Мы не до конца ещё осознавали ситуацию, в которой оказались, получая крайне противоречивые, граничащие с абсурдом, доклады от Сил Самообороны, как нас уже пытались насильно эвакуировать, иногда вырубая на месте тех, кто не подчинялся и провоцировал других. Я был уже человеком старым, пережившим многое, в том числе и полный упадок Японии под управлением американской администрации. Сдался в руки ЦРУ добровольно. Они всё же не стали держать нас в неведении и сообщили что вместе с военными базами по возможности эвакуируются также правительства союзников для «единой координации действий в условиях беспрецедентной угрозы». Звучало это как сочинённый на ходу бред, но по праву сильного они могли вообще никак не оправдывать свои действия
Везли нас на аэродром большим конвоем, с применением танков и прикрытием с воздуха. Судя по количеству выстрелов, особенно из пушки, которые сильно отдавались по нашему бронированному автомобилю, американцы стреляли абсолютно во всё, как будто стремясь дать гражданам Японии понять, что у них больше нет никакой власти. Кто-то стремился предъявлять нашим «союзникам» чрезмерную жестокость, уничтожение граждан и имущества, покушение на японскую демократию. Наивные. Их либо не слушали, либо заставляли умолкнуть различными способами. Но, видимо, мы всё ещё им нужны настроенными на хоть какое-то сотрудничество, раз никого не убили для нужного эффекта.
Нам не было позволено ничего видеть из закрытого броневика, но звуки и фантазия вырисовывали просто ужасные картины того, что же творится за не такой уж и толстой бронёй, отделяющей нас от симфонии войны, сопровождаемой практически монотонным, не желавшим прерываться хором голосов, что больше не могли произнести ни слова. Иногда радиоэфир разрывало сообщениями о том, что американцы вынуждены бросить тот или иной транспорт, предсмертными криками тех, кто пытался из него выбраться. Это напомнило мне мою молодость. Филиппины, двадцатый год эпохи Сёва, пятнадцатилетний пацан, попавший на войну. Я предпочёл провести путь, вспоминая, как же хорошо американцы ложились от пуль моей Арисаки. Забыться в прошлом было проще, чем трястись и думать о будущем.
Однако, рано или поздно, наш путь закончился. Двери открылись и мы внезапно для себя оказались в грузовом отсеке самолёта, уже набитом техникой и вооружением, вывозящимся из баз. Не американским. Восходящее солнце на вертолётах выдавало их страну происхождения с первого взгляда. Уже никто даже открыто не возмущался. Но едва хмурое лицо премьер-министра, что обычно никогда не давал себе слабости хоть одним мускулом показать своё недовольство, выдавало общее отношение к этому поступку.
— Господа, пока мы не взлетели, проследуйте в спецкабину. На связи вас ожидает адмирал Тихоокеанского Флота США.
Сказал нам на практически чистом японском один из нашего сопровождения после того, как доложил о прибытии по рации. С нами будет говорить даже не президент а вояка. Очередная пощёчина от слишком зарвавшегося «союзника». Ненавязчиво то и дело глядящие в нашу сторону дула автоматов сами гнали нас вперёд как послушных овец. Насилия не было, но держать гордое и непоколебимое лицо с каждым таким плевком становилось сложнее. Гайдзин не может запугать сына Японии, или, по крайней мере, не должен узнать, что у него получилось.
Огромный двухпалубный американский грузовой самолёт поражал своими внутренними размерами. Но не это привлекало внимание. Гораздо больше заставляло разум работать наличие в таком самолёте удобного кабинета с мягкими диванами и креслами. Обстановка его предполагала расслабленность, немного зелени, не раздражающие, успокаивающие цвета. И огромный, пока ещё неактивный экран. Сопровождение попросило всех устроиться поудобнее и лишь потом покинуло нас. Нарочито громкий щелчок замка был оглушающ в установившейся тишине, в которой каждый пытался понять, что же американцам нужно и что же по-настоящему происходит.
