Самый живой среди мертвецов

Дёргаными движениями робота, или, скорее, человека, у которого всё затекло, она пошла за мной на кухню. Девушка лишний раз боялась взглянуть на меня, а вот я наоборот, пристально следил, как бы она что не выкинула. Не было уверенности в её адекватности, да и чтобы не быть голословным, в этой ситуации любой человек мог сделать что-нибудь из ряда вон. Например, попытаться сбежать и быть тут же съеденным на улице. Ан нет, обошлось. Дошли без происшествий. Дожили, праздную что за полминуты ничего не случилось. Гяру, правда, не стала садиться за стол, а подошла к окну и начала пристально смотреть. Пока, наконец, не спросила. — Это всё было взаправду ведь, да? Я не сошла с ума? Их вправду больше нет? – И разревелась, не дожидаясь ответа. — Садись за стол и не реви. Слёзы горю не помогут. – Насилу посадил плачущую девушку за стол, дав горячего чаю. — Я тебе вот что скажу. Не знаю, кого там у тебя больше нет, но вчера не стало слишком многих. И нам с тобой по разному конечно, но всё же повезло. Так что если ты сейчас там думаешь о том что недостойна была выжить, надо умереть со всеми и прочую лабуду, то прекращай. Если ты сейчас умрёшь, то твоё тело будет шастать по всей Японии, однажды упадёт в реку или океан, раздуется и лопнет, при этом продолжая дёргаться. Ну как, хочешь умирать? Хочешь? Из меня психолог так себе, но мне кажется, что мысли такие, если были, надо вытравлять сразу. Девушка на это сжалась, обхватив голову руками. — Не хочу, не хочу, не хочу! – заговорила она одно и то же. — Вот и славно. Ешь, ты наверняка ни крошки со вчера не ела. И если можно, расскажи, как же ты оказалась в машине. Может, так поймём, откуда всё началось. Успокоившись, она сначала с подозрением отнеслась к явно незнакомой еде. Но после осторожной дегустации максимально маленького кусочка, осмелела. М-да, она как будто вообще ничего палочками не захватила, а ведь смотри ты. При этом ест как истинная японка, явно от незнания что делать врубились рефлексы. Смела она невеликую свою трапезу очень быстро. И ещё раз. И ещё. Четвёртую добавку не дал, тут уже может стать плохо. После еды, часть напряжения с неё спала. Она всё ещё с подозрением и некоей внутренней готовностью смотрела на меня, не внушающего никакого намёка на живого. Но всё же начала рассказ. — Я сама, ну это, мало что знаю. Вроде только уселись когда зазнайка-староста отчитала меня за неподобающий вид, опять, как по школе пронеслась паника. Слышала, что какой-то резвый парниша прибежал и кричал про мертвецов или чё-то типа этого. Ну, ему сначала никто не поверил, думали поехал конкретно. Потом все в окно решили попалить, интересно же стало. И тогда всё. Все ломанулись со школы, топча друг-дружку. Дядь, мне точно надо тебе это всё рассказывать? Мне неприятно вспоминать… – слова-паразиты явно не придавали её речи шарма. Но кое-что выбивалось. — Знаешь, школьница, а ты хреново врёшь. Я не просто гайдзин. Я гайдзин, который прекрасно знает, что в японских школах в любом случае носят школьную форму. Твой наряд на неё с трудом тянет, даже если у вас была школа с пометкой ХХХ. Вчера ты в школе не была. — Дядь, а дядь, мне точно надо вам рассказывать про школьные реформы и либерализацию учебного процесса в Японии? – Посмотрела она на меня как на совсем отставшего от жизни. Ей что, действительно позволяли во вчерашнем появляться на уроках? — …Неважно. Продолжай. Но знай, я всё ещё не совсем верящий ретроград. — Верю. Так вот, все ломанулись наружу, тем самым заблокировав всех остальных. Пока мы толпились, до нас дошли первые трупаки, что бросились на самых быстрых. Был в классе один парень, я с ним встречалась раньше, он крепким таким был, он выпихнул всех остальных в коридор и заблокировал дверь. Я была одной из последних, поэтому осталась в классе. — Ладно-ладно, ровно