* * *
На кухне я включил чайник и кофеварку, и от раздирающего нетерпения отправился поторопить Тарьяя. Тот обнаружился в спальне. Он был уже полностью одет, и планомерно утрамбовывал свой рюкзак. ─ Слушай, ─ обратился он, стоя полубоком. ─ Всё было супер. Но мне нужно идти. ─ Почему? ─ я отложил в сторону случайно захваченную с собой чашку и качнулся вперёд. Тарьяй деланно беспечно пожал плечами. ─ Нужно. ─ У нас ещё почти целый день впереди, до самого вечера. ─ Знаю, но я хочу уйти прямо сейчас. ─ Мы могли бы пойти прогуляться где-нибудь. Взгляд Тарьяя бегал от резьбы на спинке стула до самой люстры, и ещё куда-то сквозь меня. ─ Что-то не так? ─ осторожно спросил я. ─ Нет, не парься, всё круто. ─ Было бы всё круто, ты так резко не засобирался бы уходить. ─ Всё, правда, отлично. Просто мне нужно идти. Почувствовал я себя совершенно неуютно, потеряно. Я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях. Одновременно ничего не понятно и немного оскорбительно. И ещё, ты словно в чём-то виноват, только не понимаешь, в чём именно, и из-за этого чувствуешь себя ещё большим тупицей. ─ Может, хотя бы позавтракаем? ─ предложил я. Оттянув на минуту тишину, Тарьяй поднял напряжённый взгляд. ─ Хенрик, не парься, ─ сказал он как-то оборонительно. ─ Так, стоп! ─ я словно пришёл в себя, собравшись с силами. ─ Объясни мне. ─ Нечего объяснять, я просто хочу уйти. И собранные силы тут же будто рассыпались по полу. ─ Слушай, если это из-за неловкой ситуации с утра, то вообще не переживай. Это такая глупость, ─ Тарьяй в ответ на это посмотрел с насмешкой, и я не к месту добавил: ─ У меня то же самое бывает… ─ Не надо объяснять… ─ Тарьяй, эта хрень уровня детского сада. Не думал, что ты станешь из этого раздувать целую катастрофу. ─ Я не поэтому собрался уходить. ─ Тогда в чём дело? Оставайся. ─ Я не собираюсь ломаться, чтобы ты меня поуговаривал. Не нужно настаивать. На меня это не действует. Спасибо, блядь, я заметил. Если Сандвик Му что-то решил ─ это окончательно, а уговоры только действуют ему на нервы. Но мне нужна чёртова причина! ─ Это точно из-за этой коленной дрочки, ─ у Тарьяя лицо вытянулось от того, какое имя я дал этому конфузу. ─ Жопой чувствую. То есть, коленкой. То есть, извини, я не собирался шутить… С его плеча соскользнула лямка рюкзака: Тарьяй пристроил его на соседнем стуле. ─ Останусь на завтрак, чтобы ты не сделал вывод вроде я из-за этой хуйни ухожу. Мы направились на кухню. Я шёл чуть позади Тарьяя, невольно подстраховывая его бегство. ─ Это называется не «ухожу», Тарьяй, это называется «сбегаю». Он резко крутанулся на ходу, обращаясь ко мне лицом, и я на всякий случай преградил ему путь. Взял его почему-то оказавшиеся холодными ладони в свои. ─ Скажи мне, что не так. Он взглянул на меня с таким беспокойством и виной, словно причинил мне нескончаемо много боли. Мгновение, и он вспомнил, что лучшая защита — нападение. Тарьяю не очень нравилось чувствовать себя уязвлённым. На своё лицо он резко нагнал враждебное выражение. ─ Всё просто отлично. Я всего лишь хочу уйти. У меня есть дела, а вся эта блажь не для меня. Я поздно это понял. Знакомая история — Тарьяй и дела, дела и Тарьяй. Как Солнце и Луна, Инь и Янь, как Альфа и Омега… ─ Ладно, ─ я выпустил его руки из своих. В ладонях остался чужой