Он не любит его с января... наверное

Слуги накрыли им поздний ужин, точнее Эчизену, поскольку хозяин изволил отужинать на пару часов раньше в одиночестве и теперь, словно в отместку за не слишком приятную трапезу, пристально следил за брюнетом, так что у последнего кусок в горло не лез. - Да понял я, понял, что ты недоволен, - проворчал он. – Не смотри на меня так, дай поесть нормально. - Очень, - кивнул ему в ответ блондин. - Что? - Очень недоволен. - Мне еще раз извиниться? – ворчливо, скрепя сердце предложил сейгаковец. – Ну извини. - Господи, Эчизен, - поморщился Атобе, - и это, по-твоему, извинения? - Не нравится – твои проблемы. - Некоторые мои проблемы могут стать и твоими, - вкрадчиво произнес блондин. - Атобе, ты меня что, запугать пытаешься? – фыркнул юноша. – Удачи. Как прошла твоя встреча? - Нормально, и не меняй тему. - Хорошо поработал? - Просто отлично, и я сказал уже: не меняй тему. - Молодец, - торжественно произнес Рема. Атобе скрипнул зубами, резко поднялся с дивана и, плотно закрыв ведущую в столовую дверь, отрезая возможные пути отступления и не собираясь впускать слуг, подошел к насторожившемуся брюнету, встав у него за спиной. Вилка в руке едва заметно дрогнула и опустилась на тарелку. - Атобе? – осторожно позвал его юноша, не рискнув обернуться. Хетеец, затаивший обиду, - это страшный хетеец, а уж король Хетея и подавно. Эчизен хоть и не повелся на его напускное спокойствие, пока они шли от метро до дома, но почему-то чего-то шибко серьезного не ожидал, полагая, что Атобе все же остынет… вероятно, не сегодня. – Знаешь, я наелся, - в несколько глотков осушив стакан с апельсиновым соком, буднично молвил теннисист и попытался встать из-за стола, но руки, опустившиеся ему на плечи, с силой заставили опуститься обратно на стул. – Атобе, а ты разве спать не хочешь? – невинно, стараясь замять намечающийся скандал, спросил Рема и даже положил ладонь поверх руки блондина, успокаивающе проведя по ней. – Тебе ведь наверняка завтра утром рано вставать. Дела, совещания, встречи… или зачем ты там приехал, - совсем тихо пробормотал он последнее себе под нос. - Какой ты у меня, оказывается, заботливый, - протянул Атобе. – Кому расскажу – не поверят. - И не надо рассказывать, - «и вовсе это не забота, придурок». - Действительно, не надо, - легко согласился с ним хетеец. – А вот поговорить с тобой, мой хороший, придется в обязательном порядке. - Ты собрался болтать с моим затылком? – поинтересовался Эчизен. - Не только заботливый, но еще и внимательный, - наигранно восхитился Атобе. Не успел брюнет весь подобраться, справедливо ожидая подвоха, как блондин резко поднял его вверх, развернул к себе лицом и, одной рукой взявшись за край скатерти, единственным молниеносным движением стянул ее со стола, а другой рукой подсадил на полированную поверхность замершего от разлетевшегося по всей столовой звона битой посуды брюнета. - Атобе, ты… - Эчизен ошеломленно уставился на разлетевшиеся по дорогому ковру остатки еды, разлитый из разбившегося графина сок и проскользнувшие в противоположную сторону от стола, по сияющему чистотой полу, столовые приборы. – Соврал. Ты зол, - глухо закончил он. - Злым меня, надеюсь, тебе увидеть не доведется, а сейчас я просто недоволен, - мягко поправил его хетеец. - Просто? – с нервным смешком переспросил теннисист. – У тебя все «просто». - Разве у меня? – вопросительно изогнул брови блондин. – Так, значит, это я в одиночку отправился обследовать незнакомый город, на ночь глядя, весь такой соблазнительно одетый, наивно хлопающий глазками по сторонам и без ракеток, которыми в случае чего можно хоть накостылять? - Все было совершенно не так, - нахмурился Эчизен и фыркнул: - И никто, кроме тебя, не подумает, что я «соблазнительно одет». - Наивный, как я и говорил, - с тяжелым вздохом отозвался Атобе, крепче сжимая стройное тело в объятиях. – Ты ушел без денег, без документов, без охраны или просто сопровождающего. Не местный и даром, что английский у тебя практически родной язык. А если бы что случилось? Тебя, такого смазливого, куда-нибудь затащили или вообще похитили? - Атобе, ты действительно параноик, - покачал головой Рема. – Кому я здесь нужен? - К сожалению, именно из-за того, что я живу в сияющем и грязном мире бизнеса, где все имеет свою цену, я знаю, о чем говорю, - взгляд темно-голубых глаз словно стал жестче, и брюнет невольно поежился. – Рема, ты ведь умный и весьма сообразительный мальчик, и понимаешь, что жизнь далеко не такая простая и чистая, какой кажется