Фестивальная 9

Соловьёв уже третий час не двигался. Серый пытался предполагать, но старшему лейтенанту было абсолютно все равно. Он держал железную фигурку молнии в руках и неотрывно всматривался в надпись, пытаясь разгадать послание маньяка. " Катюша, я тебя...", — а дальше не хватило краски, то ли люблю, то ли убью. Но догадаться было нетрудно. Все это странно. Да и кто эта Катюша? Наверняка жертва, уже третья за неделю. Да вот только таких Катюш в Москве около двухсот тысяч. Какая не проснется утром? - Мих, ты хоть чаю выпей. Мне смотреть на тебя больно, - Серёга поставил чашку перед Соловьевым, но тот даже не пошевелился. - Да может он вообще не собирается никого убивать? Просто решил сбить тебя с толку? - Безруков сам не верил своим словам. Он лично сегодня утром извлек из почтового ящика коричневую коробку, адресованную Соловьёву. Третью коробку. Михаил устало промычал и уронил голову на стол. - Она уже мертва... Чёрт, чёрт, черт, - он указал рукой на часы. Двадцать минут первого. Он поднялся и бросил молнию на стол, раздался характерный звук металла. - Он уже убил её! А мы до сих пор не знаем, где тело! Сукин сын, он все еще на шаг впереди! Он толкнул локтем чашку, и та звонко разлетелась на куски. Третий год он гоняется за метаморфом по прозвищу Рыжий. Третий год наступает ему на хвост, но тот ускользает. Снова и снова он теряется. Больше двадцати женщин. Раз в три-четыре месяца. И все задушены или отравлены. Но не в этот раз. Затишье полгода. И тут за неделю сразу двоих. На первом вызове он даже подумал, что это убийство не имеет никакого отношения к серийному, но нет. Только вернулся в офис, как обнаружил злополучную молнию прямо у себя на столе. Его собственный знак. Ещё и цвета поганого. Не то коричневого, не то оранжевого, как совсем заржавевшее железо . Мерзость. И сегодня. Да ещё с посланием. Бедная Катя. Уже мертвая лежит где-нибудь в подворотне и спит вечным сном. Ему на это дело обычно суток хватает. В кабинете зазвонил телефон. Безруков схватил трубку и бросился записывать адрес. - Ну!? - не выдержал Соловьёв, когда тот бросил трубку. - Едем! - Сергей на лету подхватил фуражку и выбежал в коридор. Миша схватил журнал и прочёл: " Екатерина, Красноарм.45-28". Не раздумывая, он бросился за ним. Красноармейская 45 была совсем недалеко от их отделения. Уже через двадцать минут двое вбежали в темный подъезд и рванули на третий этаж. Соловьев сразу же врезался плечом в дверь. Никто не ответил. Он начал долбить изо всех сил, пока Безруков ковырялся в щитке и пытался включить свет. Старший лейтенант достал пистолет и уже собрался сделать решающий удар, как услышал громкий вопль из квартиры: - Уходите! Я вызвала милицию! Перестаньте! - Тьфу ты! Ушел! - сплюнул Безруков и побежал вниз. - Откройте, полиция! - Соловьев снова забарабанил в исцарапанную дверь. Но оттуда не последовало никакой реакции. - Полиция! Он едва сдерживал себя, чтобы не начать палить. Раздался щелчок замка, и в щели через цепочку показалась молодая девушка с напуганными глазами. - Удостоверение покажите, - дрожащим голосом выдавила она. - Старший лейтенант Михаил Соловьев, - он показал корочки и быстро убрал. - Открывайте. Катя на секунду замешкалась, но оставаться одной больше не собиралась. Она отворила дверь. Соловьёв взглянул на неё и, сам того не понимая, смягчился. Перед ним стояла стройная кареглазая девушка в короткой сорочке и смотрела на него большими испуганными глазами. - Катя? - выпалил Соловьёв. Девушка растерялась. - Вас зовут Катя?! - Едва не закричал он. - Д-да. Да. - Девушка только начала приходить в себя. Страх исчезал, на плечи медленно сваливалось пережитое, и на глазах выступили слёзы. Она всем своим существом начала ощущать безвыходность. Это ужасное чувство, когда ты ничего не можешь сделать. Впервые она узнала о нем в далёком детстве, когда вернулась из школы, а на полу лежал умирающий отец. Изо рта у него шла пена, он в судорогах кашлял и задыхался, а она ничем не могла ему помочь. Его застывший взгляд врезался в память семилетней девочке и не отпускал ее вот уже четырнадцать лет. Она вздрогнула и начала плакать навзрыд, пытаясь