холодок. ─ Идём есть. Завтракали мы в какой-то траурной тишине. Поминали наш славный уикенд, наверняка. Тарьяй методично намазывал масло на четвертинку тоста, будто художник дорогущую краску на не менее дорогущее полотно. Он устроил нетронутое «произведение искусства» на краешке тарелки и сделал пару глотков чая. Тарьяй стойко ждал, пока поем я, чтобы мне не к чему было прикопаться. Он сделал то, что обещал. У него всё в блядском ажуре, шито-крыто. ─ Не вкусно? ─ спросил я тоном, подразумевающим подтекст. Враждебно настроенный Тарьяй враждебно настраивается и против масла, тарелок и хлеба, принадлежащих мне. ─ Я почти не ем по утрам. С громким лязгающим звуком я демонстративно отставил свою чашку с блюдцем. Тарьяй заметил это немое разрешение вольной, но недолго помедлил. Затем он всё-таки встал. ─ Проводишь? ─ предложил он со смятением. ─ Конечно. Мы прошли мимо спальни, захватили его рюкзак и двинулись к выходу. Краем взгляда я зацепился за вещи Тарьяя в моей комнате. ─ Вещи сейчас заберёшь? ─ Не обязательно. ─ Как тебе в кайф. Я обещал, что сам с этим разберусь, но вдруг они нужны тебе прямо сейчас… ─ Нет, не нужны. Позже. ─ Окей. Я повернул ключ, толкнул входную дверь ─ Тарьяй не сделал это сам, своим бездействием поручив это мне. Словно это какой-то важный ритуал, обязательный к исполнению определённому лицу. Он шагнул ближе и поцеловал меня. Оттянул губами мою нижнюю губу, лизнул сомкнутые зубы. Я ответил в тот момент, когда он, казалось, пожалел, что вообще взялся меня целовать на прощание. Диалог не сложился с самого начала ─ даже этот, который ещё вчера у нас мастерски выходил. ─ Что ж. До встречи. Позвонишь? ─ сказал я хрипло и погладил его по рюкзаку. ─ Увидимся. Тарьяй быстро зашагал вниз по лестнице.* * *
Вечером мама тактично сделала пробный звонок. ─ Хенрик, привет, как дела? ─ Отлично, прибираюсь на кухне, ─ в доказательство я громко хлопнул дверцей холодильника. ─ Мы с Матиасом можем поужинать у нас в ресторане, задержаться ненадолго. У меня как раз были небольшие дела… ─ Мам, можете возвращаться. Я один. ─ О, уже? ─ Даже не представляешь, как давно «уже»… ─ Ладно, дорогой, увидимся. Тебе что-нибудь нужно? ─ Да. ─ Я в маркете, что ты хотел? ─ Там такое всё равно не продаётся. Хотя… ─ Если ты о хорошем настроении, то тут я с тобой поспорю. Его можно купить. Ещё как. ─ Согласен. Обсудим эти и другие глобальные темы, как обычно, за ужином. ─ Договорились, коллега. К ужину я лишь вымыл овощи и выложил их в тарелку. Бездумно сидел на стуле, подогнув ногу и подпирая кулаком щёку, сооружал из них всякие фигурки. Скоротать время до прихода мамы и брата мне помог звонок Юлие. Она напомнила, что съёмки уже на следующей неделе. И извинилась, что задерживает текст сценария. И ещё она, сама того не ведая, напомнила, что я со своим партнёром скоро окажусь в исключительно рабочей обстановке.* * *