говоришь, вроде не врёшь. – Перебил я её в этот момент – Остальное и не особо важно. Значит начало первого урока, да? А как тогда ты оказалась в автомобиле? — Я сидела, вспоминала такое, а вы! В общем, пересидев за закрытыми дверьми, повырубав мобильники, мы вдруг поняли, что теперь и не особо и шумно. Кажется, большая часть мертвяков бросилась за уезжающими тачками. От каждого шороху дёргались, но тоже добрались до парковки. Там как будто мясник поработал, везде трупы, кишки. Я тогда блеванула сильно, да и девчонки со мной тоже. До этого как-то держались. Было нас восемь – пятеро девчонок и три парня… — Хватит, я понял. Девушка или парень отправила вас в аварию, ты либо сама струсила идти со всеми, либо тебя бросили в автомобиле, когда не смогли достать. Вижу, у тебя прямо на лице написано возмущение, о том что зачем я спрашивал, если мне неинтересно. Нужно говорить коротко и по делу, сейчас продемонстрирую. – прокашлялся я после этого по привычке, не факт что мне теперь это надо. — Вчера я сидел со своей дочкой, к нам постучалась моя соседка, быстро стала невменяемой, я её заломал, она меня в ответ ранила. Я совершил самоубийство во благо, вскрыв себе вены, после чего восстал разумным трупом, с которым вышел на связь вирус и уговаривает разрешить плодиться. Судя по лицу девушки, она мне не особо верит. Даже больше, её лицо одновременно почему то хочет верить, но при этом спрашивает немой вопрос «Мужик, ты серьёзно?». В любом случае, не собираюсь ей ничего доказывать, ну докажу я, заразив её колонией, уломав её перед этим сохранив её личность и что? Вместе будем сидеть думать, давать ли размножаться вирусу? — Ну, прошлое рассказали, можно и познакомиться. Зови меня Амос. Меня конечно мама Костей назвала, а ваше правительство Сейджи, но это имена живого человека. А крещёным я буду всегда. — Приятно познакомиться, наверное? – мои три имени, видимо, окончательно её запутали – я Юрика Хицамацу, второй класс старшей школы. Дядь, а вы точно мёртвый? – Решила она уточнить. — Ты же сама боишься меня как чёрт ладана. Не поняла? Ну очень сильно значит. Ты вправду считаешь что человек с такой внешностью может быть живым? И не таких уродов видала, говоришь. Ну, спасибо. Хотя, колония ведь не говорила, что маскировка перед людьми нулевая. – Последнюю фразу я пробормотал. – Плевать. Теперь представь, что ты на собеседовании на работу. Буду спрашивать, что умеешь. Готовить умеешь? Юрико не сразу ответила, опять начав ёрзать на стуле, как будто я задел что-то, чего она не хотела. — Н-ну это. Немного там на кухне м-маме помогала иногда, чай заваривать умею, в-вот… Один р-раз готовила гёдза папе на день р-рожденья, они сгорели. В-вот. В раздумьях я начал ходить по кухне под взглядом загорелой девушки. Не сказать, что я этого не ожидал. Но плохо. Каори слишком мала чтобы самостоятельно управляться на кухне, заточенной под взрослого человека. Она тоже «помогала», но за этой фразой может крыться что угодно. А судя по запинаниям, помощь девушки могла ограничиться подачей еды за стол. — Ладно, продолжим. Сёстры были? — Старшая. Она давно свалила из семьи и живёт не пойми где. Ой. А сумочки моей со мной не было? Там мой телефон… – Внезапно вспомнила она о потерянном родственнике. — Я тебя вытаскивал в почти кромешной темноте, я мог там не заметить бригаду негров, а не только дамскую сумочку. На, держи мой. Споро взяв телефон, она буркнула про себя «ну и старьё» и быстрыми, почти молниеносными движениями начала набор. Приложив телефон к голове, её взгляд был просто переполнен надеждой. Но быстро сошёл на нет, когда она не дозвонилась. А потом ещё и ещё. Она перебирала все номера, которые ей были известны, как заведённая и нигде не добилась успеха. — Отдай, это бесполезно. – Вырвал у неё из рук свою старенькую раскладушку, пока она на эмоциях не метнула