Он не любит его с января... наверное

Эчизен досадно скрипнул зубами, уже по третьему кругу мысленно перебирая весь англо-японский мат и вполне успешно удерживая на лице обыденно-скучающее выражение. Разве что пальцы скрещенных на груди рук то и дело болезненно стискивали предплечье, сминая мягкую ткань футболки, да в желто-зеленых глазах золотом вспыхивало раздражение. «Хуже ситуации не придумаешь», — мрачно подвел итог теннисист, раз в седьмой мысленно четвертуя Атобе с его идиотским чувством юмора и деланной любезностью. Он не знал? Конечно, он знал, каково ему будет! И ладно бы, первые минут пять на него таращились, как на новые ворота, но подходил к концу уже второй парный матч, а некоторые члены команд все еще то и дело бросали на него многозначительные взгляды да чему-то улыбались. И улыбки эти Эчизену совсем не нравились, не говоря уже о том, что под таким пристальным вниманием он чувствовал себя раздетым догола, а не всего лишь одетым в форму школы-противника. Ни разу в жизни он еще не чувствовал себя столь уязвимым, что бесило юношу до скрипа зубов. За спиной послышались чьи-то шаги. — Хорошо выглядишь, Эчизен, — усмехнулся Сато Кадзуки, вставая рядом с сейгаковцем, и в очередной раз, теперь уже вблизи, искоса оглядел соперника с ног до головы. Взяв себя в руки, тот преувеличенно громко вздохнул. — Яблоко от яблони… я смотрю, у вас в Хетее вместе с постом капитана передается и чрезмерная самоуверенность. Или это требование такое? — «У вас в Хетее», — передразнил его блондин, ухмыльнулся. — Забавно слышать это от тебя в таком виде. — В каком виде? — Рема демонстративно оглядел себя. — А, это? Тебе показалось. — Эчизен, — Сато тихо рассмеялся и похлопал парня по плечу. — Тебе на удивление идет. Как насчет того, чтобы остаться в ней на Национальном? — Ты оглох? Говорю же, тебе показалось, — раздраженно ответил тот, убирая руку хетейца с плеча и отводя в сторону от себя. — Повтори это, когда увидишь… — Кадзуки, — неожиданно оборвал его на полуслове Атобе. — Да, Атобе-сан? — с готовностью отозвался тот, поворачиваясь к Эчизену спиной, и быстрым шагом направился к удобно устроившемуся под тентом старшему капитану. Облегченно выдохнув, сейгаковец был почти благодарен Обезьяньему королю, так вовремя избавившему его от ненужной компании, и вновь устремил взгляд на корт. Хетеец продолжал потягивать охлажденный свежевыжатый апельсиновый сок, из-под полуопущенных ресниц внимательным, не упускающим ни одной важной детали взглядом наблюдая за подходившим к концу матчем. — Начинай разогреваться, — отставив бокал на столик, произнес Атобе. — Я не дам тебе спуску в следующем матче. Юноша широко улыбнулся, чуть поклонившись: — Благодарю. Я выложусь на полную. — Еще как выложишься, — хмыкнул тот и скользнул взглядом по внимательно следившему за матчем Эчизену. Скрестив руки на груди, юноша не отрывал взгляда от происходящего на корте, изучая действия одних из сильнейших своих противников. Что ни говори, а этот талантливый новичок, в свое время принявший ответственность за команду и звание «опоры Сейгаку», весьма неплохо держался до сих пор, и Атобе даже в какой-то мере это признавал. — Следующий матч: Сато против Атобе, — объявил Ошитари и поправил очки. — Я побуду судьей, раз уж вы не возражаете. Он направился к корту следом за Кадзуки, а тем временем остальные члены команд, до этого рассредоточено стоявшие то тут, то там, подошли поближе к ограждению, желая посмотреть матч капитанов — зрелище обещало выйти любопытным. Поднявшись с кресла, Атобе принял из рук подошедшего слуги ракетку, перекрутил ее вокруг запястья пару раз и, удовлетворенно хмыкнув, взглянул на уже приготовившегося к игре блондина. Невооруженным взглядом было видно, как тот возбужден и в немалой степени взволнован. Неспешно направившись к корту, привычно ловя на себе взгляды сотоварищей по