***
Облокотившись на одну из каменных колонн, подпиравших резную арку во внутреннем дворе замка, Ремус отстранённо наблюдал за группой младшекурсников, резвящихся на сочном зелёном газоне. Кажется, они играли в плюй-камни. Когда-то, казалось, очень давно, они с друзьями точно так же бросались камушками, и самой серьёзной бедой, что могла приключиться с ними было получить нагоняй от учителей за непослушание. Пожалуй, они всегда немного выделялись среди прочих учащихся, но в какой-то момент их шалости переросли из просто непозволительных в рискованные, а почти неделю назад — в смертельно опасные. И всё это его, Ремуса, вина. Друзья изменили его жизнь, вырвали из лап отчаянного одиночества, на которое он ребёнком обрек себя. Подарили надежду на будущее, в которое он рискнул поверить. Пусть смутно, пусть только их глазами, но он мог представить себя лет через пять, не загнанным в угол, не скрывающимся в мрачных трущобах среди таких же подозрительных, не нужных обществу существ. Ему верилось, что с остальными мародерами он способен вынести и пережить любое несчастье. Лишь бы знать, что друзья рядом. Не оттолкнут, поддержат, поймут. Но теперь, оглядываясь назад, его мучило сомнение, заслуживал ли он их? Имеет ли он право являться частью их жизни? Портить её. Вопреки всеобщему заблуждению, это он неизменно втягивал их в неприятности. Для него они сделались анимагами, каждое полнолуние даруя столь необходимое зверю пьянящее, заполнявшее легкие, чувство свободы. Джеймс и Сириус с Питером бесконечно откалывали разные коленца, отвлекая внимание любопытных школьников от регулярных исчезновений Ремуса. «Странно себя ведут? Так это же мародеры, с ними иначе не бывает». В скором времени им удалось убедить в этом всю школу. И хотя его друзья бесспорно получали ни с чем несравнимое удовольствие от своих выходок, Ремуса не покидало снедающее чувство вины и беспокойства. Он с трудом, но закрывал глаза на выходки друзей, пока они не угрожали жизни прочих студентов. Но мародеры перешли и эту грань. И не единожды. Если в первый раз это был Северус Снегг, который отделался сильным испугом, то Элис чуть не умерла в прошлое полнолуние. Сириус и девушка пострадали по вине Ремуса, и он не мог этого себе простить. Никогда не сможет. Чтобы он ни делал впредь — случившегося не изменить. Ремус прикрыл глаза и сделал глубокий, почти болезненный вдох. Он едва сопротивлялся накатывающему потоку глухого отчаяния. Слишком устал думать. Затуманенное видение будущего снова подернулось угольной дымкой безнадежности. Он так мучительно жаждал… покоя. Ремус передернул плечами и нахмурился. Он не позволит себе думать о подобном. Не будет слабаком. Парень открыл глаза, и его взгляд сфокусировался на группе девушек, столпившихся посреди двора. К ним подошли двое мальчишек и принялись демонстрировать что-то сверкающее и жужжащее, возможно какую-то шутиху из магазина «Зонко» — взрыв хохота разнесся по округе. На веселую компанию стали бросать заинтересованные взгляды все, кто находился поблизости. Ремус тепло улыбнулся и собирался отвернуться, но тут почувствовал на себе чей-то взгляд. Приглядевшись внимательнее, Ремус узнал её: та самая миловидная шатенка из «Сладкого Королевства». Он смутился, вспомнив как сухо с ней обошёлся. Нужно отвернуться. Ну же, отвернись и уходи… Но не так-то просто было разорвать с ней зрительный контакт. Он как загипнотизированный не сводил с неё глаз, моля, чтобы это сделала она. Почему она так смотрит? Ремусу вспомнились слова друга: «Девчонка же на тебя явно запала!». Шатенка неуверенно шагнула вперёд, нервно теребя края коротенькой юбки и робко улыбаясь. Люпин подметил, что юбка пожалуй слишком короткая, но ей очень идёт. О чем ты