─ Понравилась недолгая самостоятельная жизнь? ─ спросила мама между непринуждёнными беседами за ужином. Я нахмурился. ─ Это не было похоже на что-то самостоятельное. Наш дом я воспринимаю только нашим. И всегда так будет. ─ В этот раз ты мог почувствовать себя хозяином. Только ты был им, не я. ─ Вот то, о чём ты сейчас подумала, можешь забыть. ─ Ты даже не догадываешься, о чём я подумала, ─ мама задавила смешок кашлем. ─ Вообще, я хотела подвести к другому. Ты ведь уже мог бы попробовать пожить один. Что думаешь? Я притворно поперхнулся. ─ Вот это поворот. Хочешь, чтобы я переехал? ─ Разве тебе не хочется попробовать? ─ Одному будет дорого. Нужно на пару с кем-то искать жильё, или уж самому какую-нибудь небольшую студию. ─ Можно рассмотреть варианты. Но я пока хотела поговорить не об этой стороне вопроса, а о твоём желании. Это большой опыт для тебя. Ты поймёшь потом. Самостоятельная жизнь ─ это очень хороший и нужный период твоей жизни. ─ Если он не хочет, я могу, ма, ─ вмешался Матиас. ─ Обязательно, милый. Всему своё время. ─ Вот так всегда! ─ Однажды мы заводили этот разговор, но тогда ты попросила меня остаться, ─ напомнил я. ─ Повременить! Ты тогда только закончил школу, заговорил о переезде сразу после выпускного. Я была немного не готова и, мне казалось, ты тоже не был готов. И с тех пор, засранец, об этом больше ни слова не завёл. Я же тебе всего раз отказала. И то, отказала ─ громко сказано. ─ Наверное, я и сам не очень-то хотел. ─ Наверное. Да, ─ мама задумчиво потеребила край салфетки. ─ Сейчас другое дело, ─ добавила она многозначительным тоном. ─ Ты повзрослел. Так что скажешь? ─ Да, это неплохая идея. Я подумаю. Мама скептически оглядела меня. Матиас тоже от удивления промахнулся вилкой мимо рта. ─ Подумаешь? ─ Ну да. Подумаю. Она мягко улыбнулась своим каким-то мыслям и объяснила: ─ Просто немного другой реакции ожидала. Более инициативной, что ли. ─ Да я и сам просто пока не понял, как к этому относиться. Дело в этом. ─ Куча мыслей в голове? ─ Ну и сама по себе новость неожиданная, ─ добавил я. Мама налила нам чай и снова присела на свой стул. ─ Ничего не хочешь рассказать? ─ Нет. Всё замечательно. ─ Может, стоит позвонить «замечательному» и сказать, как всё «замечательно». Ну или перестать уже так часто трогать свой телефон. ─ Нет, всё правда хорошо. Я не трогаю. Точнее, не заметил, наверное. Это рефлексы. Мама удивилась, как образцово и без колебаний я давал объяснительные. Я и сам прихерел с себя. ─ Ладно. Может мне и показалось. Сложив руки перед собой, она не сводила с меня тёплого взгляда. ─ Хватит быть такой проницательной! ─ всё же сдался я. ─ Я твоя мать, ─ и это всегда являлось её весомым аргументом. Мама встала, и я синхронно поднялся за ней. ─ Помочь тебе? ─ Нет, иди поговори по телефону. ─ Я же сказал… ─ Да нет, тебе звонят. Я оглянулся на стол. На дисплее моего вибрирующего телефона сиротливо высветилось «Mister Moe». Забрав телефон, я вышел с ним из комнаты и поднял трубку. ─ Алло, привет, ─ первым заговорил я. ─ Привет. Тарьяй всегда оставляет паузы. Паузы и Тарьяй — как неразлучная пара. Мне стоит начать ревновать. ─ Чем занимаешься? Я высунулся корпусом в открытое окно. Небо темнело, разливая по горизонту прощальные краски: розовые, оранжевые, голубые. ─ Звоню тебе. Хотел сказать кое-что… Я уже собрался вставить своё «говори», но Тарьяй в последний момент не дал мне. ─ Я жалею, что ушёл сегодня. Если бы я мог вернуть время назад, я бы поступил иначе. Показалось, словно от хлынувших в грудь эмоций я сильнее и ярче почувствовал вечерние запахи нагретой земли и сырости. ─ Это всё. Просто хотел, чтобы ты знал, ─ Тарьяй произносил каждое слово со стыдливой осторожностью, будто я мог его