Но все эти мысли были прерваны появившимся на экране гайдзином. Молодящийся мужчина лет пятидесяти, с небольшими залысинами и почти без морщин взирал немного надменно, несмотря на дежурную американскую улыбку. Рядом с ним был ещё один человек, офицер, что значительно младше по званию, обнаруживавшем в себе мягкие японские черты. Когда адмирал начал говорить, стало ясно, что это был переводчик
— Уважаемое правительство Японии в изгнании, коим вы с настоящего момента являетесь для всего мира. Я уполномочен президентом просить вас дать согласие на ядерный удар по городу Токоносу. Нам необходимо любой ценой устранить два объекта. Приведение инфраструктуры в боевую готовность и переброска корабля с боеголовками займёт время, которое отводится вам на принятие решения. Но чтобы вам было проще, наши учёные считают, что устранение всех, связанных с бортом PJ-AFB, прилетевшим в Токио 11 лет назад, остановит эту неприятную ситуацию. Скорее всего, потери среди мирного населения будут минимальны, так как большинство из них к моменту вашего решения будут мертвы. США обещает в посткризисный период полное содействие в очищении территории. У вас есть вопросы?
— Почему вы считаете что два ваших объекта до сих пор живы? Не чрезмерна ли мощь для убийства двух людей? – задал вопрос премьер-министр.
— Потому что причина кризисной ситуации отчаянно стремится их защищать и усиливать…
Токоносу, спустя 4 часа после начала этого разговора.
К сожалению, ночного времени у меня не слишком много. Я слишком подзадержался в торговом центре. Светать будет уже в районе полпятого утра, так что по-настоящему глубокой ночи осталось часов семь. Для кого-то это может быть целой вечностью, особенно учитывая что продукты в магазинах не должны были разворовать при такой концентрации трупов. Это просто было бы самоубийством.
Однако, не стоит забывать мою маленькую «особенность». А именно то, что как раз по ночам я уязвимее. Хоть я и пытался решить этот вопрос, и мне получше чем в первую ночь, но с остыванием асфальта я чувствую, как потихоньку слабею. И счётчик моей жизни так же стал крутиться быстрее. Кое-что конечно обещало, что стоит дать больше власти и прочего, как станет намного легче жить.
Вот только я не доверяю утверждениям колонии. Она говорила что ночь должна быть безопасной? Я встретил того осьминогоподобного кадавра. Она утверждала, что пока время для развитых трупов не пришло, что есть время, за которое надо развиваться? В результате вчера я завалил роевой интеллект. А может и не завалил, главное что проблема ушла. Её показания не соотносятся с реальностью, доходя до противоположных. Является ли это вообще случайностью?
Если бы у меня была уверенность в том, что я выживу при попытке выковырять из меня эту тварь, то я бы незамедлительно это сделал. Но, к сожалению тело мертво, как бы я не заставлял колонию реанимировать в нём всё, что только можно. А она уже давно распространилась по всему организму и способна вырубить меня за одну секунду любым способом начиная от перехвата контроля, заканчивая выжиганием мозга. Причина, почему я всё ещё там, где я есть, ускользает от моих мыслей.
В итоге, я буду идти в ночи как по минному полю. Уже есть почти стопроцентная уверенность, что обычные трупы не атакуют меня ночью. По крайней мере, если избегать работающее автоматически ночное освещение. Когда по дороге меня внезапно осветил уличный фонарь, я немного испугался этого, ведь совершенно этого не ожидал. Мало кто, правда обратил внимание на меня, кроме парочки самых буйных, что уже лежат с характерными отверстиями во лбу.
Всё-таки в большинстве своём они сейчас идут или бегают по своим одним им известным делам, кто-то просто стоит, всем видом показывая отрешённость от мира. Но из-за угла в любой момент может показаться очередной полевой командир для этой толпы. И уж его моя колония либо не может, либо и вовсе откажется обманывать.
Но это всё пессимистичные мысли, что крутятся в мозгу, пока голову очередного трупа находит точный удар гвоздодёра, что уже давно окрасился из тёмно-серебристого в грязно-бурый. Далеко не все умирают с одного попадания, по видимому пяти сантиметров титана в голове не всегда достаточно. В таком случае мертвец падает на землю из-за того, что начинает бешено дёргаться всеми доступными мышцами. Раздавить его голову тяжёлым армейским ботом после этого отвратительно легко. Ведь я всё ещё высокий европеец в стране короткорослых японцев. Слишком много во мне дури по сравнению с ними.