думаешь?! Немедленно развернись и уходи! Он как в трансе шагнул на встречу к девушке, ощущая к ней магнетическое, почти осязаемое притяжение. Кто-то из ребят помладше стремительно пронёсся мимо неё, задев плечом. Сумка девушки соскользнула и с глухим стуком приземлилась на траву. Она, казалось, даже не заметила. Скрепя сердце он преодолел оставшееся между ними расстояние и аккуратно поднял отделанную по краям причудливой бахромой сумочку. — Ты в порядке? — прочистив горло, спросил Ремус. Девушка перевела растерянный взгляд на сумку, словно соображая, как та оказалась у юноши. Затем, опомнившись, перехватила слегка потертые лямки рюкзачка, на мгновение соприкоснувшись с Ремусом пальцами. По коже парня будто прошёлся разряд, мгновенно отозвавшись взрывом будоражащих ощущений в груди. Он слишком резко отдернул руку, чем сильнее сконфузил девушку. Но шатенка тут же широко улыбнулась, что странно сочеталось с её смущенным видом. — Всё хорошо, спасибо, — голос у неё был звонким, лицо — слегка обветренное, с россыпью мелких веснушек на носу и щеках. Глаза светились такой заразительной жизнерадостностью, что Ремус не удержался от ответной улыбки. — Я рад, — пробормотал он, понимая, что собирается сбежать от неё, отвертевшись теми же словами, что и в первую их встречу, поэтому добавил: — Мне пора идти, прости. Он с тяжелым сердцем покинул двор, проклиная себя на чем свет стоит, как вдруг позади раздалось громкое «постой» и цокот каблуков о бетонные плиты. Внутри все перевернулось и занялось обжигающим пламенем. Девушка обежала его и остановилась, переводя дыхание. Её щеки заливал яркий румянец, то ли от бега, то ли от смущения. — Ты ведь Ремус? — выдохнула она и, не дав ответить, затараторила: — Я — Кэт, вообще-то Кэтрин, но друзья обычно зовут меня Кэт… Мы, конечно, не друзья… то есть, я хотела сказать, пока ещё не друзья, я надеялась, мы можем ими стать… Она остановилась, кажется, заметив ошарашенное лицо Люпина. На самом деле, едва ли хоть одно слово долетело до его сознания. Всё внимание юноши сосредоточилось на порозовевших щеках Кэтрин и её блестящих глазах. Он почувствовал, что молчание затянулось и надо бы что-то сказать, но она не выдержала первой, пролепетав: — Если ты не против, конечно… — Против… — начал Ремус и, увидев, как разочарованно вытянулось лицо девушки, торопливо исправился: — Против чего? Прости, я сегодня немного рассеянный. — Ну, — замялась она, — я… я бы хотела… то есть, понимаешь… Кэтрин запнулась, беспомощно вглядываясь в лицо Ремуса, ожидая, что тот сам озвучит её просьбу. Но парень смотрел в ответ озадаченно нахмурив брови. Девушка опустила взгляд, рассматривая каменные плиты, и вид у неё при этом стал такой несчастный, будто она пропустила поезд в Хогвартс. На одно ужасное мгновение Ремусу показалось, даже, что в её глазах вот-вот проступят слёзы. Но Кэтрин внезапно подняла голову, и её лицо озарилось неожиданной улыбкой. — Я слышала, ты лучший на курсе по Чарам, — восхищённо заговорила она, — а я такая неумеха! В прошлый урок чуть не подожгла бороду профессора Флитвика! Он говорит, у меня проблемы с произношением и мне нужен индивидуальный подход. Но у него не хватает времени… Я решила, что следует попросить помощи у старших студентов… и я подумала… в общем, не мог бы ты… помочь мне с этим? Хоть раз в неделю, этого будет достаточно, правда! Её беспорядочная речь показалась Ремусу очень забавной. Ещё он осознал, что ему это нравится. Да, она ему нравится. Он представил, что отказывает ей в просьбе и больше никогда с ней не видится — в груди поднялась палящая волна возмущения на самого себя. Он до ужаса ясно понял, что ни за что не хочет отказывать себе в удовольствии общаться с ней. Просто общаться, ничего