Почувствуй

            — Осторожно, двери закрываются…       Мин Юнги возвращался домой из магазина. Он мог бы сходить за покупками и рядом с домом, но это же слишком скучно, да и погода была хорошая. Мужчина был в хорошем настроении и потому что он выполнил два пункта из своего плана: послал охранников и сменил имидж. Именно последнее вызывало у взрослых людей недовольство, у подростков лёгкий смех, а у маленьких детей любопытство. И никто даже и не думал, что мужчина с волосами цвета мяты, в широкой байке, разодранных джинсах и белых кроссовках — Мин Юнги, всемирно известный пианист. И вот если, эти два пункта он выполнил с лёгкостью, то с последним были проблемы — выспаться не получалось.       В вечер последнего концерта Мин Юнги собирался вернуться домой и проспать часов восемнадцать, но по дороге ему попалась ругающаяся парочка. И их эмоции должны были быть переложены на музыку. Мин Юнги не имеет права растрачивать то, чего у него нет. И вот прошла всего лишь неделя, а у него уже две написанных пьесы из эмоций прохожих.             — Станция… — возвестил динамик, и мужчина выходит из вагона.       В голову тут же ударяет гомон людей, а лёгкие наполняются сыростью подземок с примесью чьи-то духов и одеколонов. Состав отъезжает от станции. Людей становится меньше. Мин Юнги уже достал наушники, чтобы погрузиться в мир басов подальше от людского водоворота эмоций. Но тут, через всё это ненужное, он слышит синтезатор.       Юнги убирает наушники в карман и идёт на звук: неуверенный, но сильный. Мужчина уже почти добрался до выхода из перехода, как наткнулся на небольшую кучку людей, столпившихся полукругом перед играющим. Из-за всех этих спин Юнги мог видеть только тёмную макушку, склонившуюся над инструментом. Парень играл какую-то песню из кучи таких же новых, современных, популярных. Играл, упрощая и всё равно ошибаясь, но мужчина почему-то не мог уйти дальше. Хотел, но не мог. Вот прозвучали последние ноты, которые сыграть нужно было в другом ритме, и люди захлопали. Скорее из-за того, что музыка была на слуху, чем из-за таланта исполнителя. Потихоньку люди начали расходиться, оставляя в футляре деньги, а музыкант начал собирать вещи. Мин Юнги всё ещё стоял на месте и следил за тем, как парень отсоединяет провода. «Он что ли сам это всё потащит?» — подумал мужчина. Аккумулятор, динамик, синтезатор, подставка для него — многовато для одного паренька. Именно так — паренька. Юнги не дал бы ему больше двадцати двух. По переходу разнёсся скрип прибывающего состава. Мин задумчиво полез за бумажником. Он медленно подошёл к раскрытому футляру, шурша пакетом с покупками, как раз в тот момент, когда парень потянулся собирать деньги, и кинул туда стодолларовую купюру. И нет бы сразу уйти, но Юнги вдруг, сам того не ожидая, почти прошептал:             — Дерьмово играешь.       По телу парня пробежался табун мурашек: сто долларов и такая критика совсем не вязались с голосом, который это произнёс. Тело как будто застыло, а глаза не отрывались от того места, где секунду назад была бледная, словно туман, который может в любой момент исчезнуть, худая рука. Парень не сразу вспомнил, что он может и умеет двигаться, но когда он всё-таки решил поднять голову и посмотреть на такого щедрого критика, того уже на месте не оказалось. Вскочив на ноги, он начал оглядываться в поисках этого человека, но в толпе вновь прибывших кого-то увидеть было задачей непосильной.       Юнги же просто старался как можно быстрее скрыться. Он не понимал, почему ему безумно хотелось коснуться тёмной макушки того парня. Почему его рука потянулась, и почему он сбежал, когда оставалось всего пару сантиметров. Спину жгло. Парень пытается его найти? Что он будет делать, если найдёт? Но как только ступени перехода остались позади, как только свежий воздух заполнил лёгкие, вытесняя сырость, Юнги снова вздохнул спокойно. Какая разница, что произошло там? Правильно, никакой. Ведь услышать эту бездарную игру снова ему вряд ли придётся. От всех этих заключений стало легче.       