клубу, Атобе, проходя мимо сейгаковца, остановился. Тот же не шелохнулся, продолжая почти скучающе смотреть на корт и на в нетерпении качающегося на пятках Кадзуки. Чуть наклонившись, хетеец тихим, обволакивающим голосом произнес, обдавая аккуратное ушко теплым дыханием: — Смотри внимательно, Эчизен. Уверен, тебе понравится то, что ты увидишь. — Ты, как всегда, излишне самоуверен, — прикрыв глаза, усмехнулся Рема. — А если нет? — Тогда я возьму свои слова назад. — Даже так? — чуть повернув голову в сторону, юноша заинтересованно посмотрел на соперника. — Ну давай, покажи, что ты там хотел. Но Атобе только щелкнул его по носу, усмехнувшись. — Не так быстро, негодный мальчишка. Всему свое время. — Больно вообще-то, — недовольно проворчал Эчизен, отодвигаясь от парня и демонстративно потирая крылья носа. — И чего тогда вообще останавливался? — Терпение, Эчизен, это великолепная черта характера, — снисходительно молвил хетеец и, продолжив прерванный путь, кинул через плечо: — И самое время тебе ему поучиться. — Тц. — Теннисист едва удержался от того, чтобы в отместку не показать ему язык, но, окруженный членами команды чужой школы, воздержался и только хмыкнул в итоге, закатив глаза. Но слова Атобе его ожидаемо заинтриговали. — 15:0. — 30:0. — 30:15. — А Сато еще неплохо держится против Атобе, — удивленно заметил Гакуто. — О чем ты? — хмыкнул Шишидо. — Парочка отыгранных очков еще не показатель. — Но один раз он почти взял гейм, — тихо, с едва заметной улыбкой возразил ему Оотори. — А то ты не знаешь, что «почти» в теннисе не считается. Либо все, либо ничего. — Шишидо-семпай жесток, — тихо пробормотал себе под нос стоявший недалеко от старших второкурсник средней школы Такаги Куро, игравший первый парный против Шишидо-Оотори и с тяжким трудом закончивший матч со счетом 6:3 не в свою пользу. — Но предельно честен в своих суждениях, — тут же отозвался его напарник, Миура Тацуя, не отводивший взгляда от стремительно перескакивающего мяча. – И он прав. Нам нужно больше тренироваться, чтобы в конце получить «все». А «ничего» оставить соперникам, чтобы они локти кусали от безысходности. Такаги тяжко вздохнул. — Так-то оно так… — уныло протянул он и, вцепившись в ограждение, чуть ли не повис на нем, вновь пристально следя за каждым прыжком, каждым шагом и каждым взмахом ракетки Атобе. Казалось, тот танцевал — настолько изящны и четко выверены были каждые его движения, даже дыхание не сбилось, а от непередаваемой мощи удивительно красивых и неожиданно сильных ударов у наблюдавших просто захватывало дух. Спустя еще несколько обменов, Ошитари объявил: — Гейм. 4:0. Атобе. Эчизен крепко сжал предплечье, неосознанно прижав ближе к груди скрещенные руки. Почти не моргая, он смотрел за действиями Атобе, движением темно-голубых глаз и малейшими изменениями в мимике, отмечал количество шагов при пробежке, угол наклона ракетки и захват рукояти при очередном ударе. Смотрел и видел, как ничтожно мало сил хетеец позволяет себе тратить. Каждое движение выверено, с точностью будто бы до наносекунд. Эчизен не мог вспомнить, когда у него в последний раз так захватывало дух, а пальцы сами собой то сжимались в кулаки, то разжимались в предвкушении матча со столь впечатляющим противником, одним из сильнейших, привлекшим внимание сейгаковца еще в пору его первого турнира Канто. С Атобе Кейго опасно не считаться, это Рема понял уже тогда. И сейчас, спустя почти два года с их последней игры, видя, каких немыслимых высот достиг этот надменный и неоспоримо талантливый теннисист, сыграть с ним хотелось до дрожи. — Гейм. 5:0. Атобе, — объявил Ошитари. — Атобе… ухмыляется? — осторожно и тихо спросил вдруг Гакуто, приглядевшись к капитану. Стоявшие рядом Шишидо и Оотори повернули головы в сторону подающего хетейца, присмотрелись, прищурились и неожиданно широко распахнули глаза. — И в самом