Я шёл, оставляя дорожку из трупов, с которыми покончено окончательно, лишь немного забываясь. Ботинки оставляли чёткий кровавый рисунок следов, а взгляд искал какой-нибудь супермаркет. Пока на глаза не попался ряд торговых автоматов. Часть из них с выбитыми стёклами, но они крепко держали в себе всевозможные напитки. Отвратительно вредные и сладкие. Даже в качестве угощения Каори не подойдёт. И сейчас я думаю даже не как заботливый отец, а как реалист. От сладкого начинает хотеться есть. Зато гача-машина, вытягиватель денег детей и их родителей, на месте.
Вчера ночной город, видимо по инерции, был полон шума. Крики, выстрелы, звуки автомобилей, парочка взрывов. Сейчас же гнетущая тишина, иногда перемежающаяся полувсхлипами-полувытьем оживших мертвецов. Бродячих собак в Японии вряд ли много, но ведь хотя бы домашние могли полаять от бессилия и потери хозяев. Ни-че-го. И это сильно нервировало. Было приятно наконец-то услышать тишину ночи, но не в таких обстоятельствах.
На следующем повороте меня встретило чудо. Круглосуточный магазинчик, что стоял на перекрёстке отдельным зданием, сверкал всей доступной ему иллюминацией. Вокруг входа в который лежала куча тел. Подойдя поближе, под прикрытием темноты, я увидел, что у большинства из них просто не было голов, или от них осталось жалкое зрелище. Оружие? Или же здесь побывала очередная аномалия? Мертвяки в здание прорваться не пытаются, так, парочка методично глодает своих безголовых товарищей, несколько неорганизованно бьются в толстое стекло, сигнализируя о том, что что-то их здесь интересует.
А вот мне не будут лишними продукты. К тому же, освещение настолько раскалено, что возле магазина теплее, чем на улице. Будет полегче обороняться, если что-то пойдёт не так. Намного приятнее и надёжнее себя чувствовать на пике сил.
Всё ещё не забывая по возможности прореживать ходячих, я продвигался к этому странному месту. Освещение гудело в редко нарушаемой ночной тиши. Всё было залито засохшей кровью, начавшейся разлагаться, приобретя почти чёрный цвет. На асфальте были следы пуль. Насколько же мощной должна быть винтовка, чтобы взрывать головы? Наскоро исследовав следы на земле, я кажется понял откуда стреляли. Но с таким же успехом я мог бы тыкнуть пальцем в небо. Ведь определить из какого конкретно этажа какого конкретно здания вёлся огонь было за пределами моих возможностей. Гиблое это дело.
Да и вблизи стало понятно, что это уже далеко не маленький круглосуточный магазинчик. Стеклянные стены местами аккуратно выбиты в подобие бойниц. А всё остальное обильно закрашено чёрной краской. Оставался лишь один проход, в который нелегко войти туповатым мертвецам. А вот мне, не-тупому, не-мертвецу, и вовсе не пролезть. Не под мою комплекцию рассчитана эта кротовая нора.
Расчистив вход от нескольких мертвецов, один из которых попытался на меня кинуться, зараза, попробовал всё же постучаться и окликнуть, есть ли тут кто. Хоть на свету я не идеально замаскирован от мертвецов, но было бы глупо выломать защиту людям только из-за того, что я не пролезаю в их хитрую систему. Ответа не последовало. Попробовал чуть громче. Лишь молчание.
Аккуратно выламывать, подставляя спину, было бы глупо. Всё равно если уж пролезу я, то пролезет любой. Так что пройдясь по периметру и углядев где место поуязвимей, саданул со всей силы ломом по толстому стеклу. Выбивать такое телом я бы поостерёгся, толщина его внушала уважение. Пока убирал ломом осколки, оглядывал открывшиеся мне хоть и подъеденные, но всё ещё весомые запасы магазинчика.
В нём витал застоявшийся воздух. Вместе с сильной примесью разложения, причём это были далеко не испортившиеся продукты. Но с первого взгляда не было понятно в чём дело. Магазинчик почти не выглядел опустошённым, все полки более-менее целы и полнятся товарами, полезными и не очень. Соорудив примитивную временную баррикаду из того, что было на так невежливо оставленном мною проходе, я углубился в супермаркет.
