Македонский царь

      Волосы у Афродиты словно золото, локонами струящиеся по мягкой перине, Эзра проводит по ним рукой и тут же гребнем. Он никогда не посмеет испортить причёску своей богини. Волос к волоску. Эзра так любит прикасаться к ним, пропускать через свои тонкие длинные пальцы, расчесывать гребнем и закручивать в локоны. Пусть богиня и является к нему не так часто, у неё и без этого много дел, но Эзра ценит каждую секунду, что проводит с ней. В храм Афродиты Эзра попал ещё ребёнком, тогда он рискнул сбежать из дома, наполненного болью и страданиями. Из дома, где его никто не жалел, не любил. Мальчик бежал, пока были силы, бежал так далеко, чтобы мама его не поймала, никогда не смогла найти. Уже к вечеру он без сил свалился ещё на тёплый камень ступень огромного храма. Маленький Эзра так хотел пить, в горле пересохло, а последние силы покидали маленькое тело. Эзра был на краю сознания, когда рядом появилось сияние желтого, будто осветившее всю жизнь. - Кто у нас тут, - на его плечо опустилась нежная женская рука, и Эзра испуганно поднял взгляд и сразу же, словно зачарованный, открыл рот. - Такая красивая! - Спасибо, милый! Пойдём, я помогу тебе, - её пухлые розовые губы сложились в очаровательную улыбку, и Эзра готов был последовать за ней хоть в царство Аида. Афродита помогла, спасла, осчастливила. Она позволила ему остаться в своём храме, пусть и с небольшим подвохом, но Эзра был благодарен своей богине. - Моя красавица, - нежные пальцы богини провели по острым скулам Эзры, и она оставила лёгкий поцелуй на его щеке, прежде, чем исчезнуть. Эзра был жрицей Афродиты, одним из жителей её храма в Фивах. Он носил прекрасную белую тогу, опоясанную золотым ремнём, свисающим до самых лодыжек. Его тонких, почти женских, лодыжек. В нем все было женственно, все тонко и изящно. Так захотела его богиня. Волосы, цвета вороньего крыла, кручеными локонами свисали до поясницы, оставаясь распущенными весь день, и лишь ночью Эзре нравилось собирать их в высокий хвост, перекидывать через плечо на грудь, плоскую с тёмными горошинами сосков, и совсем не женскую. Он принял то, каким его хотела видеть Афродита, принял это и её Любовь. Она воистину была богиней Любви. Любила всех и вся. И Эзру. Это делало его таким счастливым, таким нужным. Он позволял всем считать себя девушкой. Позволял другим жрицам заплетать себе косы, подводить глаза, наносить на губы алый цвет и улыбался им так искренне. Они были его сёстрами, любили его. Так же, как он любил их. Эзра любил Фивы. Это был прекрасный город. Ему нравилось гулять по узким улочкам, где играли дети. Нравилось гулять с сёстрами по рынку, покрыв голову белой хлайной*, и покупать всякие мелочи, вроде фибул* или браслетов. Жизнь в храме была словно праздник, даже в самый скучный день, Эзра чувствовал себя гораздо счастливее, чем в любой из дней до своего шестилетия, когда он решился сбежать, и попал сюда. Вечерами Эзра молился своей богине, хотел увидеть её хотя бы ещё раз. Ведь с ней и его празднества, и траур были иными. Лучше. Вся его жизнь наполнялась смыслом. И даже ужасное положение осаждённого города не касалось его. В отличии от некоторых сестёр, Эзра не был иеродулой*, он был чист и невинен, словно остался тем шестилетним ребёнком, осквернить которого было бы большим грехом. Но это не мешало ему желать любви, о которой любила щебетать его богиня. Он мечтал встретить того, с кем познаёт большую и чистую. Искреннюю любовь. Пусть это и было лишь неисполнимой мечтой, но никто не запрещал ему этого. Афродита сама посадила в нем семена. Сама позволила желать Любви. Рассказывала о смелых воинах, о больших историях великой любви. Он мечтал как Патрокл, встретить своего Ахиллеса. Пусть Эзра и знал, что его место здесь. У ног статуи богини любви. Эзра был счастлив и