Снова мы здесь, мы в твоей голове. Ты снова слышишь наш шепот. Не верь лживой церкви и глупой молве — Ты избран, а вовсе не проклят. HMkids 《Chaos Temptation》
Снова и снова терзают меня страх, безысходность, ярость, возникающие из ниоткуда. Могущество требует жертв, и, я уверен, это лишь малая доля того, что мне предстоит отдать. Прежнего "я" больше не существовало, на его место встала новая личность, чуждая мне. Я перестал узнавать самого себя, начал совершать несвойственные моему характеру поступки. Там, на Земле, вряд ли я бы смог занести руку на человека, но здесь все иначе. Будто рамки, сделанные из морали и убеждений, рухнули в один миг, и темная сторона, которая всегда жила внутри меня, вырвалась наружу, и в этой тьме имматериума довольно усмехнулся один из четырех. Благо, это не Молот войны, но голосов в голове стоит опасаться. Они никогда не были предвестниками чего-то хорошего: шизофрения, галлюцинации, а возможно, голоса древних темных лордов, очнувшихся спустя тысячи лет забытья, — и я не знаю, что из этого представляет большую угрозу. Кто они? Неужели им нужен я — жалкая сущность, не представляющая никакой ценности для великих ситхов? Желают вырастить очередного одарённого мясника, который выполнял бы кровавую работу, пока их белые ручонки оставались чисты? Но зачем? Джедаи скоро станут легендой, а над галактикой будет реять имперское знамя. Нет, это сон, всего лишь сон. Но почему я не могу очнуться? Мои веки открыты, голова не затуманена, кожа покрылась мурашками от холода. Значит, я не сплю, и все, что сейчас происходит, реально. Следовательно, нужно прийти в себя и обдумать следующие действия. И первое, что стоит предпринять — покинуть как можно быстрее корабль, прихватив все ценное. В пекло эту развалюху, Сада провозится с ней не один день, а гости уже на подходе! И что-то мне подсказывает, что я не буду рад их появлению. К счастью, здесь была спасательная капсула. Судя по барахлящему навигатору, мы рядом с Камино. Или Татуином. В общем, где-то на оживленной гиперпространственной трассе. Но это не точно. Времени раздумывать все равно нет, нужно действовать. А незнакомый корабль все приближается к рейдеру. Я аккуратно взвалил Саду к себе на плечо и открыл вручную круглый шлюз. Капсула была небольшого размера, поэтому кое-какие вещи все же придется оставить, иначе двоим места не будет. — О, не стоит благодарности, прекрасная леди. Мне приятно осознавать, что вы в безопасности, — произнес я, осторожно затаскивая тяжелое тело датомирки и опуская на кресло рядом с пилотским. Без ее помощи мне не выжить на незнакомой территории. После я затащил необходимые вещи. Задраив люк, я сел в кресло и запустил систему. На небольшом экранчике высветилось разрешение на запуск капсулы. Да-да, я на все согласен, только заводись уже, времени читать это нет. На экране показался список близких от нас планет, и одним из самых благоприятных был Татуин. Ну что же, значит, летим туда. Капсула наконец приходит в движение, отцепляется от корабля и отправляется в долгое путешествие до планеты-пустыни. Теперь времени — вагон, но и мыслей у меня не меньше. Меня пугают мои чувства. Буквально несколько часов назад я только и мог мечтать о смерти ведьмы, но сейчас...сейчас я не уверен, что хочу остаться в одиночестве. Все мои мысли теперь занимает она. Холодный свет звезд падал на умиротворенное лицо Сады, преображая его. Такая спокойная, застывшая в одной позе, она напоминала мраморную статую греческой богини. Ее черты лица, поджарая фигура, маленькие, но аккуратные груди — все в этот миг было в ней идеально. В каждой женщине есть изюминка, которая привлекает к ней внимание. В Саде это был, помимо прочего, ее характер. Несмотря на все жестокости, которые она любит проворачивать, именно эта хладнокровность так поразила меня. Она совершенно не сочеталась с ее кукольными чертами лица. Существует ли во вселенной что-то более противоречивое? Возможно, это лишь напускной образ хладнокровной воительницы, внутри же она совершенно другая — чувственная и не лишенная сострадания. Но иллюзиям я не хочу предаваться, датомирки мужчин не жалуют. Хоть я и презираю кровожадную натуру Сады, но, по сути, и сам не лучше. Моя душа — это сгусток липкой черной субстанции, похожей на использованную резинку. Жажда власти столь остра, что ее не