Атархис. Прихоть богов

      — Латариэль, — сияющая фигурка богини Жизни выплыла перед принцем из ниоткуда, обжигая его сознание ужасающей догадкой.       — Я снова умер, да?       — Нет, конечно нет! — с улыбкой убедила его Селия, — Я призвала тебя совсем по иной причине.       Латариэль испытал облегчение, но расслабляться не спешил. Вряд ли богиня просто соскучилась. Но она молчала, глядя на него, и размышляла о чём-то своём.       — Дитя, — произнесла она, наконец, так нежно, как не говорила с Латариэлем даже мать в глубоком безмятежном детстве, — я не могу вести тебя на всём твоём нелёгком пути. Ты должен пройти его сам и простить нас за то, что вмешались уже не единожды. Ты думаешь, это жестоко? Но у богов тоже есть свои правила, и нарушение их приводит к хаосу. Вряд ли мы с тобой ещё увидимся, дитя моё. Но запомни всего один совет, который сейчас спасёт тебе жизнь, — богиня быстро огляделась по сторонам, точно зверёк, услышавший вдали шум, и приблизилась, переходя на шёпот, — Нельзя пройти дважды одной тропой в надежде избежать вырытой там ямы, Латариэль, нельзя.       Картинка стала меркнуть перед глазами, голос становился всё тише, пока не превратился в тишину. Комната исчезла, оставляя принца в разряженной темноте, но не успел он задуматься над словами богини, как сон поглотил его вновь.       И снова свет, размытый, мутный, точно покрытая рябью гладь воды. И нереальная боль в груди, от которой сводило зубы. Каждый вдох отдавался новой порцией раздирающей агонии. Задыхаясь, Латариэль не сдержал болезненный стон. Сердце стучало из последних сил. Оно ещё усердно пыталось выполнять свою работу, когда осознание смерти накрыло, точно внезапная буря, снося всепоглощающим страхом все преграды. В глазах совсем потемнело, колени подкосились.       И, словно издалека, послышался дрожащий голос:       — Ты сам во всём виноват… Сам!       Он был необыкновенным: детским и взрослым, мужским и женским, единым и многозвучным одновременно.       Сердце стукнуло в последний раз.       Латариэль подскочил на кровати, бешено хватая ртом воздух и прощупывая грудь на наличие крови.       Ничего.       Страх начал понемногу отступать, освобождая место для тревоги.       — Мучают кошмары?       Латариэль вздрогнул, совсем позабыв о присутствии телохранителя, и медленно обернулся. Не чтобы ответить, — он справедливо полагал, что вопрос был риторическим, — а чтобы убедиться, что Приам и правда на месте и охраняет его покой. В это утро эльф рад был проснуться не один. Сидеть целый час до рассвета в полном одиночестве было бы тоскливо. Латариэлю даже не нужна была компания — лишь чьё-то безопасное, едва заметное присутствие.       Сердце ещё не успокоилось после сна, и принц провёл ладонями по лицу, снимая напряжение.       — Ты помнишь свою смерть?       Ещё вчера Латариэль ответил бы «нет», но сегодняшний кошмар вызывал некоторые сомнения.       — Не знаю.       — Не знаешь?       — Я не уверен. Почему ты спрашиваешь?       — Потому что тебе нужно с кем-то поговорить, — Приам смотрел ровно, без намёка на издевку, и его слова попали в точку. Латариэлю с первого дня хотелось обсудить с кем-то вопросы, что не уходили из его головы. Но как об этом мог догадаться вампир?       Чувствуя, как краснеет, принц опустил голову — волосы защитным полотном тут же опустились по обе стороны от лица:       — Поговорить с кем? С телохранителем? — презрительные нотки проскользнули в речь скорее по привычке.       — Именно потому что я всего лишь телохранитель, и моё мнение тебе не важно, ты со мной и поговоришь. Ты уже это делаешь.       Латариэль внимательно взглянул на Приама: тот едва заметно улыбался. И это была искренняя улыбка, дарующая чувство домашнего покоя, какое можно было бы ожидать от старшего брата, но не от того, кого знаешь неполные сутки.       Латариэль не понимал этого вампира, который словно и не замечал случайных оскорблений и надменного тона. Неужели ему совсем не обидно? Или успел привыкнуть к подобному отношению за время работы телохранителем? Или это разница в менталитете?       Но чувства были всё ещё обострены после кошмара, и Латариэлю нестерпимо хотелось поделиться с кем-то своими мыслями. Хотя бы теми, что можно, если нельзя было рассказать про богов.       — Я не помню свою смерть, — эльф говорил размеренно, подбирая каждое слово, — Но сегодня мне приснился очень реалистичный сон… Я не могу ничего утверждать, но что, если это — не игра воображения, а осколок утерянных воспоминаний? Не думаю, что хочу помнить свою смерть, но если это могло бы указать на убийцу… Жить стало бы проще.       — Сколько ты забыл?       — Достаточно.       — Наверное, страшно было остаться без воспоминаний?       — Нет, — довольно резко ответил Латариэль, не желая признаваться в самом главном.       