кричать от беспомощности, но горький ком, вставший в горле не давал ей этого делать. - Вы... Он... Он же... А если!.. В голове пронеслась тысяча таких "а если", и от каждого ей становилось хуже. Соловьёв неотрывно смотрел на неё, и ему казалось, что она сейчас задохнется в рыданиях. Он прекрасно понимал, что она могла не дожить до утра, и знал, что сама Фадеева даже не догадывалась, что эта ночь могла стать для нее последней. - Ну-ну, успокойтесь. - Он обнял её, ощутив, как она вздрагивает всем телом и пытается что-то сказать. Даа, на этот раз Рыжик выбрал совсем ещё девчонку. Но почему? Почему не убил? У него явно была не одна возможность сделать это. Только всполошил его, и напугал девушку. Рыжий так просто это не оставит. Решил сыграть с ним в очередную игру. И видно долго готовился. Лишь черт знает, чего можно от него ожидать. - Ушёл! - Безруков забежал на лестничный пролет и остановился, глядя на товарища. Тот махнул рукой, чтобы он уходил и отодвинул Катю. - Ложитесь спать. Все будет хорошо. Только не плачьте. - Он не понимал, что на него нашло, но сказал он это мягким, даже нежным голосом. От одного заплаканного вида Фадеевой ему становилось печально и грустно. И что самое странное, он не хотел уходить, не хотел оставлять её одну в этой маленькой тёмной квартирке. Катя отступила за порог и, закрывая лицо руками, захлопнула дверь. Михаил спустился. Безруков докуривал сигарету и смотрел в небо, облокотившись на капот старенького жёлтого москвича. - Поехали. - Бросил Соловьёв, сел за руль и до самого отделения больше не проронил ни слова. Валерьяночка посреди ночи дала о себе знать, когда Фадеева в половине десятого соскочила с кровати и в панике бросилась натягивать джинсы. Если Быков зайдет в ординаторскую раньше, чем она, это ничем хорошим не кончится. Кому как не ей это знать. Рабочий день как полчаса уже начался, а она только схватила ключи и, на ходу натягивая пальто, захлопнула за собой дверь. Автобус как раз подъехал, Катя запрыгнула внутрь и через десять минут уже стояла в душном лифте в компании хирурга Ивана Сергеевича, бухгалтера, Купитмана, лучшего друга Быкова, делового мужчины и отца с дочерью на плечах и проклинала себя за то, что не проснулась раньше. Железная коробка медленно опускалась на нулевой этаж, то есть прямиком в морг. Снова этот вредный хирург воспользовался обычным лифтом вместо служебного. Ну сколько раз им про это говорили. Чтобы в морг не спускались вместе с пациентами! Фадеева глотнула прохладного воздуха из серого коридора и, когда двери закрылись, подняла голову наверх и попыталась стянуть шарф, тем самым затянув тугую петлю и словив осуждающий взгляд Купитмана. Только они достигли четвёртого, вспотевшая девушка, протиснулась к выходу и еле успела выбраться из лифта, как сразу же побежала в ординаторскую. Она остановилась у самой двери, перевела дух и с трудом переборола желание перекреститься: из кабинета доносилась картавая речь начальника. - Здравствуте, Андрей Евгенич. Отлично выглядите! - Она быстро вошла и начала переодевать халат, будто на часах не было и девяти. - А вот и Фадеева! Пгрошу любить и жаловать! - Воскликнул начальник. - Оставлю вас наедине! - Он направился к выходу. Катя только сейчас заметила стоящего у окна милиционера, который внимательно наблюдал за ней. - Фадеева Екатерина Александровна? - Медленно проговорил он, словно боялся что-то перепутать. Медсестра осторожно кивнула. - Присаживайтесь. - Он указал на диван, а сам устроился в кресле напротив. - А вы.. - она посмотрела ему в глаза, пытаясь вспомнить имя, но в голове сияла большая чёрная дыра. - Соловьёв Михаил Михайлович. - Младший лейтенант, точно. Вы что-то хотели? Соловьёва рассмешила серьезность этой медсестры. Вчера она, как ребенок, плакала на его плече, а сегодня совершенно спокойная, если не считать суетливого прихода, сидела напротив и готова была внимательно слушать. - Ну, во-первых, старший лейтенант. - Улыбнулся милиционер. Катя поняла, что совершила оплошность и быстро заговорила: - Извините. Вчера я совсем разнервничалась, я не хотела, что бы так… - Все в порядке. Со всеми такое