Утраченные воспоминания

      С трудом приоткрыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в больничном крыле Хогвартса. Тумбочка с корзинкой сладостей и букетом цветов, освещаемая светом из окна — это было первым, что я заметил. Чуть поодаль от нее стоял стул с аккуратно сложенной на нем моей одеждой. Остальные предметы интерьера скрывала ширма, которая отделяла мою кровать от других.       Я чуть-чуть приподнялся на локтях и тут же со стоном повалился обратно на подушку. В голове словно гудела дюжина колоколов, мешая вспомнить и обдумать последние события. Головная боль постепенно утихала, но никакого облегчения это мне не приносило.       Моя память по кусочкам восстановила картину полета на волшебных санях профессора Нортхема и всего, что произошло после нее. Мне пришлось прикусить уголок подушки, чтобы не завыть как раненая собака. Это я, я во всем виноват! Если бы я вернулся к Хранителям вовремя, не вынуждая Хэнка идти за мной, то все вместе мы бы прогнали «кошмары» с самого начала. Если бы я сумел догнать их и добить своей «особой» магией, я смог бы спасти учителя заклинаний. Если бы…       Тысячи «если» кружились в моей голове как назойливая стая комаров, пытавшаяся укусить побольнее. Подумать только, от одного слова может зависеть человеческая судьба, а один поступок может раз и навсегда перечеркнуть ее.       Через полчаса (хотя могло пройти и несколько минут — я совершенно не ориентировался во времени) ко мне подошла школьная целительница и заставила выпить какое-то снадобье, оказавшееся на вкус таким же ужасным, как мои мысли. Она что-то взволнованно пробормотала, дотронувшись до моего лба и пощупав пульс на запястье.       — Мерлин всемогущий, что с тобой все-таки случилось? — чуть громче произнесла она.       — Разве профессор Нортхем не говорил Вам? — едва ворочая языком, вопросом на вопрос ответил я.       — «Говорил», — передразнила целительница, — Директор и профессор Хэнк явились сюда в половине второго ночи и принесли тебя, находившегося без сознания. Сказали, что ты свалился с метлы и получил травму. Я хотела было расспросить подробнее, но они почти сразу ушли. Хорошенькое дело! Зачем тебе понадобилось на ночь глядя летать? И с какой высоты еще надо было упасть, чтобы не приходить в себя целых два дня?!       — Два дня… — тупо повторил я, снова пытаясь приподняться. Целительница со вздохом уложила меня обратно.       — Даже не вздумай вставать, торопиться тебе некуда. Твое состояние все еще меня пугает… Нет, от одного падения такого не бывает. Ты все-таки не хочешь рассказать мне, что действительно произошло той ночью?       — Директор сказал, что я упал с метлы. Это правда. И добавить мне больше нечего, — тихо произнес я и повернулся на другой бок. Целительница поняла, что ничего от меня не добьется, и ушла, сердито и взволнованно вздыхая.       Значит, никто еще не знает, что на самом деле произошло в том городе. И никто не догадывается об ужасной участи профессора Сандера… Директор не хочет сеять панику — в этом году ее было уже более чем предостаточно. Наверное, это правильно.       Пока что Хранители потеряли одного, но скоро все они уйдут в небытие, если не перестанут мне сопротивляться. Ты на стороне проигравших, Джек. Присоединяйся ко мне — и я верну тебе память. Последние слова Кромешника змеями обвивались вокруг моего сознания и душили так же, как мысль о судьбе преподавателя заклинаний. Я ненавидел себя за то, что не мог выкинуть их из головы. Ненавидел за вертевшийся на языке вопрос: «А что, если он прав?» Сначала «Человек-тень» забрал детские воспоминания, затем — жизнь человека. Так к чему эта бессмысленная «борьба со злом»?       