на первый взгляд. Тем более в чужой для тебя стране, - он ласково провел костяшками пальцев по скуле, не расцепляя взгляда с внимательно смотревшими на него желто-зелеными глазами. – В следующий раз, когда захочешь прогуляться, а меня снова не будет рядом, возьми кого-нибудь с собой. - Даже во внутренний двор? – съехидничал сейгаковец, с каким-то облегчением наблюдая, что вот теперь-то блондин, кажется, успокоился или на пути к этому. - Туда можешь выходить только с ракетками, - хмыкнул Атобе. – Если что, точно отобьешься. А если тебе еще и мячиков дать… - по его губам скользнула столь знакомая усмешка, отразившаяся в красивых глазах. - Ладно, я понял, - Эчизен невольно улыбнулся, взяв на заметку, что неплохо было бы вновь увеличить скорость замаха. Так, на всякий случай. Да и в матчах это ему пригодится. Точнее, именно в матчах и должно пригодиться, но мало ли судьба подкинет иные ситуации? Хетеец посмотрел на него внимательно, провел ладонью по щеке, обнял за шею. Взгляд его опустился ниже, на приоткрытые в легкой, почти растаявшей улыбке, губы. - Проверю, - тихо предупредил он и наклонился, целуя юного теннисиста, такого все еще невинного, не воспринимающего всерьез то, что он может для кого-либо, кроме Атобе, выглядеть соблазнительно. Если бы только все действительно было так, у хетейца список поводов для волнений значительно сократился бы. Поцелуй был жадным, ненасытным, с едва ощутимым привкусом горечи, словно через него хетеец передавал все невысказанное словами тревожное волнение, заставлявшее его беспокойно мерить шагами гостиную, пока гордость не сдала позиции, а рука не потянулась за телефоном, когда стрелки на часах уже начали последний до полуночи круг. Руки блондина словно жили своей жизнью, скользя по ногам сейгаковца, сминая бока, сцепляясь за спиной. Расстегнули, стянули с худых плеч кардиган, едва не разорвали новую, лично хетейцем выбранную рубашку, разводя полы в стороны и обнажая бледное стройное тело. Почувствовав, как от внезапной смены температур по коже пробежали мурашки, Эчизен попытался было отстраниться, но Атобе лишь крепче прижал его к себе, сминая губы в горячем страстном поцелуе. - А… Атобе, - с трудом оторвавшись, тяжело дыша, прошептал брюнет, - не здесь же. - Второй раз я на это не поведусь, - с тихим смешком хрипло прошептал в ответ хетеец и заткнул открывшийся излить новое возмущение рот тягучим, таким остро-нежным и жадным поцелуем, что у юноши все мысли разом вылетели из головы, а из груди вырвался приглушенный, полный удовольствия стон. Кардиган слетел с гладкого стола на пол, в сторону полетела рубашка, молния джинсов расстегнута. Заведя руки за спину и опершись о холодный стол, Эчизен приподнял бедра, позволяя Атобе одним рывком стянуть с себя джинсы вместе с бельем. На возбужденный член тут же опустилась рука, пальцы кольцом обхватили налитый ствол, быстро заскользив вверх-вниз. Рема закинул голову назад, чуть ли не до крови прикусив губу, сдерживая срывающиеся с губ непозволительно громкие, томные стоны, и непроизвольно развел ноги в стороны. - Я ведь говорил раньше, - хрипло, прерывисто дыша, прошептал Атобе, на мгновение остановившись, - я хочу слышать тебя. - Атобе, - машинально толкнувшись в замершую руку, до боли кусая губу, Эчизен поднял на блондина смущенный, подернутый чистым желанием взгляд. – А как же слуги?.. - К черту их, - прорычал тот, готовый окончательно потерять самообладание при виде такого будоражащего выражения глаз цвета чистого золота. – И о них ты сейчас должен думать в последнюю очередь. Вообще ни в какую! Рема тихо рассмеялся бы в ответ, но вместо этого захлебнулся собственными эмоциями, едва Атобе вновь продолжил скользить рукой вдоль его напряженного члена, жестко, яростно, приближая скорую разрядку. Сил кусать губы уже не было, и с них только слетали несдержанные сладкие стоны, лаская слух хетейца и испытывая его волю на прочность, заставляя ходить на грани, в нескольких шагах от того, чтобы не спустить самому только от одного вида любовника. По телу волной прошлась знакомая пробирающая дрожь. Запрокинув голову назад и невольно выгибаясь, не сдерживая сладострастного стона, Эчизен бурно кончил себе на живот. Локти резко подкосились, и он безвольно рухнул спиной на холодный стол, больно стукнувшись затылком, но почти не почувствовав этого. Пытаясь отдышаться, Рема не сразу ощутил, как блондин проник в него сначала одним пальцем, а затем двумя, и тут же напрягся. - Расслабься, - хрипло прошептал Атобе и, свободной рукой крепко обняв