Сокровище

      В половине восьмого утра, Джаред Падалеки завтракал. Предполагалось, что на кухню для прислуги он будет приходить в семь ноль ноль утра ровно, во всеоружии и готовый к работе. Но Бобби, пожилой альфа, повар семейства Эклзов, сказал, что юный Эклз раньше полудня проснётся вряд ли, а старшие господа уже отбыли. И Джаред расслабился.       Вчерашний инцидент имел удивительно мирные последствия. Донн, как волшебник, извлёк откуда-то упаковку влажных салфеток и велел Падалеки сесть. А когда тот образцовым образом выполнил распоряжение – собственноручно вытер ему лицо.Пада бы вымыться за это время успел, но повышенное внимание к своей особе расценил как извинение за поведение подопечного. Всё, что ему сказал на словах Донн было «Это Дженни. Всего лишь. Если вы сочтёте возможным смириться с неожиданностям подобного рода – это скоро ему наскучит. Обещаю.» Альфа считал, что подход к «неожиданностям» у младшего Эклза, конечно, творческий, но за такие деньги он терпел бы и более замысловатые вещи.       Дом был погружён в тишину. Небольшая светлая кухня была залита лучами утреннего солнца, Бобби выдав Падалеки завтрак и строго настрого запретив тому самому соваться в холодильник, отлучился. Альфа потягивал свой кофе, наблюдал, как играют солнечные лучи на свежем букете цветов в центре стола, и старался поверить в то, что ему наконец повезло с работой. Он был в мягкой серой футболке и джинсах, что было вопиющим нарушением трудового договора, но отчитать его было некому.       Запах появился почти одновременно с тихим, далёким звуком. Что-то подняло Дженни с постели и вынесло из комнаты. Можно было не суетиться, спускаться на первый этаж он всё равно не станет, ведь чего бы он не захотел, ему тут же доставили бы прямо к подушке.       Джаред припомнил, как несколько часов назад обескуражил, чуть ли не сбил его с ног этот запах. Был бы он ровесником Золотого-Мешка, они бы трахались всю сегодняшнюю ночь, как звери. И плевать на то, что утром будет утро. Сейчас же он лишь прикрыл глаза и глубоко вдохнул золотистый воздух, будто прошитый дразнящими, пряными нитями. «Я хочу его, и это нормально. – сказал он себе, наслаждаясь ароматом, но не позволяя ему взять над собой верх. – Совершенно естественно. Его наверняка даже Бобби хочет. Просто молчит об этом.» Вчера, за поздним ужином, он решился спросить у повара, как же часто бывает на кухне для прислуги отпрыск богатейшей фамилии страны, если пахнет им здесь сильнее, чем едой? Бобби или не понял смысла вопроса – или не повёлся на провокацию. Потому что лишь равнодушно назвал Джареда «извращенцем» и сообщил, что вкуснее его стряпни пахнуть ничего не может.       Джаред согласился и впервые задумался о том, что возможно, он один так реагирует на Эклза. Но спрашивать о таких вещах не принято, и Джа, пожав плечами, решил наблюдать.       А источник загадочного аромата, тем временем возник в дверях кухни. Встрепанный, с заспанным лицом, в пижаме. Увидев его, Падалеки невольно улыбнулся.       - Доброе утро, Дженсен.       - Как ты меня назвал?       - Дженсен. Это твоё полное имя или я ошибся?       Эклз сел на стул рядом, подвернув ноги и взял из рук Пады его кофе. Поднёс кружку к лицу, понюхал. Одобрительно выдохнув «вкусно…», начал пить маленькими глотками, не открывая глаз.       - Не ошибся. Неожиданно, я привык слышать «мистер Эклз». Я ж как бы твой хозяин. Сделай ещё кофе.       Джаред любовался им. Почему нет, Дженс же не видит. Был он весь сонный и тёплый, привычно, по инерции ершистый, и легко было представить, что в доме кроме них никого нет. Что он может взять омегу, слабого, не сопротивляющегося, на руки и отнести обратно в постель.       - Как бы. Не дорос ты до «мистера Эклза.» Бухать бросишь – я подумаю. А готовить тебе кофе не входит в мои обязанности, иди на свою кухню, Бобби как раз там, он тебя и напоит. Или сам сделай.       Говорил он полушёпотом. Казалось, что громкие звуки могут повредить бархатной тишине утра. И то что он говорили друг другу, стиралось и смягчалось тем как они говорили.       - Я не могу. Бобби запрещает мне самому открывать холодильник.       Джаред засмеялся. Омега смотрел на него беззащитно и чуть снисходительно. Падалеки не стал заострять внимание на том, почему единственный хозяйский сын ждёт завтрака на кухне для прислуги, где ему даже холодильник открыть нельзя.       - Мне тоже. Но ведь нам необходима ещё чашка кофе, согласен? – омега кивнул. – и если я открою холодильник ради нескольких капель сливок мне попадёт. А тебе Бобби ничего не скажет.       - Ещё как скажет.       - Не кисни, Дженс, сделай нам кофе, что тебе стоит? Бобби даже не заметит, что холодильник открывали.       Падалеки уговаривал себя притормозить. Не шутить с непредсказуемым, как ядовитая тропическая бабочка, Эклзом, не подначивать. Но утро утро было волшебным, тихим и ласковым. В спокойных глазах омеги плясали золотистые смешинки, он принял обращение «Дженс» и впитывал их разговор, как губка. «Интересно, - пронеслось у Джа в голове. – Он тоже думает о том, чтобы Бобби не возвращался подольше?»       - Спорим, заметит?       - Ты возьмёшь сливки, отольёшь немного и поставишь аккуратно на место. Я проверю. На что спорим?       Альфа поднял ладонь и тут же в неё скользнули пальцы Дженсена. Кожа у него была холёной и нежной, но кисти не по породе крупными, а ведь парень ещё растёт. Он будет совсем не таким, как изящный Донн. Он уже не такой, каким его хотят видеть.       Эклз чуть подался вперёд и Падалеки непроизвольно повторил это движение. «А ведь ещё вчера я собирался держать дистанцию. Нас обоих несёт… Да и чёрт с ним, один раз, сегодня можно. Перед Дженсеном нельзя пасовать.»       - Если заметит ты мне соски оближешь.       - А не про секс желание можно?       - А ты знаешь желания не про секс? Если я выиграю – ты оближешь мне соски, если проиграю – сделаю тебе минет. Видишь? Я тоже рискую.       Джаред посмотрел на его губы. От одной мысли, что эти чувственные, чётко очерченные губы будут ласкать головку его члена. в штанах стало тесно. «Это всё запах, – одурманено думал он. Альфа ждал, что вот сейчас, Дженс не выдержит и допустит какую-нибудь оплошность. Приподнимет бровь. Проведёт языком по белоснежным зубам. Пошлость разорвёт притяжение, позволит Падалеки вновь считать омегу похотливым, избалованным щенком и вести себя с ним соответственно. – Ещё вчера ты был уверен, что всё под контролем, так контролируй, чёрт возьми. Хоть что-нибудь.» Джаред поднял взгляд. Дженсен улыбнулся.       - Будет так: ты выигрываешь – и тебя целую. Проигрываешь – стрижёшься. Улыбка слиняла с сияющего лица, брови удивлённо поползли вверх. Не успел Джа приготовиться к тому, что Дженни Эклз скорее отсосёт ему и проглотит, чем расстанется со своими шикарными волосами, как тот кинул быстрый взгляд на дверь, бесшумно вскочил и бросился к холодильнику. Пада вытянул шею, одновременно прислушиваясь, не идёт ли Бобби. Заметил, как упаковка со сливками без обмана вернулась на то же место и до градуса в то же положение. Омега, обжигаясь, ополовинил кофе вернулся на своё место, передав чашку Джа. Тот как раз ловил языком последние капли, когда в кухню зашёл Бобби. Добродушно улыбнулся парню и произнёс:       - Доброе утро, Дженни. Что-то рано ты, не спалось? Сейчас я тебя накормлю. Альфа открыл холодильник. Замер на секунду – и закрыл его. Медленно развернулся к Падалеки и угрожающе произнёс:       - Так! Падалеки, я сказал, что…       - Бобби, это я! Беспокоить тебя не хотел! Бобби, ты – лучший! – сияющий, словно весь солнечный свет сфокусировался на нём, Дженсен порывисто встал, и протянул повару раскрытую ладонь с растопыренными пальцами. – Дай пять!       Когда Дженс почти прикончил обильный завтрак, Джа пошёл переодеться в форму. На что Эклз заявил, что костюм ему сегодня не понадобится и переодеться он может в штатское.       - Куда едем? – рассеянно спросил Пада.       - На футбол!       Когда мистер Эклз прошмыгнул мимо него к лестнице (комнаты прислуги располагались прямо под ней), Бобби придержал Джареда за рукав. Помолчал, прислушиваясь удаляющимся шагам омеги. И лишь когда они затихли, сказал:       - Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела. Просто… попомни моё слово, я многих видел и многое. Прислуга ты в первый и в последний раз. Другого хозяина у тебя не будет.       Ожидая возле машины, Джаред так и эдак крутил в голове услышанные слова. И ни с какой стороны то, какие мысли пробуждали они в нём ему не нравилось.       Бобби не одобряет его тон? Да он и не слышал, как мы с Дженсеном общаемся. Они говорили между собой, он молчал.       Бобби слышал о том, что Паду хотят оставить при клиенте и после свадьбы?(Перед глазами немедленно встала картина – Дженсен его ровесник, а ему самому – сорок, и он всё ещё шофёр. И они, целуясь, срывают друг с друга одежду, в его, отремонтированной и обставленной, но не жилой, квартире на окраинах.)       