больше… Я смогу держать ситуацию под контролем… Ну же, Ремус, ей просто нужна твоя помощь, не будь занудой! И когда он начал думать, как Сириус? — Пожалуйста, не отказывайся так сразу, — тем временем упрашивала Кэтрин, заискивающе заглядывая в глаза парня. — Обещаю, я не буду… — Я с удовольствием помогу тебе. — … мешать, я знаю, ты староста… Прости? Ремус сам себе дивился и не верил, что согласился. Он… согласился? Затем откашлялся и произнёс уже увереннее: — Думаю, у меня есть немного свободного времени, да и выходные никто не отменял, — улыбнулся Люпин. — То есть, ты готов поднатаскать меня по Чарам? — девушка округлила глаза в непритворном восторге и хлопнула в ладоши. — Здорово! Я так рада! Я буду стараться, правда-правда! «Будто ты оставила мне выбор», — улыбнулся Ремус своим мыслям. Такая и мёртвого уговорит. Он ещё успел подумать, что на свой страх и риск связался с истинным ребёнком, когда его окликнул знакомый голос. — Хей, Лунатик, вот ты где! — Джеймс нёсся по галерее, на бегу поправляя съехавшие на нос очки. Притормозив, он бросил заинтересованный взгляд на Кэтрин. — Я помешал? — при этом Поттер обнажил зубы в очаровательной улыбке, не выказывая ни капельки стеснения. Кэтрин в мгновение ока преобразилась из миловидной, забавной девушки в настоящую фурию: она вперила в Джеймса крайне свирепый взгляд, даже не стараясь скрыть раздражения. Ремуса эта метаморфоза повергла в ступор, чтобы не сказать больше. Заметив это, девушка снова улыбнулась, на этот раз весьма неестественно, если не вымученно. — Нет, что ты, совсем не помешал, — скороговоркой начала она, — я уже ухожу, меня обыскались… наверное. Большое спасибо, что согласился помочь, Ремус, — она легко сжала его руку в знак благодарности и бросилась прочь, на ходу бросив: — Ах да, сообщишь совой, когда будешь свободен? Ремус остался беспомощно стоять под заинтригованным взглядом Джеймса. Он все ещё ощущал приятное покалывание на коже после прикосновения девушки, и это здорово отвлекало, не давая собраться мыслями. — Ну и, — ухмыльнулся Джеймс, закидывая руку на плечо друга, — что это было? — Хотел бы знать, — растерянно пробормотал Люпин, — она была такой милой, и вдруг… — Да я не об этом, — поспешно отмахнулся Поттер, — и нюхлеру ясно, что она хотела побыть с тобой наедине, а тут я нарисовался. Друзья миновали внешнюю галерею и оказались под надежными сводами замка. По пути им то и дело попадались знакомые. Многие интересовались о самочувствии Блэка: весть о драконьей оспе разлетелась в два счёта. Другие бросали на парней подозрительные и даже неприязненные взгляды, как бы догадываясь о том, что за внезапным исчезновением Блэка и Грей скрывается нечто более загадочное и опасное. За эту невыносимо долгую неделю на глаза Ремусу пару раз попадалась Кэра. Встречаясь с ним взглядом, она хмурилась и нервно жевала губу. Джеймс взял на себя обязательство успокоить её и попытался убедить, что ничего серьёзного не случилось. Но Ремус думал, что она не поверила. Иначе, как объяснить эти потускневшие глаза, ставшие отражением отчаяния, боли и немого укора? Из сотен обитателей замка именно эти двое — Сириус и Элис — подхватили заразу и были изолированы. Снова вместе. — Ну? — возобновил допрос Джеймс, когда они шли по сравнительно безлюдному коридору с громадными аркообразными окнами, сквозь цветные витражи которых щедро лил свои лучи солнечный свет. — Мне же не придётся применять «Веритасерум», чтобы узнать, кем была та девушка? Как вы познакомились? Когда намечается свидание? И почему, чёрт побери, я до сих пор не в курсе! Ремус немного опешил из-за маниакальной настойчивости друга и устало вздохнул. Уж чего-чего, а сыворотки правды ему точно не надо. Слишком много