теннисиста за бедро, одним рывком потянул к краю стола, ближе к себе. – И потерпи немного. - Я вообще-то предлагал «не здесь», - тяжело дыша, умудрился ехидно отозваться тот и разве что поморщился, не издав ни одного звука, когда блондин проник в него третьим пальцем. - Раз ехидничаешь, значит, терпимо, - ухмыльнулся Атобе. - Болтай меньше, - прошипел Рема, морщась от почти болезненного дискомфорта. - Как скажешь, - прошептал тот в ответ и, притянув любовника к себе, жадно поцеловал, отвлекая от неприятных ощущений. С трудом сдерживая и так держащееся на крупицах самообладание, хетеец тщательно растягивал юношу, чье тело было столь хрупко и пока еще непривычно к сексу, пока не скользнул по простате, вырвав из груди теннисиста удивленно-сладкий полувздох-полустон. Увеличив темп и дождавшись, что брюнет сам начал насаживаться на пальцы, Атобе потянулся свободной рукой к ремню и молнии брюк, тесно сжимавших его собственный, стоящий колом возбужденный член. С глухим стуком брюки упали на пол, боксеры приспущены. Собрав с впалого, напряженного живота Эчизена белесую сперму в кулак, не имея под рукой более подходящей смазки, блондин провел по пульсирующему члену, притянул сейгаковца к себе вплотную и, закинув стройные ноги себе на плечи, вошел сначала осторожно, протолкнув одну головку. Рема задержал дыхание и прикусил припухшую, без того искусанную губу, заставляя себя расслабиться. Переждав одну сотую долю секунды, как могло показаться Эчизену, Атобе одним резким движением вошел в него до конца и тут же припал к его губам в успокаивающем поцелуе, перехватывая болезненный стон, жадно сминая губы, заставляя отвлечься от боли проникновения. А дождавшись, как распростертое под ним тело немного расслабится, задвигался внутри, постепенно наращивая темп, меняя угол и скользя по простате, каждый раз вырывая из груди совершенно другие, надрывные, сладкие, протяжные стоны, заставлявшие просто сходить с ума. - А… Атобе… - Ты даже в постели… - говорить, шептать, даже думать было тяжело, мысли бессвязно путались, и можно было лишь чувствовать это острое, концентрированное наслаждение, распространявшееся по каждой клеточке, заполнявшее собой без остатка, - …будешь звать меня по фамилии? – хрипло, с трудом связно закончил хетеец, яростно, ненасытно вдалбливаясь в податливое тело. - М-м… - Эчизен откинулся на спину, выгибаясь, беспомощно цепляясь за стол, но пальцы лишь скользили по гладкой поверхности, обжигающе холодной, создававшей острый контраст с тем пламенем, в котором юноша купался, подмахивая бедрами, насаживаясь, отдаваясь блондину, не помня себя. Кончив с разницей в несколько секунд, Атобе завалился на распростершегося по столу сейгаковца, тяжело дыша, слушая, как совсем рядом, словно эхом его собственного, гулко бьется чужое сердце. - Это было… потрясающе, - отдышавшись немного и приподнявшись на локтях, нависая над любовником, прошептал хетеец и в приступе невыразимой, затопившей сознание нежности тягуче-ласково поцеловал брюнета, чьи закрытые веки слабо трепыхались, будто бы под ними все еще играл разверзшийся яркими, ослепительными красками фейерверк пережитых эмоций. - Если не считать моей отбитой спины, затылка и этого чертовски холодного стола, - не открывая глаз, тихо, еле слышно, ехидно отозвался Эчизен. - Поболит, поболит и перестанет, - в тон ему ответил блондин, наклонился, ставя на трепещущей жилке на шее великолепный засос, спустился, отмечая таким же соблазнительную впадинку между ключиц. – А если я их поцелую, то все пройдет гораздо быстрее, - ухмыльнувшись сквозь поцелуй, промурлыкал он. - Если врач из тебя такой же, как слушатель… хреново, - мрачно подумал вслух Рема, чувствуя, как его все сильнее пробирает не жар поцелуев Атобе, а холод поверхности стола. - Вот слушатель из меня как раз превосходный, - оскорблено заметил хетеец. - Ты слушаешь только себя, - фыркнул брюнет. - Я прислушиваюсь к собственному мнению больше, чем к чужому, - поправил его Атобе, про себя мысленно добавив: «Гораздо чаще. Практически всегда». – Это разные вещи. Но я всегда внимательно слушаю мнение других, должен же я знать, что думают окружающие меня люди? И представлять, что от каждого из них ожидать. - И от меня? – скептически вздернул бровь теннисист. - А от тебя, мой хороший, - наклонившись, прошептал он ему в самые губы, - в первую очередь, - и нежно поцеловал, одновременно с тем ласково проводя руками по обнаженному телу, очерчивая себе одному известные узоры. Эчизен лениво ответил на поцелуй, слегка подавшись