не перестали тихонечко переговариваться. Виктория растерянно переводила взгляд с одного лица на другое. -Вас не слышно – гаркнул дядя Камберленд. Виктория испуганно вздрогнула, чувствуя себя зверушкой в зоопарке перед недружелюбно настроенными туристами. -Мои Лорды, я – уже громче сказала она, снова находя в толпе Мельбурна, который единственный слушал внимательно – я знаю, что молода и неопытна. И, возможно, мой пол не ставит меня в выгодное положение. Но я готова поклясться, что в это нелегкое для страны время, я буду делать все возможное, чтобы выполнить свой долг с честью – нехитрая речь, местами корявая, далась ей нелегко. Она вчера весь вечер сидела над исписанными скомканными тетрадными листами, пытаясь найти слова, которые звучали бы не глупо, не самоуверенно, не излишне патетично, не по-детски, не воинственно, не слабо и вообще серьезно. И еще она все никак не могла перестать думать, что если её речь окажется глупой, детской или наивной, как это изменит мнение Мельбурна о ней. Решит ли он что она всего лишь глупая девчонка? Пожалеет? Будет презирать? Министры скупо похлопали, вынеси трон. Виктория опустилась на него, все еще чувствуя себя неловко, хоть и уже увереннее – на троне, под почтительными, хотя и всегда одобрительными, взглядами министров, она чувствовала себя королевой. Из толпы вышел один из министров, поцеловал её руку и выжидающе уставился на Викторию. Виктория растерянно смотрела на него. Время шло, и ситуация становилась неловкой. Мельбурн, непринужденно и легко пробрался сквозь толпу коллег и подошел к Виктории. С его приближением она чувствовала, как внутри все успокаивается и одновременно сходит с ума. -Лорд Элчестер – мягко проговорил он на ухо Виктории. Она почувствовала легкий флёр его одеколона, почувствовала, как внутри разливается тепло, и паника уступает приятному волнению. Мельбурн называл ей имена, она обращалась к Министрам, но, сколько ни пыталась, не могла запомнить этот бесконечный водоворот лиц и сухих поцелуев. -Этого, я думаю, вы знаете – пробормотал в сторону Мельбурн, пристально глядя куда-то поверх голов министров. -Дядя Камберленд, - поприветствовала его Виктория. Дядюшка оценивающе посмотрел на племянницу, поцеловал её руку. -Вы надолго в Великобритании? -Столько, сколько это потребуется – уклончиво ответил он, и Виктория боковым зрением заметила, что Мельбурн, прохаживавшийся за спинкой её трона, напрягся. -Я – он прочистил горло – я думаю, что самое время показаться на балконе, ваше Величество – Виктория посмотрела на Мельбурна, не вполне понимая, что его так напугало, но все же согласно кивнула. В тишине она прошла мимо министров, мимо готового взорваться от злости Конроя и матери, глаза которой были влажными то ли от волнения, то ли от возмущения. Мимо Альберта, который чуть заметно одобрительно кивнул, и Эрнста, который показал ей большой палец и оскалился во все тридцать два. За ней следом шел только Мельбурн. Они вышли в коридор и оказались там одни. -Спасибо, Лорд Мельбурн – проговорила Виктория, снова встречаясь с ним взглядом. Он улыбнулся, щурясь от яркого света за её спиной. -Всегда рад, мэм. -В прокламации меня записали, как Александрину-Викторию, но, знаете, мне никогда не нравилось имя Александрина. С настоящего момента, я хочу носить имя Виктория. -Королева Виктория – поправил её он, склоняя голову в поклоне. Виктория улыбнулась, и обернулась к выходу с балкона, внизу кричало и волновалось человеческое море. Население страны, которой она теперь управляет. Она вышла на балкон, и почувствовала себя странно хорошо и спокойно от того, что слышала шаги Мельбурна за своей спиной.