деле. Он, конечно, любит использовать психологические атаки да матчи затягивать, изматывая соперников и физически, и морально. Но не на тренировке же?.. Да и матч вроде относительно короткий… — не слишком уверенно подвел итог Шишидо, посмотрев на товарищей и вопросительно приподняв бровь. Слишком уж довольной выглядела ухмылка теннисиста, никак не вяжущаяся с игрой против одноклубника. — Нет… — Ошитари, слышавший их разговор, внимательно посмотрел на капитана, перевел взгляд на стоявшего невдалеке Эчизена, так же, как и все, следившего за игрой, вернулся взглядом к Атобе и тихо пробормотал: — Не думаю, что это имеет отношение к матчу. Не к этому точно. — Гейм и сет, Атобе. 6:2. — Отличный матч! Кадзуки, молодец! — улыбаясь, наперебой кричали сотоварищи по команде. — О, да. Молодец, — кисло пробормотал тот, закинув ракетку на плечо и расстроено похлопывая ею по нему. — Только два гейма и взял под конец. — Поздновато твой боевой дух проснулся, — усмехнулся Атобе, подходя к сетке и протягивая руку для рукопожатия. Но едва Кадзуки пожал ее, как хватка старшего капитана усилилась, а глаза блеснули, пристально и твердо смотря на сглотнувшего преемника. — В следующий раз просыпайся пораньше, желательно в самом начале, иначе рискуешь пропустить и вовсе все мячи. Ты же понимаешь, что такое поведение недопустимо для капитана? Твоя решимость должна быть непоколебима до самого конца вне зависимости от того, кто твой противник и насколько он силен. — Д… да, Атобе-сан! — охрипшим от волнения голосом прошептал юноша, опустив голову. Семпай освободил руку, и Кадзуки вскинулся от неожиданности, почувствовав, как холодные пальцы потрепали его по светлым волосам. Резко подняв голову, он встретился взглядом с тем, на кого старался равняться еще с первого года обучения средней школы, из-за кого потом во втором классе посреди года пробился в Хетей и посвятил всего себя теннису, стараясь догнать, быть равным. Усилия вознаградились – он стал капитаном команды, и если раньше были какие-то всполохи надежды, то сейчас казалось, что к своей цели он так и не приблизился… — Запомни, — чуть повысив голос, проговорил Атобе и повернулся ко всем остальным членам клуба, — и вы все запомните, четко зарубите себе на носу и свято храните в памяти мои слова, — он обвел взглядом ребят и властно взмахнул руками, по-королевски, изящно и непоколебимо, громко произнеся: — Непобедимых — нет! А остальное зависит от вас. Покажите все, на что способны. И даже не смейте рассчитывать на одно лишь чудо, победа или поражение – и то и другое только в ваших руках. Возникла пауза, словно все ждали, что капитан скажет что-то еще, но Атобе уже направился к ограждению, и в следующее мгновение над кортами раздались радостные крики и ободрившиеся возгласы. К Сато подбежали его товарищи по команде, Атобе провожали взглядами улыбающиеся парни из старшей школы, а сам теннисист неспешно подошел к внимательно наблюдавшему за ним Эчизену, остановившись от него в паре шагов. — Что скажешь? — Всегда знал, вот на что, на что, а на пафосные речи ты горазд, — усмехнулся сейгаковец. — И ты прекрасно знаешь, что я не об этом, — ответная усмешка. — Ну… — Рема принял задумчивый вид. — Могу сказать, что погода сегодня хорошая. — Эчизен. — Ладно, ладно, — прикрыв глаза, усмехнулся тот и распахнул, встретившись с темно-голубыми глазами золотыми, преисполненными жаждой игры и вызовом. — Ты хорош. Атобе в недоумении вскинул бровь. — Эчизен, кто бы мог подумать, что у тебя, такого языкастого, и такой скромный словарный запас, — он надменно усмехнулся, чуть прищуренным взглядом наблюдая за прошлым и будущим соперником, и неспешно направился к тенту, где его ждал бокал свежего апельсинового сока. — Но не переживай, я прекрасно знаю, что ты хотел сказать, и весьма признателен за столь лестную оценку. Надеюсь, и ты меня не разочаруешь, а