вперед, но скоро разорвал его и проворчал, зябко подернув плечами: - Я замерз. - Тогда надо менять дислокацию, - наблюдая за ним, таким милым в своей проснувшейся колючести, Атобе улыбнулся. – Желательно в район нашей спальни. - А я с самого начала об этом говорил вообще-то, - обвиняющее припечатал Рема и нахмурился. – Что значит «нашей» спальни? - Ты же не думал, наивный мой, что под крышей моего дома, в чужой для тебя стране, я оставлю тебя одного даже в постели? М-м, тем более в постели. Эчизен вздохнул, наигранно протянув: - Надеялся. - Знаю я, как ты надеялся, - усмехнулся Атобе, лукаво блеснув темно-голубыми, обычно казавшимися такими холодными, а сейчас словно оттаявшими, глазами. На следующее утро, хотя скорее уже день, Эчизен проснулся поздно, чувствуя во всем теле приятную, чертовски расслабляющую усталость. Даже веки поднимать не хотелось, не то, что шевелиться, тем более лежа в такой воздушно-мягкой постели, под теплым, приятно льнущим к телу одеялом, с идеальной подушкой под головой. Перебравшись вчера вечером из столовой в спальню, они занимались сексом еще раза два или три, даже, возможно, три – Эчизен точно не помнил. А вот тело настойчиво подсказывало, заставляя все сильнее склоняться к последнему варианту. Надо было подниматься с кровати и идти в душ, приводить себя в порядок, но… та-а-ак лень. Рема не помнил, когда еще у него было такое дикое желание валяться и валяться, нежась в постели. Но Атобе хорошо постарался, чтобы он сегодня никуда втихую не свалил до поздней ночи и тем самым не заставлял самого короля Хетея в очередной раз волноваться. Эчизен отлично понимал, что даже если он пересилит себя и таки выйдет из спальни, то из дома даже шагу не ступит. Чертов Атобе! Он наверняка даже ракеткой сегодня будет махать медленнее, чем грузится Интернет в особо отдаленных районах. Если вообще сможет геройствовать настолько, чтобы играть в столь подвижный вид спорта. Кое-как Эчизен пересилил себя через добрый час, буквально приказав себе и пристыдив, что негоже валяться без дела целый день. Отправился в ванную, отмокал там, периодически включая контрастный душ, и не вылез, пока окончательно не почувствовал себя значительно лучше. Освежившийся и даже готовый на спортивные подвиги, хотя в последнем он еще немного сомневался, переодевшийся, брюнет спустился на первый этаж, нашел кухню и по-простому перекусил там в компании удивившихся слуг. Перекусив и даже умудрившись вовлечь себя в разговор, Рема послонялся по дому, откровенно не зная, чем себя занять, на мгновение задумался и вернулся в спальню за ключом от корта, решительно настроившись если не поиграть, то хотя бы посмотреть и, возможно, оценить будущих противников. Для желающих поиграть, дожидающихся своей очереди, и просто зрителей во внутреннем дворике вокруг корта в некоторых местах были оборудованы специальные скамейки с тентом, спасавшим от летней полуденной жары. Бывало, в пределах видимости мелькали чьи-то слуги, приносившие своим хозяевам прохладительные напитки или все, чего душа пожелает. Эчизен прекрасно устроился в одиночестве на свободной скамейке – этим утром в будний день такими были практически все – поморщился немного, садясь на прохладное твердое дерево, и сконцентрировался не на своих ощущениях, а тройке ребят, двое из которых играли матч, а последний сидел на вышке. Подходил к концу седьмой гейм, счет был 4:2. Сейгаковец следил за движением мяча, мельком фиксировал в памяти скорость и угол замаха ракетки то одного игрока, то другого, наблюдал за передвижениями обоих по корту. Несмотря на чистое небо и солнечный день, было довольно прохладно. Понаблюдав некоторое время за игрой, дождавшись, когда счет сравняется, Эчизен вернулся в дом. Атобе обмолвился, что на каком-то этаже оборудован «простенький» спортзал, и юноша намеревался провести ближайший час-полтора там. Привычное к ежедневным тренировкам тело требовало физической нагрузки. «Да и что мне теперь, каждый раз после секса с этим озабоченным Обезьяньим королем потом целый день отходить, пропуская тренировки? – злясь то ли на блондина, то ли на самого себя, подумал теннисист. – Так не пойдет! Придется как-то привыкать… черт. Спасибо, что могу хотя бы ходить кое-как нормально». Закончившие восьмой гейм, парни искоса проводили взглядом незнакомого симпатичного юношу азиатской наружности, некоторое время следившего за ходом матча, но ушедшего, не дождавшись последнего мяча и результата. - Любитель? - Если вообще ракетку когда-либо в руках держал, - хмыкнул второй. Атобе