этому. Эзра был счастлив. Счастлив, пока не пришёл день, когда Фивы пали, став жертвами собственных амбиций. В тот ужасный день он проснулся от грохота и криков людей. Вокруг происходило нечто ужасающее, отвратительное и пугающее. Македонский царь показывал свою силу. Эзра взывал к Афродите, все то время, что натягивал на себя тогу и набрасывал хлайну, чтобы спуститься к ступеням храма. Но дойти парень успел только до залы, когда македонское войско ворвалось в храм. Девушки вокруг кричали, разбегались в разные стороны, стараясь спастись. Эзра, напуганный так сильно, словно прирос к камню у ступени на постамент статуи своей богини. Он хотел бежать, бежать как тогда, в детстве, сбежать от всех и прибиться к спасающему порогу, пасть к ногам Афродиты, и чтобы его белокурая и голубоглазая богиня спасла его. Помогла ему. В момент, когда испачканный в крови десятков фивян, воин схватил его и перекинул через плечо, назвав красоткой, Эзра словно очнулся. Он молил отпустить себя, пытался отбиться, кричал и звал на помощь, но никто не пришёл. Никто бы и не смог помочь Эзре. Воин скинул его на землю, ещё к нескольким девушкам, среди которых была Тина, единственная, которая защищала его в любой ситуации. Будь это шутки со стороны других девушек из храма, или приставания торговцев на рынке. Но сейчас девушка выглядела не такой смелой, как была. Эзра понял, что все это время именно Порпетина была той самой, что заслуживала защиты и помощи. И как он хотел, о Афродита, как он хотел ей помочь. От мыслей об этом Эзру отвлёк высокий голубоглазый воин в доспехах, отличающихся от тех, в которые были облачены другие македонцы. - Эй, красотка, - его злая усмешка заставила сердце Эзры сжаться от страха и ненависти. Македонский царь был молод, и судя по происходящему, жесток и омерзителен. Эзра подумал, что это мог бы быть сам Александр. - считай, что твоя богиня тебя благословила. Его злая усмешка заставила Эзру опустить взгляд. Он не понимал, о чем говорил этот македонский убийца, но это явно не сулило ничего доброго. - Эту в палатку царя, остальных разбирайте между собой, - он грубо схватил Эзру за руку, поднимая на ноги. Парень замер в ужасе, смотря на него. - не бойся, красавица, наш царь умел и искуссен, но и ты не плошай. Он с силой толкнул Эзру под ноги другому воину, и тот вцепившись в длинные волосы, больно дёрнул за них, снова поднимая Эзру на ноги. - Что ты делаешь, Кассандр? - А что, она красива, Александру должна понравится. - Хочешь Гефестиона позлить? - Если ты такой умный, Пердикка, то почему деваха ещё не в палатке? Шевелись давай, - Кассандр зло махнул рукой, отходя к другим девушкам, видимо, чтобы выбрать кого-то для себя. Фивы полностью пали. - Отпусти, - взмолился Эзра, пытаясь сделать хотя бы жалкую попытку вырваться, но его все так же, за волосы, грубо потащили к коню, и одним движением перекинули через седло. Все, о чем мечтал Эзра, пусть это и были глупые мечты, развеялись прахом над Эгеем в момент, когда в палатку зашёл Александр. Эзра мечтал о Любви, понимании и нежности. Для него Любовью было нечто платоническое: разговоры над ночным небом Афродиты, прогулки по улицам Фив ранним утром, и ничего из того, что с ним сделал македонский царь. За те десять вёсен, что он провёл в храме Афродиты, Эзра конечно же был наслышан о плотской любви, но все это было для него настолько далеким и ненужным, отбитым матерью желанием, что юноша боялся и брезговал нуждами тела. Да, пусть его и считали девушкой, все же Эзра был именно юношей, настолько неправильным, но чистым душой, что сама Афродита трепетно хранила его чистоту в одной из комнат своего храма. Но царь Македонии не посчитался с его чистотой. Его даже не смутило то, что Эзра не был девушкой. Первое прикосновение Александра было словно удар. Жёсткая, с