Выкуп Цезаря (рабочее)

… после того, как я написал под его диктовку другое письмо ирландским масонам в Америке, Шерлок Холмс — так звали его в прошлом, когда он еще был англичанином, капитан Бэзил — так называла его команда — больше не беспокоил меня и не пытался покалечить. В то время как мои товарищи по несчастью — пассажиры злополучной «Глории Скотт» — все еще томились в трюме корабля, я получил в свое распоряжение отдельную каюту — крохотную, но удобную. Я был заперт и находился в полной изоляции от жизни корабля в течение недели. Оказавшись предоставленным самому себе, я смог обдумать положение. Я не сомневался в том, что мои люди заплатят эту страшную сумму. Ирландские масоны передадут весть, куда следует, деньги найдутся, и меня отпустят. Я предался приятным раздумьям о том, как распоряжусь желанной свободой. В первую очередь я — теперь с удовольствием, а не с неохотой — исполню свой долг как тайный посланник британской короны: отправлю пару военных кораблей, чтобы потопить это проклятое судно с Долговязым Бэзилом и всей его веселой командой. Конечно, будет немного жаль бывших пассажиров «Глории», но жертвы в войне с пиратами неизбежны. После этого я займусь, наконец, тем делом, ради которого и затеял путешествие в Америку — посмотрю, как работает агентство Пинкертона и что стоит учесть моим американским друзьям в ведении наших общих дел. Шли тридцать первые сутки моего плена, когда капитан Бэзил неожиданно соизволил поговорить со мной. Мне было велено привести себя в порядок, и я приложил к тому старания. Пока меня вели в каюту капитана, я успел продумать несколько причин такой внезапной перемены, но все же тешил себя надеждой, что дело в выкупе, что мои люди получили письмо и договорились об обмене. Однако я не исключал вероятность того, что он снова попытается выяснить, кто я на самом деле такой, и будет действовать более жесткими методами, чем угрозы. Капитан Бэзил на сей раз выглядел намного лучше, чем в нашу последнюю встречу, на нем была свежая одежда, сам он был чисто вымыт и выбрит. Эта перемена в облике сопровождалась и переменами в манерах: он вел себя как джентльмен, вежливо осведомился, хорошо ли со мной обращались все эти дни, и предложил пообедать с ним. Отказываться было нелепо, и я согласился. Он просто смотрел, как я ел, а сам не притрагивался даже к бутылке, из которой пил, когда я вошел. Возможно, он ждал моей реакции на такое поведение, но я решил, что не стоит раздражать его вопросами. Когда я закончил, он сказал, чтобы я взял с полки книгу между книгой по пчеловодству и криминалистике. Когда я только вошел, то сразу заметил книжную полку, но сдержал удивление и объяснил себе этот факт тем, что раньше Холмс был английским джентльменом и, несомненно, получил хорошее образование, прежде чем жизнь помотала его по миру и сделала пиратом. Однако при виде книги, которую он велел мне подать, я смог сдержать удивленный возглас, но не смог сдержать внутреннего изумления: это была моя «Динамика астероида». Я молча отдал ему книгу, а он вручил мне какой-то толстый старый корабельный журнал и знаком предложил сесть. — Я опросил некоторых ваших друзей по утонувшей «Глории», — сказал Холмс, раскуривая свою трубку. — Вы могли слышать их крики — в той каюте, что я вам отдал, прекрасная слышимость. Узнал я немного: вы старались быть незаметным, ни с кем не вступали в контакт на протяжении семи дней пути, не принимали участия в общих беседах, молчали и много читали. Я положил на стол корабельный журнал и поднял на него взгляд. — Я слышал их крики, — сказал я. — Не стоило так утруждать себя, все это я бы и сам мог вам рассказать. Он располагающе улыбнулся: — Тогда расскажите мне, почему простой матрос простого пассажирского судна не мог без пытки выдать такую простую информацию об обычном пассажире? — Матросы не обращают внимания на пассажиров, они заняты своими делами. Несчастный не понимал, чего вы от него хотите, поэтому не мог ничего рассказать. — Матросы — глаза и уши корабля. Вы витаете в облаках или Солнечной системе, профессор? Может быть, хотите прогуляться