все не было, время тем временем близилось к вечеру. Позанимавшись, стискивая зубы и терпя ноющую боль, позже Эчизен немного прогулялся поблизости, на этот раз не сбегая от сопровождающего, вернулся, переоделся и, подхватив на всякий случай спортивную сумку с ракетками, вновь спустился во внутренний двор. Чувствуя себя уже значительно лучше, он готов был сыграть один-другой матч, тем более что делать все равно было нечего. А вокруг корта народу оказалось немного больше, чем до обеда. Знакомые, игравшие ранее, парни сидели на одной из скамеек, болтая с тройкой своих сверстников – кажется, это была именно та компания, за которой Рема и Атобе наблюдали прошлым днем с террасы. Здесь также были, тихо переговариваясь между собой и мельком бросая благосклонные взгляды на игравших на корте девушек, представительные мужчины среднего и пожилого возраста, одетые изысканно-небрежно, по-домашнему, насколько это могло показаться со стороны. Эчизен опустился на знакомую пустую скамейку, уже не морщась, и, не обращая внимания на остальных зрителей и просто отдыхающих, устремил взгляд на корт. Рядом тихо, обозначая свое присутствие, зашевелился подошедший следом слуга, предлагая юноше стакан прохладного апельсинового сока, но тот только покачал головой, не отводя взгляда от игры. Его тем временем тоже заметили – и не только уже примелькавшиеся за два дня парни. Незнакомый смазливый юноша азиатской наружности, столь расслаблено чувствующий себя в совершенно чужой, закрытой среде, волей-неволей должен был привлечь к себе внимание устоявшейся в этом дворе публики, знавшей друг друга и всех соседей в лицо. Эчизен чувствовал на себе чужие взгляды. Любопытные, внимательные, оценивающие, снисходительные, пренебрежительные. Порой липкие и холодные. Презрительные. И только тихо фыркнул себе под нос, слишком привычный и нечувствительный к подобному вниманию со стороны. Когда стоишь на арене, вмещающей до двадцати и более тысяч зрителей, на полуфиналах и в финалах турниров забитой до отказа, когда все взгляды направлены на тебя и твоего соперника, тут хочешь, не хочешь, а со временем привыкнешь, иначе сконцентрироваться на матче просто не получится. Нервы сдадут раньше. Милостиво разрешая думать собравшимся вокруг незнакомым людям что угодно и как угодно, Эчизен внимательно, с напускным выражением полного равнодушия и скуки наблюдал за подходящим к концу недолгим матчем. Не похоже, что девушки увлекались теннисом всерьез, скорее воспринимали его как хобби. Сжав и разжав пальцы рук, юноша чувствовал, что готов сыграть с любым противником, лучше, конечно, посильнее, но желание просто сыграть было настолько глубоким, что все остальное отошло на второй план. Краем уха Эчизен уловил посторонний шум и бросил мельком взгляд в сторону. Из соседнего, через один, дома вышла небольшая компания мужчин, всего трое, но боковым зрением сейгаковец отметил, как при их появлении подобралась знакомая компания парней, а некоторые мужчины, что до этого сидели и тихо переговаривались, замолчали и, приветственно кивнув пришедшим, улыбнулись, частично стирая с лиц выражение чопорности и холодной надменности. Поняв, что ничего интересного не происходит, Рема вновь перевел взгляд на корт. - Лиам, какая встреча! – от недавно появившейся на горизонте компании отделился один человек и подошел к соседней с той, где сидел Эчизен, скамейке, присоединяясь к мирно сидевшему на ней в одиночестве пожилому мужчине. Сейгаковец скосил недовольный взгляд на неожиданно резво подскочившего англичанина, громко приветствовавшего подошедшего мужчину. Если они и дальше будут обмениваться любезностями на повышенных тонах, то Эчизену предстоял тяжелый вечер – будучи невольным слушателем чужого, никак не касавшегося его разговора. - Я думал, мы увидимся в пятницу вечером на обеде у Бланфордов? - Так ты не рад меня видеть? – тихим, низким смехом рассмеялся собеседник. - Разумеется, рад, о чем ты говоришь? Но это, право, неожиданно, ведь ты довольно редко появляешься здесь и все больше времени проводишь за городом. - Скажешь спасибо моему внуку, - насмешливо ответил мужчина. – Его задержали дела, а я приехал неожиданно раньше, чем планировал. И решил заглянуть к тебе ненадолго, увидеться хотя бы мельком и, возможно, выпить по бокалу шерри. А ты, как обычно, коротаешь вечера во дворе, - в тоне его голоса проскользнуло легкое пренебрежение. – Неужели есть кто-то на примете? - Внук? – собеседник явно удивился, но, кажется, приятно. – Помню его, как же. Хороший мальчик. Твой