оборвать. ─ Ясно, ─ протянул я как можно мягче. ─ Что ж… Раз ничего исправить уже нельзя, то можно просто повторить. Думаю, мы скоро увидимся снова. Да? ─ Да. Конечно. Если захочешь. ─ Конечно хочу. Новая пауза вдруг из лёгкой, в которой обычно чувствуешь себя воздушным шариком, мыльным пузырём, превратилась в тревожную. ─ Тарьяй, это из-за того, что произошло утром? Слушай, не парься ты. Это было настолько мило, что войдёт в список самых милых моментов за последний год… ─ Дело не в этом, я ведь уже сказал. ─ Просто ты ушёл сразу после того как… ─ Это не из-за утра… ─ повторил он резко, и тут же сбавил обороты: ─ скорее, из-за ночи… ─ Тарьяй глотнул окончание, но я всё равно расслышал. Я повернулся спиной к окну, ухватившись за подоконник. В желудке противно заныло, а ладонь начала зудеть из-за впившихся краёв стиснутой в руке трубки. ─ Было что-то не так? ─ Скорее, наоборот… ─ Оу… Да, я знаю, в чём дело, спасибо, милый, что ты мне объяснил. Прозрачно, но объяснил. Он почувствовал то же, что и я. Мы напополам поделили это общее ощущение. И он его испугался? Не хотел? Ему стало противно? Неловко? Дьявол его поймёт теперь. Я и сам поначалу не разобрал толком. Мне стало ясно только сейчас. Когда узнал: что бы это ни было, оно чертовски взаимно. ─ Как бы там ни было, Тарьяй, не переживай об этом. Я не держу на тебя обиды. Всё в порядке. ─ Спасибо. Мне действительно легче. ─ Эм… Это был сарказм? В трубку еле слышно насмешливо хмыкнули. ─ Нет? Блин, я хуже Шелдона Купера. ─ Нет, это не сарказм. Правда, спасибо. Я долго думал, что сказать, и не нашёл ничего лучше кроме правильного «пожалуйста». ─ Ладно, я утром наберу, идёт? ─ Завтра в школу. Давай после обеда? ─ Точно, а мне на работу. Ладно. Тогда после обеда. Но если тебе с утра понадобится коленка, ты только свистни. ─ Отлично. Договорились. ─ Отлично. Хорошего вечера. ─ И тебе. Я у Румена. ─ А… Да? ─ Посижу недолго, скоро домой. ─ Ладно. Тогда отличных вам посиделок. Много не пей. ─ Пока, Хенрик. ─ Пока. Первые пять минут я старался не думать ни о чём, чтобы мысли не обвалились и не придавили меня. И чтобы я успел остаться с каждой наедине и не потерять ни одну в этом ворохе.* * *
На часах было за полночь. Я не спал. Перед трудовой неделей, особенно после насыщенных на впечатления выходных, всегда так и происходит. Долго не можешь уснуть, а на утро долго не можешь проснуться. Отчего понедельники всегда становятся такими тяжёлыми. Когда позвонил Тарьяй, я решил, что он просто хотел отчитаться — «Я дома, я в порядке». Но в трубке раздался слишком громкий и точно не «в порядке» голос: ─ Холм, открывай эту сучью дверь, либо я сейчас вот прямо тут сейчас, знаешь, что? Или я… буду тут и дальше орать! Охренеть, какой он пьяный. Почти в три прыжка я оказался за порогом. Тарьяй держался за косяк, куртка на нём была распахнута, а лицо казалось самым счастливым и в то же время самым несчастным из всех, что я когда-либо видел. Не будет он много пить, как же. ─ Ну и налакался же ты, в самую задницу, ─ я перехватил покачнувшего Тарьяя за плечо. Чтобы не потерять равновесие, Тарьяй вцепился в резинку моих спортивных штанов, и чуть не спустил их с меня. ─ Ты чего тут делаешь? ─ Ну здесь ведь живёшь ты! Вот. Я тут из-за тебя. Я… ─ Тарьяй привалился на меня всем весом. Мне пришлось