утолить и целой рекой крови своих врагов. Сила столь безгранична, что никто не сможет сравниться со мной. Я есть закон, я есть власть, и никому меня не остановить. Сила ярко вспыхнула вокруг меня, озарила всю капсулу невидимым светом. Я чувствовал, как она наполняет меня, проникая в сердце и разум, течёт по венам. Из забытья меня выдернул жалобный стон спящей Сады. Рана ещё не совсем зажила и отдавалась болью в боку при движении. Во мне никогда не было столько ярости и кровожадности, как в эти мгновения. Я всегда был хорошим человеком, примерным гражданином и верным другом. Мне чужды убийства и насилие, стремление к власти. Что со мной, черт возьми, не так?! Говорят, глубоко в душе каждого человека скрывается темная сущность. Не все, конечно, верят в это, яростно отрицают в себе склонность к грязным поступкам. Но стоит только таким святошам увериться в безнаказанности их действий, как мгновенно исчезает напускная невинность. Может, перемещение в этот мир и стало моим катализатором? Девять дней. Девять чертовых дней в этой банке. Скорее, я сойду с ума, чем долечу до планеты. Я потерял счет времени. В космосе трудно различить, день сейчас или ночь, какой месяц или год. Может, часы в капсуле сломались и идут нарочито медленно, и потому я лечу не несколько суток, а несколько лет. Прошло, судя по навикомпу, четверо суток. Сада так и не пришла в себя, но рана на боку перестала кровоточить, что радует. Дыхание ровное, жара нет, и скоро она должна очнуться. Возможно, придет в себя еще до приземления на Татуин, будет хоть с кем поговорить. Кстати, где мы? Где-то рядом с Татуином. Где конкретно? Слабый навикомп капсулы не дает ответа. Единственное, что мне известно, это параметры полета и расчетное время прибытия: пять суток и два часа. Прошли еще сутки. Сада так и не очнулась, хотя рана выглядит лучше, чем раньше. Датомирка сильно похудела и осунулась, я боялся, что без еды организм перестанет функционировать, пытался самостоятельно кормить ее, но это было опасно. Она могла подавиться. Что-то тревожит меня, буквально пожирает изнутри. Некая жажда действий охватывает все тело, и ей невозможно противиться. Я списывал это на долгое просиживание в кресле, отсутствие какой-либо деятельности, поэтому старался чем-то занять себя: перебирал взятые мной вещи, укладывая их в компактные выдвижные ящики; измерял шагами капсулу, менял повязки Сады — все без толку. Через несколько часов датомирка очнулась. Она тихо стонала, пытаясь разлепить свои засохшие губы. Она с жадностью припала к фляжке с водой, которую я поднес к ней, наблюдая, как струйки воды стекают по ее подбородку на майку, образовывая влажные пятна. Напившись, она взглянула на меня еще затуманенными от слабости глазами и медленно зашевелила губами. То, о чем она шептала, невозможно было разобрать. Я не владел датомирским языком, но, надеюсь, что это слова благодарности. Мне стоило покормить Саду, но те пайки, которые были на капсуле, сложно разгрызть даже здоровому человеку. Пришлось заливать их водой, чтобы они стали мягкие, как яблочное пюре. Жаль, по вкусу будут на него не похожи, но деваться некуда. Получившуюся серую жижу нужно было незамедлительно скормить Саде, пока она вновь не затвердела. Ведьма, как послушный ребенок, принимала ложку с пищей и, ни разу не поморщившись, съела весь паек. Остались одни сутки до того, как наша капсула приземлится на Татуин. Мне снился странный сон, будто я стою в огромном и темном зале, заполненном разными существами. Они смотрят на меня, и в их глазах читается покорность и почтение. Каждый подходит ко мне и преклоняет колени, произнося тихо "владыка". Я милостиво киваю и одариваю своих слуг всяческими благами. Сон постепенно развеялся, и вот я снова оказался здесь, в тесной капсуле с полуживой датомиркой. Моему разочарованию не было предела. Где мои верные подчинённые и безграничная власть? Я хочу быть владыкой, а не медсестрой. Cложно смирится с тем, что я сейчас в тесной капсуле с полумертвой шлюхой, дышу спертым воздухом и постепенно схожу с ума от одиночества. Надо делать, что-то делать. Надо добиться того, что я видел во сне, надо идти вперед и не останавливаться. Что-то будто бы ласково подталкивало меня в спину, и мысли мои, как закольцованные, вновь и вновь тянулись к Саде. Сначала я думал о ней нейтрально, можно