В ответ Приам улыбнулся так, что эльфу без труда удалось понять, что ему ни на каплю не поверили. Снисходительно-понимающе.       Латариэль раздражённо выдохнул и, поднявшись с кровати, направился в ванную, бросив напоследок:       — Отправишь служанок сразу ко мне.       — Как скажешь, Высочество.       ***       Завидев Латариэля, Анвиль почтительно поклонился:       — Ваше Высочество, рад вас видеть. Сегодня вы сияете особенно ярко.       Он попытался улыбнуться, но вышло вымученно. Принц, который едва успел обрадоваться встрече, нахмурил тонкие светлые брови.       — Мы перешли на «вы»?       — Латариэль, я… — тихо выдохнул Анвиль, поднимая на него печальные глаза, и в следующий миг стремительно опускаясь на колени, — Ваше Высочество, я не смею даже молиться о прощении. Я глубоко сожалею о провале своих подчинённых и заверяю вас, что больше не допущу подобного. Примите мои самые искренние извинения.       Латариэль, поначалу опешивший, впал в ступор, но тоскливое чувство вины в голосе Анвиля резало душу, точно острейший нож.       Он и не подумал, что капитан стражи так близко воспримет свою роль в произошедшем. Сам Латариэль никогда не считал его виноватым, а потому никак не ожидал падения перед ним на колени.       — Поднимись, — тихо попросил принц, когда немного пришёл в себя.       Анвиль не двинулся, не посмел поднять даже голову.       Латариэль вздохнул, чувствуя себя немного неловко. Взгляды проходящих мимо придворных ощущались, будто тупые иглы, и он старался о них не думать. Неизвестно, что донесут через полчаса до королевы и остальных.       Латариэль присел на корточки, за подбородок поднимая голову Анвиля и заставляя взглянуть себе в глаза.       — Ты не можешь быть виноватым за всех своих подчинённых, — тихо сказал он.       — Могу. Это моя обязанность и моя вина. Амариллис права: я не имею права даже взглянуть вам в глаза, — ещё тише, почти шёпотом ответил капитан стражи.       Латариэль сжал зубы — снова Амариллис со своей любовью вмешиваться в чужие дела. Волна злости взвилась изнутри и тут же была откинута в сторону. Потом.       — Я не считаю тебя виноватым, слышишь? И только это имеет значение. А теперь поднимайся, ладно? Это приказ. Ты мне ещё нужен, так что не вздумай сбегать.       Латариэль улыбнулся, наблюдая, как удивлённо вытягивается лицо Анвиля.       — Мне сказали, что ты ничего не помнишь, — хрипло произнёс он, на что принц мысленно подчеркнул пункт о своей правоте насчёт далеко не официальных отношений между ним и этим эльфом.       — Не помню. Но почему бы мне не пройти этой тропой дважды? — едва договорив, Латариэль похолодел. Улыбка незамедлительно сползла с его лица, а в голове снова зазвучал голос богини из сна: «Нельзя пройти дважды одной тропой в надежде избежать вырытой там ямы». Этот момент совсем вылетел из головы, и теперь принц вдруг задумался о значении фразы. Последняя подсказка… О чём? О повторении пути? Об опасностях?       — Латариэль? — донёсся до него взволнованный голос Анвиля. — Ты хорошо себя чувствуешь?       Не самое подходящее время для раздумий.       — Да, просто голова закружилась, — Латариэль поднялся с корточек и с прежним энтузиазмом улыбнулся капитану стражи, — Может, встанешь уже?       Анвиль подчинился, всё ещё посматривая на принца с подозрением.       — Хочешь, мы отменим сегодняшнюю тренировку? Всё-таки ты совсем недавно… выздоровел.       — Ну уж нет! Меня и без того её вчера лишили.       Капитан стражи с легко читаемой нежностью улыбнулся:       — Тогда я схожу за оружием.       Он отправился в сторону одноэтажного длинного здания оружейной, и Латариэль остался наблюдать за его удаляющейся широкой спиной.       — А ты можешь быть милым, когда захочешь, да? — негромкий голос Приама раздался за спиной, и эльф вздрогнул. Он успел позабыть о присутствии телохранителя в нескольких метрах позади и крайне тонком слухе вампира.       Кончики острых ушей покраснели.       — Будь добр, замолчи. И хотя бы сделай вид, что не подслушивал.       Приам, казалось, не заметил его слов:       — Кто он?       Латариэль повернулся к нему лицом и, сложив руки на груди, ответил почти с вызовом:       — Капитан королевской стражи. Какое это имеет значение?       — Тогда он всё же косвенно, но виноват в твоей смерти. Зачем ты вытираешь ему сопли?       — Ты лезешь не в своё дело, вампир, — голос принца звучал с королевским холодом, — Ты здесь, чтобы охранять? Тогда обойдёмся без твоих бесценных советов.       — Но ты же понимаешь, что такое отношение к ошибкам и ваши семейные заскоки рано или поздно ни к чему хорошему не приведут?       — С каких пор наёмники стали разбираться в управлении страной? — ядовито поинтересовался Латариэль.       — Ах да, кто я такой, чтобы давать советы? — к удивлению эльфа усмехнулся Приам и, развернувшись лицом к замку, вдруг выдал, — Красивый дворец.       От недоумения Латариэль растерял всё своё раздражение. Так очевидно ещё никто не менял тему. Странный этот вампир. Не похоже, чтобы его задевали какие-то грубости. Но, хотя говорить им приходилось немного, обычно слова Приама попадали в цель. Как, например, сегодня утром. Латариэля на самом деле сжигало желание кому-то рассказать о том, что произошло, но боги вряд ли одобрили бы такое решение, а потому приходилось засовывать свои желания, как обычно, подальше в закрома души.       И, несмотря на всё, Приам будто видел принца насквозь и словно бы пытался помочь, что делало его в глазах Латариэля только страннее.       Эльф ощутил лёгкую рябь стыда за своё поведение, одновременно удивляясь, что ещё не забыл это чувство.       Подумывая извиниться, он взглянул на Приама, но так и не смог переступить через гордость. В конце концов, зачем извиняться, если никто не обиделся? К тому же, разве не унизительно просить прощения у нижестоящих?       Не найдя, что ещё сказать, Латариэль растерянно пробормотал:       — Ага, красивый…       И не преувеличил ни на миг. Дворец действительно был шедевром эльфийской архитектуры. Огромный, величественный, но выглядящий лёгким, будто бы был сделан не из прочного песочного камня. Дворец Вечного Солнца. Тонкие высокие шпили, тянущиеся к самому небу, опутанные цветущим плющом. У главных ворот сейчас не виднелись, но слышались искусственные водопады. А над ними — гигантская статуя прекрасной крылатой девушки, несущей в руках хрупкий Цветок Жизни — богини Селии, которую так почитали эльфы.       Если приглядеться, на западе можно было разглядеть светлые шпили весеннего дворца Цветущего Благополучия. Туда Латариэль с семьёй и придворными перебирался в самое прекрасное время года, чтобы насладиться бесконечными цветущими садами. Эльфийское чувство прекрасного пело, глядя на эти великолепные сооружения, которыми полнилась столица.       — Латариэль, — позвал вернувшийся Анвиль и взглянул на Приама, — Так это он твой новый телохранитель?       Принц кивнул.       — Вампир, — пренебрежительно фыркнул капитан стражи.       — Какая наблюдательность, — отозвался Приам.       Они одарили друг друга долгими взглядами, и Латариэль мог бы поклясться, что почувствовал возникшее между ними напряжение.       — Анвиль, может, уже начнём? — чуть раздражённо прервал он их. Наблюдать за чужими препирательствами у него не было ни малейшего желания.       — Да, Ваше Высочество, — мгновенно переключил на него своё внимание Анвиль, — Сейчас сделаем небольшую разминку, после чего у нас минут сорок на тренировку мечей.       И оставшиеся полчаса стрельбище в твоём распоряжении.       Латариэль предпочёл бы всё время, отведённое на военную подготовку, провести с луком, но, к сожалению, для принца требовалась всесторонняя подготовка. Однако меч в его руках отказывался держаться твёрдо, движения получались недостаточно быстрыми, выпады неточными, так что Анвиль принял решение отпустить принца на десять минут раньше.       — Ближний бой — это не моё, — смущённо улыбнулся Латариэль, вытирая пот с мокрого лба, пока они шли в оружейную.       — Потому что тебе он не нравится, — Анвиль провёл ладонью от плеча до локтя эльфа, задерживаясь немного дольше положенного, — Я замечал, что лучше всего у тебя выходит то, что ты любишь делать.       — Как у типичного избалованного ребёнка, — встрял в разговор Приам, пристраиваясь с другого бока Латариэля.       Принц вспыхнул, резко оборачиваясь:       — Ради богини! Почему ты опять ко мне цепляешься?       — Я не цепляюсь. Я пытаюсь тебе помочь, — спокойно заявил Приам и обратился уже к Анвилю, — Стоит ему запретить стрелять, пока не поднимет ближний бой, и через неделю он будет фехтовать едва ли не лучше тебя. Зачем ты с ним нянчишься?       Капитан стражи нахмурился, но не успел ответить, так как вновь заговорил Латариэль.       — Какая тебе разница до меня и моего ближнего боя? Почему ты опять лезешь со своими советами?       Сдерживать злость становилось всё сложнее — принц чувствовал, как подрагивают кончики пальцев от желания что-нибудь сломать или разбить.       — Чем лучше ты подготовлен, тем проще мне работать.       — Я воспользуюсь луком, если потребуется, — сквозь зубы процедил Латариэль.       — На близком расстоянии лук не поможет. Уже не помог, — покачал головой Приам, — А враг был очень близко. Гораздо ближе официального расстояния, я имею в виду.       Поняв, на что намекает вампир, эльф взглянул на него с ненавистью. Это было уже слишком. Слишком некрасиво и слишком больно.       Отбросив меч в сторону, Латариэль отправился в сторону дворца.