по доске? — Как вам будет угодно, — вежливо ответил я, мысленно содрогаясь от ужаса. Неужели он сбросит меня в море? Его улыбка сейчас больше напоминала звериный оскал. — Верно. Все будет так, как мне угодно. Я принял решение по поводу того, чем вы будете заниматься на моем корабле, мистер Мориарти. Из уважения к вам как автору одной из моих любимых книг я считаю, что ваш мозг не должен простаивать. Займетесь счетами. Распределение добычи, общий фонд, доходы, расходы, все это. Холмс кивнул на старый журнал. Я не поверил своим ушам. Неужели он предлагает мне место в пиратской команде? — Что, простите? — вырвалось у меня. — Займетесь счетами, — повторил он весело. — До вас ими занимались все кому не лень, вернее сказать, никто. Скорее всего, многое не сойдется. Проверьте и дальше будете вести сами. Вы же математик. Думаю, вы справитесь. Будете ежедневно отчитываться мне о проделанной работе. До меня медленно доходила суть его речей. Если он нашел для меня место на корабле, значило ли это, что меня не отпустят за выкуп? — В чем дело? Чего вы ждете? Особого приглашения? — бросил он в мою сторону. Я перевернул первый лист этой пародии на судовой журнал. Разбирать подобные кривые записки мне раньше не приходилось. Я представил себе жизнь на этом ужасном корабле среди этих отвратительных людей и с ежедневными отчетами этому страшному человеку и вздрогнул от отвращения. Вместо того чтобы незамедлительно приступить к работе, как того ждал капитан, я растерянно смотрел на журнал и пытался собраться с мыслями. — Обычно я правильно нахожу для новоприбывших то или иное место в команде, — медленно проговорил Холмс. — Но неужели я ошибся? М-м-м. Быть может, вы считаете себя слишком умным для такой неблагодарной и кропотливой работы? Что ж, тогда могу вам предложить три варианта: мыть полы на палубе, помогать коку стряпать, ну или… согревать мою постель, — на этих словах он неприятно усмехнулся, а я пришел в себя и, твердо глядя ему в глаза, сказал: — Я обещал вам хороший выкуп за мою жизнь и свободу, мистер Холмс. Очень хороший. Я думал, что добыча для вас прежде всего, неужели я ошибся? — Верно, сначала я собирался получить за вас выкуп. Но вспомнил историю Юлия Цезаря — и раздумал. Вы знаете эту историю? Разумеется, я знал. — Нет. — Да? — В его голосе я уловил насмешку. — Я напомню. Когда Цезарь направлялся на остров Родос, на судно напали пираты. Он согласился заплатить выкуп, но обещал, что пираты умрут на кресте. И сдержал слово. Вы не обещали этого вслух, но я не стану проверять. — Почему вы сравниваете меня с Цезарем? — Потому что ирландские масоны не будут платить десять тысяч фунтов выкупа за профессора математики, даже несмотря на европейскую известность. Так он все-таки связывался с берегом. Я ощутил проблеск надежды. Меня найдут и на море, если понадобится. Вот только… капитан Бэзил слишком осторожный человек. — Ирландские масоны ценят каждого человека, — ответил я. — После того, как англичане сократили население Ирландии вдвое. — Возможно, ирландские масоны ценят каждого ирландца, особенно благородных кровей, но обычно они и семисот фунтов выкупа за него не дают, — спокойно заметил Холмс. — И не потому, что не хотят, скорее всего, просто не могут. Тяжелая у них жизнь на земле, у ирландских масонов. Но, несмотря на все эти обстоятельства, они в считанные дни собрали заявленный мной выкуп за вас. Вы не хотите рассказать мне почему? В прошлый раз вы отказались. В прошлый раз он угрожал отрезать мне пальцы, но что-то заставило его остановиться. Видимо, книга на полке. — Вы молчите. Вы не хотите свободы? — Я думал, что вас устроит выкуп. — Да, но выкуп Цезаря меня не устроит. Вы отчего-то все еще думаете, что свободны выбирать, дорогой Джеймс. Но нет, вы не свободны, вы моя вещь. И я решаю, продать вас другому или пользоваться самому. Я мог бы продать вас на невольничьем рынке или повесить на рее, но я всего лишь хочу, чтобы вы занялись счетами. Я снова открыл журнал и, не глядя на Холмса, сказал: — Если вы хотите, чтобы я занялся счетами, я бы хотел получить бумагу, чернила и перо.