Неправильные, но такие простые мысли. Мысли недостойного и сдавшегося человека. Я уже опротивел сам себе… А ледяные узоры постепенно переключились на ширму. Ещё немного — и больничное крыло превратилось бы в морозильную камеру. Нужно взять себя в руки.       Я снова попытался встать с кровати. Удивительно, но в этот раз у меня получилось. Я залез на подоконник и приоткрыл окно. Порыв декабрьского ветра пронёсся мимо меня в палату, внося такой желанный свежий воздух в это пропахшее лекарствами помещение. Я сделал несколько глубоких вдохов, продолжая сидеть в одной пижаме на холодном подоконнике. Холод с улицы совершенно не мог сравниться с тем, который окутывал меня изнутри, поэтому я мог просидеть у окна хоть весь день. Но мне помешали.       — Здравствуй, Джек. — Я даже не взял на себя труд обернуться — просто кивнул. По голосу и так было ясно, что в Больничное крыло пришёл профессор Нортхем. Его всегда звучный и крепкий голос преобразился в тот, которым обычно говорят у постели тяжелобольного человека. — Как ты себя чувствуешь?       Что я мог на это ответить? Сказать о том, что я чувствую себя до невозможности отвратительным и жалким человеком, который в любой миг готов сломаться под давлением собственных мыслей и осознания своей бесполезности и бессилия — все равно, что ничего не сказать.       — Нормально, — соврал я. Конечно, профессор не поверил, но какое мне до этого дело? По-прежнему не оборачиваясь, я взял со стула школьную мантию и укутался в нее, словно желая отгородить себя от дальнейшего разговора с директором.       — Я понимаю то, о чем ты сейчас думаешь. — Профессор Нортхем тяжело вздохнул. — Тебе совершенно не хочется слушать мои утешения. Я скоро уйду и дам тебе возможность переосмыслить все произошедшее в одиночестве… Однако не забывай — ты ни в чем не виноват.       Сохранять маску холодного равнодушия становилось все сложнее. Я чувствовал зарождавшуюся внутри меня снежную бурю, готовую выплеснуться на всех, кто сейчас находился в непосредственной от меня близости. Я привычным движением полез в карман мантии за волшебной палочкой, чтобы скрыть дрожь в руках. Совершенно забыв о том, что палочка выпала у меня из рук, когда я падал вниз с поломанной метлы.       — Ты сделал все возможное, чтобы попытаться предотвратить ту трагедию. Отправился в погоню за «кошмарами», рискуя жизнью; сражался против них вместе со всеми Хранителями… За этот короткий промежуток времени ты многого добился в усилении своих уникальных магических способностей. Профессор Сандер гордился бы тобой, Джек.       — Да какая мне разница оттого, гордился бы он или нет?! — Я спрыгнул с подоконника и наконец посмотрел директору в лицо. — Профессор Сандер мертв, и в этом виновен я! Точно так же, как в нападении стаи «кошмаров» на Архив памяти в Министерстве. Мне снились вещие сны, в которых Кромешник с издевкой говорил мне о своих планах практически в лицо. А я ничего не предпринимал, чтобы сорвать их! Даже не предупредил никого из преподавателей. «Человек-тень» прекрасно знал, что я побоюсь заикнуться о мысленной связи между нами — и шантажировал все это время. А в ту ночь предложил перейти на свою сторону. Я чуть не поддался ему… — Мой голос с крика постепенно перешел на едва слышный шепот. Я опустил взгляд и договорил до конца те жуткие мысли, терзавшие меня с начала осени. — Так что Вам следовало послушаться профессора Хэнка в тот вечер, когда он предложил исключить меня из школы.       — Так ты все слышал? — Кажется, директор действительно был потрясен.       — Каждое слово, — отчеканил я, — И видел образы из Лунного света — свой и Кромешника. Это ведь было что-то вроде пророчества, да?       — Не нужно полагаться на пророчества — очень часто они сбываются совсем не так, как мы предполагаем. Ты ведь слышал мой ответ профессору Хэнку: не нужно делать поспешных выводов. — Профессор Нортхем снова напустил на себя вид спокойного и всезнающего старца, который составлял странный контраст с его набиравшим силу голосом.       — Ну конечно, — нетерпеливо отмахнулся я, подражая голосу директора, — Я в равной степени «могу оказаться для вас как угрозой, так и предотвращением таковой». В тот вечер, возможно, Вы и были правы. Но дальнейшие события показали, что мое пребывание в школе больше похоже на угрозу.       — Правда? — все так же спокойно спросил директор. — А я считаю иначе.       — Ну и считайте, — рявкнул я, — А я тем временем соберу свои вещи и сяду на поезд до Лондона.       — Без волшебной палочки? — Профессор Нортхем достал из кармана мантии потерянную мною палочку и задумчиво повертел ее в руках. — Это было бы более чем рискованно.       — Благодарю за пояснение. А теперь не могли бы Вы вернуть мне палочку?       — Нет. — Кажется, директор просто испытывал мое терпение.       Я стиснул зубы, чтобы случайно не проронить ругательство в сторону профессора Нортхема, и пробежался взглядом по палате, думая о том, что мне предпринять дальше. На глаза мне вновь попалась ваза с цветами, и я силой отогнал мысль запустить ей в директора.       — Сначала дослушай меня, пожалуйста, до конца, — продолжил профессор Нортхем, — А потом делай все, что посчитаешь нужным.       — Ладно, — выдавил я, — Я Вас слушаю.       — Прежде всего я хочу попросить у тебя прощения. Признаюсь, в самом начале учебного года я рассуждал почти так же, как профессор Хэнк. Я смотрел на тебя с недоверием и опаской — слишком странным было твое появление в школе и все события, произошедшие незадолго до и после этого. Но чем больше я наблюдал за тобой, тем яснее понимал свою ошибку. Не позволяй никому вешать на себя ярлыки, Джек — будь это профессор Хэнк, я или даже Кромешник. Все твои поступки зависят только от тебя и ни от кого другого.       — И Вы не будете возражать, даже если я уеду? — протянул я, глядя в окно.       — Это неважно. Во всяком случае, что бы ты ни решил, помни: двери Хогвартса всегда для тебя открыты. — Профессор отдал мне палочку и направился к выходу из палаты. Скрипнула дверь, я услышал несколько голосов, но не придал им значения.       Я присел на кровать, вертя в руках волшебную палочку. Слова профессора заставили меня задуматься. Неужели он действительно наконец мне поверил? Тогда будет ли правильно с моей стороны покинуть школу? Я в который раз огляделся, задержавшись взглядом на цветах. Лилии — любимые цветы Роксаны… Похоже, именно она принесла мне их. Где она смогла их достать в такое время года?       Мысли мчались галопом, перескакивая с одного предмета на другой. Меня начало клонить в сон, поэтому я решил отложить принятие своего окончательного решения на вечер. Однако едва моя голова коснулась подушки, голоса за дверью стали громче. Я невольно прислушался к ним.       — Скажите, Джек уже проснулся? — дрожащий от волнения голос Роксаны перекрыл монотонный говор целительницы:       — Он скоро заснет опять. Не нужно его беспокоить.       — Мы зайдем всего на несколько минут — убедиться, что с ним все в порядке. — Это был голос Тадаши. — Он наш друг, понимаете?       — К нему уже заходил профессор Нортхем, на сегодня посетителей достаточно, — сердито оборвала его целительница.       — Дайте хотя бы взглянуть на Джека, — воскликнула Мерида. В её голосе раздражение странно сочеталось с беспокойством.       — Разрешите им пройти, — поколебавшись секунду, крикнул я и отодвинул ширму от своей кровати. — Мне нужно поговорить с друзьями.       В тот же миг дверь в Больничное крыло распахнулась, и друзья побежали ко мне. Целительница только покачала головой и ушла в свой кабинет.       — Фрост! — Мерида ни в какую не хотела понижать голос, игнорируя предостерегающие взгляды Роксаны и Тадаши. — Что с тобой, черт возьми, произошло?!       — Рида, успокойся, — тихо прервала ее Рокси. — Джек, мы ужасно за тебя волновались. После того, как ты ушел с последнего матча… Я пыталась найти тебя и извиниться. А нашла только здесь.       — Как самочувствие? — спросил Тадаши. — Есть сильные травмы?       — Ребята, со мной все нормально, — поспешно ответил я. — По крайней мере, в физическом плане… Спасибо, что пришли навестить. Но разве у вас сейчас не идут уроки?       — У нас с Меридой совмещенные заклинания, — пояснил когтевранец, — Профессор Сандер почему-то отсутствует, и у нас появился перерыв в занятиях.       — Да и бог с ними, с уроками, — подхватила Роксана, — Проведать тебя было гораздо важнее.       Упоминание об учителе заклинаний вернуло меня к самому главному на данный момент вопросу. Видимо, мысленное напряжение отразилось на моем лице, потому что друзья притихли, ожидая того, что я скажу. Но я молчал.       — Джек, ты больше не сердишься на нас? — робко спросила пуффендуйка, — Мы все были так заняты собственными проблемами, что почти не общались с тобой. Обещаю, такого больше не повторится.       Мерида и Тадаши кивнули в знак согласия со словами Роксаны, и я почувствовал прилив благодарности. Я понял, что поддержка друзей мне сейчас жизненно необходима. И решение проблемы пришло само собой.       — Все нормально, оставим это в прошлом. — Я обвел друзей взглядом, словно мысленно готовил к грузу страшных тайн, которыми собирался поделиться с ними. — Теперь у нас не будет никаких секретов друг от друга. Подойдите ближе, никто другой не должен знать того, о чем я сейчас расскажу.       — Секунду… — Мерида достала волшебную палочку и направила в сторону кабинета целительницы. — Оглохни! Теперь можно не волноваться.       — Отлично, — продолжил я, — Мне очень не хочется грузить вас собственными проблемами, но один я с ними просто не справлюсь.       — Не волнуйся, — подбодрила меня Рокси, — Рассказывай, мы поймем.       Затаив дыхание, все трое приготовились внимательно слушать. И я начал говорить…

***

      Из Хогвартса я так и не уехал — наверное, к лучшему. Друзья стойко приняли мои откровения и теперь вместе со мной стали носителями страшной правды. Странно, но от этого ее груз становился чуть легче.       Я снова стал видеться с Меридой, Тадаши и Роксаной каждый день, прямо как в начале осени. Мы старались говорить на отвлеченные темы: домашние задания, квиддитч и приближающееся Рождество. Однако когда мы встречались взглядами, становилось ясно, что нас посещают совсем другие мысли.       В один из таких дней мы все вместе сидели за гостеприимным столом Пуффендуя, наблюдая за кружившими над Большим залом стаями сов с утренней почтой. Среди них мелькала странная черная птица с увесистым свертком в лапах. Покружив над столами, она вдруг направилась прямо к нам. Когда птица подлетела ближе, я с удивлением понял, что это никакая не сова, а старый ворон. При виде него Мерида поперхнулась овсянкой и попыталась сползти под стол, но ворон уже заметил слизеринку и прямо над ее тарелкой уронил свою посылку.       — Чтоб тебя, старое чучело, — выругалась Дунброх, брезгливо вынимая из тарелки заляпанный кашей сверток.       Вместо того, чтобы улететь подобру-поздорову, глупый ворон приземлился прямо напротив Мериды и начал громко каркать. Пуффендуйцы, сидящие поблизости, начали смеяться и показывать на птицу другим.       — Прости за задержку, дорогуша, — неожиданно прокаркал ворон, — Лететь из Шотландии оказалось не так-то просто. Кстати, старухино варево дало эффект?       — Убирайся к черту, — завопила Мерида, замахнувшись свертком на птицу. Ворон поспешно улетел со стола, оглушив всех напоследок очередным «кар».       — Мерида, что это было? — Казалось, Тадаши едва сдерживался, чтобы не засмеяться вместе с пуффендуйцами.       — Понятия не имею, — буркнула Дунброх, открывая посылку. Ей оказалась увесистая деревянная дощечка с каким-то рисунком. Рассмотреть подробнее мне не удалось, потому что Мерида поспешно убрала ее в сумку, пробормотав что-то вроде: «Она издевается надо мной».       — Кто над тобой издевается и за что? — поинтересовался я. Мерида притворилась, что не слышала, но пунцовые щеки выдавали ее с головой.       Я хотел повторить вопрос, но тут в Большой зал вошел незнакомый мне человек, сразу обративший на себя внимание учеников. Я никогда раньше не видел его в Хогвартсе. Невысокий, сгорбленный, с грубыми чертами лица, словно высеченными из камня, этот человек неторопливой походкой шел вдоль столов. За ним тянулся шлейф зеленой мантии, а на груди сверкало ожерелье из каких-то светящихся кристаллов. Он не обращал внимания на шепот учеников и остановился у преподавательского стола.       — Прошу прощения, директор. Кажется, я немного опоздал, — произнес человек. И голос у него был странный, отдаленно напоминавший журчание ручья меж камней.       — Не беспокойтесь, к завтраку вы подоспели вовремя, — ответил профессор Нортхем и приподнялся из-за стола, обращаясь уже к студентам. — В связи с отсутствием нашего учителя заклинаний, вместо него будет временно преподавать профессор Пабби, приглашенный мною из самой Норвегии.       Ученики удивленно переглянулись, но вежливо похлопали. Я мрачно наблюдал за тем, как новоявленный профессор садится за стол, на место, где когда-то сидел профессор Сандер. Мало-помалу разговоры восстановились, студенты продолжали завтракать и обмениваться новостями.       — Но это… неправильно, — растерянно произнесла Роксана. Она больше не притрагивалась к еде, как и все мы.       — Как профессору Сандеру могли найти замену так быстро? — нахмурилась Мерида, наблюдая за новым учителем. — Уверена, этот Пабби не умеет и половины того, что умел наш учитель.       — Не делай поспешных выводов, — ответил ей Тадаши, — Уроки заклинаний не проводились уже две недели. Рано или поздно директор должен был найти другого преподавателя. Как вы думаете, профессор Пабби знает?       — Трудно сказать, — произнес я, — Внешне он держится так же спокойно, как профессор Нортхем.       Говоря это, я краем глаза посмотрел на Хэнка и заметил, что он глядит на Пабби с затаенной неприязнью. Впервые в жизни я вполне понимал профессора трансфигурации.       По расписанию у меня как раз стояли первым уроком заклинания. А появление нового преподавателя говорило о том, что это действительно будет урок, а не свободное окно. Я решил было подняться в гостиную за учебником, но звонок на уроки уже прозвенел. Пабби вышел из Большого зала, за ним потянулась вереница моих однокурсников. Попрощавшись с друзьями, я пошел следом за профессором.       Войдя в кабинет заклинаний, я сел за последнюю парту и попросил у одного из однокурсников учебник. Прикрывшись книгой, я украдкой стал наблюдать за учителем.       — Насколько я знаю, ранее вы изучали заклятие Забвения, — начал урок Пабби, — Не так ли?       — Да, мы изучали их вместе со слизеринцами, — ответил Джонатан, — Но это было очень давно. На последнем уроке мы проходили заклинание Агуаменти.       — Очень хорошо, однако я предлагаю вам вернуться немного назад и разобрать подробнее тему заклинаний, корректирующих память. И, если останется время, опробовать их на практике.       — На практике? — переспросил Ханс, — Но с профессором Сандером мы изучали лишь теорию. Разве использовать эти чары на ком-то не противозаконно?       — Вы будете изучать наиболее безопасные из них, — заверил старосту профессор Пабби, — Я прослежу за тем, чтобы урок прошел нормально.       Затея нового учителя мне совсем не понравилась. У меня не было никакого желания изучать эту тему — мне вполне хватило рассказов профессора Нортхема в Министерстве. Однако пришлось достать перо и пергамент, чтобы записывать теоретическую часть.       — Запомните самое главное: вы должны точно представить себе то лже-воспоминание, которым собираетесь заменить настоящее, — давал последние инструкции профессор Пабби, — До мельчайших подробностей. Чем оно проще, тем сильнее будет эффект заклинания. Вы пока только учитесь, поэтому серьезно изменить память друг друга не сможете — тут нужны месяцы, а то и годы тренировок. Однако подкорректировать недавние события — например, мое появление в Большом зале — вам вполне под силу. Разбейтесь на пары и приступайте к практике.       По воле случая я оказался в паре со старостой Вестергардом. Мы отошли в конец кабинета, чтобы никому не мешать, и неуверенно посмотрели друг на друга.       — Знаешь, мне не очень-то нравится эта практика, — немного нервно улыбнулся Ханс, — Как-то слишком дико — заколдовывать собственного однокурсника.       — Солидарен с тобой, — кивнул я, оглядываясь на других гриффиндорцев. Похоже, их совсем не смущала перспектива залезть в чужие мозги. — Давай я просто махну палочкой, а ты сделаешь вид, словно забыл что-нибудь.       К сожалению, в этот момент в нашу сторону посмотрел профессор Пабби и поторопил меня:       — Смелее, Фрост! Помни: сосредоточенность и краткость.       Мне ничего не оставалось, как пробормотать условные слова и направить палочку на старосту. Я попытался сосредоточиться и прикрыл глаза. Лучше бы это чертово заклятие не подействовало… Но спустя несколько секунд перед моими глазами предстала картина Большого зала. Я видел себя в окружении гриффиндорцев, смотрящим в сторону стола пуффендуйцев. И да… я увидел самого себя в окружении друзей.       Только потом я вспомнил, что все-таки нахожусь в чужой памяти. Это было жуткое ощущение. Иногда изображение зала становилось нечетким, словно носитель воспоминаний пытался скрыть их от меня. Я не мог найти ничего подходящего, что можно было бы заколдовать, поскольку Ханс все время смотрел в сторону моих друзей. Я уже хотел было выйти из его памяти, как вдруг он резко встал из-за стола и направился к выходу из Большого зала. Здесь изображение совсем потеряло четкость и начало постепенно темнеть.       Меня резко выбросило из чужой памяти, и я снова очутился в кабинете заклинаний. Почему-то лежащим на полу. Надо мной склонились несколько однокурсников, профессор Пабби и Ханс. Последний выглядел очень бледным и прижимал к груди волшебную палочку.       — Что произошло? — пробормотал я, встав на ноги. В боку неприятно кололо — похоже, меня крепко приложили.       — Вестергард, вы использовали разоружающее заклятие, чтобы изгнать Фроста из своих воспоминаний? — обратился к старосте Пабби.       — Д-да… — Ханс поспешно убрал палочку в карман и быстро взглянул на меня. — Джек, извини, это вышло случайно.       — Ты испугался меня? — Я потер ушибленный бок и отряхнул мантию от пыли. — Но я все равно ничего такого бы не узнал. Я видел только Большой зал и ничего больше.       Ханс молчал. Когда прозвенел долгожданный звонок, и он одним из первых покинул кабинет.       По пути на следующий урок я думал о том, почему Ханс так резко отреагировал на мои действия. Судя по реакции остальных учеников, больше никто из них не предпринял попытки защитить свою память. Или предпринял, но у них ничего не получилось. В конце концов, я пришел к двум выводам: либо Вестергарда уже кто-то пытался заколдовывать, либо он просто скрывает какую-то важную тайну. Но какую?