случается. Собственно, я пришёл поговорить насчет прошлой ночи. Мне нужно задать вам всего пару вопросов, вы мне поможете? Его лицо стало серьёзным, потому что это было очень важно для дела. Первая уцелевшая жертва, живой свидетель. Ни к чему хорошему это явно не приведёт. - Да, конечно, только воот.. - она на секунду замялась, - Андрей Евгенич, он, наверное, с меня шкуру сдерет, если... - Я с ним уже поговорил. Он дал нам час, но, уверяю, это не займет больше двадцати минут. Хорошо? Расскажите, что произошло сегодня ночью в вашей квартире? В голове закружился круговорот мыслей, и, проиграв про себя прошлый вечер, Фадеева выдала совершенно бесполезное предложение: - Ну, ко мне ломился преступник. На это Соловьёв лишь улыбнулся краешком губ. - Скажите, вы его хоть видели? Может быть, слышали, может, он что-нибудь говорил, или писал какие-нибудь записки, подбрасывал что-нибудь? Катя отрицательно махнула головой, пытаясь как можно точнее вспомнить последнюю пару дней. - Вы уверены? Может, у вас были какие-нибудь враги? Кто-то, кто хотел причинить вам вред? - Он наклонился вперед и оказался почти у самого лица Фадеевой, она опустила взгляд на чёрные лакированные туфли милиционера, он шепотом спросил, - Скажите, Катя, у вас есть рыжие знакомые? Девушка нахмурилась и уставилась в глаза Соловьёву. - Рыжие, в смысле, волосы? - Да, да. Может, видели на днях? Фадеева вправду пыталась вспомнить хоть что-нибудь важное, помочь следствию, но, к сожалению, вспоминать было нечего: она не видела взломщика. - Только успокойтесь. Вас никто не торопит. Расскажите все, что помните. - Вчера вечером, когда я возвращалась домой, меня преследовал человек в капюшоне. - Отсюда поподробнее, - попросил Соловьев и стал внимательно слушать, уточняя каждую деталь. Катя начала неуверенно описывать вчерашний вечер, и с каждым словом у нее учащалось дыхание, но она старалась держать себя в руках. Когда Фадеева закончила рассказ, он прошелся по кабинету, от окна к стене и обратно, что-то обдумывая. - И вы не видели его в глазок? - Нет, я же говорю, он был закрыт чем-то черным. - Чеерт... - он схватился за голову, понимая, что снова упустил его. - Что-то не так? Вы знаете этого человека? - Это неважно, - отмахнулся Соловьёв и стал думать о чем-то своем, что-то бормоча себе под нос. - В общем, если что-нибудь ещё вспомните, позвоните по этому номеру, - он протянул визитку и направился к выходу. Фадеева обернулась. Соловьев остановился у двери, словно почувствовал взгляд, хотел еще что-то сказать, но передумал и вышел. Катя осталась наедине со своими догадками, кто это мог быть. Однако длилось это недолго. Буквально сразу же в ординаторскую влетел Быков, а за ним Романенко. - Ну, Андрей Евгенич! Почему я? Я же недавно дежурил! Вон, Фадеева вообще без дела сидит! - Я, Гхоманенко, последняя буква в алфавите. Это гхаз! А во-втогхых, Фадеева у нас пегхежила глубокую психологическую тгхавму, так, Фадеева? А что это значит? - он остановился напротив и взглянул на неё сверху вниз. Та пожала плечами. - А это значит, что сегодня ей необходим покой и ещё гхаз покой! Магхш в могхг к Ивану Сегхгеичу! Он тебе найдёт занятие по душе! - Заорал начальник и указал прямо на дверь. - А ты, Гхоманенко, не испытывай моё тегхпение. Сегодня выходишь вместо своего друга-оболтуса Лобанова! Фадеева быстро покинула помещение, лишь бы не слышать дикий ор Быкова. И в душе пожелала Романенко сделать то же, иначе потом всем достанется. Спускаться в морг явно не сулило ничего хорошего, тем более что отношения с заведующим "загробного царства" у неё явно не заладились, когда на практике она провела вскрытие не того трупа... Но все это осталось позади, в далёких неприятных темных воспоминаниях. Фадеева зашла в служебный лифт, ткнула кнопку нулевого этажа, и кабина медленно поехала вниз. Она двигалась настолько медленно, что Катя начала засыпать и встрепенулась, когда дверцы разошлись. Впереди открылся пустой мрачный коридор, уходящий куда-то за угол. Катя пошла вдоль закрытых дверей под энергосберегающими противно жужжащими лампами. Она вздрогнула. Впереди бесшумно прошёл врач и скрылся за