всего он мог сказать, о чём в последствии непременно пожалел бы. — Какое ещё свидание, Джеймс, — в попытке собраться мыслями, Ремус надавливая протёр глаза тыльной стороной ладони. — Придумаешь тоже. Кэтрин просто попросила подтянуть её по Чарам. — Ах подтянуть по Чарам, — задорно улыбнулся Поттер. — Что? Что ты так смотришь? — Лунатик, я видел, как она на тебя пялилась! Ты ей нравишься, и Чары — всего лишь предлог, хотя признаю, достаточно умный, — хохотнул Джеймс. — И ты туда же, — пробурчал Ремус и отвёл взгляд. — Ты ведь искал меня, есть новости? Поттер сбавил шаг и сунул руки в карманы. Улыбка сошла с его лица, он смотрел на друга крайне серьёзно. — Намёк понял, — без тени обиды сообщил он. — Но кое-что всё-таки скажу. Возможно, пришло время тебе довериться кому-то, кто сам захочет сделать выбор. Ведь годы назад ты открылся нам и не пожалел. Не пожалел же? — Ни разу, Джеймс, ты же знаешь! — запальчиво ответил молодой оборотень. — Но… — Я знаю, — перебил его друг, — знаю, что ты не хочешь причинять боли ни другим, ни себе. Но никогда не попробуешь — это станет твоим вечным «а что, если». Я не предлагаю открыть твою тайну всяк и каждому! Просто доверься своему чутью, с нами же ты не прогадал. Я, вообще, считаю, что у тебя талант выбирать стоящих людей, и я вовсе не на себя сейчас намекаю, — хитро подмигнул Джеймс. Люпин внимал каждому слову друга, и нечто глубоко внутри лихорадочно цеплялось за возможность, которую они сулили. Возможность жить как все. Однако, прежде, чем Ремус мог бы поддаться слабости, он уже воздвиг непроницаемую стену между реальностью и той частью себя, что ещё требовала справедливости и жаждала вдохнуть жизнь полной грудью. Стену из намертво слившихся между собой закоренелой ненависти к своей волчьей сущности и сурового самобичевания. — Сейчас я просто не в состоянии думать обо всём этом, — тускло ответил Ремус. — На кону проблемы поважнее. Что ты узнал? — Нам разрешили навестить Сириуса. — Что? Правда? — Ремус приободрился. — Да, Макгонагалл сказала, что их уже опросили, и она сняла охранные заклятия с входа в палаты. — Что же ты сразу не сказал? — воспрянул духом Ремус. — Пойдем к нему сейчас же. Где Питер? — Ждёт нас неподалёку от больничного крыла. Питер и впрямь дожидался их, стоя перед статуей весьма уродливого гоблина. Сутулясь, он запрокинул голову и с непонятным интересом рассматривал возвышавшееся над ним изваяние грубой работы. — Ищешь схожие черты, мой хвостатый друг? — поддел его Джеймс ещё издалека. Петтегрю вздрогнул и сконфуженно улыбнулся. — Я просто вас жду, — промямлил он. — Ага, — Джеймс небрежным движением взъерошил ему волосы и потянул за собой. — Макгонагалл велела быть осторожными, никто не должен видеть, как мы входим в лазарет. — Да? — переспросил Питер. — Тогда нам действительно стоит быть осторожными. Тут кто-то бродил, неподалёку. — Это школьный коридор, Хвост, — заметил Поттер. — Тут и должен кто-то да бродить. — Да, но, мне показалось, это был Регулус, и я подумал… Может, он тут из-за Сириуса? — Регулус? — Поттер вмиг сделался настороженным и переглянулся с Люпином. — Что ему могло понадобится от Бродяги? Не уж-то братские чувства взыграли? Очень несвоевременно, если так. — Не знаю, Джеймс, — нахмурился Ремус, — но мне это не нравится.***