её куда подальше. На её лице вновь стояли слёзы, которые она еле сдерживала. Наверное, уже надумала что у неё теперь никого не осталось. — Это ещё ничего не значит. Ты ещё в школе наверное поняла, что если сидеть тихо, то тебя не тронут. У всех нормальных людей сейчас должен либо стоять беззвучный, либо вообще быть выключен. – Попытался я её успокоить. — Но ведь мы спокойно здесь разговариваем, вообще не скрываясь… – Не согласилась она со мной, перед этим снова споро проверив, что за окнами действительно минимум трупов. — Не считается. У меня двойные окна и сделана нормальная теплоизоляция, как следствие звук тоже плохо выходит. Насиделся я в ваших квартирах в 1.5 татами будучи студентом, мне зимнего дубака хватило с головой. – Немного похвастался ей. — Но ведь если будет землетрясение, то придётся делать всё заново… — Не надо кликать на нас новую беду, не каркай. А если что, у нас была приличная страховка. Вряд ли конечно она сейчас кого-то волнует. Ладно, мы отвлеклись. Как там говорят? Вы приняты в няни моей дочери, к работе приступайте сегодня. Теперь будешь старшей сестрой вместо младшей. — Как? Что? Но ведь вы спросили только о том, умею ли я готовить! Для присмотра за ребёнком нужно намного больше, чем это! – Начала она возмущаться. Но я быстро её перебил. — Если ты считаешь, что я этого не понимаю, то значит я плохой отец. Но, знаешь, сейчас я понял, что не должен быть привередливым. Время не то. Спалила гёдза? Значит научу варить, выживете. Толком тряпку в руках никогда не держала? Протереть мебель сможешь. Не стирала никогда? Просто не бросай цветное к белому и засыпай в машинку порошок. Не знаешь, как развлекать ребёнка? Не волнуйся, Каори сама тебя припашет будь здоров. Всё что мне по сути было нужно узнать так это, в своём ли ты уме. Пошли знакомиться с дочкой. И не оставляя школьнице времени на возражения, я подошёл, легонько погладил её по голове и сказал более мягким голосом: «Во время страшного суда уже не так важно, кем ты была раньше. Главное, чтобы ты оставалась человеком. Пойдём» Споро забравшись на второй этаж, я быстро показал Юрико комнату моей дочери. Дверь была цветастая и неаккуратно раскрашенная всем, чем только можно. Каори быстро нашлась за компьютерным столом, старательно выводящей кандзи. Настолько была сосредоточена, что даже не заметила, что она теперь в комнате не одна. Пришлось даже немного кашлянуть в руку, чтобы привлечь внимание. — О, папочка! – кинулась она ко мне в объятья, мгновенно слетев со стула. – Я уже много-много кандзи знаю! Скоро смогу читать взрослые газеты, как ты и мама. О! Тётя проснулась. — Каори, эти газеты называются взрослыми не только из-за большего числа кандзи, так что даже не думай, там либо чернуха, либо скукота. – пытаюсь хоть как-то задавить её желание на полном серьёзе читать котировки биржевого рынка и то, как якудза режут якудза. А Юрико ощутимо возмутилась от того, как её назвали, так что тут тоже надо всё исправить. – Так, это не тётя, её зовут Юрико. Юрико, это Каори, твоя подопечная. Каори, считай её старшей сестрой и слушайся, пока меня не будет. Я пока на чердак. Перед тем, как уйти, я подошел и встал перед дочкой на колено, чтобы мы смотрели друг дружке в глаза. И произнёс по-русски: «Если что, у тебя дубовая, тяжеленная кровать, при этом низкая. Если ты туда нырнёшь, то до тебя будет не добраться. Пользуйся и кричи, если что-то будет не так. Если всё будет хорошо, то я уйду ночью». — Что вы ей сказали? Что это за язык? – полюбопытничала ничего не понявшая Юрико. — Просто ещё раз повторил чтобы вела себя хорошо. Это русский. Если с моей дочерью что-то случится, то идти тебе некуда. Знаешь, был такой народ, инки, они сбрасывали нарушителей со скалы. После этого можно было выжить. Но ты бы не смогла. Поняла аналогию? И я вышел из комнаты дочери, оставив