наследник? А на примете… есть некоторые ребята, - с некоторым сомнением протянул он. - Наследник, - утвердительно, с нотками потаенной гордости произнес Лиам и скептически хмыкнул. – Ну, что ж. Приятно слышать. - А ты не хочешь сыграть с кем-нибудь из них? – поинтересовался мужчина и кивнул в сторону внимательно все это время следивших за ним компании парней. Собеседник проследил взглядом в указанную сторону, задумчиво окинул подобравшихся ребят и одного из них, уже почти вставшего с места. - Знакомые все лица… - лениво протянул он, чуть прищурившись. – Кажется, некоторых из них я видел на последнем турнире. Хорошие были игры, но не отличные. - Ты как всегда суров, - усмехнулся в ответ мужчина, качая головой. – Они всего лишь дети. - Когда встаешь на корт, твой возраст, возраст противника не имеет значения, - жестко произнес собеседник. – Только твое собственное мастерство. И новичок может победить, если обладает всеми для этого талантами и волей к победе. Уже почти смирившись с тем, что слышит весь разговор от и до, и стараясь не обращать на раздражитель внимания, Эчизен невольно уловил последнюю фразу и на этот раз куда более внимательно присмотрелся к незнакомцу. Довольно высокий, хорошо сложенный мужчина, вероятно, до сих пор следящий за собой и поддерживающий тело в форме, несмотря на почтенный возраст, угадывающийся по седым вискам и едва заметным морщинам в уголках глаз. Светлые волосы, цепкие, не поблекшие с годами голубые глаза, горделивая осанка. И великолепные манеры, проскальзывавшие в каждом жесте. Отведя взгляд от ребят и мельком окидывая собравшихся вокруг корта людей на предмет возможного противника, Лиам остановился на сидевшем на соседней скамейки юноше, встретившись с внимательными желто-зелеными глазами. Черты лица показались ему неожиданно смутно знакомыми, хотя Лиам не помнил, чтобы имел дело с японскими школьниками. - Мальчик, - снисходительно обратился он к брюнету, - ты играешь в теннис? Эчизен недобро прищурился. - Может быть. - Может быть? Что за ответ такой? – удивление сменилось раздражением. – Ты либо играешь, либо нет. - Хотите проверить собственную теорию? – усмехнулся брюнет, провокационно изогнув бровь. Лиам одобрительно хмыкнул. - А ты уверен, что у тебя есть все таланты и воля к победе, новичок? - Не знаю, какие именно таланты вы имеете в виду, но воля к победе, возможно. - И откуда появился такой дерзкий ребенок? – ухмыльнулся мужчина. Эчизен взглянул на него с удивлением. - Вам в подробностях рассказать, как это происходило? Сам от себя не ожидая, Лиам хохотнул, все больше желая сыграть с этим незнакомым парнем. - Сыграем? Эчизен только этого и ждал. Пожав плечами, он потянулся к сумке за ракеткой, скрывая азартно вспыхнувший взгляд, подхватил лежавшую все это время на скамейке кепку и, надев, направился к залитому солнечными лучами корту. А Лиам, получив от слуг друга сменную форму, переоделся в раздевалке и, одолжив ракетку, присоединился к сейгаковцу. Занимавшиеся до этого своими делами невольные зрители неожиданно заинтересовались происходящим и устремили любопытные взгляды на корт, где должен был сыграть этот незнакомый загадочный юноша против известного в прошлом талантливого теннисиста, в настоящее время являющегося одним из спонсоров Уимблдона. Начинавшийся неспешно, с взаимного изучения противников, с третьего гейма матч принял совершенно иной темп. Быстрый, яростный, атакующий. Но и соперник был не промах, отвечая глухой защитой, дерясь за каждый мяч и в этом стремительном обмене умудряясь вовремя углядеть аут. Изредка морщась от особо резких, неприятных движений, Эчизен тихо радовался про себя, что днем достаточно разогрелся, для того чтобы сейчас играть против такого сильного соперника и не охать. А Лиам благодарил судьбу, что так удачно подвела его сегодня к встрече с этим талантливым юношей, так спокойно и уверенно державшегося против него, играющего практически на равных. И чем дальше, тем больше мужчину одолевали сомнения, в чью же сторону, в конце концов, склонится чаша весов тех самых талантов и воли к победе. И это раззадоривало, заставляя, несмотря на возраст, выкладываться в полную силу, как когда-то давно. Слишком много времени утекло с тех пор, как он мог играть в любимый вид спорта не только ради самой победы и титула, но и наслаждаться самим процессом, встретив достойного соперника. Последний мяч прострелил неожиданно быстро, словно и вовсе исчезнув на мгновение из поля зрения. - 6… 4… - ошеломленный судья, сглотнув, результат объявил не