сказать, как раньше. Но с каждым разом, когда я снова бросал на нее свой взгляд, я все больше и больше ее ненавидел. Ведь из-за этой дряни я сейчас нахожусь в этой вонючей консервной банке, из-за неё я чуть не умер несколько раз. Сволочь. Ненавижу, дрянь. Сознание медленно выплывало из небытия. Почему она еще жива? Почему её ещё не добили? Ведь она точно помнит, как этот проклятый парень выстрелил из бластера ей прямо в живот. Наверное, он решил надо мной еще поглумиться, гад такой. Вот первые мысли, которые возникли у датомирки. Они не были радостными, но присутствие головы на плечах придавало некоего оптимизма. Осторожно пошевелив плечами, она обнаружила, что привязана к какому-то сидению. "Ну точно, сейчас очнусь и будут пытать" — подумала она. Для Датомира пытки врагов не были чем-то необычным, так делали все, и это было нормально. Это никого не волновало и было в порядке вещей. Но каково было удивление, когда она открыла глаза и увидела того человека, но не с ножом или с фузионным резаком, а с миской и ложкой в руке. "Может, в миске кислота?" — подумала она с ужасом и открыла рот, чтобы закричать, но парень ловко сунул ей в рот ложку. И каково же было изумление Сады, когда она поняла, что там не кислота, не едкая дрянь, а вполне себе съедобная масса. Пока неизвестный кормил ее, датомирка оглядела обстановку вокруг себя и поняла, что она в спасательной капсуле, а вокруг лежит много разных вещей. Главное, что изумило ее до крайности, это паек: обычный брикет из аварийного запаса, который лежал на соседнем сидении, усыпанном крошками, рядом с ножом, в такой же миске, как и в руках у парня. Брикет явно скоблили, потом размачивали в воде, и этим ее кормили. Кормили! Пленницу! В условиях ограниченных ресурсов капсулы, человек был явно немыслимо добр, если кормил ее. Надо было, наверное, улыбнутся ему или поблагодарить, но тяжесть в желудке и общая слабость не дали этого сделать. Глаза сомкнулись и Сада то ли заснула, то ли потеряла сознание. Следующее ее пробуждение осталось незамеченным. Человек сидел к ней спиной и бесцельно глядел в монитор, что-то царапая ножом на его кожухе. Вдруг он забормотал что-то вроде: "ненавижу, дрянь" и резко развернулся к ней лицом. Сада вообще много видела разных лиц, но это она запомнит надолго, если выживет. Жёлтые провалы глаз буквально сочились мощью темной стороны, резкие морщины меняли лицо до неузнаваемости, а аура источала такую тьму, что рядом находиться было очень неприятно, страшно и плохо. "Такой ауры смерти нет даже у матери Талзин" — отстранёно подумала Сада, готовясь к смерти. Неизвестная силовая техника была уже готова сорваться с руки человека, как раздался его голос: — Нет, нет, я не согласен, уходи. Уходи, я не твой слуга, оставь меня в покое, — человека корчило и выгибало дугой, свет в глазах то мерк, то разгорался с новой силой. Он упал на пол и начал кататься по нему, ударяясь о стены. Потом он перевернулся на спину, лицо его уже стало обычным, и глаза перестали сочиться тьмой. Человек счастливо улыбался, как будто одержал великую победу над собой. Сада была умной девушкой и понимала, что была на волосок от смерти, и что о произошедшем она спросит у человека в последнюю очередь. Тяжелое дыхание вырывалось из груди рывками, а губы невольно складывались в счастливую улыбку облегчения. Вроде ничего не натворил, вроде жив. Жалко, какой же я дурак, просто молодой дурак, темная сторона, темная сторона, Абелот и все такое! Какой же я фантастический идиот! Каждая вещь имеет две стороны. Тьма тоже: она искушает, подтачивает, делает подозрительным, каждый момент испытывая тебя. Самоконтроль, самоконтроль. Так, потихонечку встаем, тихо, тихо. Так, замечательно, теперь выпьем водички. Вот, вроде лучше стало. Так, я не поддался искушению, это хорошо, это замечательно. Но что это? Об этом нигде не написано, нет о таком упоминаний. Разве только очень похоже, что мною кто-то вертит, как марионеткой, и ему очень не нравится то, что происходит. И еще этот сон. Ничего хорошего в этом нет, лорды серьёзно за меня взялись. Они хотят, чтобы я подчинился эмоциям и стал зверем хуже ранкора? Никогда! Не сдамся! Не прощу! Но что с этим делать? Как быть? Я не знаю, я в силе не разбираюсь. Надо искать ответы где-то в другом месте, пока вижу только один выход из ситуации — самоконтроль. Да, как