Ожидаемо, что отдел с консервами наиболее «пострадал», с остальным всё было намного радужней. Вот только место это было нехорошее. На это намекал привязанный к кассовому стулу и явно запытанный молодой паренёк, по которому уже вряд ли можно было что-то понять, настолько хорошо над ним поработали. Кто-то слабонервный, или непривычный, если такие всё ещё остались, оставил бы здесь свой ужин. Голова практически сожжена, то тут то там радуя чудом оставшимися на месте клочками серо-голубых волос, ноги сломаны, пальцы вывихнуты, а под ногтями торчали зубочистки. Частями вырезанная кожа, следы сильных побоев. Зрелище то ещё. Как и запах.
При этом возле бойниц большое количество отстрелянных гильз. Прикрытие в виде снайпера, оружие здесь, пытки. Как-то не укладывается в единую картину. Да и не моё это дело, если честно. Но оставаться здесь дольше необходимого думаю не следует. Как бы я не заместил этого мужика, если место не заброшено окончательно.
Лишь условно смотрю на продукты, только чтобы не прихватить что-то совсем бесполезное по типу кунжутного масла или соевого соуса. Любят тут это дело, не спорю, но сейчас этим можно пренебречь. Всё, дальше грузиться нельзя. Иначе это повлияет на подвижность.
Да и возле проделанного мною входа случайно, а случайно ли, крутится мертвец. И даже не один. До этого они не особо сюда стремились. Почуяли труп? Хотите сказать что этот несчастный до сих пор пригоден для поднятия? Колония, возможно ли это? – спросил я её.
Обнаружено: Труп человека второго класса свежести.
Реанимабельность: Да
Пояснение: Хоть по директиве 1 необходима массовость, решение о реанимации различных классов принимается старшим ретранслятором
— Постой-постой, что ещё за старший ретранслятор?
Засекречено
Ожидаемо. Очень ожидаемо. На что я вообще рассчитывал, задавая этот вопрос. Хотя понятно, что у колоний есть иерархия. Откуда-то же они получат команду на директиву два, которой меня так пугали. Но не это сейчас важно.
Эти мертвецы либо за парнем, чтобы было больше мяса, либо за мной. И мне не нравятся оба варианта. Он и так настрадался при жизни, чтобы и после смерти его тело ходило неприкаянно. Не по-людски издеваться над трупом, но всевышний всё поймёт.
Вот казалось бы, я уже немало всякого успел упокоить. Но когда перед тобой чужое безжизненное тело, что никак тебе не может навредить, всё становится сложнее. Эмоционально тяжело просто сделать один удар. Но самое поганое, что его нужно сделать, иначе ему будет только хуже. Может, так они привяжут душу паренька к грешной земле. Не дав уйти на небеса?
Понимаю, что это оправдания от не самого верующего человека, но так стало легче. Я старательно примерялся так, чтобы не нужно было ещё одного удара, пока, наконец не решился. Глухое «Прости» затерялось за сильным хрустом черепной коробки, сломавшейся от удара пятикилограммовым ломом. Ровный удар, почти посередине, оставил в голове паренька глубокую борозду, кое-где обнажив неприятно выглядевший мозг.
Где-то здесь наверное должна была бы вмешаться колония и начать поощрять меня к каннибализму, приводя странные аргументы. Но, видимо, даже завязанный на инструкции и эффективность набор команд понял, что я не соглашусь. Особенно сейчас.
Как ни странно, то что я проломил трупу паренька башку, мало повлияло на стремления ходячих. Значит теперь либо я, либо «вкуснейшее» тело. Надо бы уже уходить из столь гостеприимного места. Изрядно потяжелевший рюкзак навалился на плечи. Быстро подтянул его, чтобы он прилегал максимально полно, далеко от идеала, но надо спешить. Сражаться я не особо собирался, особенно глядя на то, кто затесался в небольшую толпу на входе.
Весьма крупный, по сравнению с остальными, труп на котором почти не осталось живого места из-за похожих на щупальца осьминога длинных, почти до земли, покрытых костяной бронёй, отростков, то и дело дёргающихся в непостоянном ритме. Он почти утерял хоть какой-то человеческий вид. Интеллектом он не блистал, подобно остальным, но связываться с ним я не был намерен.