В голове снова был порядок, поэтому, подходя к своему дому, он уже думал только о том, что приготовить поесть. Мужчина, как обычно, прошёл мимо консьержа, прошёл по чистому и холодному мрамору и вошёл в лифт, который даже ждать не пришлось. Доехав до своего этажа Мин Юнги вышел и тут же остановился, подозрительно косясь на Сон ДжиХо, которая копошилась в сумке. Девушка стояла спиной к лифту, поэтому появление мужчины не заметила. По ней было видно, что она чем-то обеспокоена, но Юнги не торопился выдавать своё присутствие. Достав из сумки телефон, она набрала какой-то номер. Через секунду Юнги почувствовал вибрацию в кармане.             — И зачем ты мне звонишь? — вопросил мужчина, подходя к своей двери.       Девушка испуганно дёрнулась и повернулась на голос.             — Где ты был? — обеспокоенно произнесла Сон Джихо.             — Ездил в магазин, — мужчина протянул ей пакет. — Подержи, пожалуйста.       Избавившись от ноши, он полез в карман за ключами. Два оборота, нажатие на ручку, и дверь открывается, пропуская их в дом. Юнги забирает пакет и проходит внутрь.             — Твоя машина была в гараже, — девушка зашла следом и закрыла дверь.             — Я на метро ездил, — раздался голос с кухни.       Девушка удивлённо уставилась на мужчину, который тем временем спокойно расставлял покупки в холодильнике. Подумав, ДжиХо решила оставить свой незаданный вопрос при себе. В какой-то степени она была привыкшая к заморочкам этого человека.             — Ты есть будешь? — спросил мужчина, ставя кастрюлю с водой на газ.             — Сегодня меня будет кормить Мин Юнги, — с наигранной восторженностью воскликнула девушка, забираясь на стул у барной стойки. — С чего такая щедрость?             — Считай это пряником за то, что пришлось терпеть бубнёж директора.             — Если ты меня будешь кормить каждый раз, когда директор будет срываться на мне из-за тебя, то можешь злить его чаще, — Сон ДжиХо усмехнулась. — Что у нас на ужин?             — Спагетти с соусом из авакадо.       Они замолчали. Юнги что-то нарезал, а девушка проверяла служебную почту. Спустя какое-то время она почти тихо, как будто только для себя, произнесла:             — Тебе идёт этот цвет.             — Чон Чонгук, — радостно произнёс высокий светловолосый парень, отлепившись от противоположной стены, — ты и спор выиграл, и денег подзаработал. Поздравляю!       Чонгук перевёл задумчивый взгляд с потока людей на друга.             — Намджун, ты не видел того, кто мне только что деньги положил?             — Ты про того, который тебе ещё что-то шептал? — парень задумчиво почесал подбородок. — По-моему, я где-то его видел, но эта мятная шевелюра…             — Мятная?             — Ага, — Намджун помог снять инструмент с подставки. — Чёрт, ну я же где-то видел его!       Ким облокотился на инструмент, как на подставку, из-за чего чуть не упал.             — Хорошо, хорошо, — согласился Чонгук, опасливо посматривая на друга, который сегодня имел все шансы что-нибудь сломать. Парень начал сматывать провода: — У него необычный голос…       Намджун дёрнулся и чуть не выронил футляр с инструментом. Он уставился на друга и подозрительно вопросил:             — С каких пор тебя начали интересовать голоса?       Чонгук промолчал.             — Я тут подумал, — смотря куда-то в стену, произнёс парень, когда они уже собрали все вещи, — я хочу ещё пару раз здесь выступить.       Друг усмехнулся.             — Понравилось деньги собирать?       Но Чонгук уже погрузился в свои мысли и не слышал ничего из того, что говорил его друг. А ведь действительно, почему он захотел прийти сюда снова? Это был простой спор на слабо: сможет ли Чон Чонгук — любимчик потока — сыграть в переходе. Ему было не трудно, тем более что играть он умел. И что теперь? А теперь перед глазами стояли бледные руки, а в голове крутился навязчивый вопрос: «Холодные или тёплые?».