Бобби знает о вчерашней выходке Дженса? Или Донна? Всё таки не каждый день работодатель полирует лицо водителю влажной салфеткой. Что же он имел в виду?       - О чём задумался, …Джаред? – спросил Эклз, когда водитель закрыл за ним дверь. Падалеки обратил внимание на паузу перед своим именем. Омега словно не знал, как к нему следует обращаться.       «Дистанция требует, чтобы вы обращались друг другу «мистер». «Мистер Эклз и мистер Падалеки». Ты так хорошо начал, Пада. Вчера он пытался соблазнить тебя на ночном пляже и ты устоял. Сегодня он пару раз улыбнулся тебе в на кухне и… сегодня ты поцелуешь его. Это нужно остановить. Отменить. Прямо сейчас. Пусть он не уважает тебя, пусть считает трусом и кидалой, но…»       Дженсен снял кепку, которую он нацепил для чего то. Он вообще одет был сегодня очень неприметно и если не обращать внимание на качество вещей и лейблы, вполне бы мог сойти за обывателя. Грима нет вовсе. И… Падалеки выронил ключи, они весело звякнули об пол.       - Ты что с собой сделал? Зачем?!       Обрезанные обычными ножницами, второпях, волосы мистера Эклза ошалело топорщились на уровне ушей. О торжественно правежном решении вести себя разумно Падалеки забыл начисто.       Вид у Дженсена был тоже растерянный и как будто сердитый. И впервые за сегодняшнее утро он ответил тоном Дженни-Золотого-Мешка, с вызовом и блядовитым мурлыканьем одновременно:       - Затем, что иначе ты бы соскочил. Ну и ведь так тебе больше нравится, верно? – омега чуть приподнял подбородок. Когда волосы больше не скрадывали овал лица, стали заметны высокие, точёные скулы и крепкие, совсем не омежьи, челюсти. Восхитительную посадку головы и соразмерную, но вместе с тем изящную шею.       Джаред ничего не ответил. Что поделать – он был альфой и красота производила на него сильное впечатление. Эклз пах так, как не пахли все виденные им омеги вместе взятые. Этого было бы достаточно, чтобы свести его с ума, внешность при таком аромате – атрибут не обязательный. Но Дженс был до грани, до положенной Творцом точки – красив. И это уже сейчас, когда до пика формы парнишке очень далеко…       Когда есть деньги, то, что игра давно начата и места на стадионе, которые ты хотел, заняты, не проблема. На этом стадионе Падалеки никогда не был. Не мог себе позволить, хотя мечтал, и одно время даже копил... Они взяли пива и чипсов, Джа забыл, что он за рулём и ему нельзя пить. По первой бутылке они осушили ещё по пути на трибуны. И не потому, что было жарко. Дженсен явно нервничал и почти не смотрел на него. Они шли к своему входу и сам воздух между ними искрился, будто от электричества.       «Мы не невинности лишаться оба идём. Это просто футбол и… просто поцелуй. Один раз, и всё. Не тупи Пада, может он прямо сейчас от тебя ничего и не ждёт. Скажи ему что-нибудь.»       - Ты любишь футбол?       Они стояли на самой границе тени и ослепительного света и никак не решались сделать шага. А может хотели допить по второй. Там, всего в шаге от них – ревела многотысячная толпа, солнечные лучи переплетались со светов многочисленных софитов. Там – никому не было до них никакого дела…       - Не знаю, я впервые на игре. Думал, ты любишь. – ответил Дженс и надвинул кепку поглубже. – Здесь папарацци нет. Отдыхать нужно без последствий, а прятаться – у всех на виду. Пошли.       Дженсен Эклз – где он? Существовал ли в жизни Джа хитрый, непросыхающий нимфоман, Дженни-Золотое-Дупло? – взял его за руку и повёл за собой. Не за запястье, не потянул за рукав. Взял за руку так, будто делал это уже тысячи раз, и повёл к их местам. Они не дошли совсем немного. Грянул сигнал гола и люди вокруг повыскакивали в мест, воя, плача, вопя, смеясь, трибуны дрогнули под ногами.       Джаред Падалеки развернул ведущего его вперёд парня, привлёк к себе и поцеловал. Он очень хотел быть нежным, но сжигавшая их обоих жажда требовала своего. Было жарко, горячо, пьяно и влажно, земля уплывала из-под ног. Эклз цеплялся за его плечи и шею так, будто разразившаяся вокруг буря только и думала, как вырвать их друг у друга из рук. Когда Джаред отстранился, всё ещё чувствуя чужое частое дыхание, он увидел в глаза Дженса то, что в слова «я хочу тебя» - не помещается.       И Пада сделал единственное, чего не должен был делать ни при каких обстоятельствах. На трибуне центрального стадиона страны, не дойдя до освобожденных специально для них VIP мест, под рёв болельщиков и вспышки мобильных и фотокамер, целовались альфа и омега.