сразу. – Победитель… - он медленно повернулся к отошедшему с линии подачи, направившемуся к сетке, сейгаковцу, надеясь, что тот скажет свою фамилию, но тот вопросительный взгляд проигнорировал. Отвечая крепким рукопожатием, Лиам не отпустил руку брюнета и внимательно, даже пристально вгляделся в его лицо. - Молодой человек, - совершенно другим тоном серьезно обратился он, - почему я не видел вас на юношеском турнире Уимблдона? Проглотив удивленный вздох, Эчизен недоуменно вскинул бровь, не видя связи. - Значит, я уже не мальчик… дедушка? – ехидно поинтересовался он. Голубые глаза удивленно расширились. - Дерзишь, - справившись с нахлынувшим удивлением и весело ухмыльнувшись, пожурил мужчина парня. – Но за такой отличный матч я тебя прощаю. Вот только ты не представился. Подумав немного, брюнет произнес: - Рема. - Рема? – выражение голубых глаз стало задумчивым. – Хм… - Полагаю, матч окончен, - юноша, наконец, освободил руку и, поправив немного сбившуюся кепку, первым направился к выходу с корта. Задумчиво проводивший его взглядом Лиам пошел следом, и за ворота они вышли под негромкие аплодисменты оставшихся посмотреть матч до конца зрителей. Мужчина, отвечая знакомым снисходительной улыбкой, отправился к своему другу, боковым зрением следя, как Эчизен, подхватив свою спортивную сумку, шустро скрылся в одном из домов. - Роберт… - опустившись на скамейку, тихо, не глядя на собеседника, произнес он. - Бесполезно, я сам не знаю, кто этот молодой человек. Первый раз сегодня вижу, - покачал головой тот. – Но вот, что интересно… - Что? - А тебе не показалось странным, что он зашел в дом твоего внука? Или я ошибаюсь?

* * *

- А я уже собрался тебя искать, - ворчливо произнес Атобе, спускаясь с лестницы и пересекшись с поднимающимся наверх Эчизеном. - Параноик, - бросил юноша и весело ухмыльнулся. - Какой-то ты слишком довольный, - подозрительным взглядом окинул его блондин. – Ты опять что-то выкинул? - С чего ты взял? - С твоей сияющей мордахи. - Совсем заработался? – с наигранным сочувствием посмотрел на него Рема. – Бедный. И ты сегодня рано. Что-то случилось? Темно-голубые глаза еще подозрительнее сощурились. - Говоришь, как изменившая жена. Эчизен запнулся и, оступившись мимо ступеньки, едва не завалился назад, вовремя схватившись за перила. - Атобе, ты… - юноша почувствовал, как сильные руки обвили его за талию, крепко прижимая к чужому телу, - …придурок, - закончил он. – И отпусти меня. - А вдруг снова упадешь? - А ты не выдавай больше таких идиотских предположений. Хотя о чем это я… - Рема, - предупреждающе молвил Атобе и вздохнул. – Иногда ты чертовски несносен. - Неужели? – съехидничал брюнет. - Впрочем, с «иногда» я погорячился. - Ты меня отпустишь, наконец? - А ты что, нервничаешь? - Опасаюсь. - М-м, есть повод? – ухмыльнулся блондин. Эчизен смерил его скептическим взглядом. - Куча. - Я бы послушал, - тихо произнес Атобе, наклонившись и почти касаясь губами чужих губ. – В приватной обстановке. - Озабоченный Обезьяний король, - закатил глаза теннисист. – Отпусти, я устал и хочу в душ. - И чем же ты занимался? – подозрительно осведомился хетеец. - Играл в теннис со странным мужиком. - Играл? – переспросил Атобе и посмотрел на юношу уже обеспокоенно. – И как ты себя чувствуешь? - Сам же сказал, - фыркнул тот. – «Слишком довольный». - Ты знаешь, о чем я. Эчизен вздохнул. - Все нормально, Атобе. Я хорошо разогрелся перед матчем. Хетеец смерил его недоверчивым взглядом и, наконец, отпустил из объятий, удостоверяясь, что юноша уверенно стоит на ногах. - Ладно. Пусть так, как ты говоришь. Дуй в душ и спускайся ужинать. - И года не прошло, - ехидно отозвался Эчизен и вовремя взбежал вверх по лестнице, уклоняясь от шлепка. Освежившийся, переодевшийся, брюнет спустился вниз и прошел в столовую, где удивленным взглядом обвел накрытый на трех персон стол. - У тебя будет гость? – поинтересовался Рема, усаживаясь на место напротив Атобе и облегченно вздыхая. Теперь он не скоро встанет, мышцы все еще тянуло приятной усталостью. - У нас, - поправил его хетеец и чуть улыбнулся. Эчизен с удивлением проследил, как тихая улыбка отразилась в темно-голубых глазах, и те словно потеплели. – Да. Я думал, что задержусь, и попросил его приехать к ужину. «Попросил?» - удивленно вскинув брови, юноша подумал, что ослышался. Атобе Кейго не из тех людей, кто просит, даже рядом с ними не стоит. К тому же, пустующее место, дожидавшееся своего гостя, находилось во главе стола, где до этого обычно сидел блондин. Выводы напрашивались сами