attraction

      Он слышит, как рычит шенок, чья шерсть собралась на худом теле крупными грязными комьями, видит, как бабушка плачет, раставляя руки в сторону и преграждая путь обезумевшему животному. Лишь бы успеть до того времени, пока родители не приедут, но сможет ли бедная женщина защитить своего единственного внука, если ждать помощи нужно еще долгие три часа? Капельки пота катятся по её морщинистому лбу, руки дрожат, смята длинная юбка — испачкана в грязи, кружевные рукава белой кофты разорваны собачьими когтями и желтыми зубами. Собачья пасть черная, с красными пятнышками, пена склубилась внутри и падает перед передними лапами — животное рычит, издает странный глухой звук, похожий толи на вой, толи на болезненный выкрик. В боку торчит нож, плавно стекает кровь. Красные от гнева глаза покрылись мутной пленкой. Щенок чует хозяев, но необъяснимая злоба движет им, дергает за лапы и колит в бока — болит то укус, то рана, хочется облизать это место, избавиться от боли, но гнев превыше — месть первостепенней. Она ударила его — та самая женщина, сыпавшая вкусный корм каждое утро в зеленую миску. Она пытается убить его. Щенок зарычал еще громче, несколько раз проведя когтями по земле, кинулся вперед, готовясь к прыжку. Куроко забыл как плакать, смотрел с ужасом на представившуюся картину. Бабушка повернула к нему голову, улыбнулась — он всегда обожал её улыбку, ведь с ней было связано много хороших воспоминаний да и успокаивала она его намного лучше, чем белые круглые таблетки, нежно прошептала «беги» и снова повернулась лицом к щенку в тот момент, когда он запрыгнул на её грудь, повалив на землю. Тецуя увидел, как пульсирует вена на шее женщины, увидел копну седых волос, собранных в пучок, как глубоко вонзаются зубы животного — детский крик смешался с бульканьем крови, собачьим лаем, прорывающимся сквозь жевание человеческой плоти и шумным взлетом, с деревьев, птиц. Тецуя подошел к Нигоу, пока тот разрывал зубами кожу на бабушкином лице и со всей силы пнул ногой прямо по ране: щенок отлетел где-то на метр от тела, успевшего испустить дух, несколько раз перевернулся, пока катился по земле — нож, воткнутый в тело, вошел еще глубже — Нигоу завыл от невыносимой боли. Как только он пытался перевернуться или встать на лапы, то боль поражала его и он снова падал. Пена вытекла из его пасти — теперь только слюни капали на коричневую землю. Дыхание было прерывистым. Он почти ничего не видел своими маленькими глазами, но отчетливо слышал приближающиеся шаги и шорканье подошвы ботинка. Несколько следующих минут он выл и выл, пока его тело вдавливали в землю и пока удары сыпались на него один за другим. — Тецуя? Что ты сделал? — Отец с матерью стояли в нескольких шагах, на лицах их ясно отобразился весь, испытываемый ими, ужас. Мальчик, растущий в любящей и хорошей семье, любящий играть в игрушки и общаться с детьми, никогда до этого не знавший насилия, обиды, злости или ненависти, с легкостью забил ногами щенка, который так дорог ему был.       Тецуя взглянул на небо: на нос упала капля дождя, потом на лоб, а после пошел ливень, где-то на сером небе сверкнуло несколько молний и разразился гром. Отряхнувшись, шагнул навстречу родителям, но те отшатнулись от него, словно увидя в своем любимом сыне что-то страшное. — Мама? — Женщина плакала, держала руку у рта, — папа? — мужчина крепко держал любимую за руку. Он больше не видел своего сына — только неизвестное ему существо, чье внутреннее «я» вышло наружу и поразило собой все. Казалось, что они совсем не замечают мертвого тела. — Ты же знал, что он болен, Тецуя, — причитала ему мать со слезами, — знал и заставил нас оставить этого долбанного пса!       Мужчина погладил жену по спине, успокаивая словами, сказанными шепотом, успокоив, подошел к Тецуе и дал ему звонкую пощечину: пощечина была такой сильной, что голова непроизвольно повернулась в сторону, щека вспыхнула. — Возращайся в дом и забудь все, что сегодня произошло.       Но забыть никак не получалось, и вместо того, чтобы выкинуть страшное воспоминание из головы, Куроко сделал его напоминанием о том, что не стоит предаваться предрасудкам. Не это ли лучше?