обхватить его поперёк туловища и утянуть в объятия. ─ Я себя паршиво чувствовал, потому что я такой мудила. Ты такой хороший, ты самый-самый хороший, а я такой мудила. Взял и свалил. Мне хотелось сегодня развалиться на ебаные куски, потому что я не мог уже ничего исправить. ─ Ясно. Пойдём в дом. Ни хрена не ясно. Я затащил Тарьяя за порог и захлопнул пяткой дверь. ─ Хенке, прости, пожалуйста, я такой мудачина… ─ зудел Тарьяй мне прямо на ухо, пока я пытался держать его и уговорить переставлять ноги. ─ Ты самый лучший, и мне было так хорошо, но я повёл себя как распоследний му… Му… Боже, меня сейчас стошнит, ─ Тарьяй треснул меня по рукам, освобождаясь. ─ А, нет, не стошнит, не дави мне под ложечку. ─ Пойдём уже, ложечка. ─ Ну подожди, я ещё не договорил, блядь, ─ Тарьяй повис на моей шее, скрепив руки за моей головой в замок. В полутьме коридора, освещённом только торшером, он пытался смотреть мне в лицо пьяно-затуманенным взглядом и вдавливаться своим лбом в мой лоб. ─ Я хотел сказать тебе одну важную вещь. Всё в этой жизни, всё, что ты захочешь, будет твоим. Тебе стоит только захотеть, улыбнуться, и оно уже твоё. У тебя получится влюбить в себя всех, кого захочешь. Всех, кого пожелаешь… ─ Я уже пожелал. Идём давай. ─ …все они будут с тобой по твоему желанию. Со мной так у тебя прокатило, а я тот ещё мудаёб. Просто, вжух, и всё. Я же в тебя втюрился, как просто пиздец. Пиздец как втюрился. Понимаешь? Так сильно в тебя влюб… ─ Тарьяй икнул, повис у меня на плече, препятствуя нашему и без того вялому передвижению. ─ Завтра же будешь жалеть, что наговорил тут. Давай, осталось чуть-чуть. Налево. ─ Не буду! ─ заявил Тарьяй важно и громко, дыхнув в меня парами алкоголя. ─ Не буду я жалеть! ─ он звонко чмокнул моё ухо. ─ С ума схожу по тебе… Ты не знал? Откуда тебе знать. Я же веду себя, как мудак, а тебе не нравятся всякие мудаки… ─ Нравятся, садись сюда. Тарьяй опустился на мою кровать, и, будто отпружинив, резко поднялся на шатающиеся ноги. Я принялся стягивать с него куртку. ─ Нет, не нравятся! Не спорь со мной, с мудаком. Никто не влюбляется во всяких мудачей. Ты не станешь любить такого мудака, как я. Ой, не, не надо меня раздевать. Зачем ты это делаешь? ─ Тарьяй вцепился мёртвой хваткой в пояс своих джинсов. ─ Это потому, что я признался в чувствах? Ты просто теперь возьмёшь и воспользуешься мною, да? Великолепно. Давай, давай, смелее, не стесняйся, ─ он резко дёрнул плечом, отбросив стянутую футболку, и свалился лицом в подушку. Я кое-как спустил его узкие брюки к щиколоткам. ─ Да, смелее, пользуйся положением. С мудаками так и поступают. Не останавливайся. Нет, стой, перестань меня раздевать. Боже, ну какой же ты мудак. Я не ожидал, что ты окажешься таким мудаком… ─ Тарьяй, тише, ложись сюда. Он перекатился по кровати и опять уткнулся лицом в подушку. ─ Да нет же, ты так задохнёшься. Ладно, как хочешь. Тарьяй устроил голову между двумя подушками, разложившись ровно посередине. Вытянул ноги перед собой, отставив задницу назад. Отлично, красавчик, идеально придумал. Хорошо, пусть. Я разделся, пристроился кое-как на самом краю второй ложечкой сзади Тарьяя. Надеюсь, он меня не придушит на утро за нашу столово-приборную камасутру. ─ Хенке? ─ Что? Тарьяй вымученно вздохнул полной грудью. ─ Нет, ничего, ─ надо же, «стоп» Сандвика Му не ослабло под действием алкоголя. А нализался он знатно. Но мне снова стало просто хорошо, и было уже плевать, что там у него исправно работало. ─ Ты же именно этого с самой нашей первой встречи и добивался, так? ─ Конечно, ─ согласился я, пригладил пальцами его волосы и сунул в них нос. ─ Молодец. ─ Я знаю. Тарьяй завозился, устраиваясь в ворохе одеяла. ─ Только попробуй меня теперь болтануть, ─ пробурчал он. ─ Как я могу? Тарьяй недоверчиво дёрнул плечом. ─ Сука, ─ ласково отозвался Тарьяй, именуя то ли меня, то ли всё происходящее в целом. В ответ я с не меньшей лаской оставил поцелуй за его аккуратным ухом.* * *
Ещё с прошлого раза заметил, что с Тарьяем я чудесно высыпаюсь. Правда, из-за извращённого расположения Тарьяя на кровати, спать пришлось в позе ложечек. Во всяком случае, я проснулся в той же позе, в какой вечером пристроился. И выспался при этом отлично. Чужие ягодицы всю ночь приятно грели мой пах. Я вернулся в комнату, когда Тарьяй уже проснулся. Он собирал по комнате свою одежду с совершенно диким взглядом. ─ Доброе утро, ложечка. Тарьяй резко шагнул ко мне. ─ Во сколько я вчера пришёл? ─ Неприлично поздно. ─ Боже. Какой стыд. Зачем я это сделал? ─ Мистер Му спрятал лицо в ладонях, а затем зарылся пальцами в спутанные волосы. ─ Потому что ты хотел меня увидеть. ─ Но нельзя так поступать. Мало ли, чего я хочу. ─ Ну хватит уже убиваться по херне. Тарьяй вывернул свои джинсы и встряхнул их. ─ Тарьяй. Кофе? Зубную щетку? Коленку? ─ Мне нужно идти, ─ он почти впрыгнул в свои брюки. ─ Э, куда? Вместе пойдём. После завтрака. ─ Какого, к хренам, завтрака? Хочешь, чтобы ещё и твоя мама меня здесь увидела? ─ Она и так знает, что ты тут. ─ Как знает? Зачем ты ей рассказал? ─ Тарьяй почти вцепился мне в воротник. Вид его сделался таким оскорблённым, будто я предал его, родину, весь норвежский народ. ─ Я не рассказывал. Половина квартала, наверное, была в курсе, что ты пришёл сюда. Вчера ты не сдерживал свою громкость. ─ Господи! Она знает! Что я, пьяный, заявился сюда, в её дом? ─ Да ничего страшного. ─ Ничего страшного? ─ взбудоражился Тарьяй ещё яростнее. ─ Это просто пиздец. Какой пиздец! Мне нужно идти. ─ Да хватит тебе, пойдём поедим, потом двинемся в школу. Ну, ты в школу, я на работу, соответственно. ─ Нет. Этого не будет. ─ Ну почему нет? Тарьяй Сандвик Му ─ призванный «человек-"нет». Почему всегда «нет»? Потому что Земля стоит на трёх китах, потому что бог создал Адама и Еву, а не двух Адамов. Потому что Сандвик Му так сказал, и это самодостаточное объяснение всему. ─ Потому что я не хочу смотреть твоей маме в глаза после того, что учудил. ─ Перестань так громко это обсуждать, иначе она и это услышит. Тарьяй заметно подавил в себе жест вжать голову в плечи, будто это стало бы спасением и помогло вернуть его слова назад. ─ Да не думай ты об этом. Пойдём завтракать. Она ждёт нас. ─ Я не могу не думать, ─ сбавив громкость, шипел Тарьяй. Он торопливо влезал в свою футболку. ─ Всё в порядке, она не думает о тебе плохо. ─ Какой пиздец. Нет. У меня голова вскипает, когда я об этом вспоминаю. Я ухожу. Срочно! ─ Ты сейчас делаешь то же самое, о чём вчера пожалел. Тарьяй, ─ серьёзно напомнил я, взял его за плечо. ─ Нет, это другое. Мне нужно. Идти. ─ После завтрака. ─ Ни за