двух девочек одних. Я всё ещё не до конца уверен в том, что я делаю, но Юрико всё же запугал до дрожи. Есть принцип доверяй, но проверяй. У меня же скорее «не доверяй». — Колония, максимально усиль мой слух. Я должен слышать малейший шорох в этом доме. Как только вернусь с чердака, сделай как было. Ответа не было, но результат был незамедлительный. Я мог слышать даже то, как Каори пишет ручкой по бумаге. Интересно, мне не ответили потому что колония перегружена? Впрочем, сейчас это мало волнует. Поднявшись по чердачной лестнице, я поразился тому количеству хлама, что мы держим. И вот в этой горе мусора я должен искать радио? Вот зачем Мие лыжи? Она с самого института на них не вставала. Я бы давно отдал тем, кому они нужны больше. Ещё и пыли поднял. Хм, может потом здесь поискать и можно будет найти что-то, из чего можно сделать примитивное метательное оружие? Да не, обычный-то арбалет требует навыков стрельбы, а у меня будет кустарщина. С ней много не навоюешь. Но мысль не хотела выходить из головы, ведь она была такой притягательной. Как бы хотелось хотя бы рядом с домом подчистить местность, не нарвавшись на импровизированную облаву. Так и думал о пращах, примитивных луках и прочем, пока разбирал и примерно запоминал, что у меня здесь есть. Вот оно, родимое! Правда, работает ли? В последний раз я им тоже пользовался… чёрт, в институте. Не лучше Мии в этом плане я оказывается. Хороший радиоприёмник, с хорошей регулировкой и здоровенной антенной. Я тогда очень сильно скучал по родине и не нашёл ничего лучше, чем пытаться поймать хотя бы дальний восток. Все мозги тогда Мие прокомпостировал. А, теперь вспомнил, почему он здесь лежит, м-да. Батарейки сдохли. Стоило ожидать. Не хочу искать новые, пойду подключу к розетке. Аккуратно спустился с чердака, это было сложно, учитывая что обе руки заняты крупным приёмником, а лестница самая обычная выдвижная. Вроде справился. Проходя мимо комнаты дочери, слышу, как она пристаёт к школьнице с вопросами, а та неуверенно отвечает. Как и оговаривалось, сверхслуха у меня больше не было, но ничего подозрительного я услышать на чердаке не сумел. Возможно, я слишком жёстко себя веду? Снова гостиная. Поставив радио на журнальный столик, пододвинул удлинитель со стороны телевизора. И нужна карта. Карта, карта, карта… Нашёл. Город Токоносу, 2002 год. Не думаю, что что-то сильно поменялось за 5 лет. Пора ловить. Мерный шум радио успокаивал и по своему гипнотизировал, пока рука, как точнейший инструмент, двигала регулятор частот по японскому диапазону. Не знаю, возможно ли мне теперь спать, но мне кажется это монотонное действие свалило бы многих. О, что-то есть. Токио… не интересует, мы не сможем туда дойти пешком, слишком опасно. Нагоя, Китакюсю… Последний город кстати обещает эвакуацию из страны на танкерах. Звучит неплохо, надеюсь они сообразят бежать на острова Тихого океана, а не на материк. Где же мой «любимый» город, будь он неладен. Не знаю сколько я прослушал официальных и неофициальных радио, но первый успех был такой: «Вещает вторая старшая школа Токоносу, клуб радиолюбителей. Выжившие ученики и учителя смогли забаррикадироваться на четвёртом этаже правого крыла. Если вы можете, помогите нам. Если запереть школьные ворота и осторожно зачищать этаж за этажом, мы полностью освободим здание и безопасно переждём время до прихода спасателей! Повторяю…» Где же, где же это, бормотал я себе под нос. Ох и хреново же этим школьникам. Новые кварталы. Если может быть что-то хуже необходимости идти через мост, так это добровольно лезть в место с кучей многоквартирных домов. Но я всё равно их отметил. Бедняги могут быть вообще единственной организованной силой по эту сторону реки. Надо слушать дальше. Ещё немного всевозможных городов. Ну и свалка во всех диапазонах, видимо все кто сейчас может, те и вышли