***

      Тецуя открыл глаза неспеша: сначала быстро открыл, а потом закрыл, боясь, что волк заметит его пробуждение, но только закрыв глаза он понял, что находится в комнате один. Тецуя снова открыл глаза, привстал с кровати и завалился обратно, почувствовав жуткую слабость во всем теле. «Словно выкачили все силы». Руки его были перебинтованы в несколько слоев, на ногах и животе наклеены пластыри. Осознание того, что именно тот жуткий волк, которого он приютил, позаботился о нем не шло в голову. Как тот, кто говорил, что Тецуя умрет на рассвете, мог обработать его раны и, уложив в кровать, накрыть заботливо одеялом? Тецуя знал, что животные, собственно, как и люди, действуют, исходя из своих инстинктов, но правильно ли то существо, что живет с Тецуей сейчас, называть животным?       Тецуя оглянулся по сторонам, но заметил, что окно открыто на распашку, что небо черное и на нем нет ни единой звезды — только бледно-желтый полумесяц и, редко плывущие, облака. Сколько он проспал? Парень попытался пошевелить пальцами на руках — выходило плохо, на ногах — еще хуже. Сердце билось глухо, нормально дышать выходило с натяжкой. Тецуя попытался почесать одну руку об другую: бинты немного сползли, но сквозь них просачилась кровь — несколько особенно крупных багровых капель упало на простыню; тогда он услышал недовольный рык и голос, заставиший кожу покрыться мурашками, а в голове вспыхнуть непристойные воспоминания: — Снова делаешь глупую выходку, — это он — маленький волчонок с алой шерстью, только, вот, снова принявший облик человека. Гетерохромные глаза смотрят с укором, губы сжаты, тело полностью голое и волосы настолько длинные, что достигают пола, — прекращай делать из себя дурочка и дай ранам зажить.       Схватив Куроко за руки, стал внимательно осматривать их и цыкнул, когда понял, что несколько швов все-таки разошлось. Пришлось доставать аптечку, снова искать нитки с иголкой и разматывать бинты, не взирая на болезненные «охи» и «ахи». По одному виду можно сказать, что он знает, что делает — наверное не раз и не два кого-то лечил, кому-то зашивал особенно глубокие раны. Тецуя вздрогнул, когда игла вонзилась в кожу и, прикусив язык, чуть не закричал. «Терпи». — Сколько времени прошло с тех пор, как… — он не хотел говорить этих слов, но нужно было. Лицо его стало особенно бледным. — Несколько часов, я думаю. Думал, что пролежишь без сознанья дольше, но… вот же… ты очнулся.       В этих словах не было и капли заботы, переживания — только холод и отрешенность, полное недовольство и частичка раздраженности. Что уж говорить о помощи: волк зашивал раны, не обращая должного внимания на чужую боль, делал все быстро и крайне болезненно. — Ты не в первый раз так делаешь, да? — Тецуя пошевелил пальцами на одной руке — получилось лучше, чем во время прошлой попытки. Вцепившись пальцами в одеяло, старался сдержать вскрики за зажатыми губами и зубами — выходило странное мычание. — Моя мать редко была в волчьем обличье. Предпочитала быть человеком, — Акаши надеялся, что Тецуя вспомнит то, что совершил, но взгляд его глаз был неясным, а чувство вины так и не приходило. Если бы пришло, то он увидел бы, — она была грациозной, но крайне неуклюжой — часто попадала в неприятности, но так, как животным она не хотела себе лечить раны, мне приходилось принимать подобный облик и пытаться как-то залечить её раны.       Это было нечто сокравенное, то, что не расскажешь первому встречному — только близкому и дорогому человеку. Вспомнив поцелуй, Тецуя замотал головой. Акаши посмотрел на него удивленно, отложил нитки и иголку, сделав последний «штрих», нагнулся к парню и коснулся ко лбу своими холодными губами. Тецуе показалось, что щеки его порозовели, а сердце остановилось. — У тебя жар. Лежи в постели и не вставай, — сказав это, Акаши ушел, не прикрыв за собой дверь. Тецуя увидел слабую вспышку, а после услышал скрежет когтей. Он уснул, не зная, что ему стоит чувствовать. Все мысли приходили только к одному выводу — волк заботится о нем, пока сам не убьет. Что ж, лучше так, чем как-то иначе. Его рука, которую волк прокусил, стала заживать и боль почти ушла. Тецуя думал, что у него не осталось обезболивающего в аптечке, тогда где же?.. Не важно. Сейчас ему стоит отдохнуть перед тем, как разрешить все недоразумения. Глаза его закрылись.