что. ─ Пойдём, там уже всё готово. Чего ты боишься? ─ Хенрик, пожалуйста, я сейчас сдохну со стыда прямо здесь. ─ Тарьяй, ─ я переплёл наши пальцы и мягко потянул его на себя, ─ не нужно волноваться из-за всякого надуманного бреда. ─ Нужно! Ещё как нужно. Последнее, чего бы я хотел, это чтобы человек, который отнёсся ко мне со всей добротой, узнал, что я прихожу в её дом и веду себя, как распоследняя алкота. ─ Да моя мама тебя обожает. Она ничего такого не думает о тебе. Поверь! ─ Нет, не надо уговаривать меня никогда, я же просил. Тарьяй прошмыгнул в ванную. Он принялся судорожно умывать лицо холоднючей водой. Выдавил себе в рот зубной пасты и прополоскал рот. ─ Дать щётку? ─ Нет. Всё. Я спешу. Увидимся позже. Мне нужно в школу. ─ Сбегаешь, прямо как мой тайный любовник, ─ с весельем заметил я. Тарьяй закинул себе на спину рюкзак с такой прытью, что внутри что-то протестующе звякнуло. ─ Помоги мне выйти, чтобы меня никто не заметил. Мы дошли до коридора. Тарьяй присел зашнуровывать кроссовки, и я рядом с ним опустился на корточки помочь. Я принял ещё одну попытку ─ немного запрещённый приём: ─ Она расстроится. Она приготовила завтрак для нас. ─ Боже, только не это, ─ опять начал причитать Мистер Му, но уже шёпотом. ─ Только не завтраки для моей пьяной рожи. Я этого не достоин. Пиздец. ─ Да хорошая рожа. ─ Всё, я ушёл. Тарьяй действительно думает, что заботу обычно заслуживают? Только образцово ведущие себя люди? А не просто потому, что его любят… ─ Погоди, ─ я поймал Тарьяя за руку, и, толкнув бёдрами в проём между дверью и стеной, затянул в поцелуй. Поцелуй получился освежающим ─ со вкусом зубной пасты. Напоследок мазнув губами по чужим губам, подбородку и скуле, я отпустил Тарьяя. Он вышел за дверь и быстро зашагал вниз по лестнице. На кухне я лишь развёл руками в ответ на вопросительный взгляд. ─ Я сделал всё, что мог. ─ Нет, не всё, ─ не согласилась мама. ─ Уверена, шантаж ты не пробовал. ─ Господи, и чему меня учит собственная мать?* * *
Mister Moe (14:56) Хенке! Мне так стыдно. Я должен был остаться на завтраке. Пожалуйста, передай маме, что мне очень жаль. Mister Moe (14:57) Я сам ей наберу, просто пока совести не хватает. Но стыдно так, что я должен хоть что-то сделать уже сейчас. >> (14:59) Ладно, ложечка. Я передам. Mister Moe (15:01) Нет, лучше не надо. Я должен сам. Mister Moe (15:01) Я сам. Ничего не говори. >> (15:02) Не парься вообще насчёт «должен» или «не должен». Ты никому ничего и никогда не должен. Mister Moe (15:05) Я не должен был так себя вести. >> (15:06) Я уже слышал это вчера вечером. И, кажется, сегодня ночью ─ тоже. Mister Moe (15:08) Нет, то, что я припёрся к тебе ночью, это отдельный ужас. Сейчас о другом. Mister Moe (15:10) Господи, она приглашала на завтрак, старалась, а я поступил, как неблагодарная свинья. >> (15:12) Всё в порядке. Перестань обо всём волноваться, человек-ответственность. >> (15:16) Хорошо, что пришёл сегодня, ложечка. Я был рад тебя видеть. И особенно слышать. >> (15:21) Вчера ты называл себя мудаком, сегодня свиньёй. Mister Moe (15:25) Хенрик! Я помню всё, что вчера говорил. Можешь перестать так толсто намекать. Осталось только понять, жалеет ли он, что обо всём разболтал. Что-то мне подсказывало, что нет. Сандвик Му жалеет о чём-то в совсем другой манере.