Сириус расхаживал вперед-назад вдоль всей палаты, изнемогая от скуки. Он всё ещё старался как можно меньше контактировать со своей соседкой по несчастью. Та, впрочем, больше и не делала попыток с ним заговорить, лишь изредка бросая на него непонятные взгляды. Поначалу Блэк был более чем удовлетворен сложившейся атмосферой, но некоторое время спустя молчание стало казаться ему слишком давящим, словно загустевший воздух не мог с необходимой легкостью проникать в легкие. И когда Сириусу стало казаться, что тяготящая тишина вот-вот сведёт его с ума, с внезапным скрежетом распахнулась дверь в палату. Юноша обернулся и, не веря своим глазам, уставился на посетителей. Вошедший первым, Джеймс вихрем бросился обнимать друга и отстранился лишь когда услышал хриплый стон госпитализированного. — Тише, тише, Сохатый, — прохрипел Блэк, — не хочу задержаться тут ещё на неделю. Обхватив Джеймса за плечи, Сириус оценивающе всмотрелся в его лицо и счастливо захохотал. Как же он скучал по друзьям! Как ему их не хватало! Заглянув за спину Поттера, он улыбнулся неуверенно застывшим позади Ремусу и Питеру, затем по очереди обнял обоих. Удостоверившись, что их друг пошёл на поправку, мародёры подошли к пострадавшей девушке. — Ты как, в порядке? — искренне спросил Джеймс. — В полном, — кивнула Элис и взглянула на Ремуса. Тот мгновенно сделался бледнее и нервно сжал кулаки. — Мне… мне очень жаль, что ты пострадала, Элис, — глухо проговорил он и перевел взгляд на Сириуса, — что вы оба… — Перестань, Ремус, — оборвал его Блэк. — Это была случайность! А она сама виновата, что сунулась за нами, — он наградил Грей колким взглядом. — Блэк прав, — на всеобщее удивление заявила девушка. — Вина лежит полностью на мне. Я поступила опрометчиво. Если бы Ремус не почувствовал мой запах… — Она знает? — резко выдохнул Поттер. — Потом объясню, — бросил Сириус. — Не могу поверить, Бродяга! Какого хрена ты ей рассказал?! — Я не рассказывал, говорю же, объясню потом, — не терпящим возражения тоном отрезал Блэк. Джеймс в раздражении махнул руками, словно сдаётся. Люпин понуро опустил голову и запустил пятерню в русые волосы. Он совсем не ожидал подобных откровений и сейчас был раздавлен под проницательным взглядом Элис. — Послушай, Ремус, — убеждая начала она, — Не беспокойся об этом, ни одна живая душа не узнает о твоей тайне от меня, — затем подумав секунду, добавила: — И неживая тоже. — Может и зря, — сипло выдавил Люпин. — Таким как я здесь не место. — Не неси ерунды! — вспылил Блэк. — Кому тогда место? Всяким Мальсиберам, Эйвери, Снейпам?! Питер испуганно вжался в угол комнаты, не решаясь вставить хоть слово. — Ликантропия не делает тебя плохим человеком, Ремус, — уверенно продолжила Элис, и её голос был пропитан такой сталью, что Сириус невольно успокоился, вслушиваясь. — Как и её отсутствие не делает хорошими людьми других. — Но я опасен, — настаивал парень, с отчаянием разведя руки. — Да, — с лёгкостью согласилась Элис. — Но разве ты можешь с уверенностью утверждать, кто из учащихся Хогвартса опасен, а кто нет? Тебе доподлинно известно, на что способен каждый из них? Тебе известно, на что способна я? — Грей лукаво улыбнулась. — Ты становишься неконтролируемым раз в месяц, однако среди нас есть те, кого стоит опасаться каждый день, час, минуту. — Она права, дементор побери! — хлопнув Ремуса по плечу, заявил Джеймс, ради друга припрятав настороженное отношение к Грей. — Если отфильтровать всех студентов по степени их вредоносности — то первыми за бортом останемся мы с Бродягой! Уголки губ молодого оборотня нервно дернулись в попытке улыбнуться. Возможно, он не был до конца убежден разумной на первый взгляд речью Грей, но ему стало намного легче от мысли, что она не изменила о нём своего мнения и не держит зла. — Обещаю, Лунатик, позже мы всё обсудим и придумаем как усилить меры безопасности для следующего раза, — проникновенно заверил Блэк. — Никакого следующего раза! — сурово отрезал Люпин и сверкнул глазами в сторону каждого из мародёров. — Слышите? Мы положим конец этим вылазкам, и это не обсуждается! — Хорошо, как скажешь, — поспешил успокоить его Джеймс, взглядом призывая Сириуса