то… — Ты хотя бы разогрелся? — усмехнулся Эчизен, начисто игнорируя болтовню юноши. Атобе замолчал, остановился и, обернувшись через плечо, насмешливо посмотрел на сейгаковца. — А как насчет тебя? Подушечки пальцев покалывало от волнения, колени норовили привычно подогнуться, а тело — занять нужную позицию для удара, но приходилось только сжимать пальцы в кулаки, настраиваясь и накапливая всю решимость воедино до предстоящего матча. — Ты от собственного величия совсем ослеп, а, Обезьяний король? — вопросительно приподнял бровь Эчизен. — Ты где у меня ракетку увидел? Может, пора на прием к окулисту? — Только опомнился? А я уж было решил, что ты испугался и пошел на попятную, — хмыкнул Атобе и ухмыльнулся. — Могу дать еще один шанс отказаться. Я сегодня, видишь ли, добрый. — Сам и откажешься? — нагло усмехнулся сейгаковец. — Пришел в себя, понял, что все равно недостаточно хорош для игры со мной? Лестно, лестно. Даже не знаю теперь, что с тобой делать. Атобе оскалился. — Любить, холить и лелеять. Вместе и по отдельности. Что предпочитаешь? — Задушить, — с милой улыбкой любезно отозвался Эчизен. Соперник хмыкнул, подавляя веселую усмешку, но в выражении глаз поднявшееся настроение скрыть оказалось сложнее. — На данном этапе наших отношений я бы предпочел просто сыграть. В теннис. Шин! — громко позвал хозяин особняка, и пожилой слуга не преминул практически тут же появиться в поле зрения. — Что прикажете, молодой господин? — безукоризненно вежливо спросил тот. — Проводи вот этого вот, — Атобе кивнул в сторону Эчизена и ухмыльнулся, — маленького недодушителя в инвентарную, пусть подберет себе ракетку по вкусу, и возвращай его назад, чтобы не заблудился по пути в одиночестве. И смотри там, чтоб не взял чего еще, а то останетесь вы без хозяина, — добавил он, весело ухмыльнувшись. — Не последний день видимся, — тихо пробормотал себе под нос Рема, и будь на нем кепка, то обязательно опустил бы козырек вниз, скрывая шкодливый взгляд, — наивный. Атобе постукивал пальцем по столу с интервалом в две секунды, в другой руке держа не последний бокал апельсинового сока, и смотрел первый одиночный тренировочный матч. Поначалу внимательный, чуть позже взгляд едва заметно затуманивался и становился почти рассеянным, но только почти — в следующее мгновение пелена спадала, возвращая цепкость. Шин забрал Эчизена с час назад, и ни тот ни другой до сих пор не вернулись. «Где этот чертов принц ходит? Потерял ориентацию в пространстве и времени, увидев мою коллекцию ракеток?» — раздраженно подумал хетеец, рассчитав, что игра закончится в ближайшие минут десять, максимум двадцать с йенами, а за ним последует то, чего он дожидался с самого утра. Даже не так. Еще со вчерашнего вечера он знал, что им суждено сыграть с Эчизеном не сегодня-завтра, и не нашелся бы такой идиот, рискнувший помешать планам Атобе. «Кроме самого второго участника этих планов, — скрипнул зубами хетеец. — Эта малявка любит трепать всем нервы и прекрасно знает, как действует ожидание». По другую сторону ограждения замаячили две фигуры, одна из которых шла, приложив к плечу ракетку любимой фирмы. Атобе недобро прищурился, не сводя взгляда с приближавшейся парочки, и не проронил ни слова до тех пор, пока Шин не подошел к нему и, чуть склонив голову, молвил: — Эчизен-сан пожелал немного опробовать ракетку, и мы ненадолго задержались. — Так, что это вылилось в полноценную тренировку. Ты это хочешь мне сказать? — хетеец искоса глянул на остановившегося по эту сторону ограждения Эчизена, чье внимание привлек заканчивающийся последний на сегодня тренировочный матч, после снова посмотрел на слугу. — И? — Кажется, он остался доволен и готов к игре, — нейтрально заметил тот. Переведя взгляд обратно на сейгаковца, Атобе ухмыльнулся, а в глазах, словно взорвавшись, заполыхало чистое предвкушение. — Можешь быть свободен.