собой. Но Эчизен не успел серьезно задуматься, хочет ли он видеть кого-либо из семьи хетейца, и понять, что больше склоняется к отрицательному варианту, как раздался приятный мелодичный дверной звонок. Обычно не пасующий перед трудностями, юноша невольно напрягся и перевел на ведшую в столовую дверь настороженный взгляд, ожидая… он понятия не имел, чего ждать, но ситуация ему решительно не нравилась. И чертов Атобе, мог бы и предупредить заранее! Рема скрипнул зубами, слишком хорошо понимая, какой же урок блондин решил ему преподать относительно всех предупреждений в принципе. С появлением в столовой высокого статного мужчины, одетого в деловой, с иголочки, костюм, Атобе поднялся с места, а желто-зеленые глаза брюнета удивленно расширились. - Рад тебя видеть, Кейго, - тепло улыбнулся «гость» и обменялся крепким рукопожатием, после чего, с секундой задержкой, словно в нерешительности, также крепко обнял внука. – Давно не виделись, мой мальчик. - Я прилетал летом с командой, - произнес хетеец. – Но тебя не было в стране. - И ты даже не представляешь, как я расстроился, когда мне буквально в аэропорту сообщили, что ты улетел обратно в Японию каких-то два дня назад. - Теперь я буду видеть тебя гораздо чаще, - добродушно усмехнулся Атобе. - Утешь старика, будь так добр, - в тон ему усмехнулся Лиам и перевел взгляд на внимательно следившего за ними сейгаковца. Атобе хмыкнул, привыкший, что тот вечно наговаривает на себя, хотя в свои почти шестьдесят выглядит для хетейца скорее как отец, чем дед. - Я предупреждал тебя, что прилетел не один, - меняя тему, произнес хетеец, одновременно с тем жестом приглашая к накрытому столу. – Позволь тебе представить моего друга, Эчизена Рему. Рема, - Атобе посмотрел на юношу, - Атобе Лиам, мой дедушка. - Что ж, молодой человек, - протянул мужчина, - приятно с вами познакомиться в более подходящей обстановке. - Взаимно, - настороженно отозвался тот. - Прошу прощения? – нахмурился хетеец. - О, Кейго, мы уже знакомы, если можно это так назвать. Менее чем час назад мы сыграли прекрасный матч. И мне даже не стыдно признаться, что я проиграл этому талантливому юноше. Атобе-младший удивленно вскинул бровь и перевел взгляд с деда на юношу. Тот только пожал плечами. - Я не знал, что тот странный мужик – твой дед. - Странный мужик? – Лиам рассмеялся. – Так меня еще не называли, как угодно, но только не странным. И это, пожалуй, самый безобидный эпитет. Кстати… Эчизен, - посерьезнев, он произнес его фамилию таким тоном, словно внезапно что-то понял. – Я вспомнил, где видел тебя. Перед матчем ты не счел нужным упомянуть, что трижды подряд выигрывал юношеский турнир Открытого чемпионата США. - А должен был? Лиам усмехнулся. - Нет, что ты. Но тогда проигрыш не показался бы мне поначалу таким оглушительным. - Вы вроде недавно признались, что вам не стыдно? - Но это не значит, что горечь поражения и вовсе отсутствует, - справедливо заметил мужчина и хмыкнул. – Я хоть и не считал тебя новичком, как выразился ранее… но ладно, закроем пока эту тему. Иначе ужин скоро совсем остынет. Оба Атобе сели за стол, и Кейго внимательно посмотрел на сидевшего напротив Эчизена. Тот казался расслабленным, хотя с привычным на лице напускным выражением равнодушия и скуки. Только он зря старался, что младший Атобе, что старший были слишком проницательными людьми. Но вскоре Рема и сам это понял, к тому же Лиам, заинтересовавшийся другом внука, вовлек того в разговор, исподволь выпытывая для себя все подряд, кучу важной и бесполезной информации. Эчизен только зубами скрипел, но, в конце концов, разговорился, будучи самим собой, а Кейго только улыбался уголками губ, наблюдая за тем, как дед пытается наладить контакт со строптивым юношей. Видимо, матч его действительно зацепил, равно как и юный противник, и хетеец не мог сказать, что подобное развитие событий его не радовало. Наоборот, весьма и весьма. Да и японец Лиаму, судя по всему, понравился, иначе не вел бы он себя с ним так свободно и непринужденно, словно в тесном кругу семьи, коей они не собирались уже очень давно, разъехавшись по разным концам полушария. От автора: Никакой информации о родственниках Атобе, кроме того, что они, собственно, вообще есть в природе, нет, так что я решила немного пофантазировать в угоду сюжету)) Атобе наверняка вышел ООСшным, но захотелось показать его с совершенно новой стороны, как любящего внука. Да и потом это обыграется) В общем, вот. Надеюсь, глава понравилась, а я, как всегда, буду с радостью ждать любых ваших отзывов)