не спорить. — Главное, что все улеглось, — вздохнув, подытожил тот. — Ты здорово устроил, Сохатый. Никто теперь не узнает, что это был Лунатик… — О чём ты? — Ну, это ведь ты отозвал Ремуса, там, в лесу, — растерянно объяснил Блэк. — Затем вернулся, подлечил меня и вызвал подмогу, ведь так?.. — Я действительно нашёл вас и… — Джеймс округлил глаза и переглянулся с точно так же огорошенным Ремусом. — Подожди… вы, что, думаете, это Лунатик на вас напал? Видимо, по ошарашенным лицам Сириуса и Элис Джеймс понял, что так оно и есть, и в порыве досады хлопнул себя по лбу. — Мерлин! Конечно, вы так думаете, вы же толком ничего не знаете! Я надеялся, ты поймёшь по моему посланию с домовиком, но… — Да объясни же наконец, что мы должны знать! — потерял терпение Блэк. — Когда ты убежал прогонять человека, мне удалось более или менее утихомирить Лунатика, я стал уводить его подальше от вас, к Гремучей Иве. Потом мы услышали другого оборотня, твоё рычание и скулёж — я понял, что дела у вас плохи. Но сначала нужно было вернуть в хижину Ремуса, который принялся вовсю завывать, учуяв вервольфа. Он, а не я, отозвал того гада. Джеймс замолчал, давая другу и Элис возможность переварить услышанное. — Так, значит… — На вас напал не Ремус, — кивнул Джеймс. — Тогда я вообще не понимаю, чего он парится, — будничным тоном заявила Грей, ёлозя на кровати в попытке устроиться поудобнее. Ремус вздохнул и укоризненно покачал головой. — Поверить не могу! И вы ещё пытались оправдать меня! — Только не начинай заново, — простонала Элис, откидываясь на подушку. На некоторое время в помещении воцарилась тишина, затем ребята облегченно рассмеялись. Посетители ещё около часа просидели с «особо заразными» пациентами мадам Помфри и задержались бы ещё дольше, но явилась сама медсестра и прогнала их из своих владений. Сириус вновь остался с Элис наедине. Но что-то между ними неуловимо изменилось с визитом друзей. Возможно, дело в её отношении к проблеме Ремуса: то, как она мастерски разрядила обстановку, разрушив депрессивный настрой Люпина. Он больше не находил в глубине души того очага неприязни к ней. Что она там говорила о хороших и плохих людях? Сириус не сомневался, что в человеке, по своей сути, есть оба начала, с перевесом — даже если и незначительным — хорошего или плохого. Что же перевешивает в ней? — Спасибо, — тихо поблагодарил он девушку, садясь на краешек её кровати. — За что? — она безразлично смотрела на помятые полосы, что разошлись по одеялу, куда опустился Сириус. Парень обвёл взглядом каждую черточку её измождённого лица и подметил значительные перемены за последние сутки: на щеках проступал легкий румянец, кожа не выглядела столь мертвенно-бледной, как прежде; глаза стали ярче. Он опустил взгляд на её руку, туда, где белел, заживая шрам. — Ответь мне честно только на один вопрос, Элис, — Сириус даже не заметил, как назвал её по имени. — Что тебя интересует? Парень прикрыл глаза и, пересилив гордость, выдавил: — Почему ты целовала его? Почему Регулуса? Казалось, именно этого вопроса ждала Грей, по крайней мере, застигнутой врасплох она не выглядела. — Что ты ожидаешь услышать, Блэк? — она приподнялась на локтях. — Что я целовала его назло тебе? Сириус молчал, твёрдо намереваясь получить ответ на свой вопрос. Он понимал, что скорее всего миллион раз пожалеет об этом позже, но сейчас имело значение только то, что она скажет. — Ладно, — смирилась она, — я скажу тебе. Последующие слова Элис, произнесенные безжизненным голосом, ещё долго мерещились Сириусу, переворачивая его мир с ног на голову, разрывая ему сердце на мириады окровавленных осколков, каждый раз как в первый. — Я люблю твоего брата и принадлежу ему так же, как и он принадлежит мне.