мозолями и крупными царапинами, ладонь опустилось на лицо парня, приподнимая его. Эзра в страхе широко раскрыл глаза, в ужасе взирая на царя. Царя, совершенно отличного от его представлений. Не было волевых, скорее даже высокомерных взглядов и мерзких слов, вызывающих желание умереть на месте. Александр, светловолосый и кареглазый Александр, с широкими бровями и россыпью шрамов на совсем молодом лице. С усталым взглядом и вздернутой головой. Александр, держащий Эзру в своих руках, осматривающий его словно трофей. В этот момент Эзра понял все. Да. Он трофей. Вещь. Тем временем царь переместил руку на его волосы, вырывая из них серебреную заколку. Длинные пряди спали вниз и разметались по спине и плечам. - Не люблю убранных волос, - его голос, совсем ещё юношеский, но все же гораздо более низкий, чем у самого Эзры, вызвал у парня мурашки. - Не нужно, умоляю, не нужно, - Эзра попытался отстраниться, сбежать не было возможным, он понимал. Но так хотел. - Тише, тише, тсс, - Александр прижал палец к его губам и улыбнулся. В этой улыбке не было ничего ужасающего, она не походила на злую усмешеку воина, что послал Эзру сюда, но юноша все равно хотел, чтобы она была не для него. Он не хотел того, что должно было произойти в этой палатке. - Я не... я не, нет, не надо, молю, - шептал он, уже без попыток уйти от прикосновений. Вдруг страх, хуже прежнего, одолел Эзру. Вот сейчас. Сейчас царь узнает, что он не девушка, и убьёт на месте. Александр резко выдернул иглу из фибулы, и тога Эзры спала к ногам. - Ты не девушка? - жрец Афродиты в немом ужасе замер, боясь даже поднять взгляд, или приковаться. - не бойся, я понял сразу. Ты слишком красив для женщины. - Не надо, - только прошептал Эзра, до того, как шершавые руки Александра коснулись его живота и бёдер, подталкивая к шкурам постеленным на ковры. - Тсс, - прошептал царь перед тем, как прикоснутся к его губам. Когда Эзра опустился на шкуры, Александр был так же, как и он, раздет. Каждое прикосновение к тонкому телу сопровождалось мольбой остановиться, каждый поцелуй всхлипом. Эзра не сопротивлялся, безмолвно лежа и мечтая о том, чтобы это кончилось. Юноша чувствовал себя так грязно, что мечтал о том, чтобы его сердце остановилось в тот миг, чтобы не дожить до конца, когда Александр наиграется и выбросит его осквернённое тело. - Как твоё имя? - спросил он, касаясь таких мест, которых Эзра сам избегал и стеснялся. - Прошу, хватит. Александра не остановила ни единая мольба. И к моменту, когда он закончил, Эзра безмолвно лежал на спине, обрамлённый мокрыми прядями волос, грязный и использованный. Он бесцельно смотрел в потолок шатра, хотя из-за слез, застилавших глаза, не видел ничего. Когда послышался шум, а царь зашевелился у него под боком, Эзра сморгнул слезы и повернул голову, увидев у входа в шатёр обладателя небесно голубых глаз, взиравших на него с такой ревностью и ненавистью, что юноша все сразу понял. Мужчина скрылся в мраке ночи, Эзра даже нашёл в себе силы усмехнуться. Александр уже одевался, не обращая на него никакого внимания. И когда он собирался выйти, Эзра окликнул его. - Будь ты проклят, Александр, - прохрипел парень, лёжа на осквернённом ложе. - да покарает тебя Афродита за то, что ты сделал со мной. - царь нахмурился, но все же дослушал то, что причиталось на его долю. - Ты царь, так пусть же трон и его величие, что затуманили твой взор и станут твоим смертным ложем, так и не позволив вкусить счастья упокоя в руках истинной любви. Царь ушёл, задёрнув за собой занавесь, а Эзра взмолил Афродиту даровать ему освобождение смертью. ____ * Хлайна - женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов, надевавшаяся поверх туники.. * Фибула - металлическая застёжка для одежды, одновременно служащая украшением. * Иеродула - храмовая проститутка.