— Это что ещё за тварь?
Кадавр-падальщик
Если обычный кадавр занимается поиском живых, то этот уже ищет мёртвых.
Многополостные, содержат не оправдавшие задачу законсервированные павшие колонии
Предположение: Был привлечён изрядным числом павших возле супермаркета.
Прекрасно. Значит как минимум следует ожидать подобную тварь возле торгового центра. И понятия не имею, будет ли она заинтересована попробовать их оборону на клык. Чёрт. В любом случае, пора убираться отсюда.
Проломив стену в противоположной стороне и почти не заботясь о себе, пробился с разгона. Меня ощутимо после этого повело, обдав жаром боли в нескольких местах, но на это нет времени. На ходу вынимаю неглубоко засевшие осколки, сопровождая это небольшим потоком ругательств. Лицо в порядке и ладно.
Бросаю взгляд назад. Я всем безразличен. Но почему тогда это порождение кошмаров хотело пробиться в магазинчик? Неужели где-то в подсобке был ещё один оживший? Я туда не заглядывал, не до этого было.
Значительно попетляв, на случай если за мной кто-то шёл, вышел к дому. Больше ничего необычного не было, а если и было, то я наверняка старался этого не замечать. Хватит на сегодня. В нашем районе всё более-менее тихо. Не удивлюсь, если мы последние живые люди здесь, если только кто-то, подобно нам, не забаррикадировался дома и не отсвечивает лишний раз. Плотность мертвецов упала, можно было вздохнуть спокойно. Несколько десятков не то же самое, что сотни. Хоть и этого хватит, чтобы отрезать потенциальному человеку путь к спасению. Когда не надо эти твари могут быть очень быстры.
Замечаю на асфальте кровавый развод в виде человека. Точно, по-моему вчера ночью тут какую-то мёртвую девушку ломом приложил. И её теперь нет. И где-то полчаса назад я видел причину этого. Значит та тварь или ей подобная ходила в опасной близости от дома. Чёрт.
Аккуратно захожу в дом. Доносятся звуки аниме из гостиной. Похоже, что Юрика оставила Каори на откуп телевизору. Не могу её в этом винить. Даже думаю, что именно Каори уговорила её включить ей любимых девочек-волшебниц. Ну, собственно, здесь лежат обе и спят. Полулёжа-полусидя, прижимаясь друг к другу. Как я и думал, огоньки блю-рей привода горят ярко. Пульт остался зажат в руках Юрики, решил просто выдернуть всё из розетки. Вряд ли мне придётся платить по счетам за электричество, просто даже с хорошей звукоизоляцией нашего дому лучше не особо шуметь по ночам. Мало ли что. Хотел было погладить Каори по волосам, но отдёрнул руку. Вдруг разбужу. Ещё успею. Лучше пройти и греметь консервными банками на кухне, а не здесь.
Чувствовалось, что за плитой поработал чужой человек. Ну, кроме Юрики некому. Вроде даже что-то приготовила. Это видно по тарелкам и двум сковородкам в посудомоечной машине. Значит не голодные сидели, уже хорошо.
А вот большую часть того, что я притащил, я бы в обычной ситуации и в рот бы не положил. Водоросли, соевый сыр, другая гадость. Местным, конечно, нравится, но я до сих пор привычен к другому. В общем, забил холодильник.
Осматривая себя в ванной перед зеркалом заметил, что крови из порезов почти и не натекло. Правда это потому что у меня её мало, а не от того, что на мне всё заживает как на собаке. Извлекал остатки стекла, думая, что наверное, иногда, боль можно и отключить. Скорее уже на автомате обработал раны. Серьёзных не было, да и поздновато уже, наверное, будучи мёртвым, прижигать порезы спиртом. Но я всё равно это делаю, возможно уже скорее из отрицания своей природы.
На часах 3:46. Тьма уже рассеивается, уступая место пока ещё редкому солнечному свету. А я смотрел из окна на небо, в одному богу известную сторону. И как и с апокалипсисом, чувствовал, что что-то грядёт. Что-то, что мне уже не нравится.