на связь. Так, ещё из моего города. «К вам обращается Соичиро Такаги. Вы прекрасно знаете, кто я. Мы держим эффективную оборону в моём поместье, куда стекаются люди со всего Токоносу. Мы обещаем кров пищу, воду и электричество. Повторяю…» Как же глубоко я сейчас выдохнул, как будто стравливая пар. Такаги. Из всех больших шишек, в хаосе удержался ультранационалист. Я сейчас даже не уверен, за что меня убьют быстрее, за не тот рост и русский акцент или же за то что я жить не должен чисто физически. Но, как ни странно, со всеми можно договориться. Где же он там на карте сидит. Ух, сука, за мостом. Хоть кто-нибудь, можно поближе? Я сам-то не уверен, что смогу пройти, а с дочкой и бесполезной школьницей это вообще превращается в суицидальное мероприятие. И прежде чем японский диапазон закончился, я выловил ещё одно сообщение из нашего города: «Говорят выжившие правого Токоносу. Мы отбили торговый центр Эон молл. У нас есть еда и оружие. Но нас штурмуют волна за волной. Трупами как будто кто-то командует. Мы примем любую помощь какую только можно. Хватит сидеть по домам! У вас рано или поздно кончатся запасы, но будет уже поздно. Помогите сейчас или умрите от голода и страха!» Мужик, конечно, сильно на нервах орёт. Видимо, там у них всё совсем глухо. При этом, это довольно близко к нам. Проблема в том, что я окажусь в перекрёстном огне. На меня будут нападать и те и те. И идти нужно сейчас, если я действительно хочу им помочь. Но там идёт организованное наступление… Не пойду ли я прямо на пепелище? Выделю себе час на решение. Школьники и Такаги точно дотянут до ночи, а как бы ни было странно для того, кто ночью слабее, тьма мой союзник от трупов. Торговый центр же под вопросом. Неважно что я решу, но если это будут ближайшие выжившие, то надо подготовиться. И не надо забывать, что есть четвёртое место. Где там он на карте. О, вот он. Центральный госпиталь Токоносу. Дальше всего от нас. Но именно там может быть Мия… Я разрываюсь от этого выбора. Помогу торговому центру – смогу взять с них оплату продуктами и может разживусь оружием вместо лома. Если меня не пристрелят раньше. Школа, при условии что всё получится, это приличная по площади территория, огороженная двухметровым забором с единственной уязвимостью в виде дырявых ворот. Но если сидеть тише воды ниже травы, то самостоятельно трупы туда не пойдут. Вот только я встречал того, кто может ими управлять по ночам. Такаги Соичиро… Как ни странно, его полуподпольная партия вполне сейчас может быть самой боеспособной частью населения. К тому же, его поместье расположено у края города а не в центре. По сути, ему нужно оборонять только одно направление. Госпиталь. Обращений из него не было. Но если я всё ещё готов искать Мию, мне нужно идти туда, наплевав на всех. И стоит быть готовым не найти там никого живого. Они не берут трубку, Мия не берёт трубку, радиосообщения не оставляют. Это не нормально. Мимоходом поднялся к дочке и вырвал у неё Юрико. Она смотрела на меня за это с глубокой благодарностью. Не понимаю, что у них там могло произойти, но главное, что Каори вновь улыбается. — Идём, пока не забыл, сделаешь под моим присмотром «варёные гёдза». Вредно конечно, но не умрёте. На одной яичнице далеко не уедешь, можно без печени остаться. Учил Юрико науке приготовления пельменей. За каждым действием следил и всё комментировал. Девушка очень неуверенно себя чувствовала на кухне, то обжигаясь брызгами кипятка, то согревая руки после замороженных пельменей. В конце-концов она попробовала свой первый в жизни комочек теста с мясом. — Странно… – непонимающе произнесла она. — Может тебе и непривычно, не знаю. Можешь организовать себе отдельную плошку с соевым соусом и порезанной зеленью и макать туда. Зови иди Каори, обед уже. Теперь не вымрут, надеюсь. Подходит срок решения. Куда же мне идти?