углом. - Постойте! - Опомнившись, крикнула девушка, не надеясь на ответ, однако врач вернулся и также бесшумно направился к ней. - Простите, а где я могу найти Ивана Сергеевича? Заведующего моргом? - Катя пошла навстречу. - Заблудились? Я помогу, - прищурился врач, словно улыбнулся, однако улыбку прикрыла небольшая хирургическая маска. - Идемте. Он повёл Фадееву по длинному коридору с нескончаемыми дверьми. Но скоро остановился и открыл одну из них, пропуская девушку вперёд. Медсестра встала натуральным столбом. За столом в полулежачем состоянии сидел заведующий моргом, Иван Сергеевич. Его застывший взгляд уставился прямо в потолок. Из сонной артерии сгустками сочилась ярко-красная кровь и алыми пятнами впитывалась в белоснежный халат. Фадеева пришла в ужас. Из-за спины послышался глухой дверной хлопок и ювелирный щелчок, вернувший её в реальность. Она резко обернулась и сделала несколько шагов назад. Из-под маски хирурга на неё устремился скользкий кошачий взгляд, а рука вытащила нож из кармана. - Помнишь меня? - спросил врач, явно не нуждаясь в ответе. Катя медленно обошла стол, стараясь оказаться как можно дальше от преступника. - Что вам нужно? Я вас не знаю. Я никому ничего не скажу, пожалуйста, отпустите меня. Он осторожно стал обходить стол вслед за девушкой, игнорируя все вопросы. - Пожалуйста, не молчите! - Закричала Фадеева в надежде, что кто-нибудь услышит её, но в глубине души прекрасно понимала, что кругом лишь ящики с мертвецами. Псевдо-хирург ухмыльнулся и выпалил: - Слишком много вопросов, пора заняться делом! - Он ловко резанул ножом в сторону девушки. Фадеева, наверное, впервые в жизни увернулась и собралась броситься бежать, но большая рука больно сжала запястье. Катя вскрикнула. Преступник выпустил нож из рук и, заломив локти за спину, прижал её к столу, зажимая рот ледяной ладонью. Пока он пытался нащупать ногой под столом нож, Фадеева, кувыркаясь и брякаясь, вырвала одну руку, случайно заехала локтем по озлобленному лицу, содрав при этом маску. Хлесткий удар по щеке. В глазах все поплыло, Катя собрала телом всю столешницу и сползла на пол. Преступник наступил на тонкую лодыжку. Девушка от боли вскрикнула, застучала кулаком по полу, пытаясь второй ногой зацепить стул, и как только коснулась холодной ножки, резко рванула ногу. Тело покойного свалилось прямо на врача, и Фадеева, не теряя времени и подбирая ноги, быстро побежала к двери. Стараясь не обращать внимания на трясущиеся посиневшие руки, девушка быстро завертела затворку в разные стороны, постоянно оглядываясь назад. Хирург все ещё копался под столом. Наверное, искал нож. Замок в руках щелкнул. Она обернулась в последний раз. Преступник, сидя на коленях, поднял голову, ударился затылком о столешницу и, схватив нож, быстро подался вперед. Недолго думая, девушка схватила огнетушитель со стены, сорвала чеку, и струя белого порошка ударила прямо в лицо врачу. Он начал выкрикивать какие-то проклятия, а Фадеева, не справившись со средством пожаротушения, бросила его на пол. Все вокруг моментально стало белым. Катя уже бежала по коридору прямиком к лифту, думая, что было бы разумней просто огреть его по голове этим огнетушителем, но было уже поздно. Она перестала бежать, позволяя телу по инерции докатиться по скользкому полу. Выставленными вперед руками врезалась в кабину и начала тыкать по кнопкам, затем обернулась. Никого. Издалека доносился хриплый кашель. Из-за угла вылетела алая струя крови, за ней тело заведующего. Фадеева невольно вжалась спиной в холодную стену и еще раз нажала на кнопку рандомного этажа. О, нет! Только не это! За телом появился отплевывающийся врач. Весь в крови он быстро направился к ней. Медсестра еще больше прижалась к стене и тяжело задышала. По телу прошёл озноб. Её страх, беспомощность, неспособность сопротивляться только подтолкнули маньяка. Он уже почувствовал победу и на ходу выкрикнул: - Ведь никуда не денешься! Я все равно убью тебя! - И закатился хохотом, словно у него так каждый день проходит. Однако лифт всё-таки родил. Дверцы начали закрываться. Рыжий побежал, что-то бросил вслед. Катя закрыла глаза и выдохнула. Кабина тронулась наверх.