у джедаев, эмоции в узде и сосредоточенность на внутреннем покое, медитация. Может, мне это поможет? Не знаю. Так, ладно, мысли в сторону, занимаемся делами насущными, а конкретно нашей пациенткой. Выглядит она нормально, видимо, я не сильно ее повредил. А что показывает наш мед сканер? Я, кстати, так и не разобрался в этой простейшей технике, но надписи читать могу. Вроде пишет, что состояние стабильно, и в кои-то веки пациент в сознании, что с одной стороны радует, а с другой нет. Ибо возможно ведь, что она всё видела и теперь считает меня слабым, не захочет со мной разговаривать? Ладно, надо решаться. Трясу её за плечо, она открывает глаза. Похоже, она спала.***
— Почему? — раздался в тишине капсулы хриплый голос. — Что «почему»? — вздрогнул я от неожиданности. Когда ты много дней не слышал ничьего голоса, кроме своего, то немудрено и вздрогнуть, наконец услышав кого-то чужого. — Почему не добил, почему кормишь, — спокойно пояснила датомирка, —зачем возишься со мной, перевязываешь? — Ну, скажем так, ты мне понравилась, — ответил я. Ага как же, как же. Научи меня жить в этом мире и век бы тебя не видать. — Ты с дикой планеты, —утвердительно произнесла ведьма, — ты бросился на него с кинжалом. И отвратительно стреляешь из бластера, — криво ухмыльнувшись, добавила она. — Да, ты права, — кивнул ей, — мы даже в космос почти не летаем. — Кстати о космосе. Где мы? — задала Сада волнующий ее вопрос. — Подлетаем к Татуину. Кстати, если ты не хочешь об него разбиться, то тебе придется рассказать, как управлять капсулой, — заметил я. — Ладно, — устало смежив веки, произнесла датомирка. — Слушай... Вот уже осталось несколько часов до нашего прибытия, в иллюминатор виден грязно-желтый шар Татуина. Планета воров, убийц и маргиналов. Сколько мне еще подобных мест придется увидеть? Не знаю. Планета вращается вокруг двух солнц, и из-за этого линия терминатора причудливо изгибается на шаре планеты. Так или иначе, нам на нее садиться, причем не в пустыню к сарлакам и джавам, а в какой-нибудь город, иначе к вечеру мы умрём от обезвоживания. Последнюю воду допили сегодня, а брикеты без нее грызть невозможно, они сухие, как хатт знает что. С помощью Сады ввожу в навикомп команду зайти на орбиту и начать торможение, иначе тормозной двигатель не справится с такой большой скоростью. Как сказала Сада, он предназначен для погашения скорости до четырех километров в секунду, а мы летим со скоростью около ста километров в секунду. Если не затормозить сейчас, нас расплющит о землю, хотя, скорее всего, мы просто сгорим в атмосфере, и джавы увидят еще один метеорит. Поэтому и ложимся на геостационарную орбиту над Мос Эйсли. Ну, как геостационарную. Пока не геостационарную. Если угловые скорости вращения планеты и капсулы не равны, орбиту нельзя назвать геостационарной. Но вот, когда через несколько часов наши скорости сравняются, тогда капсула зависнет над городом и можно будет начинать снижение. После нескольких часов трудной и муторной работы (капсула не предназначена для сложных маневров), мы наконец-то смогли уравнять наши угловые скорости, и я, довольный собой, ткнул в кнопку "начать посадку". Капсула отработала маневровыми двигателями и перевернулась двигателем вниз, начиная снижение. Я пристегнулся и стал ждать. Толчок и вибрация, а так же свист тормозного парашюта, слышный даже через стенки капсулы, и рев тормозного двигателя возвестили о входе в атмосферу. Мы падали по пологой траектории. На высоте двенадцати километров включились твердотопливные тормозные двигатели, снизив нашу скорость до двухсот метров в секунду. В глазах резко потемнело, а ремни врезались в тело. Хилый гравикомпенсатор капсулы не справлялся с такими перегрузками. На высоте шести километров открылся основной парашют, нас начало болтать, а Татуинский ветер подхватил нас и понес куда-то в пустыню. Слава богу, на высоте двух километров он отделился от капсулы, и последняя ступень торможения начала корректировать курс. Мы падали со скоростью тридцать метров в секунду, но эта скорость уменьшалась с каждым мигом, давая все больший шанс на счастливый исход. Когда до земли осталась пара сотен метров, скорость снизилась втрое, и боятся уже было нечего. Капсула, поднимая горы песка и пыли, опустилась в предместьях Мос Эйсли. Мы прибыли, слава силе. Мы на земле.